Великий Датун

Вся совокупность добродетельных предков составляет «всеобщую империю» — «Датун» («Великое Согласие»), восхваляемое Конфуцием. Но сейчас якобы необходимо осуществить замену старой конфуцианской верности «пяти отношениям» верностью государству. Благо, еще М. Вебер заметил, что у китайцев нет уходящего в древнюю культурную традицию термина для понятия «свобода», которое означало бы свободу в обществе, возникший в II в. н.э. термин «цзыю» («свобода») означал несвязанность никакими моральными нормами, возможность действовать по собственному желанию [Кюзаджян, Сорокина, 1976, 308].

Неоконфуцианец Чжу Си считает, что человек, изучая вещи, мир, приобретает таким  образом знание принципов «синь» (духовный мир человека, мораль, мышление, ум, сердце человека), являющейся связующим звеном между первопринципом «ли» и жизненной силой (материальным миром) «ци». Если до познания принципов «синь» было просто «человеческим духом» («жэнь-синь»), которое могло сбиться с пути, то после «постижения вещей» оно очищается и становится «добродетельным духом» («дао-синь»). Полное постижение сути вещей может быть достигнуто через практику высшей добродетели — гуманности («жэнь», букв. «человеческое бытие»), благодаря которой человек преодолевает свой эгоизм.   В конфуцианстве Мэн-цзы Небо дает «мандат» («Тянь мин») на управление именно тому, кто отличается именно «жэнь» в отношении родителей и народа, кто любит народ [Думан, 1976, 36]. Это дает право на власть и самой КПК, поскольку она является носительницей «идеала счастливого общества» и способна «вести нацию к претворению этого идеала в жизнь».

Паралеллю упомянутому неоконфуцианскому «синь», как указывает учёный из Нью-Йоркского университета  Дж. Цзе Сюн, у Мао Цзэдуна является категория «сысян» («идеология») как некая независимая переменная, которая «соединяет сознание и материю, объединяет теорию и практику».
 
Мышление может сбиться с пути, в то время как как «идеи» являются аналогом   «высшей добродетели» (жэнь), благодаря которой человек может очистить свои мысли, отбросить «эгоистическое буржуазное» сознание и прийти к коллективистской пролетарской этике. Только «правильно организованный ум» («очищенный разум», сознательная самодисциплина, субъективные усилия в овладении правильной идеологией) может получить истинные знания.  Людей уверяют, что трудности существуют лишь в их воображении и что лучше всего вытеснить эти представления из сознания, отдавшись реально существующей «априорной истине», к соответствию с которой и необходимо привести реальность «мира вещей» (т.н. конфуцианская практика «исправления имен»).  Т.е. дедуктивный метод, путь от целого к части, от общего к специфическому, является  и остается традиционной китайской национальной особенностью [Кюзаджян, Сорокина, 1976, 285-286; Завадская, 1976, 332-333].

Дж. Цзе Сюн справедливо замечает, что, подобно тому, как неоконфуцианцы превратили «синь» в центральный элемент доктрины, маоисты приписывают правильной идеологии («сысян») сверхъестественную силу, делающую человека всемогущим. «… социалистическая активность, – писала «Наньфан жибао» 18 октября 1965 г., – не может подниматься за счет материального стимула; она должна опираться на политическую работу, на воспитание в духе идей Мао Цзэдуна… Когда члены комунн поймут ту истину, что они пашут во имя революции, осознают светлую перспективу столбовой дороги социализма, тогда они как хозяева своей судьбы смогут развить безграничную активность, смогут творить любые чудеса» (Цит за: [Бовин, Делюсин, 1968, С.155-156]).
 
Но если цель «синь» как главного морального значения вселенной — сохранить единство и гармонию человека и природы, то цель «сысян» — изменить естественное и социальное окружение путем борьбы. «… Если конфуцианство, — пишет Р. Соломон в работе «Революция Мао и китайская политическая культура» (1971), — восхваляло  спокойствие и гармонию в человеческих отношениях, то Мао сделал активность ключом к поведению идеального партийного работника. Если страх и стремление избежать конфликта определяли реакцию на социальные конфликты в традиционном обществе, то Мао подчеркивает важность критики и контролируемой борьбы при решении проблем, тормозящих социальный прогресс Китая» [Цит. за: Кюзаджян, Сорокина, 1976, 298].

В маоизме большее значение придается не организации, а идеологическому воздействию, в принцип управления возведены представления традиционных обществ о взаимной связи между природой и моралью, мир воспринимался как прямое продолжение чувства и воли.

Идеологический конфликт, изменение образа мыслей человека рассматривались более важным, чем простая борьба за власть, а поэтому публичное раскаяние Лю Шаоци и других «правых» (например, критика политики Лю Шаоци в области образования и его тезиса о  том, что познание научной истины имеет  служебную, общественную функцию) и восстановление Мао Цзэдуном своего идеологического руководства в КПК (множество смещенных во время «культурной революции» деятелей партии работали в органах пропаганды, были реорганизованы редакции основных газет и кафедры политобразования в вузах; в образовании отдавался приоритет задаче «продвижения пролетарской политики и переделки взглядов студентов») имело большое влияние на умы всей нации, воспитанной как в духе конфуцианского преклонения перед авторитетом образованного человека (Мао как идеал  цзюньцзы — «совершенного мужа», букв. «сын правителя»), так и из-за влияния традиций китайских «тайных обществ» («***дан»), «оппозиционных сект» («цзяомэн») [Костяева, 1970, 23-24], «семейных кланов», не признававших организационных форм, а подчинявшихся моральному превосходству вождя [Кюзаджян, Сорокина, 1976, 286-289, 292, 294].
В 1958 г. на Шанхайском судостроительном заводе развернулось движение рабочих за изучение философии, которое вскоре охватило всю страну. Люди повсеместно изучали философские идеи Мао Цзэдуна, прежде всего его представления о познании и диалектике: «… Никто и ничто в мире не может заменить идей Мао Цзэдуна. Марксистско-ленинских книг много, и все их не прочесть, притом они очень далеки от нас. На 99 процентов мы должны изучать произведения Мао Цзэдуна» (Линь Бяо; цит за: [Бовин, Делюсин, 1968, С.91]). Эта кампания переросла затем в движение за «революционизацию» заводов, фабрик, учреждений, учебных заведений, что опять сводилось к изучению произведений Мао Цзэдуна: «идеи Мао – высшие указания во всякой работе». Стали создаваться «политотделы», которые взяли на себя контроль за настроениями и образом мыслей рабочих и служащих [Бовин, Делюсин, 1968, С.155].

«Жэньминь жибао» от 11 июня 1966 г. объявила в редакционной статье: «… Идеи Мао Цзэ-дуна – вершина марксизма-ленинизма нашей эпохи, его самое высокое и живое выражение. Теория и практика товарища Мао Цзэ-дуна представляют собой объективную и незыблемую истину. Поддерживать идеи Мао Цзэ-дуна и поступать в соответствии с ними или же выступать против них – вот водораздел между марксизмом-ленинизмом и ревизионизмом, между революцией и контрреволюцией» (Цит. за: [Видаль, 1967, с.77]). 1-го июля 1966 г.  в редакционной статье «Жэньминь жибао» писала: «… Товарищ Линь Бяо указал: «Необходимо внедрять идеи Мао Цзэ-дуна в сознание рабочих и крестьян путем изучения и применения его произведений в тесной связи с практикой. Лишь таким образом можно изменить духовный облик трудящихся и превратить духовную силу в огромную материальную силу» (Цит. за: [Видаль, 1967, с.22]). А 4-го октября 1966 г. «Гуанмин жибао» говорится: «… В своих указаниях об изучении и живом применении идей председателя Мао товарищ Линь Бяо рекомендует изучать идеи Мао Цзэ-дуна по самому методу идей Мао Цзэ-дуна. Это наилучший метод изучения идей Мао Цзэ-дуна» (Цит. за: [Видаль, 1967, с.78]). 1-го августа 1966 г. в «Жэньминь жибао» была напечатана программная статья под заглавием «Вся страна должна превратиться в великую школу идей мао Цзэ-дуна». Например, еще 21-го августа 1961 г. агенство «Синьхуа» сообщило, что в ответ на призыв Линь Бяо большая группа армейских командиров из разных китайских городов «пошла в массы, чтобы пропагандировать идеи Мао Цзэ-дуна»,  чтобы 700 миллионов китайцев глубоко усвоили «великие идеи Мао Цзэ-дуна».

«Жэньминь жибао» от 26 сентября 1966 г. обобщила: «… Наша работа подчинена тысячам правил, которые в конечном итоге можно свести к одной фразе: с помощью идей Мао Цзэ-дуна преобразить душу человека и освободить его сознание от влияния идеологии эксплуататорских классов» (Цит. за: [Видаль, 1967, с.262]). Такая «реформа индивида» как метод преобразования всего общества является именно данню конфуцианской традиции, где «самоусовершенствование» – обязательно для каждого человека, от «сына неба» до простолюдина. Мо-цзы добавлял, что такое индивидуальное самосовершенствование, приводящее к коллективному, должно базироваться на подражании «совершенномудрому правителю».

Китайская печать периода «культурной революции» настоятельно подчеркивала, что в основу школьного и высшего обучения должно быть положено изучение цитат Мао Цзэдуна. «… Возобновляя занятия, – заявляла 17 февраля 1967 г. газета «Цзефан жибао», – прежде всего необходимо возобновить занятия по изучению произведений председателя Мао, занятия по изучению классовой борьбы, необходимо окончательно раскритиковать содержание буржуазного просвещения, окончательно разбить систему буржуазного образования» (Цит. за: [Бурлацкий, 1967 17]). В начальных классах будет изучаться сборник речей Председателя Мао и три статьи: «Памяти Бетьюна», «Юй Гунн передвинул горы» и «Служить народу». В средней школе будет изучаться сборник избранных работ Мао, решение ЦК КПК о «великой пролетарской культурной революции» (т.н. «16 пунктов»), разучивать революционные песни, а в высшей школе – основные его работы. Указывалось, что идеи Мао Цзэдуна должны пронизывать преподавание всех дисциплин [Бурлацкий, 1968, 13].

«… Мы, – писала «Жэньминь жибао» 16 июня 1967 г., – должны исполнять указания товарища Мао Цзэдуна, независимо от того, постигли мы их значение или пока еще не постигли. Мы должны утвердить абсолютный авторитет идей Мао Цзэдуна. В этом заключаются коренные интересы пролетариата. Это наша наивысшая дисциплина» (Цит за: [Бовин, Делюсин, 1968, С.163]). Кампания по изучению философии рабочими, крестьянами и солдатами основывалась на трактовке социального класса как коллективного субъекта познания. Два десятилетия массовой пропаганды элементарных философских знаний помогали формированию у народа элементов современного мировоззрения, однако тесное соединение философии и политики привело к тому, что многие люди видели в философии одну из причин постигших страну бед.

Особенность этого подхода, как указывает профессор Йельского университета Р. Лифтон, рождена самой конфуцианской традицией «сакрализации слова». Имя (особенно «семейное имя») в конфуцианстве есть бессмертным элементом, через гармонию с которым человек достигает «небесного пути» — места в извечном природном ритме. Сама система китайской письменности придает слову особую силу, поскольку словообразующие формы в идеографическом письме увеличивают силу слова по сравнению с письмом буквенным. Овладение специфическими группами иероглифов, выражающими социальные и моральные идеалы, служит через систему экзаменов способом приобщения к «регистрируемой истории», т.е. также есть способом достичь символического бессмертия, «всеобщей истины».

Таким же способом приобщения к «априорной истине», есть и волевое усваивание идеологии КПК («идей Мао»), соединения мысли и действия, например, и путем распространения грамотности и организуя выражение массами своего политического мнения через дацзыбао. Эта велевая практика приводит человека якобы к достижению пути («дао»), к определенному способу бытия и обеспечивает «бессмертие» самому революционному делу  [Кюзаджян, Сорокина, 1976, 290-291].
Стремление «усилием воли», «опорой на собственные силы» изменить общество и людей «великим скачком» и «культурной революцией» (уничтожение всего нереволюционного прошлого, манипуляции с историческими событиями, связанными с именами ошельмованных лидеров, — «идти от того, что было на самом деле, к тому, что должно быть», выдавать поражение за победу — «лучше хорошая ложь, чем плохая правда», всегда «сохранять лицо» при любых обстоятельствах, представлять своего противника низким, слабым, варваром и дикарем) вызывает конфликт с самым временем как таковым (кстати, в китайском языке отсутствует грамматическая категория времени).

Например, китайская городская молодёжь, получившее современное образование, вследствии рожденного прошлым традиционного крестьянского воспитания с его почитанием добродетельного руководящего меньшинства (коммуникативная формула «Принимай указания, но не высказывай своего мнения»), оказывается страдающим от чувства вины перед обществом и враждебности к нему со стороны общества [Кюзаджян, Сорокина, 1976, 292]. Спасение находится в «нормах группового поведения», которые, в свою очередь, определяются идеальным примером «группового вождя» — отца в семье, учителя в школе, чиновника («гуань», «ганьбу»), «сына неба» («тяньцзы»), «великого кормчего», который объявляется средоточием всех добродетелей. И это воспринимается не как зависимость и подчинение, а как безусловное выполнение долга (сына перед родителями), сформулированного именно Конфуцием в притчах «Сяоцзин» («Книга о почитании родителей»), что далеко не всегда предполагает пассивность и покорность [Кюзаджян, Сорокина, 1976, 302].

Видимо, последнее обусловило тот факт, что в ночь с 21 на 22 апреля 2011 г. китайские власти убрали статую Конфуция весом 17 тонн и высотой около восьми метров, которая стояла у входа в Национальный музей Китая в Пекине, хотя этот памятник, выполненный китайским скульптором У Вэйшенем, был установлен лишь в январе 2011 года. Статуя стояла в дальнем конце площади Тяньаньмэнь, напротив портрета Мао Цзэдуна на воротах площади. В связи с этим китайское сетевое сообщество предположило, что решение могло быть принято из политических соображений. Вскоре после пропажи статуи блогеры обнаружили ее во внутреннем дворе музея.

В ответ в июле 2012 г. информагенства КНР сообщили о «Q;n Sh; Hu;ng xi;ng b;i d;oz;u»: группа неизвестных хулиганов ночью похитила памятник Цинь Шихуанди —даоского императора объединенного Китая, который находился в парке в Binzhou провинции Шаньдун. Группа скульптур, где теперь нет главной статуи, была обнаружена полностью изуродованной: у пяти коней не хватает хвостов, у четырех отбиты передние копыта, а седоки повалены наземь.

Также в Пекине отменили назначенную на 13 сентября 2011 г. мировую премьеру оперы о революционере и первом президенте Китайской республики Сунь Ятсене. Об этом в своем блоге написал британский музыкальный критик Норман Лебрехт. По сведениям Лебрехта, который получил информацию от промоутера спектакля, оперу «Сунь Ятсен» решили не показывать «по политическим причинам». Критик также сообщил, что решение об отмене было принято незадолго до премьеры, которая назначена на конец сентября (29-30 числа). При этом Лебрехт отметил, что, согласно официальной версии, премьеру отложили из-за технических трудностей. На портале Opera Projects сообщается, что заказчиком оперы «Сунь Ятсен» выступили «Опера Гонконга» и гонконгские власти. Премьера оперы была приурочена к столетию Синьхайской революции, в результате которой была свергнута маньчжурская династия. Музыку для оперы написал композитор Хуан Жоу, либретто на английском и мандарине – Кэндис Как сообщает портал 7thSpace, «Сунь Ятсен» стала первой оперой в карьере драматурга Кэндис Чун. Она работала над либретто два года. Композитор и пианист Хуан Жоу родился в 1979 году, сейчас он живет в США. Музыкант занял первое место на конкурсе композиторов «Celebrate Asia!» в 2010 году [http://lenta.ru/news/2011/09/22/yatsen/].

Китай является крупнейшим в мире источником миграционных потоков, китайская диаспора распространилась на 150 стран, её величина оценивается до 57 млн чел. (из них в России – 500 тыс. трудовых мигрантов). Китайские эмигранты вносят огромный вклад в модернизацию КНР. Предоставляя своей этнической родине инвестиции (до 70% всех зарубежных капиталовложений), технологии, опыт управления предприятиями [Меняющийся …, С.99].

«... Сейчас каждой китайской семье, уезжающей в Африку, родина выдает подъемные – $7000. Если эмигранты в каком-то месте организовали хотя бы чайна-деревню числом более 40 жителей, то на общину выделяются "транши" уже в $100 000», – говорит публицист-китаевед Андрей Девятов.

Развитие связей между исторической родиной и зарубежными общинами давно уже стали важнейшей частью внешней политики КНР. Фактор диаспоры учитывается пекинским руководством при анализе отношений со странами проживания диаспоры, поскольку многочисленная и экономически мощная китайская община имеет возможность влиять на внутриполитические процессы этих стран. Китайская диаспора, таким образом, рассматривается политическим руководством КНР в качестве важнейшего внешнеполитического и экономического ресурса этой страны. В любой стране проживания зарубежные китайцы воссоздавали традиционные организации, ставшие органами самоуправления общины – кланы, землячества, торговые палаты. Первоначально эти организации создавались для того, чтобы избежать какого бы то ни было контроля со стороны враждебного для диаспоры государства. Однако постепенное развитие этих структур привело к тому, что в современном мире они приобрели иные функции.

Между членами одного клана или землячества возникают особые связи – гуанси – основанные на доверии, культурном родстве и признании авторитета старших. Эти связи пронизывают все сферы жизни и деятельности представителя китайской диаспоры, позволяя ему решать целый комплекс проблем в бизнесе, семье, образовании, не выходя за рамки диаспоры. Особое значение эти связи приобрели для развития бизнеса зарубежных китайцев. Компаниями, созданными хуацяо, практикуется взаимное владение акционерным капиталом, перекрещивающиеся директораты, использование в деловых операциях услуг одних и тех же кредиторов, банков, посреднических и страховых компаний. Это создает устойчивый круг делового общения, в рамках которого сосредоточены интересы китайского капитала и внутрь которого, как правило, не допускаются посторонние или нежелательные партнеры. Именно это и является главной причиной экономического успеха китайской диаспоры не зависимо от страны их проживания. Китайские деловые сети практически неуязвимы для неблагоприятных внешних воздействий, легко адаптируются к любым изменениям условий окружающей среды и, если потребуется, восстанавливаются на новом месте.


Рецензии