Мои курорты

Тему воспоминаний подсказал... прокурор!!!
Владимиру Бровко - моему великому Учителю этикета в Интернете
"Это то вам трудно жилось? ...
Да вы жили как на курорте! Вы не сидели на зоне и парашу не нюхали..."
В.Бровко

Прочитав такое я задумался. По большому счёту жилось мне замечательно. Просто хорошо жилось. Не зря же с десяти лет песни пишу. Значит жил припеваючи. С этим не поспоришь. Да и нужно ли вообще с этим спорить? Не пора ли сказать прямо своей стране и своему народу: "За детство счастливое наше СПАСИБО!..."
Всё-таки замечательная штука - Интернет! Ну где еще можно встретить людей, обладающих такой точной, глубоко выверенной реакцией на написанное? Только благодаря этой рефлексии глубоко уважаемого мною Володимира я вернулся к воспоминаниям полувековой давности, окунулся в них с головой. И узнал (вот они, Интернеты-то, до чего доводят!!!), что реально жил можно сказать бок о бок с курортной зоной!!! Прочёл, и слёзы умиления покатились из моих глаз! Человек никогда не бывал в райских кущах Южного Урала, а чисто интуитивно ощутил: Курорт!!!
Вот почему специально для Володимира я решил осветить эту тему немножко поглубже и пошире, чтобы подтвердить его глубоко авторитетное для меня мнение о моей курортной жизни. Показать, скажем так, границы применимости данной категории к той жизни, которая мне была дарована Всевышним на этой Земле.
Итак: Во время беременности в животике своей мамы я посетил десятки Колымских лагерей, в том числе и Бутугычаг, самый страшный урановый рудник СССР, где полегло около 380 тысяч добывавших уран. Курорт был нехилый!
Родился я в отдельном лагерном пункте Агробаза лагпункта Сеймчан Теньлага в Среднеканском районе Хабаровского края.
До наступления холодного лета 1953-его года там и пребывал в полубессознательном состоянии, поскольку заболел, едва родившись, бронхоаденитом - как переводила мне это название мама - туберкулёзом бронхов. Вес я терял, и родившись весом 3400 через месяц весил около килограмма. Не брал грудь, и мама кормила меня через нос - пипеткой закапывала мне картофельный отвар (на Колыме тогда это была драгоценность!). Ей откровенно рекомендовали не мучиться и ничего уже не пытаться предпринимать. Когда я спел маме первый раз песню "Мы бежим из Ленинграда" она заплакала и сказала: "Это ты, Алёша, не про женщину-блокадницу написал. Это ты про себя написал!" Собственно с этой песни она стала мои песни слушать очень внимательно, прокручивала записи по многу раз и лично расшифровала мою лекцию "Как я пишу песни" с магнитной ленты на бумагу и прислала мне на торцовку - править. Нет, нет, мы не отвлеклись! Сталин умер 5-го марта. До Колымы эта весть добралась почти сразу.. Только благодаря тому, что это было неординарное событие, я понял, как малютки воспринимают этот мир. В мою память врезалась эта картина: Я лежу. Перед моими глазами входная дверь в комнату. Всю комнату я не вижу, параллельно моему телу идет сероватая занавеска. Справа. Слева - белая стена (видимо побеленая).Над дверью портрет человека с усами в чёрной рамке. Мимо меня ходят женщины и все плачут! Видимо энергетика этого всенародного горя такая была. Сейчас уж и не пойму - от горя плакали или от счастья. Но помню: плакали все. И я точно ПОНИМАЛ окружающее и происходящее. То есть я понимал слова, произносимые полушепотом. Я их не помню, но отчетливо помню именно состояние абсолютного понимания происходящего. Много лет я, возвращаясь к этому эпизоду, не мог понять, почему я лежу  и не предпринимаю никаких попыток подняться. И только позже осознал: да и не мог я, спелёнутый подняться. И сил на это не было.
Восьмого марта - мама этот праздник всегда отмечала тем, что напоминала мне об этом факте - я первый раз взял грудь и стал самостоятельно сосать молоко. Молока у мамы было много и она кормила еще шестерых детей. За это ей давали усиленную пайку. Я быстро шёл на поправку и набирал вес. Природа вокруг была сказочная. Колыма - она безумно красивая река. Мощная, сильная, извивается между сопок и манит, манит, манит.  А ещё она - золотоносная. Поэтому я полностью согласен с Володимиром: я рос первые месяцы на золотой реке, в золотом месте. Курортная зона! А название зоны, в которой я рос, говорит само за себя: Агробаза. Отгадайте с трёх раз, что там выращивали в теплицах, и сколько там этого хранилось для остальных двухсот зон! Так что грех жаловаться. Насчёт параши врать не стану. Где она в той комнате располагалась, и нюхал ли я её запах - не ведаю. Будем считать, что и здесь интуиция Володимира не подвела. Будем считать, что на самой своей первой зоне, той, в которой я и родился и столь благополучно - вопреки обстоятельствам - выжил, параши я не нюхал.
Потом меня ледоколом "Ленин" (не тем, не атомным) перевезли в порт Ванино и чем-то ещё переправили во Владивосток - всей этой дороги я в упор не помню - и далее с эшелоном дембелей мама убыла в Свердловск, где из Маши Федотовой превратилась назад в Ларису Ратушную, а я - из Алёши Федотова преобразовался в Алёшу Ратушного. На всякий случай труженица райсобеса выдала маме справку, судя по которой я родился даже позже, чем сама справка была выдана. Справочку дали 23-его июля, а родился я по ней 16-го июля 1954-го года. Причем так и не было указано, где!!! Так вот, по непонятным документам, омолодившим меня на пару лет, я и жил. В Свердловске. В самом центре. Об этом курортном месте я подробнее раскажу позже. А сейчас мы рассмотрим карту мест, в которых я обитал в ранем детстве. В шесть лет я впервые попал в пинерский лагерь на три смены. Место расположения лагеря - Сухой Лог. Видимо это был лагерь от Горного Института. В 1959-ом году снова три смены в Сухом Логу. И в 1960-ом году три смены в Сухом Логу. Лето в Сухом Логу стало для меня привычным. Красивое это место - Сухой Лог!!! Сказочное!!! Красивая река с отвесными скалами, на берегу которой был "наш" лагерный пляж. Густой уральский лес. Старая мельница - полуразрушенная, мимо которой мы ежедневно ходили из лагеря на пляж и обратно. В густой траве вдоль нашей тропинки ползали роскошные чёрные гадюки. Иногда наш вожатый палкой выцеплял их и бросал в воду. Эффектное курортное зрелище! Плывёт в воде красивое извивающееся тело, а над водой только головка её ядовитая торчит, и глазёнки немигающие смотрят! Ну это я Вам ввиду наступающего Года Змеи рассказываю. А после того, как мама съездила по распределению в Краснодар, и в нём я провёл с нею сказочное лето 1961-го года (Кубань! Краснодар, станица Варениковская, пионерлагерь под Адлером, пляж прямо под взлетающими самолетами!), мама устроилась в экспедицию, с основным местом работы под Кыштымом в посёлке Слюдоруднике. И несколько лет (именно лет! а не зим!!!) я провёл с мамой в этой сказочной курортной зоне. Только не надо цепляться к слову "зона". Курортные зоны в моей жизни будут в достаточном количестве. Но потом. А вот детство моё проходило именно в Слюдоруднике. Здесь население было напополам русско-татарское. Здесь я впервые видел как режут барашка. Сейчас догадываюсь, что речь шла о мусульманском празднике, но тогда - в СССР - сие не афишировалось и нам - иноверцам и атеистам - не пояснялось. Мы любили свой край, свой лес, своих - бегавших там и встречавшихся нам порой - волков, любили собирать на лесных пригорках чернику и землянику, бруснику и грибы. А ближе к осени ходили на болота, изобиловавшие ужами и гадюками, жабами и лягушками, и собирали сочную клюкву из которой в дальнейшем изготавливался, не раз спасавший меня, морс. Особенно же мы любили ходить на местные озёра и ловить раков и рыбу. И то и другое превращалось в пищу прямо на берегу. Ночь у костра, потом весёлое путешествие домой. А ещё нам нравились затопленные выработки в Слюдоруднике и его подземные туннели, по которым мы забирались довольно далеко вглубь уральских недр! А походы на вершины окружающих посёлок гор по лесным просекам!!! А дорога в Кыштым!!! Какие места! Какие названия!!!  Касли!!! Место знаменитого чугунного литья, которому мой дед - писатель и сподвижник Бажова - друга семьи до ареста деда - посвятил серию замечательных очерков и рассказов! Позднее, недалеко от Миасса, я найду в шурфах Ильменского заповедника громадный аквамарин - голубой изумруд и настоящий александрит. Много лет этот александрит будет украшать мою личную коллекцию уральских камней, а потом исчезнет вместе с коллекцией. Пока я буду в Архангельске. И спросить - куда он делся  - будет некого. Брат как раз будет нюхать очередную парашу, а я буду возить ему передачи в Каменск-Уральский и, по договорености с хозяином зоны, буду читать лекции этой зоне, чтобы получше "подогреть" брата... Ах, Кыштым мой, Кыштым!!! Сказка моего детства.
Одно воспоминание о Слюдоруднике будет много лет мучать мою истерзанную память. Воспоминание о Храмцове.
Храмцовы были нашими соседями в Свердловске, в доме на Карла Маркса 8. Позднее их комнатку - когда им дали квартиру - сделали общедомовой кухней, той самой кухней, с которой у меня было так много связано. Но Храмцовы в Слюдоруднике были однофамильцами Храмцовых в нашем доме. Помню, как я смотрел на отца семейства. Высокого сильного полноватого плотного мужчину, имевшего крепкое хозяйство и трёх высоких статных красавцев - сыновей. Помню как все они смотрели в мою сторону, а я смотрел на них и не верил услышанному только что от соседки: "Скоро он умрёт! У него - рак!" Я смотрел на Храмцова старшего, на его сывновей и внутри меня поднималась буря протеста. Совсем недавно умер наш сосед - Балтрушевич. Весёлый сильный добрый. У него был рак. И поэтому к сказанному я относился очень серьёзно. В Слюдоруднике был гараж грузовых машин. В основном марки ЗИЛ-157 - если я правильно помню. В этом гараже, в одиннадцатилетнем возрасте, я притирал клапана - по поручению завгара. Когда я спросил у него о Храмцове он посерел лицом и сказал просто: "Врачи говорят, что дело очень плохо, а по нему так не скажешь."
Видя его лицо я понял: рак!!! Почему? За что? Неужели и вправду?
Здесь я обязан напомнить читателю, что мама моя закончила Горный Институт и работала в геофизике и геофизиком. Геофизики - это люди, которые в отличие от геологов в земле не роются. Геологи ведут разведку методами тыка. Пробурили скважину тут, пробурили скважину там  вот и узнали примерно, чего там в земле ожидается.
А вот нефть, к примеру, залегает на глубине полтора-два километра. Методом проб туда добуриться весьма сложно. Геофизики землю исследуют так, как врач исследует больного. Есть четыре основных метода: электроразведка, гравитационная разведка, сейсморазведка и... радиологическая разведка.
Вот мы и подошли к самому интересному месту в описании мест моего "курортного пребывания" в детстве. Город Кыштым вошёл в историю мировой цивилизации. Но не как кладовая слюды, хотя Слюдорудник в десятке верст от Кыштыма. И не как кладовая глины, хотя каолин там добывали и унитазы из этого каолина лепили. Кстати, прочитав это мое воспоминание, поинтересуйтесь при случае: откуда глина вашего унитаза. если он у вас, конечно же, имеется. Так, на всякий случай. Потому как унитаз унитазу, знаете ли - рознь. И на том сидишь, как на курорте, и на этом, а разница всё же имеется, хотя и не всегда сразу ощущается.
Город Кыштым вошёл в историю мировой цивилизации, как место первой советской техногенной ядерной катастрофы. Кыштымская авария по некоторым источникам оценивается в 1 миллиард 200 миллионов кюри, что превышает "результаты" Чернобыльской катастрофы более чем в 20 раз.
Вот и на Игре под Челябинском при участии высших чинов Челябинской губернии Георгий Петрович Щедровицкий озвучил цифру в "миллиард кюри в почвах области". Присутствовали и чиновники высшего ранга, и ведущие учёные и высокопоставленные представители спецслужб. Не возражал никто. Потому что возражать было нечего. В "Википедии" в разделе "Дезинформация" рассказывается...
"После взрыва 29 сентября 1957 года поднялся столб дыма и пыли высотой до километра, который мерцал оранжево-красным светом. Это создавало иллюзию северного сияния. 6 октября 1957 года в газете Челябинска появилась следующая заметка: «В прошлое воскресенье вечером… многие челябинцы наблюдали особое свечение звёздного неба. Это довольно редкое в наших широтах свечение имело все признаки полярного сияния. Интенсивное красное, временами переходящее в слабо-розовое и светло-голубое свечение вначале охватывало значительную часть юго-западной и северо-восточной поверхности небосклона. Около 11 часов его можно было наблюдать в северо-западном направлении… На фоне неба появлялись сравнительно большие окрашенные области и временами спокойные полосы, имевшие на последней стадии сияния меридиональное направление. Изучение природы полярных сияний, начатое ещё Ломоносовым, продолжается и в наши дни. В современной науке нашла подтверждение основная мысль Ломоносова, что полярное сияние возникает в верхних слоях атмосферы в результате электрических разрядов». Публикация заканчивалась так: «Полярные сияния… можно будет наблюдать и в дальнейшем на широтах Южного Урала»"
Между тем я по уральским дорогам ездил. На попутных машинах и с мамой, с геофизиками. И могу дополнить Википедию личными воспоминаниями о том, как объясняли населению уничтожение скота и домов, и выселение с некоторых территорий. Едешь по дороге и вдруг шлагбаум: "Проезд запрещён. Ящур"
Вот так, эпидемиями ящура и объяснялось. Я там был и ягоды собирал. И грибы. Мы всё это ели. У костров. И пели самые красивые песни мира: "Все перекаты, да перекаты" Городецкого... А еще я любил песню "Снег, снег, снег, снег..." того же автора. А чуть постарше "С моим Серёгой мы шагаем по Петровке, по самой бровке, по самой бровке" гения бардовской песни - Визбора.
Красиво там было всегда! Сказочно! И в Сухом Логу, и в Талице, и в Каменске Уральском, и в Кыштыме, и само собой - в Слюдоруднике. Вот в Слюдоруднике летом 1962-го года я и начал писать уже именно песни. Первые. Самые первые. А в пятнадцать лет именно из Слюдорудника я через Кышгтым  пробрался в Челябинск-40. На товарном поезде, подвесившись на трансмиссию автобуса ПАЗ, стоявшего на платформе. Шёл дождь.  Собака меня не учуяла, хотя группа солдат стояла прямо рядом с моим местом дислокации. Я висел, обнимая вал, солдаты обсуждали замеченного нелегала - я им показался высокого роста - собака водила ушами и я чётко эти уши видел Мне стало смешно. Я засмеялся и сказал: "Да здесь я!" Вылез из под автобуса, был препровождён в караулку. Объяснил, что хотел уехать в Челябинск. А оказалось - это пропускной пункт в Челябинск-40. На карте туда сейчас и железной дороги нет. А я по ней ехал! Мне солдатик старший и говорит: "Вот сейчас прибьём тебя и на рельсы положим - никто не узнает!"
Но препроводили в Кыштым. В милицию, где я три дня провёл в отделении. Нюхал парашу.  Кормили, однако, как на убой! Как на хорошем курорте. Борщом! Вкус того борща я и сейчас помню. И запах параши тоже. Теперь, по прошествии многих лет я обнаружил, что моё детство и приличная часть жизни прошли в зонах заражения ВУРС.
Много там мест, где я бывал, а ещё больше, где ездил.  А уж дикоросов сколько было съедено!!! Другая-то еда была в основном в празднички!
Ну а о Свердловске - как об одном из главных курортов моей жизни вспомним в другой раз!
Ах Володимир! Разбередили душу!
Разбудили Кыштымское в стариковском сердце. Спасибо!

ПРИЛОЖЕНИЯ(все из Интернета):
1.Из Википедии:
"В течение первых суток после взрыва из зоны поражения были выведены военнослужащие и заключённые. Эвакуация населения из наиболее пострадавших деревень началась через 7—14 дней после аварии.
Территория, которая подверглась радиоактивному загрязнению в результате взрыва на химкомбинате, получила название Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС). Общая протяжённость ВУРСа составляла примерно 300 км в длину при ширине 5-10 километров. На этой площади почти в 20 тысяч  км проживало около 270 тысяч человек, из них около 10 тысяч человек оказались на территории с плотностью радиоактивного загрязнения свыше 2 кюри на квадратный километр по стронцию-90 (период полураспада 28.8 года) и 2100 человек — с плотностью свыше 100 кюри на квадратный километр.
На территории с загрязнением свыше 2 кюри на квадратный километр по стронцию-90 находилось примерно 23 населённых пункта, в основном небольших деревень. Они были выселены, имущество, скот и дома были уничтожены. Урожай на больших территориях был уничтожен. Большие площади перепаханы и изъяты из сельхозоборота.
В целях предупреждения опасного влияния загрязнённой территории на окружающее население в 1959 году правительство СССР приняло решение об образовании на этой части ВУРСа санитарно-защитной зоны с особым режимом. В неё вошла территория, ограниченная изолинией 2—4 кюри на квадратный километр по стронцию-90, площадью около 700 кв. км. Земли этой зоны признаны временно непригодными для ведения сельского хозяйства. Здесь запрещается использовать земельные и лесные угодья, водоёмы, пахать и сеять, рубить лес, косить сено и пасти скот, охотиться, ловить рыбу, собирать грибы и ягоды. Без специального разрешения сюда никто не допускается. В 1968 году на этой территории создан Восточно-Уральский заповедник. В результате радиоактивного распада выпадений, произошедших вследствие аварии 1957 года, площадь радиоактивного загрязнения территории заповедника сокращается. В настоящее время посещать заповедник нельзя, ибо уровень радиоактивности в нём — по существующим нормам для человека — всё ещё очень высок. Атомный заповедник и по сей день играет важную роль и в проведении научных исследований, связанных с радиацией."

2. И о "курорте"!

"Неизвестно, кто первый запустил в Интернет сообщение о том, что заброшенный котлован, в котором когда-то добывали белую глину для каолино-керамического комбината (ныне – ОАО «Ксанта»), обладает целебными свойствами. А потом еще подсуетился некий маг из соседнего Озерска, авторитетно заявивший о волшебных возможностях карьера и назвавший его уральским Бали.
Интернет заполонили сообщения о кыштымских источниках, бьющих со дна котлована. Туристы повалили в новоявленную Мекку не только из окрестных городов, но даже из Свердловской области. Лезут в воду сами, тащат за собой детей.
Карьер вырыли в 1945 году. С той поры он исправно поставлял сырье для санфаянсовых изделий – раковин и унитазов. Когда вычерпали весь отпущенной природой запас, в огромную яму пошли сточные воды. Причем довольно опасного свойства: в 250 метрах от карьера находятся городская свалка и бывший скотомогильник. Поначалу воду откачивали, но когда металлокрады вырезали кабель, откачка прекратилась.
Постепенно карьер превратился в озеро, а белая глина и солнце придавали ему обманчивый бирюзовый цвет. Он-то и послужил толчком к появлению легенды о целебных источниках. Но их тут по определению быть не может. Зато, по словам технического директора ОАО «Ксанта» Алексея Силантьева, есть высокое содержание титана, железа, кремния, алюминия. Вдобавок – вязкое дно и радиация, превышающая норму в два с лишним раза.
Огородить карьер невозможно: он находится в лесной зоне, а рядом проложена технологическая дорога, по которой идет тяжелая техника. Кстати, это обстоятельство возмущает туристов: как смеют бульдозеры утюжить «курортную зону»? Специалисты ОАО «Ксанта» говорят отдыхающим, что они подвергают себя опасности. Но, увы, слишком сильна слепая вера в целебную силу «уральского Бали».
Выход один: поставить знак «Проезд воспрещен» и перекопать подъезд к котловану. Но где гарантия, что в вырытом рве не проступит вода небесного цвета, которую тут же объявят целебной?"