Шпунтик

У крыльца две ступеньки. Одна низкая, другая высокая. Шпунтик преодолевает первую ступеньку и цепляется лапками за верхнюю. Он похож на маленький, круглый бочонок на коротких лапках. Он изо всех сил подтягивается на передних лапках, задние болтаются в воздухе, не находя опоры, а круглый черно-белый живот тормозит о серую деревянную ступеньку. Изо всех силенок он пытается подтянуться и жалобно взвизгивает. Не удалось. Он обиженно сползает вниз и делает вид, что ему туда и не хочется. Через несколько минут все повторяется.
 
Конечно, ему мешает живот. Аппетит у Шпунтика отменный, маленький хвостик кажется тоненькой веревочкой рядом с его круглым пузечком. Проходит несколько дней и Шпунтик преодолевает вторую ступеньку. Высота взята.

Мы с братом привезли его из деревни без разрешения родителей. Он нам очень понравился. Везти его на грузовой машине и двух автобусах с двумя пересадками было трудно. В крытой машине, ходившей до райцентра, Шпунтик налил лужицу. В автобусе, который вез нас до областного центра, он истошно вопил, сидя в закрытой сумке. Сердце наше замирало от страха, что грозный водитель выставит нас вместе со Шпунтиком прямо посреди поля. Он перестал визжать только тогда, когда ему позволили высунуть  из сумки голову. Нам не влетело, а в автобусе стало веселее.
 
Шпунтик подрастал, порастал и вырос в белого, с черными пятнами песика с висящими ушами, длинным туловищем, короткой шерстью, короткими лапами и на удивление пушистым, черным  хвостом. Характер у него оказался спокойным, доброжелательным и неназойливым. В поведении он отличался какой-то особой деликатностью. Без приглашения на еду никогда не набрасывался, а после приглашения кушал аккуратно, скашивая на нас глаза, как будто спрашивая: «Все правильно делаю?» Ел он все, что дадут, а из овощей и фруктов уважал только вишни. Правда, косточки из красных ягод не выплевывал.

Двор нашего трехквартирного одноэтажного, с удобствами на улице, дома был огорожен весьма условно. Забор был только на одной стороне, отгораживая нас от маленького, тоже одноэтажного, но частного дома. Еще с одной стороны к нашему двору примыкали огороды, и там заходило солнце, на которое можно было любоваться, сидя прямо на крылечке. А с третьей стороны проходила незримая граница с двором соседнего, такого же трехквартирного, но более старого дома.

Шпунтик жил во дворе. Он не пересекал самовольно границ, и только вместе с нами позволял себе поиграть перед домом на улице, на теплом пригорке, где на утреннем солнышке грелись маленькие гроздья красных, с черными пятнышками, жуков-солдатиков.

К нам приехала мамина сестра, молодая, красивая, любимая  наша няня Лида. Вот она-то и вывела Шпунтика за пределы нашего двора, в люди. Шпунтику в большом мире понравилось.  После отъезда няни Лиды он частенько начал погуливать на свободе, неизменно возвращаясь домой.

Свобода больно ударила Шпунтика тяжелым тракторным прицепом. Он лежал через дорогу от дома, перед маленьким продуктовым магазинчиком. На снегу, около его морды лежал кусочек нежно-розовой колбасы. Здесь и увидел его мой брат, и со словами:
- Шпунтик, ты чего здесь разлегся? -  легонько пнул его валенком.
 Всегда послушный Шпунтик  негромко взвизгнул, но с места не стронулся. Брат взял его на руки, и Шпунтик – сама сдержанность! – вдруг укусил своего хозяина, вскрикнув от боли.

Шпунтика положили в сенях – коридоре пред кухней. Он тяжело дышал, глаза его были закрыты. Задняя часть туловища была полностью обездвиженной. Зима выдалась холодной, и когда столбик термометра опустился ниже двадцати градусов, мы с братом слезно умолили родителей перенести Шпунтика в дом. В теплой комнате живот Шпунтика начал раздуваться, а воздух наполнился резким запахом. Шпунтика перенесли обратно.
 
Мы учились в той же школе, где работала наша мама. Мама строго-настрого наказывала нам никогда не подходить к ней в школе. Многие наши соученики даже не подозревали, что строгая учительница математики – наша мама. Мы с братом учились в разные смены, но в один и тот же день, не сговариваясь, нарушили строжайший мамин запрет, не в силах справиться со своим горем, и по очереди подходили к маме, заливаясь слезами:
- Мама, Шпунтик умирает!
- Не умрет! – сказала мама.
 
И Шпунтик не умер.Он по-прежнему лежал в сенях в своем углу, на своей подстилочке, ничего не ел, но живот его не был таким раздутым, как прежде, а глаза он иногда приоткрывал.

Строго говоря, Шпунтик был не только нашей собакой -  конечно, он был наш, но он был и общий – он принадлежал всему нашему двору. Несчастье было общее. И Шпунтика навещали по несколько раз на день и маленькие, и взрослые наши соседи, живущие в нашем доме слева и справа от нашей, центрально расположенной, квартиры. Каждый пытался найти что-нибудь из съестного, что Шпунтик захотел бы съесть.

 Перепробованы были и хлеб, и булочки, и котлеты мясные и рыбные, молоко, простокваша и творог, печенье, конфеты и шоколад, соленые грибы и моченые арбузы. Шпунтик, показывая свою признательность, делал вид, что нюхает все принесенное. И только из наших с братом ладошек вежливо слизывал несколько хлебных крошек, размоченных в молоке.

Прошло три недели. Мама подметала пол в сенях, разговаривая со Шпунтиком:
- Ну, Шпунтик, и сколько ты думаешь еще лежать? Весна начинается, а ты все лежишь и лежишь! Вставай, дай я здесь подмету!

Шпунтик встал и на дрожащих лапах перешел в другой угол, освобождая маме место для работы. Вот когда пригодились гостинцы наших соседей! Знал бы Шпунтик, какой груз снял он с наших исстрадавшихся душ! Сколько радости доставлял нам вид его розового язычка, прикасавшегося к нашим ладошкам!

На память о перенесенных страданиях Шпунтику достался сломанный хвост. Но обретенное чувство свободы Шпунтик не потерял, и когда он бежал-катил  на своих лапках-колесиках по улице, сломанный хвост то нарушал веселую гармонию его облика трагическим изломом, то задиристо размахивался победным пиратским флагом. Заслышав собачий лай, Шпунтик немедленно мчался навстречу приключениям и часто возвращался изрядно потрепанным.

После очередного собачьего скандала, Шпунтик появился во дворе со странной добычей. В его пасти было зажато что-то, похожее на большую, черную, почему-то лохматую, крысу. Несмотря на все наши протесты, Шпунтик подбежал к крыльцу и положил это «что-то» на верхнюю ступеньку. Он смотрел на нас преданными глазами и победно размахивал куцым остатком своего хвоста, лишенного привычно бултыхающегося довеска. На крылечке лежал отвоеванный в жестоком бою, окончательно отгрызенный соперниками, обломок шпунтикового хвоста. В глазах Шпунтика светилась гордость собаки, знающей себе настоящую цену.

                2007