Дом мастера Ву

Однажды, когда мастер Ву отдыхал на тусовке, к нему подошла незнакомая женщина. Выразив положенное почтение, она задала свой вопрос:

- Мастер, когда я была маленькой девочкой, мне говорили, что я должна меньше думать о себе, и больше - о других. Мне говорили: нет такого слова - "я", есть слово "мы"; мне говорили: нет такого слова - "хочу", есть слово "надо". Я слушалась маму и бабушку и помогала им; я заботилась о младших и помогала им; я поступила в институт и хорошо училась; я вышла замуж, родила ребёнка и заботилась о своей семье. Я работала и была на хорошем счету; у меня было много друзей, я думала о них, была в курсе их радостей и проблем, и когда нужно, всегда помогала им, беззаветно, ничего не ожидая взамен. Но чем дальше, тем больше я чувствовала, что мне чего-то не хватает; наконец, однажды я поняла, что у меня нет собственной жизни, меня вообще нет. Я живу ради других, и меня любят только за то, что я делаю. Никому не интересны мои радости и горести, никто никогда не думает, что нужно мне. То, что я делаю, воспринимают как само собой разумеещееся; когда я помогаю, мне даже не говорят "спасибо", но если иной раз я не могу помочь, на меня обижаются. Если я вдруг исчезну, пока всё хорошо, обо мне и не вспомнят; когда же станет плохо, лишь подосадуют, что на этот раз придётся справляться самим.

Я захотела это исправить и услышала, что в первую очередь надо полюбить себя и позаботиться о себе. Я узнала, что никто не будет думать о моих интересах, пока я сама не начну о них думать; что никто не будет заботиться обо мне, пока я сама о себе не забочусь. Мне сказали, что помогая другим и забывая о себе, я развращаю их и порчу; что люди начинают вести себя как избалованные дети, потому что я позволяю им это. Я попробовала полюбить себя и перестать заботиться о других; попробовала поставить себя на то место, которое хочу занимать, потребовать того отношения, какое хочу получать. Я сделала так, и те, с кем мне было интересно, отвернулись от меня; те, от кого мне хотелось тепла, охладели ко мне. У меня появилась своя жизнь, но это не принесло мне счастья. Я познакомилась с новыми людьми, но они промелькнули мимо меня. Как оказалось, они думают только о себе, заботятся только о своих интересах и интересуются только тем, что я могу им дать; стоило пройти первоначальному восторгу, и оказывалось, что нам нечего сказать друг другу. Тогда я начала читать философов, и прочитала, что истинный человек одинок. Он самодостаточен и велик в себе, он познал себя и не нуждается в других, он пренебрегает второстепенным ради главного; я прочитала, что любовь, дружба, привязанность и прочее суть слабости, от которых следует отказаться. Я отказалась от своих слабостей, и жизнь моя стала совсем пустой. То, чем я занималась, не занимало меня; высшие наслаждения разума, предписанные мне, казались бессмысленными. Я поняла, что человек - это как раз его слабости, что отказываясь от них, я отказываюсь от себя, что становлюсь тенью, бессмысленно существующей в ожидании смертного часа.

Чувствуя себя глубоко несчастной, я пришла в церковь. Там отнеслись ко мне тепло и ласково; мне многое рассказали о боге, о людях, о любви. Мне было хорошо, и я думала, что наконец-то нашла своё место. Но воистину сказано, что умножающий познания умножает и скорбь; стремясь разобраться, я заблудилась. От меня ожидали, что я буду слушаться бога и батюшку, любить ближних и заботиться о них и всегда объясняли: это нужно для того, чтобы спастись; заботясь о других, ты заботишься о себе. Я старалась понять это, и однажды с глаз моих спала пелена. Я увидела, что люди вокруг такие же как я: напуганные и страдающие, несчастные и одинокие. Как маленькие дети в темноте, они сбились у костра; они цепляются за соседей, чтобы не остаться одни, и любят их потому, что боятся чудовищ из мрака. Те, кто у костра подольше, уже успокоились: они говорят другим заботиться друг о друге, точно так же, как говорили мне мама и бабушка, но говорят так лишь потому, что это условие их собственного спасения. Если бы не это, им было бы наплевать на меня; если завтра батюшка во мне разочаруется - они отвернутся; если завтра бог скажет убить - зарежут как Авраам Исаака. Господь - пастырь мой, а мы кто овцы в Его стаде, кто овчарки. Мы вылеплены по образу и подобию, а Он дёргает нас за верёвочки, как того фараона, которого заставил отказать Моисею. У кого-то не получается, а иные пляшут лучше других. Становятся любимыми марионетками Господа. Поняв это, я охладела к религии, а та охладела ко мне.

О мастер, много лет я провела в поисках ответа на свой вопрос, но даже не могу его толком задать. Я читала книги по психологии, и поняла лишь то, что мы очень мало о себе знаем, а даже то, что знаем, не умеем просто сказать. Я слушала притчи восточных учителей и вдумывалась в них, пока не поняла: прежде всего из них ценятся те, в которых за трескучими словами вовсе нет смысла иного, чем слушатель сам придумает и захочет в неё вложить. Давно уже я отказалась от поиска и смирилась со своим несчастьем, но услышала я, что ты не похож на других, поэтому пришла сюда, на тусовку, и спрашиваю: скажи, мастер, что же мне делать?

- Ты сказала мне много слов,- ответил тогда мастер Ву,- но я понял вопрос. Я не смогу ответить тебе здесь, на тусовке; иди со мной, и ты узнаешь, что хочешь.

Они шли по ночному городу, мастер Ву, высокий как дуб, стройный как кипарис, и усталая, кутающаяся в плащ женщина, годящаяся ему в матери. Они прошли через жилые кварталы, где люди выключали свет и ложились спать, и мастер Ву показывал ей дома и рассказывал их истории; они прошли через заводской район, где было душно и пыльно, и мастер Ву показывал ей на небо и называл звёзды. Когда они шли по берегу реки, мастер Ву рассказал ей про людей на том берегу, а потом они подошли к многоквартирному дому, и поднялись на десятый этаж, и мастер Ву отпер люк, и по железной лестнице, через чердак, они поднялись на крышу.

- Ты пришла ко мне задать свой вопрос, и тем искала для себя и заботилась о себе.- сказал тогда мастер Ву.- Как бы я ни ответил тебе, это было бы повторением того, что уже было в твоей прошлой жизни, поэтому я оставил твой вопрос без ответа. Мы ушли с тусовки, на которой оба уже побывали, и пошли по городу; ты ещё никогда не делала этого со мной, а я никогда не делал с тобой. Мы бродили, пока ты не забыла, зачем пришла, и не начала просто наслаждаться прогулкой, не похожей ни на что из тебе знакомого; сейчас ты пришла туда, где узнаешь ответ. Эта крыша - мой летний дворец. Я часто ночую здесь; у меня тут палатка, и в ней мы останемся до утра. В этой палатке только один матрас и одно одеяло, а ночи уже холодные, поэтому важно ими правильно распорядиться. Я могу отдать постель тебе; тогда тебе будет тепло и уютно, а я как-нибудь перекантуюсь. В детстве ты научилась именно этому, жертвовать собой ради других. Это не худший поступок, но я не хотел бы провести так всю жизнь. Можно поступить по-другому - я лягу на своё место, а тебе посоветую спать под плащом. Так, конечно, некрасиво, но зато я позабочусь о себе и точно не простужусь. Это то, чему ты училась потом. Мы можем поступить по справедливости: разорвать наше одеяло пополам и честно мёрзнуть, скрючившись, каждому под своим обрывком. Хочешь так? Ну конечно.. потому что есть ещё один вариант. Мы можем вместе лечь под одеяло, обняться и провести чудесную ночь. Лучшую, чем каждый из нас провёл бы под ним в одиночку.


(с) Softwarer
ноябрь 2014