Новый язык гения нового...

Одно из последних открытий – Ольга Балла-Гертман. Сразу, с первой строчки затянула, не отпускала.
Почти зримое движение  мысли- личной, самообращенной, живой, возникновение  этой мысли, разворачивание ее – не философ, не филолог – мыслитель.  Стала искать ее, читать, ликовать. От нее к тем, кому она удивилась и согласие. Спотыкнулась на заметке о поэте Илье Риссенбурге.
Приводя эти строчки :    
 Из палаты посул вымирающих – няша целебная,
 Ласков Май-Иор-дану Лукьяновку-соль-Колыму
 Шестерик, посулила Наташа полтавская хлебная
 На-жучары-шамира-гла-мур-зах-прокат шаурму.
она  комментирует их так : «отдельные слова стремятся, по неведомому влеченью срастись – зато ломаются посередине» . Далее, все  же отметив, что смысла  в строках этих искать необязательно, она говорить о их  звукосмысле, о музыке. К сожалению, нет и их. Плоская рифма- «целебная-хлебная» не смягчает резкую и хаотичную какофонию звуков – Ольга Балла-Гертман услышала  иное и даже может быть и искренне. Но ее утверждение: «со своими темнотами Риссенберг – несомненная и прямая родня Мандельштаму» вызвало протест решительный.  Если бы не это любимое имя можно было пройти мимо –  но натяжка здесь, на мой взгляд очень уж неуклюжая.
То что, с пронзительными, мерцающими, магическими темнотами Мандельштама   тусклое бормотание Риссенберга не имеет и не может иметь ничего общего  ведь на поверхности.
 Дело не в невнятности  "шаурмы"-хуже – здесь подделка под невнятность и не почувствовать это Балла-Гертман с ее вкусом и умом ну никак не могла. Почему то не почувствовала. Но на фоне статьи Олега Юрьева «На пути к новокнаанскому языку» ее  оценки  отступают.
 Отталкиваясь от мощного интеллекта, личных пристрастий, и блистательно иллюстрирую возможности этих свойств, он рисует портрет гения Риссенберга на  «пути»:
Требует ребе Треньбренер иной стороне
 Где бы ночь обрадясь ни ребрилась обочина отчая
 Тернием троном отребьем обрадовать не
 Обинуясь на спор о Заветах Суббота рабочая

Как приведенные - няща целебная, так и эту строфу Юрьев объясняет бедным непросвещенным так:
       «Тут, наконец, становится ясно: это вовсе не русский язык, по крайней мере, в проекции и интенции.
Известно, что бытовым языком евреев Восточной Европы, до того, как его повсеместно вытеснил идиш, еврейский язык на основе южно-немецких говоров, был т. н. “кнаанит”, “кнаанский”, “ханаанский” язык, под которым подразумевается совокупность нескольких еврейско-славянских диалектов на западнославянской (языки богемских и моравских евреев) и восточнославянской (язык евреев Киевской Руси, следы которого сохранялись вплоть до XVII века) основе.
Я прочел очень много стихов Ильи Исааковича Риссенберга — может быть, триста, а может, и четыреста штук, а всего их, говорят, за две тысячи — и вот что я вам скажу: … он нескольких десятилетий упорно, безоглядно, безотрывно строит в своих стихах пятый восточноевропейский язык — не русский, не украинский, не белорусский, не карпаторусский-русинский, а — кнаанский. Точнее, новокнаанский». Вот так – взял четыре языка и строит пятый и какое же нужно иметь воображение, чтобы представить процесс этот? Взять Днепр, Волгу, Обь, Вислу и из них строить новую реку? (А ведь каждый язык субстанция более метафизическая, чем река большая)
Известен ли  гений, с самым несмываемым пост травматическим синдромом, который сознательно целью такой задавался? (У Хлебникова- органика, он был обложен не словарями, а роком. У него даже там где не понимаешь ничего- чувствуешь-  эти  звуки, знаки вырывались, срывались от избытка чувств и знания и потому упорная аналогия с ним Риссенберга  думается крайне  не верна)
На мой провинциальный взгляд – поэт  подлинный невольно всегда создает свой язык и чем мощнее его дарование, тем своеобычнее этот язык, который состоя  из языка обыденного,создает небывалый.               
«Мелкая зависть и недомыслие подменяющие одеяние истины  своим изношенным хламом, не умеют спорит» -  это ответ Риссенберга своим возможным сомневателем в том, что он сегодня инкарнированный Хлебников и Мандельштам в одном лице. Лично у него сомнений в этом нет. Убедил его Юрьев и иные в одеяниях истин, что он еще и  горообразование при этом первородное и в интервью своем «Противостояние ложной простоте» застенчивый  поэт  повторяет их оценки, застенчиво  соглашается – да, одинокое горообразование он  и ложную простоту не одобряет. Ложность многозначительная более печальна конечно, но к ней отношение он иметь не может
Кстати, совет-те, кто принял решение утвердить  Риссенберга в  статусе гения нового как-то корректировали бы  его интервью - слишком контраст резкий.
Механизм раскрутки имени – уникален и даже вызывает восхищение иногда. Огорчает только, что и Ольга Балла-Гертман оказалась вдруг вблизи этой структуры.