Художник

Несколько лет прошло с тех пор, как Росселиндэ была здесь последний раз, но время здесь будто замерло. Те же рыбацкие лодки в заливе, те же толстые коты, собирающие дань у причала, те же скалы, то же ослепительное море. Та же тропа уводит вверх по крутому склону, осыпаясь каменной крошкой, тихо шурша о сухую траву.
У моря есть прекрасная особенность – оно не хранит дурных воспоминаний. Россе боялась, что, вернувшись на этот берег, снова испытает ту же боль… В прошлый раз она бежала сюда загнанным зверем, в полной мере ощутив боль предательства, страх, осознание собственной беспомощности. В прошлый раз она, будто попавшая в бурю птица, укрывала изломанными крыльями самое близкое своё существо в бессмысленной попытке защитить от всесильного, как тогда казалось, врага…
Море не хранить дурных воспоминаний. И вспоминается время иное, когда по этой тропе поднимались со смехом и флягой вина в руке.
Узкий скальный выступ в девяносто двух локтях над морем, укрытый корнями разрушенной крепости, оказался занят. Впервые. Этюдник едва умещался под каменным навесом, скала заслоняла его от ветра. А при взгляде на художника пришли на ум песни из американских фильмов семидесятых. Широкие штаны, пёстрая рубаха, длинные волосы, плетёный хайратник, блестящие круглые очки… и умопомрачительные голубые глаза.
- Извините, я вам помешала…
- Ничуть, - художник тепло улыбнулся, - Кроме этого, это ведь я занял ваше место.
- Как… с чего вы взяли? – тоже улыбнулась Росс.
- Вас признала Серая Звезда, - он кивнул куда-то вверх.
Девушка проследила за его взглядом и увидела лохматую кошку, примостившуюся в стенной нише. Кошка склонила голову на бок, забавно сдвинув уши вперёд и смотрела на Росс даже приветливо. Девушка вспомнила этого зверька. От чего-то тот худой и лохматый комок шерсти никогда не встречался ей на причалах, словно свежая рыба по утрам была чем-то скучным, низменным. Кошка обитала в развалинах и снисходительно принимала в дар всё, хоть сколько-нибудь похожее на еду.
- Значит, её зовут Серая Звезда? – Росселиндэ перевела взгляд на собеседника, так и не определив его возраст. Где-то между тридцатью и пятьюдесятью.
- Едва ли её можно звать, - художник с тихим смешком протянул руку, почесав зверька за ушком, - Звезда ведь. Сама приходит и уходит. Вы не против, если я ещё побуду тут? Хочу закончить.
- Что вы, конечно! Я, если можно, тут побуду. Люблю смотреть, как настоящие художники пишут, - Росс посмотрела на холст. Синее море, занимавшее его весь, было будто живым, искрилось на солнце и ерошилось под лаской ветра. Белая чайка на его фоне была пока лишь парой мазков, но свобода полёта ощущалась уже в полной мере.
- Чайка Джонатан?
- Верно, - просиял художник, - Здорово, что вы его узнали. Впрочем, вы не могли не узнать.
- Почему? – удивилась девушка, присев на обломок скалы и глядя то на замелькавшую в умелой руке кисть, то на безбрежное море далеко внизу.
- Потому, что есть в тебе что-то от него. От Джонатана, - отозвался художник, не оборачиваясь.
- Множественные переломы крыльев разве что… - тихо усмехнулась Росс.
- Ну почему? Ты ведь тоже усвоила главную истину, - удивительные глаза вновь блеснули под очками, - Абсолютная высота полёта…
- Вы так уверены? – девушка склонила голову почти так же, как Серая Звезда.
- Это заметно. У вашей души есть прочный щит. С ним вам теперь никакие беды не страшны.
- Интересная метафора.
- Это не метафора, я так вижу это. У некоторых любовь похожа на петлю на шее или кинжал в груди, а у вас на щит. И здорово, что вам хватает для этого только вашего чувства.
Росселиндэ промолчала в ответ. Незнакомец беззастенчиво покопался в её душе. Но отчего-то обидеться на него было невозможно.
- Можно вопрос?
- Вы ещё и чего-то обо мне не знаете? – усмехнулась девушка.
- Всего, кроме того, о чём сказал, - художник обезоруживающе улыбнулся.
- Спрашивайте, - развела руками Росс.
- Почему вы боитесь своих воспоминаний?
- Потому… что они причиняют боль… Я бы многое хотела изменить.
- «Истинная мудрость - это когда вместо мольбы о возможности изменить хоть минуту прошлого ты посылаешь в Небо благодарность за урок». Так говорил мой учитель. И вы считаете так же. Просто сами ещё не поняли. Как вы смогли бы вовремя ответить на предательство, если доверяли? Для того, чтобы изменить прошлое вам всегда не хватит одного из условий. Или того времени, или настоящих знаний.
- Вы правы, пожалуй… - девушка глубоко задумалась и не сразу расслышала, что напевает её новый знакомый.
- Мы будем вместе… бежа-а-а-ать… - тихо тянул он себе под нос, выводя Джонатану пёрышки.
- Откуда вы знаете эту песню? – Росс постаралась просто удивиться.
- Слышал недавно на просторах сети, - невозмутимо отозвался художник, - А она вам знакома?
- Более чем. Она мне написана была… - Росселиндэ отвернулась.
- Простите… Он всё ещё дорог вам?
- Он? О, нет.
- Он предал вашу любовь? – художник спрашивал так беззастенчиво просто, что ему невозможно было не ответить.
- Я никогда не любила его. Я поняла это, когда полюбила по-настоящему… Но я доверяла ему… надеялась на него…
- Изменил?
- Да. Но это не то, о чём вы подумали. Я не считаю изменой желание разнообразить свой досуг или неспособность устоять перед зовом плоти. Уход, любовь к другой… это всё нормально, сердцу и прочим органам не прикажешь. А вот когда тебе по-настоящему плохо, и всё, чего ты просишь у близкого, как ты думал, человека – это понимание и терпение, а он не способен без истерики подождать тебя всего неделю… - девушка замолчала. Художник разбередил память.

«Приходи, я вырвусь хоть на миг тебя увидеть…»
«Если я тебе ещё хоть немного нужен, приди сама, к нашему дереву…»
Наверное, тогда всё и сломалось.

«Обещай, что никогда меня не бросишь…»
«Обещаю…», - просто по привычке боясь потерять…

Следом по цепочке вытянулся из глубин памяти ещё один человек.
«Волчица, мне плохо… Мне страшно…»
«Ему тоже плохо. Да и у нас жопа из-за тебя в том числе…»
«Ему плохо?! Ему скучно! Игра у вас не складывается?! У меня близкий человек на грани!...»

Росселиндэ медленно выдохнула, оттесняя не ко времени всплывшее. Ведь столько лет прошло. Неужели ещё не плевать?
- Зато теперь ты знаешь, сколько у тебя настоящих друзей, - проговорил художник, словно все её мысли были ему слышны, как высказанные вслух, - А ещё у тебя есть твой щит.
- Абсолютная высота полёта, - кивнула Росс, и на душе вдруг стало так легко, словно взбаламученные воспоминания она в один миг сплеснула в море.
- Я дарю эту картину вам, - вдруг сказал художник, изящным движением завершив кончик крыла, - Только пока не высохли краски, будьте осторожны.
Не успела девушка ответить, как он, перебросив через плечо этюдник и блеснув очками на прощание, исчез за скалой. Джонатан остался на камнях, сияя бликами на волнах. В углу красовалась подпись «Mista El».