Утопи соседа

Глава 1



- Ети тебя в качель, крокодил беспонтовый. Чтоб тебя подняло да приложило об стенку хлебалом зловонючим, да на якорь адмиралтейский свежепокрашеный раком бзднуло, мудоёбище ****о****ское, - задорно разносило над округой весёлое эхо. – Куды ставишь? Нет, ну куды ставишь, ****ин сын?

Саша невольно оглядывался по сторонам и вжимал голову в плечи, неловко переступая между коробками. Грузчики лихо и бесперебойно разгружали его немногочисленный скарб из нутра брюхатой «газели». Ваныч – бригадир нанятых грузчиков, оглашал округу отборным матом и награждал незлобивыми пинками своих подчинённых.

Из подъезда высыпала детвора, говорливыми разноцветными пузырьками в дутых курточках рассыпалась среди расставленных вещей и неприкаянно торчащей мебели, стеклась на детскую площадку гомонящей стайкой, и даже Ваныч немного притих, снижая этажность мата и улыбчиво любуясь резвыми галчатами, оккупировавшими горку.

- Вот дыть… цветы жизни, - выдохнул он, явно проглотив большую часть фразы, и в уголках его глаз пролегли крепкие ветвистые кустики смешливых морщинок.

- Да, - несмело согласился Саша.

- ***-моё с бандурой! – тут же переключился бригадир на парней, протискивающих обмотанное плёнкой кресло в двери подъезда. – Херов вам в жопу, бездари! Втору створочку то откройте, хуемырло нежное моё!

Кресло оттащили обратно и принялись коллективно разбираться, как открыть вторую створку. Сквозь собравшуюся на совещание толпу грузчиков вскоре протиснулся наружу высокий молодой человек весьма аристократичной наружности, в дорогом пальто и шёлковом шарфе. Брезгливо отряхнулся, поправил одежду. Скользнул мимолётным безразличным к миру взглядом по Сашке и уверенно направился к стоянке автомобилей.

Парень поёжился. Новообретённый сосед ему показался довольно холодным, властным типом, и он мысленно поставил себе галочку держаться от того подальше. Однако… Говорят, если хочешь рассмешить Судьбу, расскажи ей о своих планах на завтра.





Началось с того, что Саша решил наполнить себе ванну и, утомлённый переездом и сопутствующей суетой, уснул. Так он узнал, что ледяной властелин занимает жилплощадь прямо под его скромной однокомнатной квартиркой, чему несказанно удивился. В тот же вечер Сашка услышал о себе много нового и получил массу сомнительных комплиментов своей внешности и умственным способностям.

В следующий раз ситуация была сложнее. Отключили воду во всём доме. Чтобы услышать, когда её дадут, парень открыл кран на кухне. Но так и не дождавшись, умчался на работу. И всё бы ничего, пострадал бы только счетчик на воду и Сашин карман, если бы не случайно забытый в раковине целлофановый пакетик, перекрывший сток. Вернувшись домой после работы, непрушник услышал многое о своей родословной и нескольких поколениях своих предков. Повезло лишь в одном – другие соседи каким-то чудом не пострадали. Во всяком случае, не явились, чтобы что-нибудь прибавить от себя к многоэтажной, витиеватой и украшенной яркими образными сравнениями тираде властелина или хотя бы просто побеседовать за жизнь.

Парень с тех пор вёл себя предельно осторожно и лишний раз вообще водой не пользовался. Только в пределах острой необходимости. Он никогда не считал себя трусом, но пред гневом разъярённого соседа смягчался, как бумажный лист под напором кипятка, мялся и невнятно бормотал.

Когда прорвало трубу в туалете, Саша испугался по-настоящему. Однако, отперев дверь, он наткнулся не на гневные отсверки горячего металла в серых глазах соседа, а на два абсолютно ледяных острых клинка с зазубренными лезвиями, хищно поблескивающими из глубины зрачков, покрытых, словно патиной, тенями неведомых пыточных инструментов. 

- Пойдём со мной, - бросил сосед, красиво развернулся на сто восемьдесят градусов, с грацией английского денди, и направился к лифтам.

Парень понял, что будут убивать долго и мучительно, со вкусом изымая каждую косточку, но заворожённо сделал пару шагов за властелином. Ощутил босыми ступнями прохладу бетонного пола и почему-то постеснялся умирать в таком виде. Поправил перекошенную растянутую майку. Отлепил от колен мокрый трикотаж стареньких спортивных штанов. Вспомнил о лужах, которые так и не удалось пока полностью устранить.

- А может, я лучше воду соберу? – жалобно взмолился Сашка, но вновь наткнулся на сталь соседских глаз и позволил себе только вытянуть из прихожей зимние ботинки, которые стояли ближе всего, и запихнуть в них сырые ноги.



В квартире соседа парень сразу почувствовал себя словно в музее. Куда ни плюнь, повсюду громоздился какой-то странно-разномастный антиквариат. Из-за спинки нелепо торчащего посреди прихожей маленького диванчика, обитого золочёным полосатым шёлком, выглядывали изящно выгнутые львиными лапами белые ножки кресла с обивкой небесно-голубого бархата. На макушке громоздкой деревянной стойки-вешалки пристроился бело-голубой стул из той же серии. В углу капал нечистой водичкой на наборный паркет неровно свёрнутый ковер с длинным ворсом. Тёмно-красный, в цветных узорах.

Сосед остановился в арке, ведущей в нелепо-поперечный аппендикс а-ля кухня-туалет-ванная. Планировка в их квартирах была одинаково дикая, богатство обстановки её смягчить было не в силах, тем более такое хаотично наваленное богатство. Саша снова почувствовал себя как в музее, только теперь он сам был редчайшим экспонатом, который придирчиво разглядывали, со знанием дела оценивая его маловероятную художественную стоимость.

- Сюда, - обронил властелин и распахнул ближайшую дверь – туалета.

Парень полюбовался причинённым ущербом, следуя традициям современных разборок между соседями. Так же была продемонстрирована ванная. Наиболее пострадавшая в третий раз кухня была выставлена на десерт. Сашка проникся. Евроремонт в старинном стиле обрёл неповторимое сходство с древним, намоленным поколениями бомжатником.

- На этот раз всё, - ёмко сообщил сосед банальную истину и занял угрожающую позицию посреди опустевшей, почти безмебельной кухни, сложив руки на груди.

- Угу, - невольно согласился парень и окончательно растерялся.

- Ремонт данных помещений первоначально стоил мне полтора миллиона. В этот раз ровнять и переносить стены не придётся, но понадобится просушить все помещения. И мне самому нужно где-то жить, пока не закончится ремонт, и условия проживания в моей квартире не станут хотя бы приемлемыми.

Саша загрустил, в его нежной душе зрело нудное томление, и щекотало суетливое желание свинтить подальше.

- Точную калькуляцию предоставит подрядная организация, но уже сейчас можно предположить, что сумма будет немалая, - властелин окинул парня скептическим взглядом и поджал губы. – Как будешь расплачиваться?

- А давайте, Вы сначала озвучите сумму, а потом решим, - сам едва держась на ногах, поддержал Саша под локотки ослабевшую надежду. Так они с ней и стояли «шалашиком».

- Решим? Я ничего решать не собираюсь. Не отдашь деньгами, буду натурой взымать, - холодно пообещал сосед.

- Это как это? – честно недопёр парень, но нехорошие подозрения уже неумолимо всплывали на поверхность сознания.

- По местному тарифу мальчиков по вызову. На сколько настараешься, столько и спишу с долга, - почти скучая, пояснил властелин.

- Эм… Типа сексуально типа? Как бы… ну…

- Именно. Сексуально. И стоишь ты пока недорого, так что подумай, - только ресницы ненадолго прикрыли сталь глаз, но оттого она показалась ещё острее.

- Чё эт недорого? – не успев задуматься, возмутился Саша, но потом всё-таки подумал и завопил: - Вы же пошутили, да?! Я что? Я не из этих!

- Твои проблемы.

- Да Вы… да я… - попытался прояснить свою позицию парень, но его бесцеремонно прервали в середине монолога.

-- Да мы с тобой? Всё. Свободен.

Сашку нещадно царапнуло стальным взглядом и обдало противным холодом до самых подмышек.

- Вы не имеете права! – смог, наконец, членораздельно выпалить он.

Последующее стало полным сюрпризом.  Серые глазищи ледяного властелина оказались неприлично близко, и его свежее дыхание вытеснило кислород из окружающего пространства. Жёсткая, как длань терминатора, рука с ухоженными ногтями потянула Сашкину майку, заставляя приблизится почти вплотную к этому жутковатому созданию. Парень сглотнул и постарался повиснуть на вытянутой майке с максимальным отклонением корпуса назад - правда, при этом пришлось прижаться к хищнику остальными частями тела - и попытался вырулить куда-нибудь к спасительному выходу, мелко перебирая ногами. Некоторое время он и сосед изящно вальсировали, но властелин нетерпеливо прервал танец, прижав горе-неваляшку к кухонному шкафчику и добавляя моменту интимности.

- Мы можем ограничиться только тем, на что я право имею. Даже призвать на помощь судопроизводство, - заявил сосед ровным спокойным голосом, а под маской лица коротко перекатились желваки. – Ты уверен, что потянешь ещё и судебные издержки?

Саша немного пооткрывал рот, изображая запыхавшуюся рыбку, хоть и ощущал себя скорее загнанной мышью. Мысли пока не желали маршировать стройными рядами, они тоже боялись этого ледяного типа до одури и предпочитали отсиживаться где-то глубоко в подсознании, выдвигая на линию фронта не менее перепуганный, упирающийся и вопящий инстинкт самосохранения.

- Альтернативный вариант оплаты возможен только при решении вопроса без привлечения посредников, - властелин для большей убедительности подёргал трещащую от ужаса майку, несколько раз легонько задев макушкой оппонента навесной шкафчик. – Решать тебе. Мне всё равно, как ты будешь выкручиваться.



Поднимаясь к себе и едва не промахнувшись этажом, Сашка напряженно думал.

Откуда этот гад мог узнать такие подробности о самом сокровенном, даже от себя скрываемом? Парень всю жизнь боролся с дурными наклонностями, доводя собственный организм этой борьбой до остервенения и повышенного уровня спермотоксикоза. Возводил барьеры от повсеместной пропаганды гомосексуализма, в то время как геи планомерно оккупировали окружающий его мир, внедряясь, просвечивая в самых неожиданных местах, позициях, мелькая в каждом мужском лике. Сашка изо всех сил отрицал в себе наличие нездорового влечения к объектам собственного пола, спорил даже с зеркалом, отражающим его немужественную физиономию с разреженным кустарником щетины. А этот ледяной властелин взял и одним ударом разрушил все мечты стать нормальным, завести детей с какой-нибудь доброй и непривлекательной девушкой, ибо всё одно пофиг, они все одинаково никакие. Ну уж нет! Надо найти деньги.



Сумма предсказуемо оказалась запредельной. И кто, спрашивается, заставлял этого недораскулаченного аристократа делать такой дорогой ремонт? Конечно, можно было продать квартиру. Но за неё ещё не выплачена ипотека, и право продажи попросту отсутствовало. Да и жить где? А главное, на что? Снимать квартиру, одновременно выплачивая кредит, не получится. Денег не хватит. Занять? Не было у Сашки знакомых с такими деньжищами. Разве что сам сосед, но тот вряд ли согласится. С миру по нитке? Всё равно не реально, столько просто не собрать даже со всех друзей и мало-мальски приятелей, разбросанных по просторам России. Семья? Так у Саши только младшая сестра и осталась. Жалиться ей на судьбу горемычную и озвучивать альтернативный способ оплаты – хуже пытки. Тем более, что уж она то точно ничем помочь не сможет. У неё детей трое и муж без работы.



Сосед открыл не сразу. Саша мялся на вычурном темно-фиолетовом коврике, стесняясь того, как на нём выглядят потрёпанные тапочки с дырочкой, в которой виднелся большой палец правой ноги. Когда же властелин открыл, то только смерил парнишку надменным взглядом и отступил внутрь квартиры, впуская того в свою отсыревшую преисподнюю. На этот раз дальше прихожей никто не приглашал, и Сашка продолжил мяться, ожидая приговора, на другом коврике, более оптимистичной расцветки.

- Ну? - зачем-то спросил сосед.

Парень, соображая, зачем его мучают, принялся ковырять ковёрный ворс торчащим из тапка пальцем ноги.

- Я согласен, - выдохнул Саша и покраснел с ног до головы от собственной смелости.

- На что? – неожиданно опешил властелин, но тут же взял себя в руки. – Деньги принёс? – уточнил он.

- Нет, - сдавленно пискнул парень и прокашлялся. – Я натурой согласен.

Началась пауза, заскользила по времени, шурша многочисленными тикающими лапками. Парень, ожидавший хоть какой-то реакции, отчаянно сжимал напряжённый зад, хрустел пальцами.

- Ты охренел? - словно ледяной водой облил словами сосед, заиграл желваками. – Я что, на пидараса похож? Я думал, припугну - денег быстро добудешь, - властелин не слишком аристократично сплюнул. – Пшёл вон, пока цел!

И Сашка "пшёл". Точнее побежал. Хлопнул стальной дверью преисподней и помчался легкой стрелой вверх. А на бегу думал, надо же, и задница цела, и деньги вроде отдавать не надо. Оказывается, удобно быть геем, зря он так сопротивлялся собственной уникальной сущности. Может, стоит хоть частично пересмотреть систему ценностей и заняться, наконец, хоть с кем-нибудь сексом?





Глава 2



Спустя всего полчаса, когда Саша уже принял окончательное решение стать геем, раздался звонок в дверь. На пороге стоял сосед с небольшой сумкой в руках.

- Я решил, раз сделка в силе, то у тебя и поживу, сэкономлю тебе часть долга.

Он невозмутимо шагнул внутрь квартиры, оттесняя хозяина, и оглянулся куда-то на лестницу.

- Заносите, - надменно зашвырнул он в пространство подъезда, и тут на опешившего Сашку обрушился хаос.

Крепкие парни принялись вносить мебель, какие-то коробки и сундучки, объёмные чемоданы едва ли не в человеческий рост. У Саши, забившегося в угол под знакомой рогатой вешалкой для одежды, создалось впечатление, что к нему переехал весь соседский музей.

Вещи властелина неотвратимо расползались по квартире, вытесняя его собственные, превращая почти уютное холостяцкое жилище в нечто среднее между складом антикварной лавки и филиалом жилища демона. Причем первое несомненно превалировало над вторым, не хватало только бумажных бирок и многоярусных шкафов с картотекой.

Когда рассосалась рабочая сила и улеглась пыль, осваиваясь на новых предметах интерьера, парень очумело сполз по стеночке на пол, не отрывая взгляда от соседа, недовольно оглядывающего свой новый приют.

- Вы же… - скрипнул он и приподнял руку с вытянутым пальцем для уточнения.

- Я же, - согласился властелин. – Я же Альберт Родионович, приятно представиться.

- Вы же отказались, - как можно более быстро и слитно выговорил Саша.

- Шуток не понимаешь, - констатировал сосед без малейшего намёка на улыбку. – Такие долги не прощают. Вставай. Я хочу есть. Ты готовить умеешь?

Парень неуверенно кивнул и, любовно обхватив вешалку, словно шест для стриптиза, пополз вверх, добиваясь от тела более или менее вертикального положения.

На кухне расположились вычурный золотисто-полосатый диванчик, а также бело-голубые кресло и стул вокруг орехового столика с инкрустацией. Нелепое совмещение экспозиций разных эпох и стилей не разрушало торжественности музейной обстановки. За ними, сиротливо прижавшись к стене, громоздились аккуратной кучкой разобранные на составляющие скромные представители Сашиной мебели: стол и два табурета.

Изъяв из морозилки пачку замороженных котлет, парень с сомнением покачал их в руке, печально понимая, что попытка накормить этим властелина заранее обречена на провал. И хорошо, если эти котлеты не впихнут ему с неподобающей стороны, не дожидаясь, пока остынут. Ревизия в холодильнике дала результаты тоскливые, но не лишённые оптимизма. Продукты были. Их количество вряд ли порадовало бы самую обожравшуюся мышь, но их наличие уже говорило о возможности чудес в природе.

Решившись на отчаянный шаг, Саша принялся колдовать с тем, что есть. Что-то подсказывало ему, что соседушка не станет терпеливо ждать, пока он сбегает за продуктами. Район был новый, и ближайший магазин был довольно далеко. А перспектива оказаться наедине с голодным демоном здорово подстёгивала фантазию и скудные навыки приготовления пищи, доводя их до невиданных высот.

Как ни странно, властелин даже остался доволен результатом. То есть съел всё и ни разу не возмутился. В знак одобрения довольно фривольно похлопав гостеприимного хозяина по филейной части, когда тот мыл посуду. Парень не знал, как на такое реагировать. Резко осадить кредитора или потребовать списать за это хоть копеечку из огромного долга.



Так началась самая странная и неоднозначная полоса в жизни Саши под названием «Альберт Родионович».

Парень ночевал на своем любимом диванчике, который даже нельзя было разложить из-за прижимающей его к стеночке двуспальной кровати властелина. Даже вставая попить или по нужде, приходилось отчитываться о направлении своего движения чутко спящему соседу. Тем более что выбраться на волю коридора бесшумно и в обход демонского ложа было почти невозможно.

Утром и вечером Сашка принимал душ в ванной комнате, густо заселённой самыми разнообразными баночками и флаконами не всегда понятного назначения. Властелин зорко следил за соблюдением гигиены и формой одежды. Натянуть при нём любимые треники и растянутую майку было немыслимо и каралось презрением.

Всё это, мягко говоря, раздражало и создавало некоторые трудности. Это если не считать всех аристократических закидонов супостата. Парень начинал чувствовать себя дрессированной собачкой на службе нечистой силы. Тут либо взбрыкнуть, либо выжить. А более всего бесила идиотская манера властелина шутить с каменным лицом. Так что не всегда и поймешь, что дядя шутить изволили, и говорит ли он хоть иногда серьёзно. Форменное издевательство. К тому же было неясно, когда же с парня потребуют должок и не был ли этот унизительный договор очередной шуточкой в стиле Альберта.

Яркими гурманскими вспышками тьму будней прорезало желание Альбертино Великолепного что-нибудь приготовить, с последующим переполнением вместительного Сашиного желудка и невежливой отрыжкой. Но в основном парень готовил сам, старательно следя за пополнением холодильника свежими продуктами и увлечённо изучая рецепты новых блюд. Некоторые даже удавались.

Весь день властелин где-то пропадал, леденя другие жертвы, и Сашка был предоставлен сам себе. Благо работал он дистанционно и мог сам регламентировать свой график, четко распределяя время между выполнением заказов, онлайн-играми и требованиями тирана.

Особенно удручала необходимость ежедневной уборки в тесном пространстве, загромождённом соседским разномастным скарбом, опасной для здоровья и целостности организма. Парень с грацией потомственной цапли, высоко поднимая ноги и изящно помахивая руками для равновесия, на цыпочках вышагивал между коробками, чемоданами, разнокалиберными сундучками и зачехлённой мебелью. Собирал пыль тряпочкой, собственной одеждой и давно не стриженными волосёнками, подобно трудолюбивой пчёлке на заготовке пыльцы. Применение пылесоса едва не научило Сашку летать, а мытьё пола превращало в гибкую гусеницу.

О выплате долга Альберт пока не заикался, но часто позволял себе мимолётные непристойные прикосновения. Скорее напоминания, чем домогательства, и не всегда можно было понять, имеют ли они хоть сколь-нибудь сексуальный подтекст. Так по-хозяйски оглаживают любимую машину или чужого кота, который никогда не ссал в ваши тапки. Сашу это коробило, но всё чаще он ловил себя на мысли, что обиден ему не факт прикосновения, а то, с какой миной это проделывает сосед.

Они почти не разговаривали. Властелин мудрёно и многословно разъяснял свои требования, но только один раз. А в остальное время цедил слова, словно каждое из них стоило как небольшой небоскрёб в центре Токио.

Всё это хоть и напрягало, но казалось какой-то игрой со своими сложными правилами, соблюдать которые проще интуитивно угадывая, чем заучивая наизусть все нюансы их применения. И эта игра набирала обороты постепенно, плавными витками спирали раскручивая что-то внутри. Что-то вполне гармонично и естественно ложащееся на предложенный Альбертом мотив.

Спустя полторы недели надменный истукан уже почти не действовал на нервы. Саша научился чётко угадывать его эмоции по малейшему жесту или мановению брови, едва заметному изменению тона. Сосед занимал удивительно мало места в личном пространстве и тесноте квартиры, если не считать его многочисленных вещей. Уважительно относился к мелким нуждам и привычкам, не слишком докучал своими собственными.

Так казалось.

Пока не зашла в гости сестра.



Манька прискакала «на минуточку» в субботний вечер, когда они с Альбертом садились ужинать. Саша представил соседа и вкратце, опуская подробности, объяснил, кто он и почему здесь воцарился, разумеется, ни словом не упомянув о долге. Сестра сокрушённо качала головой, сочувствуя соседу, и изобретательно ругала безалаберного братца. Затем высоко оценила прорезавшиеся у Саши кулинарные таланты, поудивлялась тому, что он вообще способен отличить сосиску от яиц. И все время внимательно наблюдала за мужчинами каким-то странным нечитаемым взглядом. 

Парень, стараясь об этом сейчас не думать, убрал со стола, быстро перемыл посуду, подал чай. Насыпал в чашку Альберта две с половиной ложки сахара без «горочки», размешал, поставил на блюдце, застеленное салфеткой, придвинул властелину, провернул чашку ручкой строго под правую руку. Отложил для него на тарелочку два печенья и одну мармеладную дольку. Тарелку разместил по левую руку, идеально сопоставляя рисунки на ободках блюдца и тарелочки в одном направлении. Дождался, когда сосед сделает глоток, и только тогда приготовил чай себе и Маньке, уже без всех этих церемоний.

Маня окинула взглядом невозмутимого братца и пристально всмотрелась в глаза Альберта. Саша непонимающе наблюдал за их молчаливым диалогом, больше похожим на дуэль. Потом сестра, видимо приняв для себя какое-то решение, первая опустила глаза.

Альберт весь вечер поражал обаянием и умением вести беседу, подчёркнутой галантностью, какая подошла бы знатному лорду, и при этом виртуозно удерживаемая им дистанция вовсе не ощущалась. В его обществе хотелось улыбаться, внимать и впитывать каждый жест, при этом не ощущая себя недостойным находиться близ такого человека. Захламлённость квартиры приобретала изысканный шарм и налёт утончённости. Кухня превращалась в уютный будуар, печенье - в неведомый птифур, а скромный мармелад - в загадочное бланманже.

Сашка немного ошарашенно пытался сопоставить в своей голове образ этого полубогемного обаяшки с жёсткой фигурой несгибаемо хладнокровного тирана, к которой он привык. Совместить их не получалось, а при простом наложении изображение двоилось. По всему выходило, что властелина ему тайно подменили пришельцы. Парень даже не мог решить, какая версия соседа его пугает больше.

Сестрёнкина «минуточка» предсказуемо затянулась до позднего вечера, и Саша вызвался проводить её до остановки. Болтали будто по инерции на темы, поданные Альбертом в качестве десерта. Продолжая смаковать послевкусие его высказываний. Потом примолкли, исчерпав скудный запас понимания. Манька всё порывалась что-то сказать, но будто сомневалась. Саше почему-то не хотелось выпытывать, внутри свербило от ощущения какой-то неосознанной значимости чего-то незамеченного вовремя. Муторно неопределённо крутило в районе солнечного сплетения. А пуще всего ныло предчувствие, что по возвращении в квартиру что-то непременно произойдёт, какого из властелинов он бы там ни обнаружил.

Сестра, уже забравшись в полупустой трамвай, посмотрела на парня через мутные разводы стекла растерянным взглядом. Саша улыбнулся ей, нащупывая внутри себя остатки уверенности и вытаскивая их наружу, напоказ. Взмахнул рукой вслед звонкой трели удаляющегося вагончика.

Домой парень не торопился, и почему-то был уверен, что Альберт его поймет и не станет отчитывать. Хотелось идти дальним, освещенным фонарями путём, строго по тротуарам, аккуратно обходя лужи. Задумчиво разглядывая в них яркие отражения блеклого, пока ещё безликого, района.

Уже во дворе под ноги попалась смятая пивная банка, и Сашка сыграл сам с собой один нерегламентированный период в хоккей на асфальте, после чего сам себе назначил овертайм. «Шайба» улетела в чужие ворота, причём в ворота запертого гаража, и с оглушительным в тишине сонной улицы грохотом отскочила в кучу мусора, традиционно забытую строителями.

Оттуда тут же раздалось несмелое мяуканье и продолжилось серией жалобных охрипших сигналов бедствия на высокой детской ноте.







Глава 3



Сашка стоял в прихожей, боясь отойти от прикрытой двери, и бережно баюкал под курткой дрожащий комок грязного меха. Видок у парня, конечно, был ещё тот. За котёнком пришлось погоняться, спасательные операции проходили резво и азартно, с болезненным оханьем со стороны спотыкающегося в темноте спасателя и невероятно изобретательной прыткостью со стороны удирающего спасаемого. В результате они оба вымазались в грязи, припорошились строительными отходами, вымотались и согрелись. Но расцарапанный, покрытый ровным слоем грязи и ушибов Саша был счастлив, как древний охотник за мамонтами.

Напрягало одно – взгляд ледяного властелина, картинно привалившегося к косяку и демонстративно сложившего руки на груди. Саша виновато поглядывал в ответ, отыскивая на дне бурлящего внутри восторга капельку раскаяния. Получалось не очень хорошо, но он старался и даже уже перестал лыбиться во всю морду. Котёнок предательски завозился и возмущенно мяукнул. Брови Альберта плавно поползли вверх, не обещая ничего хорошего. Похоже, версия личности властелина была прежней, пришельцы не смогли долго выносить его общество и решили вернуть. Наверное, заморозил им там пару мегаполисов взглядом, заставил прилично одеваться и делать ежедневную влажную уборку всех помещений. Сашка бы тоже вернул, но у него не было таких продвинутых технологий.

- Что это? – раздельно процедил властелин.

- Котёнок, - чувствуя, что кто-то из них тупит, ответил парень.

Не то чтобы он надеялся скрыть присутствие в квартире животного, но очень хотел оттянуть момент разоблачения как можно дальше. Котёнок был другого мнения, и спорить с ним было немного поздновато.

- И откуда он тут взялся? – с ледяным безразличием, поинтересовался сосед.

- Я его принёс, - ответил Сашка, окончательно убеждаясь, что тупит всё-таки не он.

- Почему?

- Потому что от твоей квартиры у меня ключей нет, - неожиданно для себя огрызнулся парень и тут же сам испугался, чуть ли не буквально прижав уши и зажмурившись.

Почти весёлое хмыканье со стороны Альберта напугало ещё больше.

- Раздевайся, - строго приказал властелин.

- Прям здесь? – Сашка, давно замучавшийся ожидать расплаты, успевший нагуглить цены на все сексуальные услуги в городе и даже подсчитавший, что без должного опыта, при ежедневном сексе, можно рассчитаться всего за пару лет, попытался быстро для себя решить, насколько эротично будет выглядеть выпутывание из одёжек с котёнком в руках.

- Здесь. Нечего по дому гадить. И помойтесь оба. Я вернусь через полчаса, - распорядился сосед, быстро обувшись и накидывая пальто.

Спустя минуту он уже исчез, мазнув по растерянному парню шлейфом дорогого одеколона.

- Мы живы? Что это вообще было? – спросил Сашка у высунувшего мордочку котёнка. Тот неуверенно мяукнул, мол, тебе виднее, сосед то твой.



Спустя полчаса намытая, взъерошенная мокрыми иглами волос и шерсти парочка сидела на кухне, пила тёплое молоко и недовольно переглядывалась.  В ванной царили кавардак и разруха, но у парня просто не было сил наводить там порядок. На антикварном стуле громоздился неопрятный ком полотенец. Саша кутался в объёмистый халат властелина и испытывал острый приступ приятного пофигизма по поводу реакции хозяина. Халат оказался тёплым, пушистым и уютным, расстаться с ним было немыслимо даже под страхом кровавой расправы или, что хуже, высокомерной критики в исполнении виртуоза презрительного слова.

Альберт явился с кучей пакетов, украшенных незнакомым логотипом и девизом «Мы позаботимся о вашем питомце!». Первая мысль была почему-то о приюте для животных, и Сашка беспокойно переглянулся со сжавшимся в уголке мокрым котёнком.

Властелин окинул их снисходительным взглядом. Ничего не сказал по поводу красивых молочных брызг на полу и общего беспорядка. Заметив свой халат, лишь опасно сверкнул глазами. Из пакетов на волю было извлечено множество предметов, способных сделать жизнь котовладельца менее беспокойной. Миска котёнку сразу понравилась, и он тут же положил в неё задние лапы, прижав для верности неуклюжим задом. А вот лоток для туалета и увесистый куль с наполнителем вызвали справедливые подозрения. И не зря.

Разобрав покупки и определив для них подходящие места в Сашиной квартире, распаковав и наполнив лоток, Альберт приступил к приучению животного к гигиене. Животное было против и сразу после слов «Вот, сюда и будешь…» умчалось в комнату и забилось под кровать, не дожидаясь самого интересного. Властелин недовольно зыркнул на неуместно веселящегося Сашку и сузил глаза, взглядом посылая нерасторопного парня в погоню. Парень проникся, но не двинулся с насиженного места. Альберт пометал молнии, потом улыбнулся чему-то своему, мягко приблизился и склонился над Сашей. В глазах аристократичного маньяка мелькнул пугающий призрак нормальности.

- Я тут вспомнил о долге… - мурлыкнул властелин.

- И? – нагло уставился в ответ насмерть перепуганный парень.

- Начнём сегодня, - выпрямился Альберт и рывком вытянул расслабленное тельце оппонента из своего любимого кресла, затем так же ловко вытряхнул Сашку из собственного халата.

Оказавшись абсолютно голым, парень растерялся и рефлекторно прикрыл самое дорогое ладошками, хотя прикрыть хотелось всё, в кухне было довольно прохладно. Сосед же вальяжно опустился на освободившееся место и расстегнул верхние пуговицы сорочки, чего на Сашкиной памяти до этого не делал ни разу.

- Думаю, минет компенсирует мне сегодняшние неудобства. Если ты постараешься, - подтолкнул он взбудораженную фантазию парня.

- Прям так сразу? – удивился Сашка, втайне рассчитывавший, что его разложат и бережно трахнут, пока он сам будет неохотно отбиваться.

Альберт только приподнял бровь и расслабленно откинулся на спинку.

- Понятно, - уверенно кивнул парень, на деле смущенный до колких игл в кончиках пальцев.

Демонстративно подложив себе под колени соседский халатик, он опустился между предупредительно расставленных ног и деловито расстегнул ширинку на брюках Альберта.

- Он не стоит, - обескураженно сообщил Саша властелину по секрету.

- Да ты что?! – деланно изумился тот и посмотрел на уютно лежащий между узких ладошек член. – Это довольно странно, – покачал головой Альберт. – Может, ты что-то не так делаешь? – доверительным шёпотом поинтересовался он.

- Что я не так делаю?! – взвился обиженный такой реакцией парень.

- Может, надо сначала возбудить? Ну, некими поглаживаниями, поцелуями и прочими действиями интимного характера… – задумчиво предположил сосед с почти скучающим видом, однако его член при этом заинтригованно дернулся и приподнялся.

Саша не удержал усмешку, но был тут же пронзён насквозь фирменной сталью взгляда серых глаз. Вздохнув и временно попрощавшись со всеми страстно-романтичными фантазиями, попытался приступить. Быстро выяснил, что поглаживать через ткань не очень интересно, а забраться подальше под приталенную сорочку не так-то просто. Альберт же явно не собирался ничего предпринимать. Он сидел, откинувшись в кресле, подпирая подбородок рукой, чуть прикрывая губы ухоженными пальцами, и внимательно наблюдал.

Парень, воодушевлённый отсутствием критических замечаний и насмешек со стороны объекта, постепенно осмелел и нагло принялся сдирать с наготы прилипчивые тряпки, все до одной. Почему-то очень хотелось выбить хоть искру из этого айсберга, пробраться до тёмных слоёв, лишённых этого сверкающего великолепия, и заставить пошло очеловечиться.

Тело под ладонями оказалось тёплым и гладким, на редкость приятным наощупь и будто чуть увлажнённым, так что руки не проскальзывали по коже, а гнали её перед собой беловатыми волнами, оставляя покрасневшие следы. Никакого сопротивления. Почти вседозволенность. И Сашка приник к едва заметно дрогнувшему животу раскрытыми губами, поднялся выше, лизнул кончиком языка, пробуя властелина на вкус. Неуклюже вжался грудью в горячеющую с каждой минутой плоть. Выдохнул, ловя руками расходящиеся от его дыхания лёгкие волны непроизвольной дрожи. Кинулся им вдогонку, выводя языком нетвёрдые прерывистые линии. Поймал дёрнувшиеся в неясном порыве бёдра ладонями. Сжал до собственного стона. Потёрся боками в приятной тесноте таких объятий. Поднял глаза.

Лицо Альберта уже не было скучающей маской, но и ожидаемого энтузиазма на нём не проявилось. Спокойный внимательный взгляд. Только один из пальцев, прикрывающих губы, слегка погрузился в едва приоткрытую глубину. Парень решил закрыть глаза и ориентироваться только интуитивно, опираясь на собственные ощущения, которые вопили о том, что отклик есть и нешуточный. Что подтверждала и головка, увлажнившая смазкой Сашин подбородок, шею, источая тонкий резковатый запах с непривычными нотками горького миндаля.

В описаниях, да и что греха таить, в видеосвидетельствах оральных ласк Сашу всегда немного напрягала мысль, что все жидкости организма выделяются через один и тот же канал. Вкус мочи ему не был знаком, но запах он бы почуял. И парень решился, провел всей поверхностью языка по головке члена, чуть впуская её внутрь собственного рта. Посмаковал, причмокивая стекающей слюной. Вкус оказался вполне приемлемым, хоть и необычным. Оторвался. Провёл языком снизу-вверх, ловя колебания ствола. Выловил пальцами в уголке губ вьющийся волосок, но не успел даже избавиться от него, как почувствовал руку на затылке, настойчиво пригибающую его голову. Властное, но не резкое давление.

И Сашка, наплевав на всё, впустил в себя нетерпеливо подергивающийся член. Забылся в неспешных движениях, повинуясь заданному ритму и глубине. Поймал ладонями отклик стремительно взмокающего тела. Старательно прижимал языком к нёбу мокрую от слюны плоть, пытаясь не скрести по ней непослушными зубами. С трудом подстраивался под меняющийся и становящийся всё более рваным ритм. И возбуждался, как никогда раньше. Задыхаясь не столько от несдержанных вторжений, от которых всё больше хотелось увернуться, не позволяя перекрыть глотку, сколько от необходимости хоть как-то и к себе прикоснуться. Но высвободить для этого хоть одну руку было пока невозможно. Руками он упирался в напряженные скользкие бока Альберта, удерживая того от более глубоких проникновений. Однако это напряженное ожидание своей очереди на оргазм только заводило ещё больше, заставляя постанывать в уже вибрирующий во рту член. Плотно сжатые веки подпускали к глазам только яркие пульсирующие круги и тёмных мошек.

Альберт внезапно неудержимо выгнулся под руками, вскидывая сильное тело. В глотку ударила горячая струя, и Сашка отстранился от неожиданности. Чужая сперма во рту разливалась не самым приятным вкусом, толкались в кончик языка неуёмные живчики. Нос посылал возмущенные сигналы о том, что данная жидкость пищей не является и настаивал на решительном избавлении от оной. Парень упрямо проглотил. Открыл глаза и растерянно застыл, окунувшись в тёплую пучину ответного взгляда. Властелин облизал покрасневшие губы, смежил дрогнувшие ресницы, позволяя привычному спокойствию наползти прозрачной тенью на лицо. Но осталось что-то, залегло в мельчайших чёрточках, затаилось напоминанием о том случайно пойманном неравнодушии.

- Иди сюда, - мягко позвал Альберт, но Саша не сразу понял, чего от него хотят, и тогда его настойчиво подняли и притянули вплотную. Пришлось упереться коленом в подлокотник, а руками в спинку кресла. – Я вычту это из твоей оплаты.

Парень не успел сообразить, о чём речь, как его член жадно обхватили умелые губы. И мгновенно началась невыносимая феерия ощущений, перемежаемая жалобными стонами. Внезапная, как серия взрывов, разогревающая до жаркого удушья, выматывающая нестерпимой дрожью во всём теле и дарующая первый в жизни настоящий оргазм. Яркий, но слишком быстрый, чтобы распробовать.



Сашка сидел на коленях у соседа, укрытый тяжелым халатом, пытаясь прийти в себя. Шевелиться не хотелось. Думать не моглось. Говорить не о чем.

Из арки недоверчиво высунулась лопоухая мордочка и с любопытством уставилась голубыми глазками на людей. Следом осторожно показалось остальное тельце изрядной пушистости. Отмытый и обсохший стервец оказался чудесного дымчатого окраса. Тихо подобравшись поближе, котёнок обнюхал всё ещё пустую миску и воплощением немого укора уселся рядом с бесполезной посудиной. Саша хмыкнул и неохотно сполз с расслабленного властелина. Тот попытался было отнять свой законный халат, ускользающий вместе с парнем, но среагировал недостаточно оперативно.

Спустя пару минут животное уминало закупленный для него котячий корм, отвернувшись и неприлично чавкая. А Сашка намывался в погромленной ванной, блаженно улыбаясь, сам не понимая, чему. Выбравшись, он вновь закутался в полюбившуюся соседскую собственность. Уже в коридоре он услышал голос Альберта, проводящего инструктаж по личной гигиене для новичка и, стараясь не шуметь, поспешил в прихожую на представление.

- Вот сюда садишься, - объяснял властелин, усаживая упирающегося рекрута в лоток. – Тут копаешь ямку, гадишь, а потом закапываешь.

Все пояснения сопровождались показательной демонстрацией действий, кроме самого процесса отправления нужд, к сожалению, и парень чуть не задохнулся от давящего до горлового спазма смеха. Котёнок же смотрел на голого инструктора, как на навязчивого идиота, и явно ждал, когда тот отвяжется.

- Ну, давай, я же знаю, что ты хочешь. Напрудишь в неположенном месте, сикалку кастрирую… Ну, как знаешь…

Альберт выпрямился и наткнулся на слезящиеся от сдерживаемого смеха глаза Сашки. Взглядом пресёк истерику и направился на кухню. Налил себе полный стакан воды, сделал пару жадных глотков. Из прихожей тут же послышались звуки усиленного копания, а вскоре и громкое журчание. Сашка хрюкнул и заржал.

- Похоже, ты его напрягал своим присутствием, - сквозь смех выдавил он.

Властелин неожиданно весело хмыкнул и кривовато улыбнулся.

- Как назовёшь?

- Буцыфалом. Буцыфал не выдержит двоих! – театрально продекламировал парень.

- Боливар вообще-то.

- Не, Боливар не покатит, нужно чтобы была буква «с», - с видом знатока доложил Санька.

- А где эта буква в кличке Буцефал? – немного озадаченно спросил Альберт, удивлённо разглядывая веселящегося клоуна.

- А… Ну так Буцик же. Буська! Ему идёт, да?

Между Сашкиными ногами невозмутимо уселся умываться обсуждаемый Буцик.

- Ну, да… только смотри, чтобы он не лез на постель, - строго наказал голый властелин и прошествовал в ванную.

- Бусь, лезь на мою постель, - добродушно разрешил котёнку парень. – В его и людей не шибко охотно пускают.

- Я всё слышу! – крикнул из ванной Альберт.

- Рад за тебя, - буркнул себе под нос Сашка и поплёлся спать, прихватив тёплую возмущенно мяукающую тушку.



* Буцефа;л или Букефа;л (греч. ;;;;;;;;;;, букв. «бычьеголовый»; лат. Bucephalus) — кличка любимого коня Александра Македонского. Согласно истории, это дикий конь, которого смог обуздать только Александр. Впоследствии служил лишь ему. Синоним «верный конь». Советую поинтересоваться историей этой коняшки, весьма увлекательно. И нет, автора не заклинило на конях :Р

** Боливар не выдержит двоих (англ. Bolivar cannot carry double)—  крылатая фраза из рассказа «Дороги, которые мы выбираем» («Roads We Take», 1910) американского писателя О. Генри (псевдоним Уильяма Сидни Портера, 1862-1910).

Боливар — кличка коня, на котором могли бы спастись двое друзей, но один из них, по имени Додсон, по прозвищу Акула, бросил друга и спасся сам. В свое оправдание он сказал: «Боливар не вынесет двоих».

Позже, когда Додсон стал крупным предпринимателем, эти слова стали его девизом, которым он руководствовался в отношениях со своими деловыми партнерами.

Иносказательно: либо ты, либо я; выиграть должен кто-то один.





Глава 4



Полночи Санька ворочался под слоновий топот Буцика, увлечённо гоняющего по полу какую-то железяку. Хотелось спать, но почему-то думалось. И думалось всерьёз. Минет оказался занятием специфическим и бьющим по нервам, но чертовски приятным. И тот Альберт, что подрагивал под его руками, был совсем другим. Третья версия властелина. Этот точно не от пришельцев, слишком земной и тёплый, слишком близкий.

Буська промчался в прихожую и, судя по звукам, устроил игру среди ботинок, что-то громко звякнуло о металлическую дверь.

Саша вздохнул, вспоминая сильные руки и жадный рот, стало горячо. Да, приятно, но хотелось большего. Хотелось распробовать, посмаковать, понять, впитать, вдохнуть, втереть в поры, впустить в себя…

На кухне что-то жалобно звенькнуло и покатилось.

- Кто-нибудь сегодня угомонит этого дикого скакуна? – проворчал со своего ложа сосед.

Парень вздохнул и пополз спасать покой и сон властелина. Привычно переползая по краешку обширной кровати, наступил на её владельца, послушал тихое нецензурное шипение сквозь зубы. Такое же привычное, как и маршрут. Подавил улыбку и скатился на пол, тут же ударившись в темноте ногой о собственный ботинок. Повторил некоторые слова из только что заслушанной речи. Не все, только те, что успел запомнить.

Мстительно зажёг свет. Угрюмый прищур серых глаз значительно поднял ему настроение, а разбросанная повсюду обувь несколько озадачила. Каждый предмет был, минимум, в полтора раза больше котёнка. Как тот умудрился сотворить такой обувной хаос, трудно было себе представить.

Быстренько собрав всё и кое-как распределив по местам, откопал под ковриком любимую серебряную зажигалку Альберта, которая, видимо, и послужила игрушкой малолетнему бандиту. Спрятав её в карман соседского пальто – властелин всё равно не курит дома – отправился на охоту.

Их совместную азартную возню, сопровождаемую мягким топотом, осторожным звоном, деликатным погромыхиванием и тихими взаимными матерками, прервал окончательно разбуженный Альберт.

- А ну всем спать, - грозно рявкнул он, подхватил с вешалки притихшего Буську, подтолкнул к спальне Саньку. – Вас вообще нельзя наедине оставлять.

Все улеглись по своим местам согласно предписанию командира. Парень был закинут на любимый диванчик. Буцику был выделен видавший виды плед из Сашиных запасов. Сам властелин растянулся на своей кровати, блаженно вздохнул и, умиротворенный всеобщим послушанием, вскоре засопел.

Парень ещё некоторое время повалялся с мыслями о том, что ему даже присутствие этого надутого сноба нравится, потому что тоже добавляет разнообразия в его скучную жизнь, и уплыл в мир грёз и долговых расписок. Поговаривают, что где-то в тех мирах затерялось несколько налоговых инспекторов, опрометчиво участвовавших в съёмках соц. рекламы «Заплати налоги и спи спокойно», они точно знают, сколько ты утаил, и не берут взяток, но видят их немногие. И уж точно не Сашка.

Впрочем, один ночной посетитель у него всё-таки был, но наяву. Дождавшись, когда человеческое дыхание станет ровным, котёнок пробрался на диванчик и нагло свернулся на голове у парня, закопавшись в волосы. Тот почти проснулся и попытался удалить инородное тело из причёски, но острые коготки заставили его быстро передумать.



Так и зажили втроём. Властелин по-прежнему пропадал целыми днями. К Сашкиным обязанностям прибавилась ликвидация катастроф и мелких апокалипсисов.  Неугомонный Буцефал находил себе занятие сам и не всегда удачно. Закончив оттирать следы лап с прилипшим наполнителем для туалетов от спинки демонской кровати и вытряхивать от мелкого мусора беспощадно истоптанное шёлковое покрывало, парень уже мчался отнимать у котёнка новую игрушку, которой чаще всего оказывалось что-нибудь из ценного имущества Альберта или просто нужная в хозяйстве вещь. Купленные заботливым властелином игрушки стервец упорно игнорировал.

Помимо этого, Буську неудержимо тянуло пошариться по нагромождению коробок, сундучков и чемоданов, непрерывно что-нибудь опрокидывая, сминая и выщёлкивая из надёжных креплений. При этом непоседливый монстр часто оказывался под завалами, жалобно мяуча, изливая вселенскую скорбь и отчаянную обиду на несовершенство мира. А спасательные операции нередко переходили в весёлые скачки по Сашке с непременным оцарапыванием и обкусыванием верного рыцаря.

В течение нескольких дней весь многочисленный скарб соседа успел поменять место дислокации, и ворчащему Альберту приходилось долго играть в нечто среднее между кубиками и пятнашками, чтобы откопать нужное. Но надо отдать ему должное, он ни разу по-настоящему не рассердился на котёнка и даже великодушно смирился с потерей любимого вязаного шарфа, разобранного предприимчивым Буциком на ком нитяных буклей и спутанных обрывков.

Прибитая к стене когтеточка так же не заинтересовала бандита, вместо неё использовались ковер в прихожей, обои в коридоре и Сашкино компьютерное кресло, зажатое между его мини-столом и массивным властелинским сервантом. В этом серванте лохматое бедствие предпочитало отдыхать днём, свернувшись на изящной коробке вишнёвого бархата со столовыми приборами и вычурной салфетницей. Парень каждый день чистил её от шерсти предусмотрительно купленной Альбертом щёточкой, но результат был сомнительным. Как Буська умудрялся просочиться в хранилище ритуально-обеденных святынь, минуя тяжёлые дверцы, вычислить не удавалось, приходилось хотя бы пытаться устранить последствия.

Время от времени сосед разражался-таки беззлобной руганью, обнаружив налипшую шерсть на своей одежде или извлекая из ботинка очередной сюрприз в виде куриных и рыбных косточек, а также мелких предметов обихода, и грозился кому-то обстричь когти, выбрасывая очередной потрёпанный хищным зверем носок или недоеденную записную книжку. Но смотрел при этом на Саньку, так что котёнок не принимал угрозы на свой счёт.

На руки бесёнок добровольно не шёл и тискать себя давал только с боем, щедро награждая смелых отметинами на память. Но ночь непременно проводил на диване, свернувшись на узкой подушке у головы парня, иногда заползая на лоб или шею.

Самым невероятным Саше казалось то, что Бусёныш каждый вечер мчался встречать сурового властелина в прихожую. Причём занимал удобную для прыжка позицию заранее, когда Альберт, вероятно, только входил в подъезд. И как только открывалась дверь, диверсант летел вперёд и вверх, повисая на полах дорогого пальто, тем самым вынуждая жертву перехватывать инициативу и брать котёнка на ручки. Это были те полминуты, когда его можно было погладить. Выполнив свой долг по торжественной встрече, Буцик спрыгивал на пол и нёсся сломя голову на кухню, мужественно преодолевая заносы раскормленного хвостового отсека. Там он усаживался возле любимой миски и ждал справедливого вознаграждения, а может и ежедневной мзды с проживающего на его территории непрописанного демона.

Процесс кормления всякий раз должен был начинаться с мытья миски, за этим нахалёнок следил зорко и отказывался есть, если посудину просто протереть салфеткой. Но властелин покорно выполнял всю процедуру, за что получал одобрительный взгляд и поощрительное мурлыканье. И только после соблюдения всех тонкостей и церемоний Альберт мог спокойно принять душ и переодеться. Нарушение правил жёстко каралось стратегическим выматыванием нервов, повисанием кошачьей тушки на спине провинившегося и возобновлением работ по выкапыванию в бетоне прямого тоннеля из коридора в ванную комнату.

Сосед упорно делал вид, что животное в доме причиняет ему только неудобства, демонстративно ворчал, вслух зачитывал газетные объявления о сезонных скидках на кастрацию, но продолжал подчиняться заведённому Буськой жизненному укладу.



- Что это животное делает на моей рубашке? – холодно процедил Альберт, сузив глаза в две режущие кромки.

Санька, недавно прикрывший рубашкой властелина неаккуратные затяжки на обивке золотисто-полосатого диванчика, задумался над ответом. Буцик дрых, соорудив из дорогой ткани уютное гнездо, не обращая внимание на скучные человеческие разборки.

- Он на ней спит, - наконец, бодро доложил парень и принялся быстро накрывать на стол в попытке отвлечь соседа.

- А выбрать более подходящую подстилку он не может?! – неожиданно звонко рассердился властелин.

- Тебе рубашки жалко? Он же маленький ещё. Жил на улице. Никто его там не воспитывал. Он же не виноват, что у него нет твоих манер! – обиделся Сашка.

- Вот и воспитай, - сухо предложил сосед.

- У меня тоже нет таких манер, - вздохнул парень, подсовывая Альберту впервые удавшийся стейк, красиво украшенный пережаренным луком и измочаленной зеленью.

Властелин аккуратно отрезал кусочек и закинул в рот. Никаких эмоций. Ничего такого, ради чего стоило бы так стараться.

- А как моя рубашка оказалась здесь? – поинтересовался сосед, прожевав первый кусочек и слегка смягчившись. - Погоди, я угадаю. Буцефал взял её в шкафу, принёс сюда и уложил на диван? Готов признать, этот кот умнее, чем я о нём думал.

Санька удручённо вздохнул и присел на стул, подальше от Альберта, изображая пойманного агента иностранной разведки. Он даже мужественно выпятил подбородок, но при склонённой головушке эффект был не тот.

Властелин протянул руку и вытряхнул пискнувшего что-то матерное Буську из своей рубашки. Хищный рык, который выдал хозяин дивана, узревший состояние обивки, наверняка заставил вздрогнуть весь дом. К сожалению, рык был не слишком продолжительным и вскоре сменился молчаливым оскалом, так что Сашка с Буциком не успели слинять из кухни. Точнее, котёнок-то успел, только лохматый хвост мелькнул, исчезая за поворотом, послышались звуки отчаянной пробуксовки, и в арке показался угол смятого ковра. А вот парня поймали. Качественно и со вкусом. Обхватили сильными ручищами и вжали мордой в стену. Санька чувствительно приложился скулой и бровью, растерянно выдохнул.



- Он же не виноват. Я… - начал было парень, но его рот зажали ладонью, ещё плотнее впечатывая голову в простенькие обои с легкомысленными цветочками. Другой рукой Альберт уже стягивал Сашкины брюки.

Мысль о насилии никак не вязалась в голове парня с образом ледяного властелина. Но два раза он уже наблюдал полное перевоплощение, где гарантии, что этого не случится и сейчас? Что не придётся иметь дело с четвёртой версией соседа, более опасной, чем предыдущие.

Саньку резко оторвало от стены и тут же закрутило тайфуном, пригнуло, прижало голову к столу, заставляя отклячить трепетные ягодицы. Шею придавило неумолимой властелинской дланью, значительно снижая возможность пополнения ресурсов организма кислородом. Парень ещё увереннее заподозрил, что это изнасилование и решил обидеться на унизительность позы. Но уже через минуту поводов для обиды прибавилось. Он получил хлёсткий удар ладонью по голой заднице. Весьма болезненный, но приглушённый шоком от происходящего. Второй удар он ощутил острее. Горячая волна отголоска боли окатила с ног до головы. Сашка пронзительно вскрикнул и заскулил, цепляясь пальцами в скользкий край стола и пытаясь увернуться. Удары тут же прекратились. Голова была освобождена от плена. Парня распрямили, заглядывая в глаза. Приблизился горячий обеспокоенный шёпот:

- Саш? Саш, больно? Я же не сильно совсем… Саш…

Крепкие руки прижали к груди. Крупные непрошеные слёзы неудержимо покатились одна за другой, и от собственного бессилия справиться даже со слезами парню захотелось разрыдаться в голос.

- Саш, ну что ты? Я даже подумать не мог, что тебе будет настолько больно. Ну ерунда же. Тебя в детстве не шлёпали, что ли? – голос соседа звучал непривычно растерянно.

- Нет! Меня не шлёпали! На меня вообще ни разу никто руку не поднимал! – завопил парень, безуспешно вырываясь из лап обидчика.

- Ни разу? Так не бывает, - усомнился Альберт, ещё сильнее стискивая тощие бока жертвы.

- Бывает! – заорал Санька. – Пусти меня!

- Успокойся сначала, - поставил условие экзекутор. – Я же совсем не сильно. Просто дурачился. Что ж ты нежный такой? - тёплые губы промелькнули на виске и лбу.

- Отпусти меня, - потребовал почти прекративший истерить парень. – Я штаны надеть хочу.

Саше показалось, что властелин смутился. Отпустил и, сделав шаг назад, зачем-то развёл руки в стороны. Парень натянул брюки и ушёл умываться и смывать остатки психоза холодной водой. Проплескался не менее получаса, пытаясь привести нервы в порядок и разобраться, с чего вдруг так невозможно обидно. В принципе, Альберт никогда не был белым и пушистым, хотя до этого момента ни одну из своих угроз не привёл в исполнение. Но всё равно свербело обманутыми ожиданиями. А главное, никак не получалось решить, чего хочется больше, расплакаться или разозлиться. Решив действовать последовательно, Санька тихонько похныкал, пока никто не видит, а потом снова умылся холодной водой и начал злиться. Злился до тех пор, пока не успокоился и не получил охлаждённую массу из колючих эмоций, вполне пригодную для того, чтобы начать выпрямляться под игом захватчика и добиться от него, наконец, хоть какого-то взимания долга, желательно, в приятной форме.

Выйдя из ванной, парень направился прямиком в кухню. Отужинавший властелин и повелитель усердно мыл свою тарелку. Саша умилился такому зрелищу и преисполнился веры в правильный выбор момента. Дождавшись, когда Альберт закончит священнодейство и оботрёт натруженные руки, начал свою беспощадную отповедь:

- Ну вот что, Альберт Родионович, надоели твои закидоны. Живёшь тут и морду воротишь. А я, между прочим, стараюсь! И всё, чтоб тебе угодить! Задолбал!

Холодная резь прищуренных глаз заставила чуть сбавить тон и продолжать на медленно затихающей ноте:

- Стараюсь-стараюсь, а тебе всё не нравится, ты всем недоволен… вот… и секса… то есть, долг не требуешь, а я жду… то есть, не то чтобы… но рассчитаться бы как-то… и так на пару лет вперёд задолжал, а ты оттягиваешь… я посчитал всё, а ты ещё… вычитаешь… а сам не притрагиваешься… - Сашка под конец уже начал неуверенно мямлить и глотать слова, немея под ледяным прицелом отменной стали. – И стейк сегодня получился, вот! – выпалил он последний аргумент и притих.

- Стейк великолепен, - светским тоном солгал властелин. – Он даже сохранил вкус мяса. Благодарю за заботу, Александр. И, если Вы решительно настроены перевести наши отношения в более… деловое русло, я поддержу Вас. Завтра я куплю всё необходимое, и приступим. Будьте добры предоставить мне ваши расчёты по выплате долга. Я должен проверить, учтены ли там годовые проценты и вычеты за испорченное Буцефалом имущество. А теперь, с Вашего позволения, я бы хотел уделить время здоровому сну. Всего доброго, Александр.

Альберт поклонился с достоинством потомственного дворянина и удалился, как он выразился, уделять время. Парень громко хлопнул ртом, втянул воздух через раздутые ноздри. Это война.





Глава 5



Выкладки по выплате долга властелин и в самом деле перепроверил уже на следующее утро, долго вертел в руках, подправил в нестройных колонках несколько цифр, дописал в свободном углу целое уравнение с непонятным коэффициентом, что-то быстро перемножил в столбик и вернул Сашке. Тот обалдело уставился на аккуратную запись конечной суммы, чётко выделяющуюся на измаранном корявым почерком листочке.

- И это только на сегодняшний день, - сухо добил сосед.

По всему выходило, что одной жизни может не хватить для полного расчета. Уж Альберту точно, он старше. Этот долг, с учётом непрерывно растущих процентов, им придётся передать нескольким поколениям гипотетических наследников вместе с посмертной запиской, полной бесполезного раскаяния.

Санька проходил полдня словно контуженный, пытаясь хотя бы для себя решить, плохо это или хорошо. Наследников, конечно, жалко, но перспектива всю жизнь быть сексуальным должником при своенравном властелине почему-то категорически не выглядела огорчительной, скорее наоборот, открывала долгосрочные перспективы и широкое поле для творчества.

Буська то ли таился в ожидании грандиозных батальных сцен и красочных стычек на рубежах, то ли дрых в новом, ещё не вычисленном, уютном уголке. Он даже не вышел ко второму завтраку, что было совершенно фантастичным и не поддавалось попыткам найти логическое объяснение. Война войной, а регулярность питания детских организмов до этого подчинялась чёткому распорядку, заведённому самим же Буцефалом.



В обед неожиданно нагрянул Альберт. С порога распорядился снимать штаны и принялся торопливо скидывать пальто, шурша непрозрачным тёмным пакетом в руках. Саша надулся от такого неуважения к его взволнованной девственности, невнятно фыркнул и постарался твёрдо дать отпор. А кто его знает, этого демона арктического, может он в пакетике розги отмачивает, коварно и вероломно!

- Это ещё зачем? – вопросил парень почти не дрогнувшим голосом, всё еще надеясь на то, что над ним надругаются любовно. – Что, вот так вот, на бегу, в обеденный перерывчик?

Как ни странно, но злиться получалось всё лучше и лучше, а бояться – всё хуже и хуже.

- Отказ от выполнения обязательств по договору повлечёт за собой неизбежный штраф в размере…

Пока Родионович демонстративно подсчитывал в уме сумму, Санька быстро снял штаны и сложил лапки на причинном месте в ожидании дальнейших распоряжений, сосредоточенно выражая всем видом сочетание смирения пред ликом беспощадной судьбы с порицанием властелинского бессердечия. Злость быстро и неумолимо испарялась паническим дымком растерянности. Старания оценили благосклонным взмахом холёной руки и повелением повернуться к кровати и наклониться вперёд.

- Я так не хочу, - запричитал парень, пытаясь подавить ноющие нотки в голосе и не впасть в агрессивную истерику, ибо настоящего сопротивления оказать не мог, но неоправданно хотел.

Ответом была заинтересованно приподнятая на тщательно выверенную до миллиметра высоту бровь, что означало позволение говорить, но быстро и по делу.

- Я лицом к лицу хочу, - на одном дыхании выпалил Сашка, стараясь успеть выговорить своё пожелание до того, как у противника закончится терпение и будет открыт огонь по неподготовленным позициям.

Альберт кивнул, повторил изящный взмах рукой, теперь уже в сторону кровати и почему-то удалился в ванную. Это типа его теперь ждать, лёжа без штанов, пока их сиятельство изволят принять душ? А если бы наклонился, то так и стоял бы попой кверху в ожидании милости? Парень поворчал, укладываясь на спину поперёк кровати так, чтобы ягодицы эротично выступали за краешек, а ступни упирались по бокам. Он не раз видел такую позу в весьма познавательных видеороликах, и ему казалось, что так он будет выглядеть привлекательнее и, возможно, вызовет желание поощрить славного мальчика парой поцелуев и оргазмом. А дабы отдать дань своей скромности, не выглядеть слишком похабно и быстро сдавшимся на милость врагу, продолжил прикрывать ладошками самое дорогое. То самое, которое, не оценив заботы, предательски подрагивало, неудержимо перетягивая в себя стратегические запасы крови из мозга.

У Саньки не было никакого опыта по части соблазнения ледяных властелинов, он и скромных Золушек ни разу в руках не держал, но попытаться-то стоило. Надо было хоть как-то смягчить отношение кредитора, потому что страхов и без этого хватало. Если не можешь применить мужские методы ведения военных действий, остаётся только прибегнуть к женским, малоизученным, но интуитивно понятным и на первый взгляд более простым.

Властелин вернулся всего через минуту, со странной ярко-фиолетовой матовой штуковиной, внешне больше всего напоминающей оплавленный эфес игрушечной сабли, и с большой белой банкой в крупных черных надписях на очень нерусском языке. Саша округлил глаза, но не решился ничего спрашивать. Во-первых, сосед не ценил некомпетентность в любых вопросах. Во-вторых, всё равно сейчас придётся получить эту информацию в принудительном порядке.

Ожидаемого эффекта занятая заранее позиция не произвела. Залп ушёл вхолостую, мазнув по пасмурной глубине серых глаз свистящим промахом. Альберт хмыкнул, едва взглянув на тщательно продуманную эротическую композицию, и одобрительно кивнул, но не дрогнул и не промаслился туманным вожделением, не вжикнул нетерпеливой жаждой. Обидно.

Сосед уложил на грудь парня хреновину весёленькой креативной расцветочки – тот постыдно вздрогнул от неожиданного соприкосновения с неведомым предметом, будто это была холодная лягушка в мокрых пупырышках – и принялся добывать что-то из банки при помощи дозатора. Что бы за джинн ни жил в этой ёмкости, выходить предусмотренным технологами путём он отказался. Тогда властелин просто свернул крышку и зачерпнул содержимое пальцами, а саму банку небрежно швырнул на кровать. Ёмкость пружинисто плюхнулась недалеко от плеча жертвы резиновых извращений, горлышком в сторону любопытного носа. Санька заглянул внутрь, там была прозрачно-белая субстанция, напоминающая смесь воска с вазелином. Совершенно непонятно, как эта полутвердая фигня может проползти через дозатор, и зачем ей предпринимать столь противоестественные её природе действия. Из мира сложных человеческих замыслов Сашу вернуло недвусмысленное прикосновение к заднице, к самому что ни на есть эпицентру функциональности, с очевидным и неприкрытым намерением несанкционированного вторжения. Парень не то чтобы совсем не ожидал подобного, но ожидал явно не в такой наглой форме.

- А поцеловать? – тупо выдавил он фразу из древнего анекдота и медленно повернулся к Альберту.

Тот стоял на коленях на полу, в одной руке сжимая неизвестно когда стянутую с Сашкиной груди штуковину, теперь поигрывающую маслянистым блеском натёртых боков. Другая рука рыскала между заголёнными ягодицами и настойчиво проталкивала в задницу парня скользкие пальцы. Сказать, что было неприятно – не сказать ничего. Саша сильно пожалел, что не сходил заблаговременно в туалет. Неслышно подкралось парализующее изумление, давая возможность оправдать собственное бездействие. В Саньку без предупреждения стали плавно протискивать фиолетовую хрень.

- Ужин отравлю, - угрожающе пискнул парень, паникуя уже вполне всамделишно и кромешуточно.

Происходящее вовсе не стыковалось с его романтическими потребностями. Теперь он вообще мог только дышать через рот и пытаться, тужась, выдавить загогулину обратно, при этом почему-то панически боясь пошевелиться, лишь нелепо растопырив пальцы обеих рук в предотвращающем жесте. Не тут-то было, дурацкая фиговина легко вошла целиком, и глупые мышцы тут же судорожно обхватили её, радостно сжав зауженное основание. «Гарда» аккуратно легла между ягодицами. Всё это было проделано властелином быстро, спокойно, без заминок и закономерного допуска на дебаты.

- Какого… - озадаченно прошелестел парень.

- Можешь одеваться, - разрешил довольный властелин и поднялся.

Санька завис, условия задачи казались странными, результаты вычислений упорно приближались к знакомым с детства полутора землекопам. Изумление эволюционировало в спасительный шок.

- А это? – он опасливо коснулся торчащей детали его новой экипировки.

- А это останется. Вернусь, вытащу сам, - обрадовал сосед, накидывая пальто.

- Как останется?! Зачем?! А если я в туалет захочу?! – запаниковал обманутый в лучших ожиданиях парень.

- Ну, не маленький уже, должен уметь решать эту проблему самостоятельно. Извини, я спешу.

Хлопнула дверь, дважды провернулся ключ в замке.

- Да пошел ты юзом, ****ый Айсберг, - обиделся Сашка, добром поминая бригадира Ваныча, заблаговременно пополнившего его словарный запас. -  Червей дождевых пучок тебе в жопу, отмороженный на всю голову извращенец…

Саша всхлипнул, вспомнив о незавидной судьбинушке собственной задницы, и сжал ноги, но пока не решался сесть. Немного подумав, он решил, что эту фигню можно и вынуть, а после всех гигиенических процедур вернуть на место. Мысль гениальная, но её воплощение оказалось непростым.

Вытаскивать пробку было страшно, но не слишком сложно. Дальнейшие привычные действия тем более не составили труда. А вот впихнуть эту дрянь обратно… Парень всерьёз задумался над возможностью мухлежа, но засомневался. Всё-таки Альберт не совсем идиот, наверняка по каким-то неведомым признакам определит, что его пытаются обмануть. К тому же, оказалось, слишком трудно решить, что более унизительно, подчинение произволу или неумение стойко принимать все тяготы и лишения. Да и… любопытство взяло верх. Добавив ещё смазки, Санька, задавив в себе приступ паники и выровняв дыхание, осторожно вернул дрянь на место.

Со смазкой он с перепугу немного переборщил, что понял очень быстро, при попытке одеться. Было неприятно склизко, и казалось, что беспрепятственно скользящая внутри дрянь вот-вот выскочит и начнёт неприятное путешествие под одеждой.

Вздохнул, помянул недобрым словом всё властелинское племя и одного конкретного его представителя, в частности. Вынул пробку, помыл её с мылом, смазал заново. И, чувствуя себя уже полным идиотом, кое-как впихнул обратно. Упал на бок и нервно засмеялся, короткими судорожными очередями.

Чтобы не травмировать свою нежную психику, парень решил свести все телодвижения к минимуму. Дискомфорт от партизанской игрушки в собственном тылу ощущался всё меньше, но при ходьбе всё чаще вызывал неопознанные ощущения, задевая становящуюся всё более чувствительной зону простаты. О том, что это именно она, Санька узнал из пространного рекламного поста к той самой штуковине, что теперь гостила в нём. Интернет услужливо предлагал и другие, менее дизайнерские и более ужасающие варианты пыточного инструмента стыдливо именуемого массажёром.

Обидно было то, что обещанное возбуждение действительно явилось непрошеным и нагло поселилось в чреслах, мешая думать, но помогая копить гнев праведный. В то же время, для парня данный опыт стал многообещающим откровением, и добиваться справедливости уже отчётливо желалось строго определённым способом. В воспалённом мозгу мелькали картинки морды лица ошарашенного Альберта, которого непременно нужно было валить прямо на пороге и насиловать, как получится. Эротизму момента мешало только то, что продолжение сцены казалось похожим на нападение похотливой таксы на ногу хозяина и своей комичностью стирало всю сексуальность побуждений, принуждая похихикивать или громко ржать в тишине пустой квартиры.

В тишине. В тишине?! До Саньки начало медленно доходить, что чего-то не хватает. Слишком уж тихо и мирно было в квартире. Никто не таскал с места на место не только метровые властелинские тапки, но и его аккуратные кроссовки. Никто не попрошайничал на кухне, изводя нудными высокомерными взглядами исподлобья. Никто не гонял по коридору гантелю или другой, не менее странный снаряд для игр. Никто не мяучил, запутавшись в свитере свирепого Альберта. Не шуршал картонками в лабиринте коробок. Не выпрыгивал из-за угла, приветственно растопырив когтистые лапы.

Буцик пропал.

Саша суматошно заметался по квартире, проверяя каждый уголок. Он рыскал среди нагромождения вещей и мебели. И звал, звал, звал. Буська не откликался. Несколько раз парень замирал, вслушиваясь в неуютную тишину, безрезультатно. Он и сам уже понимал, что нигде котёнок не прячется, а самым натуральным образом пропал, и теперь надо бежать, искать, спрашивать.

Облазив все прилегающие к дому окрестности, Санька чётко уяснил четыре вещи: первое – дурацкая штуковина в заднице его доконает, второе – властелина он убьёт, третье – любознательного Буцика мог случайно выпустить из квартиры только Альберт, четвёртое – властелина он точно убьёт. Конечно, первую проблему было легко решить, вернувшись в квартиру, но парню казалось, что стоит ему пойти домой, как он упустит шанс найти котёнка.

Совершенно измотанный и злой, он слонялся по подворотням, заглядывал в подвалы и пугал прохожих вопросами. Те в ответ лишь качали головой и спешили удалиться поминутно оглядываясь. Когда что-то отчётливо завибрировало в области его физических мучений, Саша сначала подумал на фиолетовую хрень и заподозрил в ней часовой механизм. А что? С этого изверга станется подсунуть бомбу с вибратором. Но всё оказалось проще, дребезжал телефон в заднем кармане низко посаженных джинсов, пока ещё негромко напевая голосом Боба Марли о том, что нет женщин – нет слёз, с чем Санька уже не готов был согласиться.

- Саш, ты где? – послышался в трубке недовольный голос Альберта с едва уловимыми тревожными нотками. – И Буцефала нет…

- Да! Его нет! Из-за тебя! – неожиданно для себя закричал парень, выплёскивая всё накопившееся напряжение. – Как ты мог?! Куда ты смотрел?! Ты вообще хоть что-то кроме себя видишь?!

Непрошеные слезы прорвались наружу коротким фонтанчиком брызг и осели на веках. Прохожие оборачивались, разглядывая, кто с осуждением, кто с любопытством, кто с ехидной злобой.

- Ненавижу тебя, - Санька резким грубым движением втёр мокроту в раскрасневшуюся кожу.

- Так. Успокойся. Объясни. Где ты находишься? Что происходит? Я помогу.

Как ни странно, но спокойный, почти нейтральный тон, которым властелин проговорил эти слова, подействовал как доза успокоительного. Почему-то легко верилось, что вот придёт, поможет, и всё станет лучше прежнего. Даже забылось, что все беды с этого ледяного супостата начались. И Сашка, сумбурно, путаясь в словах, принялся рассказывать.

Альберт и в самом деле примчался, даже запыхался немного. И поиски начались заново, но уже более организованно, с разбивкой на сектора обхвата и квадраты местности. Однако и они не дали никаких результатов. Чуда не произошло. Властелину с трудом удалось заставить вконец озябшего парня пойти домой.

- Уже стемнело совсем, и дождь вот-вот начнётся, - увещевал он, но эти аргументы явно работали не в том направлении, Сашка совсем расклеился и принялся причитать, что малыш замёрзнет и промокнет один посреди ночи.

Причитания вот-вот грозили вылиться в полноценную истерику, и Альберт с каким-то невообразимо-грозным рыком схватил парня за грудки и затряс с такой силой, что у того зубы отчётливо клацнули несколько раз.

- Мы идём домой, - чётко разделяя слова, прорычал властелин. – А завтра снова будем искать. Обещаю.

- Мнгм… - промычал невнятно Сашка и отчаянно всхлипнул.

- Что? – мгновенно пришёл в себя озадаченный Альберт.

- Я ижык прикушил, щука, - буркнул ему в ответ парень и, пока собеседник искал в голове приемлемый перевод последнего слова, решил высказать уже сразу всё до кучи. – Мала таво, фто эта хлень в шопе талщит, так ищо и тлящёт тут, изфлащенеф.

Властелин громко прокашлялся и воровато осмотрелся по сторонам. Потом отпустил Саньку, машинально поправив на нём куртку, и процедил уголком губ:

- Так ты с… - он замялся и примолк, пропуская мимо спешащую по своим делам объёмную тётку с малолитражной собачонкой и крошечным ридикюлем в руках. – С этой штукой так и ходишь?

Парень только гневно зыркнул на наглую рожу изверга, явно едва сдерживающую улыбку.

- Ещё один аргумент в пользу возвращения домой, - высказывание прозвучало почти жалобно из-за с трудом сдерживаемого смеха, и Альберт тут же отвернулся в сторону дома, всем видом изображая целеустремлённость.

Саша позволил себя волочь следом за ручку, как нашкодившего ребятёнка, и всеми фибрами души ощущал, как его буксир сейчас лыбится, напрочь забыв о трагизме ситуации и судьбе несчастного животного.

На лестничной клетке властелин сам взялся греметь замком, поэтому не успел поймать парня, внезапно скользнувшего к лестнице.

- Ты куда? – окликнул он.

В ответ Санька зашипел и обернулся, прижимая палец к губам. Альберт замер, прислушиваясь. Откуда-то сверху послышалось жалобное мяуканье, потом ещё и ещё. Тихое и беспомощное, хриплое и без всякой надежды.

Оба рванули с места одновременно, но властелин оказался быстрее, несмотря на то, что стоял дальше. Только полы пальто взметнулись над перилами. Сашка едва успевал перебирать уставшими конечностями, чтобы не слишком отставать. И всё равно быстро потерял соседа из виду на изгибах лестничных пролётов. Едва дыша, он доковылял до нужной площадки и застал там абсолютно счастливого демона, прижимающего к груди трогательный комок дымчатой шерсти, не обращая внимания на когти перепуганного Буськи, взрезающие кожу рук не хуже скальпеля.

Едва оказавшись в квартире, котёнок вырвался, забрался под кровать и ни за что не позволял себя оттуда выцарапать или выманить вкусно пахнущим кусочком колбасы. Посовещавшись, решили оставить его в покое, всё равно спорить с ним всегда было бесполезно. Успокоится, читай – проголодается, и выйдет сам.

А после… после Санька впервые пробовал абсент. Для снятия стресса и общего напряжения. Довольно крепкая штука с непривычки. Парень так переволновался, что, как заезженная пластинка, всё говорил и говорил одно и то же по кругу. Выплёскивал из себя, всхлипывал, захлёбывался торопливым рассказом. Как он испугался, как не мог найти, как это было бы страшно потерять Буцика. Он даже не знал, что котёнок — это так важно. А потом ему вдруг почудилось, что вот так же мог потеряться и властелин. Вот выскочил бы в дверь и потерялся. В пьяном мозгу такая вероятность выглядела до ужаса реалистичной. И Сашка даже рванулся было в прихожую проверить, закрыл ли он дверь на замок и задвижку, но Альберт его удержал и очень доходчиво убедил, что он точно не потеряется, потому что у него машина, а в ней навигатор есть. А ещё, в отличие от некоторых Бусинаторов, он умеет пользоваться телефоном. С потенциальной потери тут же взяли клятвенное обещание, что если он хоть когда-нибудь, хоть немно-о-о-о-ожечко заподозрит, что хоть чу-у-у-уточку потерялся, то тут же позвонит Сашке. И уж Сашка его непременно найдет! Из-под земли достанет и вернёт! А то кто же тут будет по квартире ходить с грозным видом и думать, что он главный. Последнее жутко развеселило парня, но Альберта почему-то немного озадачило. Наверное, он думал, что и вправду главный. Неудобно получилось, надо было хотя бы не ржать.

И были разговоры, которые кажутся такими важными и которые так трудно запомнить. Обо всём понемногу и ни о чём в особенности. Плавные и тягучие, как собственные мысли в одурманенной полынью голове. И кофе под крепкую сигарету из запасов Альберта, под клятвенное обещание, что только разок и больше ни-ни. Вот только сейчас, только с ним, с демоном-организатором. И головокружение, заставляющее мир расползаться под пристальным взглядом. И горячие объятия, в которых так жарко, что хочется выползти из собственной кожи подобно змею. И онемевшие губы, не способные позвать, попросить, вымолить то, чего так хочется, и что никак не сочетается с гордостью. И какое счастье, что не всегда нужно выворачивать языком целые слова и фразы, чтобы тебя поняли, чтобы понять самому. И осторожные исследующие ласки в пьяной неловкости тел. И избавление от почти ненавистного сладкого возбуждающего давления фиолетовой дряни в заднице. Благодать вселенских масштабов, особенно если вспомнить, как в этот момент чуткие губы обнимали истосковавшийся за день по ласке член. Ещё бы и не краснеть при этом…
И был секс, такой приятный в своей близости к тяжёлому взмокшему телу и такой смутный в своей алкогольной развязности. Как яркие пятна свежей краски, размытые дождём. И родной запах чужой кожи на впившемся в губы плече. И полуприкрытые глаза, блестящие в полутьме комнаты. И собственные стоны в распахнутые створки рта. И первый поцелуй, такой яркий и такой трепетный, что только в стихах сложить, да таланта не хватит, чтобы словами ограничить ощущения, вырывающиеся за грань хмельной плоти, изливающиеся немыслимой оргазмической галактикой, столь же необъятной, сколь и необъяснимо физиологичной.

- Альберт… - тихий шёпот на грани слышимости, где-то на грани между личной вселенной и тем, что доступно другим, близким.

- Спи, мой хороший, - такой же тихий отклик на легких волнах сладкой дрёмы и отзвуков электрических болидов, прогремевших по телу вечность и мгновение назад.

И сны, мечтательные, с привкусом долгого поцелуя, и возбуждающие с послевкусием так и не распробованного до нюансов, неземного, чувственного, телесного. И тёплые объятия разогретого до каминных углей властелина, в которых так неизъяснимо сладко просыпаться, чтобы, чуть поворочавшись в истоме, снова провалиться в сон. И мягкий бархат мыслей, навеянных негласным обещанием быть рядом. И полусонный трепет пойманных в ловушку губ.

- Мой властелин…

- Спи уже.

- Мой…

И не нужен ответ. Пусть его лучше совсем не будет, чем ложь или, чего уж хуже, честность. Вот этих губ на виске вполне достаточно. И ещё обнимающих рук. И улыбки, которую чувствуешь кожей. И дыхания, которое льётся на тебя теплым, быстро холодеющим потоком. Ровного и такого знакомого. Хотелось сказать хоть что-нибудь, что поможет установить собственное превосходство в проигранной схватке, но сны такие сладкие, и в них так мало реальности, что кажется, что проблемы, они для других, для тех, кто не спит в этот час, а не для счастливых, встречающих восход светлыми снами о неясном несбыточном.





Эфе;с (нем. Gef;ss) — часть клинкового холодного оружия, состоящая из гарды и рукояти с головкой. К эфесу может крепиться темляк (как элемент униформы), а также различные призовые знаки (например, «За фехтовальный бой») и знаки наград (например, знак ордена Святой Анны 4-й степени).

Эфес может быть открытым (пальцы защищены только крестовиной, либо ничем не защищены) или закрытым (одна или несколько дужек соединяющих основание рукоятки с навершием, защищают пальцы). Если дужка (или дужки) не доходят до навершия, тогда эфес называется полуоткрытым. Закрытый или полуоткрытый эфес с дополнительными дужками и другими элементами является сложным (или развитым).

Гарда предназначена для защиты руки от оружия противника. На раннем оружии гард не существовало вовсе. Появилась она по мере развития фехтования, когда появилась необходимость в более удобном и безопасном парировании ударов противника. Первые варианты гарды представляли собой перекрестье — планку, перпендикулярную лезвию и рукояти, и находящуюся в той же плоскости, либо небольшой диск, установленный между клинком и рукоятью. Начиная с XVI века стали появляться круглые гарды, а также гарды, защищающие кисть целиком с помощью дужки — изогнутой части, идущей от верхней части рукояти до нижней.

Гарда на боевых ножах служит для предупреждения соскальзывания руки на носок лезвия и, таким образом, предоставляя упор для руки, обеспечивает безопасность при нанесении колющего удара.

Гарда отсутствует на некоторых типах клинкового холодного оружия, из-за специфики его применения, например, у шашек и метательных ножей.

Просветились? А теперь по делу. В данном случае Альберт использовал массажёр простаты Bootie фирмы Fun Factory (Германия).



Полтора землекопа – устойчивое сочетание (фразеологизм). Используется в качестве именной группы. Значение: незначительное количество людей; результат каких-либо вычислений или исследований, абсурдность которого очевидна.

«Получалась такая ерунда, что я стал искать ответа в задачнике. Но, как назло, там была вырвана страница с ответом про землекопов.  Пришлось всю ответственность взять целиком на себя. Я все перерешил. Вышло, что работу должны были выполнить полтора землекопа. Почему полтора? Откуда я знаю! В конце концов, какое мне дело, сколько землекопов рыли эту самую траншею?  Кто теперь вообще роет землекопами?  Взяли бы экскаватор и сразу бы покончили с траншеей. И работу бы скорей сделали, и школьникам бы голову не морочили.  Ну, как бы там ни было, а задача решена. Можно уже побежать к ребятам.»  Л.Гераскина. В стране невыученных уроков.









Глава 6



Похмельное утро… было очень похмельным. В голове вяло и болезненно ворочались недомысли, которые попросту больно было додумывать до конца. Мир раскачивался в жутковатой липкой мути, и даже традиционная «кака» во рту не казалась убийственной, было от чего стенать и без неприятных вкусовых ощущений. В теле ломило каждую клеточку, каждая мышца вопила благим матом и корчилась в предсмертной судороге. Саша, лёжа на брюхе, поизображал выброшенную на берег рыбину, вяло загребая непослушными конечностями и шлёпая пересохшими губами, только после этого прислушался к застывшей янтарём уже непривычной тишине и приоткрыл один глаз. В комнате царил приятный полумрак, разгуливал между коробок промозглый юркий сквознячок, шевеля наглухо закрытые шторы и чехлы на мебели. Из кухни подкрадывался запах остывающего кофе и свежей выпечки.

На пороге комнаты сидел отвратительно бодрый Буцефал без тени вины и сочувствия на голодной морде. Только заглянув в бездонную наглость его глаз, парень осознал, что смотрит под несколько непривычным углом. Оказалось, Санька развалился на кровати властелина в позе равномерно размазанной по простыням морской звезды и его голая филейная часть не только неприкрыто возвышается над приличиями, но и заляпана чем-то засохшим, неприятно стягивающим кожу. Из глубин похмельного сознания повыползали воспоминания о прошедшей ночи, язвительно демонстрируя компрометирующие картинки. Такие реалистичные, со звуком и запахом, с хрипами сбитого дыхания, с ритмичными колыханиями плоти в такт покачиваниям пружинного матраца, что парня немедля укачало от осознания собственной порочности.

Сползав наспех освободить желудок, он рухнул обратно на кровать и усыпил стыд вместе с мозгом. По отдельности они никак не желали, да и надобности в них отравленный организм пока не видел. Вчера надо было вопить о непристойности поведения и избыточности абсента в крови, а не о том, как «ах, хорошо», и как «ещё, ещё», и уж, страшно даже представить, но «сильнее» и «жёстче». Иногда лучше спать, чем думать. Тем более думать такой вязкой тошнотворно-мутной массой, каковая противно растекалась в голове, необоснованно выдавая себя за нечто разумное.

Печальный Буцик поковырял когтями неподвижное тело, укусил, пропрыгал в различных направлениях, но пробудить совесть в Саньке ему не удалось. Пришлось терпеливо придрыхнуть на растрёпанной голове и дожидаться новых признаков жизненной активности в вымирающем организме. Ушки котёнка чутко подрагивали, вслушиваясь в неровное дыхание.

Повторное пробуждение получилось более оживлённым, потому что Буська твёрдо решил не ждать больше милостей от человека, а чётко заявить все свои требования, подкрепив их оглушительным мявом. Парень зажал уши ладонями, подозревая, что от таких звуков барабанные перепонки могут попросту вылететь. Мерно раскачиваясь, помедитировал на орущего кота и послушно побрёл кормить животное, пока оно не надорвалось так вопить.

По пути на кухню несколько раз привычно споткнулся о разбросанные предприимчивым котёнком предметы интерьера и личные вещи. Высказался на тему слишком активных товарищей, которые нам вовсе и не товарищи, и которых стоило бросить прозябать под забором, а не беспокоиться о целостности пушистых вредин. И вообще, если бы вчера Сашка не был так впечатлён неожиданностью пропажи и хоть чуточку подумал, то ни за что бы не отправился искать никаких противных личностей, да и вообще не стал бы так переживать, а вздохнул бы с облегчением. А самое главное, не напился бы и не показал себя таким развязным типом. Альберт теперь наверняка всякую фигню про Саньку думает, а это несправедливо. И, между прочим, совершенно непонятно, что теперь делать и как в глаза смотреть своему демону.

Буся явно проигнорировал всю суть проникновенной речи, сосредоточившись на соблюдении ритуала кормления и шуршании пакетика с едой. А потом и вовсе забыл о глупых людских проблемах, жадно хватая куски, не всегда позволяя им долетать до миски, и оглушительно чавкал.

- У-у-у-у, зверюга, - уважительно протянул Саша, завершая своё выступление перед неблагодарной аудиторией. – Вот заведу аквариум. С пираньями. Будешь на рыбалку ходить. А удочку я тебе не дам.

Котёнок даже хвостом не дёрнул в ответ на такую смехотворную угрозу. Что ему пираньи? Его Альберт слушается.

Парень оглядел кухню – порядок и чистота, даже посуда вся перемыта. Возле плиты накрытая блюдцем турка, рядом с ней – тарелка под белоснежной салфеткой. Приоткрыв краешек тонкого льняного изыска, Санька обнаружил свежие круассаны. Задумался. Почесал живот, и на нём тоже обнаружил засохшие следы постыдной распущенности. Покраснел. Снова подумал. Опять не получилось. Пришлось перейти к связке привычных действий «душ-завтрак-кофе». Её можно выполнять автоматически с минимальными затратами скудных интеллектуальных ресурсов. Зато она иногда ставит мир на место и помогает вернуться к жизни в её более или менее привычном понимании.

Разогретый в микроволновке кофе не слишком порадовал ароматом, но варить новый отчаянно не хотелось. А вот подогретые тем же методом круасанны провалились в утробу как родные и уютно там улеглись. Думалось Саше всё ещё плохо. Откуда-то подкрадывалась злость на себя самого за устроенный вчера концерт с последующими шаманскими плясками в интимной обстановке. Отчего-то выползало на поверхность неприятное: «По местному тарифу мальчиков по вызову. На сколько настараешься, столько и спишу с долга».

Вот любопытно, сколько властелин спишет за честно отданную честь, девственную и не замаранную ничем, кроме влажных желаний и потных ладошек? И много ли вычтет за утреннюю заботу? За уборку после пьянки, за кофе и круасанны. Ближайшая приличная булочная в квартале отсюда. Уж за бензин то точно вычитать будет. А потом брать по тарифу и снова вычитать. Схема того, как Саньку безнаказанно кидают, показалась предельно ясной. От прозрения стало обидно и потеплело в паху.

Альберт вернулся с работы неожиданно рано, но парень всё равно успел себя здорово накрутить и сильно возбудиться.

Заметив в руках властелина пакет с едой из ресторана, он вспомнил, что сам не ударил и пальцем обо что там полагается, чтобы изготовить ужин, но тут же оправдал себя дочиста слишком ранним возвращением супостата. Ещё через десяток секунд он уже заставил себя обидеться за такое недоверие. Сначала надул губы. Потом осознал всю инфантильность жеста и неуверенно принял позу оскорблённого сюзерена маленькой, но очень независимой республики без гимна и флага, зато с непомерным чувством собственного достоинства.

- Воробей вообще – птица гордая, - бодро прокомментировал получившуюся композицию демон, нахально лизнул Сашку в нос, и деловито устремился на кухню, платить дань могущественному Буцефалу.

Парень нахмурился и, посверкивая молниями, понёс густеющую тучу стыда и сомнений следом, разоблачать, карать и добиваться… чего-нибудь.

Когда Альберт споро разгрузил пакет и сам накрыл на стол, стало ещё обиднее, потому что запахло одуряюще аппетитно. Одновременно хотеть есть и злиться на добытчика никак не получалось, но нужно было постараться, чтобы не попасть в эту бесконечную кабалу на роль бесправного и безотказного раба. Навечно. Чтобы его кормили и трахали. А потом кормили. И вот так сладко целовали, как вчера. И снова… Стоп! Гордость, к ноге! Набрав побольше воздуха в лёгкие, Сашка решился:

- И сколько ты из меня вычтешь за всю эту роскошь?

Властелин чуть замедлил движения в явной задумчивости. Затем медленно покрылся знакомой, почти видимой коркой льда и обратил к Саньке оба прищуренных клинка колкого взгляда. Парень невольно поёжился от наползающей арктической жути, однако отвоёвывать свои права не перестал.

- Вчерашней ночи на это хватит или придётся добавить? – почти не срывающимся голосом уточнил он. – По местному тарифу?

- Саш, что случилось, пока меня не было? – на удивление ровно поинтересовался Альберт.

- Ничего. Просто прикидываю, во что мне обойдутся твои доброта и забота.

Накопленная долгим накручиванием собственного нерва обида послушно подскочила к горлу, защекотала изнутри слёзные железы. Это же неприятно, когда кто-то умнее тебя всё время тобой манипулирует, не оставляя выбора. Пусть даже ты не против результата этих манипуляций, всё равно несправедливо! Неприятно чувствовать себя маленьким и глупым. Даже если это достоверное ощущение.

- Чего ты хочешь? – немного устало выдохнул властелин и, прикрыв глаза, потёр переносицу каким-то ломаным, не свойственным ему жестом.

- Рассчитаться за ужин. Предоплату внести!

Окончательно расстроенный недостаточно бурной реакцией соседа и разбежавшимися из головы словами обвинительной речи, Саша просто ушел в комнату и сел на кровать, зажав между острыми коленями вспотевшие ладони.

Альберт вошел через минуту и сел рядом.

- Значит, ты настаиваешь на деловых отношениях? – спросил он с подозрительной легкостью в голосе.

- Да, так дешевле, - парень дернул плечом и отвернулся.

- Как скажете, Александр. Думаю, Вам не терпится свести сумму долга хотя бы к первоначальной?

Саньке показалось, или демон недомороженный насмехается? Нет, в глазах честная наглость и отстранённость. Ледяной властелин – экземпляр изначальный, эталонный, без примесей. Парень неуверенно кивнул, инстинктивно всё же чуя подвох.

- Если это возможно… - промямлил он, осторожно отодвигаясь от сидящего рядом хищника, об умении которого быть опасным успел как-то подзабыть.

- Конечно, - Альберт улыбнулся широкой доброй улыбкой, не внушающей ни малейшего доверия. – Хоть сейчас. Разденешься сам?

- Сам, - вышло немного пискляво, и Сашка прокашлялся. – Сейчас?

- А чего тянуть? – подмигнул ему новый неопознанный вариант властелина и первым принялся стягивать с себя одежду, аккуратно развешивая по строго определённым местам.

Этого точно не инопланетяне подменили. Этот - прямиком из огненных чертогов повелителя демонов всех мастей. Вот прям с приёма у самого главного. Сейчас пиджачок скинет, галстучек развяжет, хвост из брюк выпустит, копытами протопает и съест сырым, предварительно замучив и заставив скулить от стыда. От странных размышлений Саньку изнутри обдало таким жаром, что щёки разгорелись и запульсировали в такт со взбесившимся сердцем. Он, стараясь не подглядывать за неспешно обнажающимся Альбертом, с трудом стянул одежду непослушными руками и бросил неаккуратным комом на полу.

- Давай к краешку, и в коленно-локтевую, - распорядился сосед. - Я устал, некогда тебя расслаблять и окучивать. Тем более что эти услуги не входят в контракт, а ты претендуешь на суверенитет и автономную независимость своего… филиала от… капиталовложений.

Саша невольно хрюкнул от непонятной и явно пошлой шутки, но всё равно решил обидеться. Однако указанную позу принял, всеми доступными частями тела демонстрируя именно независимость. Вскоре оказалось, что в таком положении казаться гордым довольно сложно. А этот аспид всё шебуршал шмотками, будто под костюмом их было несколько слоёв, и никак не мог раздеться окончательно. Потом послышался щелчок, странно-знакомый, но почему-то неуместный в данной ситуации. Парень не выдержал и обернулся через плечо.

Переодетый в домашнее властелин снова щёлкнул сложенным пополам ремнём, звякнула блестящая пряжка, взмок Санькин затылок. Его на самом деле никогда не били, даже родители не шлепали за непослушание, даже в дружеских потасовках он не принимал участия. Все перенесённые им несерьёзные травмы по происхождению ограничивались случайностью и собственной излишней резвостью. У него всегда ноги вперёд головы бежали, и в буквальном смысле тоже. Кровожадный же взгляд демонюки, сосредоточенный на доверчиво выпяченной беззащитной любимой владельцем заднице, обещал суровую порку, возможно даже с изнасилованием… может даже одновременно… или так неудобно? На секунду задумавшись и пытаясь себе представить активное совмещение данных экзекуций, Саша отвлёкся и не заметил, как монструозный соседушка приблизился вплотную и цепко ухватил поперёк живота, как маленького, приподняв попой кверху.

- Не надо, - тихонько попросил Санька, разом растеряв весь боевой пыл, - пожалуйста…

Его немного затрясло. Почему-то особенно обидным казалось, что вот никто никогда… Даже родители всегда разговаривали с ним, как со взрослым, а этот… Второй раз! Очень хотелось плакать и драться. Причем одновременно и всё насмерть. А ещё умолять и тоже плакать. А потом со стыда сдохнуть. В душе замельтешил хаос наполовину осознанных мыслей и эмоций. Неоконченных. Скачущих и сумбурно суетящихся, словно на пожаре.

Сильные руки ловко перевернули парня и усадили верхом на колени Альберта. Шершавая ткань домашних брюк неприятно прошлась по голой промежности. А руки всё не отпускали, больно сжимая плечи и чуть потряхивая. Саша не поднимал глаз. Было очень стыдно за свою слабость, за всамделишный испуг перед таким пустяком. И тогда властелин просто прижал его к себе и щекотно выдохнул в ямку под ухом.

- Са-а-ашка-а, - протянул уже вполне привычный вариант властелина. – Что ж ты глупый такой?

Санька встрепенулся было, но вырваться ему не дали, да и чего уж возмущаться, глупый и есть. Влюбился как дурак в эту бесчувственную скотину с калькулятором в голове. Теперь уже можно, наверное, осторожно признаться себе, что да, таки влюбился. Убил бы. Придавил бы ночью подушкой и придушил. Да вот без него-то, без айсберга этого, ещё хуже будет, чем с ним. Одна непослушная слезинка всё-таки стекла по носу, оплакивая нелёгкую судьбинушку. Парень с удовольствием вытер её о мягкий ворот безупречно чистой и отглаженной рубашки Альберта. Всхлипнул, понимая, что опасность миновала и сейчас властелин начнёт таять, как сосулька под солнцем, и уже мысленно прикидывая, какую из этого можно будет извлечь выгоду.

- Ну всё, успокойся. Прости, что напугал, - уговаривал его сосед, поглаживая по голой спине.

Саша победно хлюпнул носом. Началось. Надо ковать, пока не застыло.

- Ты нечестный. Ты специально мой долг увеличиваешь, чтобы я никогда не расплатился.

- А тебе это не нравится? – удивился нахал и попытался заглянуть парню в глаза, да только кто же ему позволит.

- Не твоё дело, нравится или нет, - включилась в парне автоматическая ворчалка. – Никому не нравится, когда надувают.

- Тебе это нравится, - довольно хмыкнул властелин, и его наглые пальцы невесомо пробежались вниз по острому позвоночнику.

- Нет! – сработал не менее автоматический дух противоречия.

- Да, - а пальцы уже ненавязчиво вычерчивали узоры на ягодицах.

- Нет, - менее уверенно буркнул Санька.

- Ты поэтому так возбудился? – сосед придвинул его плотнее, заставляя прижаться к шершавой ткани штанов.

- Да. И я не возбудился, - по-детски заспорил Саша, расплываясь в дурацкой улыбке и отворачиваясь.

- Я тебе нравлюсь, - нагло заявил Альберт.

- Я тебя иногда придушить хочу, это считается?

- Ещё как считается, - разгоняя табуны мурашек, разумеется, от холода, зашептал в шею властелин. – Это самое явное проявление интереса. Потому что придушить, а не прогнать. Даже так – не можешь прогнать, потому и придушить хочешь. Точно. Я тебе нравлюсь.

- Тебя прогонишь... Ещё внесёшь в счёт…

- А я ведь и правда тогда не думал, что ты согласишься, - словно сквозь воспоминание о былой растерянности признался сосед.

Сашка слегка прибалдел. В голове активно зашуршали несмазанные шестерёнки, позвякивая давно отвалившимися мостами и подвесами.

- Как увидел тебя в первый раз там, у подъезда, такого… - властелин хмыкнул и улыбнулся туда же, в шею, парень чётко ощущал каждое движение его губ, - такого взъерошенного, с огромными перепуганными глазами. А сам красивый, аж свет от тебя исходит. Тёплый такой. Даже на расстоянии чувствуется. Славный такой мальчишка. Я себе зарубку сделал узнать потом, в какую квартиру ты переехал, а ты… - Альберт едва слышно засмеялся, щекоча кожу, - ты сам нашёлся. А потом, веришь ли, уже удавить тебя хотелось, так злило. Это же немыслимо! У меня твоими стараниями вся квартира отсырела.

- Я нечаянно, - шепнул окончательно убаюканный в объятиях Санька и покаянно спрятал лицо в уже немного пропитавшейся вкусным запахом соседа рубашке.

- Нечаянно он, - проворчал властелин в опять разлохмаченную макушку. – Постричь бы тебя… - отвлёкся он и сдул лезущие в нос непокорные прядки.

- Ну-у-у-у, - капризно протянул парень, не давая переключаться на совсем не интересное. – А потом?

- А потом такая злость меня взяла, что наказать тебя захотелось, чтоб неповадно было. Это у меня вообще частое желание под впечатлением от твоих фортелей. Это ты умеешь - из себя вывести. Ну вот и ляпнул про расплату натурой. То есть я-то отчасти свои желания озвучивал, но кто же ожидать мог, что ты согласишься.

- Ну, понятно всё. А потом решил шоу до победного довести, - Саша немного отстранился от соседа, заглянул ему в глаза и сам себе кивнул. – Весело было?

- Весело, да не так, - грустно ухмыльнулся Альберт. – Я тебя прогнал… себя испугался и прогнал. Не захотел тебе жизнь портить. А потом как стукнуло: что ж я, дурень, делаю, я же тебя прям из рук выпустил! Ну и…

- Шоу продолжается.

- Нет. Саш, послушай меня. Я ведь не соблазнял тебя, ни на чём не настаивал, ничего не просил. Ну, позволял себе иногда прикоснуться невинно, но ведь в постель не тянул. Это ты сам.

- Чего? – возмутилась поруганная невинность и въехала не ожидавшему соседу аккуратным кулачком под рёбра.

Его руки после недолгой возни скрутили и зафиксировали за спиной у распахнутых крылышками лопаток.

- Ты это начал. И ты это продолжаешь сейчас. А я просто хотел, чтоб ты привык ко мне. Понравиться хотел… ну хоть как-то. Быть для тебя кем-то нужным. Я не просто секса хочу, Саш. Я греться хочу возле тебя. Просто рядом быть. У меня и ремонт почти закончен уже, а я обратно и не хочу вовсе. Ну уж точно не так вот. Забудь уже про долг этот. Ты мне весь нужен.

Санька демонстративно осмотрел своё обнажённое тельце, насколько это было возможно, почему-то задержал взгляд на шершавых пятках в мягких махрушках потертостей, и изрёк.

- А я влюбился.

Пятки были замечательные, но дальше разглядывать их никто не позволил. Альберт одним слитным движением опрокинул парня на кровать и прижал сверху своим телом.

- Честно? – спросил он полушёпотом, а взгляд как у голодного ребёнка.

- Честно, - разулыбался Саша, стараясь не ржать над таким властелином.

Сосед со стоном ткнулся носом в Санькину шею и несколько раз заметно содрогнулся.

- Ты чего? – растерялся парень, неловко дергая его за рубашку.

Ответом ему стал с трудом сдерживаемый смех.

- Эй!

- Нормально всё. Просто понял, что мы оба знатные идиоты.

- Ну, про тебя-то я давно знал, - признался Сашка.

- Да? А чего не сказал.

- Да неудобно как-то было. Ты с таким важным видом ходил… А когда не ходил, было некогда.

- Это как же так некогда? – мурлыкнул в шею властелин и заскользил рукой по нагому бедру в сторону утерянной невинности.

В Санькином животе неприлично громко заурчало.

- Вот так всегда. К тебе души прекрасные порывы, а ты о мирском всё, о приземлённом. Пойдём, свет мой, кормить тебя буду, чтоб не угас преждевременно.



 


Глава 7 или Эпилог… в общем Полный финиш



День пасмурным пологом соскальзывал в вечернюю полутьму, но Сашка не включал свет. Все дела были переделаны, он даже успел навести какое-то подобие порядка и сварганить нехитрый ужин. Забегавшая «на минутку» Манька уже вытряхнула из него все новости. Покудахтала. Куда без этого? Пожурила, мол, «не ценишь своего счастья, обормот, такой мужик у тебя - мечта» и что-то из репертуара «я вообще вас, геев, не понимаю, у вас мужики самые лучшие, а вы ещё жаловаться умудряетесь». Что бы она понимала ещё?! А эта «мечта» всю неделю домой приползает чуть ли не поздней ночью. Работа-работа, а Санька - побоку. И это не считая командировки на целых три дня в неизвестном направлении.

В общем, Маня, как обычно вынесла мозг так, что ощущение, будто его ёршиком выскребли, ничего опять о себе не сказала и умчалась в свою нелёгкую жизнь. Парень даже спросить ничего не успел, визиты сестры для него всегда проходили будто под медленно отступающим действием наркоза, в частичном помутнении.

А теперь он просто сидел на подоконнике кухонного окна и дожидался своего властелина, тихонько дымя в распахнутую настежь форточку, вдыхая дым пополам с сырым почти летним воздухом, немного озонированным и пронзительно свежим. Альберт, конечно, будет ворчать, ему не нравится, что его парень потихоньку неумолимо втягивается в эту пагубную привычку. Но Санька уже знал, что по-настоящему властелин не сможет на него рассердиться. Так, выскажет для порядка, может даже попытается объявить бойкот и откажется целовать. Но куда же он денется с подводной лодки? Простит. Сам же ещё и придёт мириться, когда поймёт, что бесполезно воспитывать. Сашка уже взрослый и может делать, что хочет. Ну не всё, конечно. Но когда тобой вертят по-крупному, глупо уступать ещё и в мелочах. А может глупо за них цепляться. Но нужно же как-то отвоёвывать границы своей свободы. С чего-то нужно начинать. А там…

К дому подъехала знакомая машина и вырулила на стоянку. Но из неё Альберт вылез не один. С ним был какой-то тощий пижон в обтягивающей одежонке и намотанном на шею в тридцать слоёв ярком шарфе. Властелин приобнял это пёстрое недоразумение за плечи и оба направились к дому. Санька быстро затушил сигарету и спрятал пепельницу. Подростковый жест, но зачем раздражать лишний раз количеством окурков? И быстро метнулся в комнату, чтобы накинуть рубашку, из подаренных властелином. Таскаться по дому в майке пока запрещено, да и гость вроде бы, неудобно. Шустро причесался. Новая стрижка была аккуратной и очень к лицу Сашке, не зря Альберт его в салон возил «с присмотром». Сам бы парень дальше ближайшего обкорнательного пункта не пошёл бы, и то не раньше, чем патлы глаза занавесят по самый подбородок.

Ждать властелина в прихожей очень романтично, но слишком много чести. Так что Санька устроился на кухне с книжкой в руках.

Так прошли первые десять минут.

Потом парень сбегал к двери послушать, едет ли лифт. Вроде едет, не застрял. Может, ждали долго, грузовой-то с обеда не работает. Саша успокоился и вернулся на прежнее место.

Спустя ещё десять минут он вышел в прихожую и открыл дверь, вслушиваясь в звуки подъезда. Неустанно ползает бессменный пассажирский лифт. Где-то плачет ребёнок. Кто-то стучит молотком. Где-то выше по лестнице намывают лестницу, шурша мокрой тряпкой, грузно переставляя ноги и покряхтывая. Внизу залаяла собака. Это у соседей Альберта - Бариновых. Очень милая семейная пара, интеллигенты и запойные пьяницы. Это у них хочет купить квартиру властелин, чтобы расширить свою. Хотя непонятно, зачем ему вообще квартира? Он всё равно от Саньки не вылезает, хоть они уже неделю только спят в обнимку. Вроде и мебель и вещи все обратно перенесли, кроме подранного диванчика, щедро подаренного Буцику, а домой ходит только переодеться. Кстати, а Буська почему не встречает хозяина? И где он вообще?

Недолгие поиски позволили обнаружить меховую отъевшуюся тушку на компьютерном кресле идиллически дрыхнущей и невозмутимо сопящей. Де-ла-а-а. Не почудилось же, что Альберт приехал. Саша сбегал обратно к окну и присмотрелся к машине. Нет, та самая и номер точно тот. Странно. Как взрослый человек мог потеряться между входом в подъезд и квартирой? И тут в окне ниже этажом зажёгся свет.

Ну конечно! Властелин просто зашёл сначала домой. Такого ещё не случалось, но в принципе ничего нелогичного в этом нет. Опять же, гость у него, и он, наверное, не хотел его тащить к Саньке. Сейчас позвонит и позовёт знакомиться с другом. Ведь это же друг, раз он его приобнимал? Или нет?

Саша открыл окно и свесился вниз, рискуя навернуться. Внизу кто-то тоже открыл окно, заставив парня поспешно втянуть тельце внутрь кухни. Послышался звонкий незнакомый смех и родной голос сказал:

- Да ты присаживайся, я сейчас кофе сварю.

Кофе он ему сварит… Они там надолго, что ли?

- А ты неплохо устроился. Тесновато тут только.

Противный гость обладал очень мелодичным голосом, но сквозило что-то ненатуральное, словно он этим голосом играл.

- Да как-то раньше незачем было больше места. Я же неприхотливый, ты знаешь.

- О, да! Я знаю! – снова рассмеялся этот «друг».

И что это он там такое знает? Было неприятно думать, что кто-то знает об Альберте больше и даже может вот так понимающе рассмеяться в ответ. Гадство.

- Ну, а теперь-то есть повод для расширения, и я очень этому рад, лапушка.

Кто лапушка?! Властелин – лапушка?! Окстись, убогий. Он тебя сейчас порвёт на десяток мелких гадёнышей!

- Теперь есть!

Это что за игривость в голосе у Альберта? Да что у них там происходит? И что за повод такой? Он же не собирается взять к себе жить эту тощую пакость? Ну а чего он такой весь «рад»? Бли-и-ин… Вы же не серьёзно.

- Да, и повод, и возможность. И всё благодаря тебе, солнце. Ты просто сокровище. Мне очень повезло, что ты согласился. А то бы так и мучился тут.

Из горла вконец запутавшегося Саньки вырвался глухой рык. Ревность растеклась по венам покалывающей неконтролируемой волной.

- Да уж, что бы ты без меня делал. При твоём характере трудновато налаживать контакт. Не удивительно, что ты столько времени жил один.

Сашка отскочил от окна, не желая дальше слушать этот лирический трёп.

- Вот как значит… - прошипел он, нервно ероша волосы и осматриваясь вокруг в поисках орудия мести. – Ну я вам устрою медовый месяц! Та-а-ак… В ванной и туалете теперь кафель и пластик, хоть из шланга поливай. А вот на кухне у нас что? Влагостойкая краска и влагостойкий гипсокартон, ага. Проверим их стойкость!

И парень смело отвинтил кран кухонной мойки, забив слив проверенным боевым другом - целлофановым пакетиком.

Через полчаса звонок надрывно возвестил о прибытии пропажи. На пороге стоял запыхавшийся - невиданное дело! – властелин в брюках и без рубашки. Саша сразу решил, что успел-таки помешать любовничкам. Сосед сначала ощупал недоверчивым взглядом всю Санькину небогатую на детали фигуру и только потом принялся метать молнии.

Первым делом ринулся на кухню и включил свет. Послышался мат, кратко выражающий всю гамму эмоций соседа, и прекратился шум воды. Не иначе от ругани кран пересох и заткнулся, внимая. Саша осторожно заглянул в дверной проём. Его тут же схватили за грудки, втащили внутрь, проволокли по ровной водной глади, прижали к стене и, яростно выплёвывая слова, вежливо осведомились:

- Какого ***?!

- Не понравилось? – процедил полный холодной ярости, ревности и горькой обиды, и от того бесстрашный, парень. – Что, дружок сбежал с такой мокрой жилплощади? Ну извини, надо же было как-то тебе сообщить, что я вас видел.

- Сообщить? Сообщить?! А телефонная связь тебя больше не устраивает?! Что ты творишь, кочерыжкой тебя об асфальт да раком по щебёнке, русал грёбаный?!

- Я творю?! – завёлся Санька и принялся выдираться из жёстких рук.

Вот тут он всё высказал. Громко и отчётливо. С выражением, пусть и не всегда приличным. И за тощего гостя в шарфике. И за повод к расширению жилплощади. И за «лапушку» в комплекте с «солнышками» и прочей живностью. И за объятия посреди улицы у Сашки на глазах. И за запрет курения. И за то, что бьёшься тут, как пришибленная Золушка, ждёшь, а в награду тебе вот такое вот голосистое в дом приводят. И за дурацкие туфли, которые приходится надевать вместо кроссовок, когда доводится куда-то идти вместе. И за то, что на диване вдвоём тесно, а к себе в квартиру, на кровать, никто не зовёт. И за то, что этот Буське его любимую растянутую футболку подарил. И за шлепок по заднице в супермаркете. И за то, что машину водить не разрешает. И что на дачу с приятельницей и её друзьями не пустил. И за командировку. И за отсутствие секса вот уже девять полных суток и четырнадцать часов. И за храп, когда выпьет. И за шутки дурацкие с серьёзным видом, от которых себя глупо чувствуешь. И за тиранские замашки всем и вся командовать не спросясь. И многое, многое другое. Словно кран открыли или плотину прорвало. Санька всё говорил и говорил, и никак не мог остановиться. Только когда дошёл до любимых рваных тапочек, заменённых на глупых меховых собак и закономерно облюбованных Буциком для развесёлых игр, чуточку начал выдыхаться. А дойдя до подгоревшего ужина, который так и не удалось скормить Альберту, почти притих.

- Закончил? – ровным голосом поинтересовался властелин.

Саша трагически всхлипнул, пытаясь отдышаться.

- Ну вот что, переедешь ко мне. Хватит с меня потопов! Я вообще-то собирался более романтично всё обставить, но ты сам виноват. – Твёрдо заявил супостат и легонько тряхнул до звякнувших зубов.

- Чего? – ошалело уставился парень на соседа.

- Того! Думал, куплю соседнюю, ремонт сделаю, потом тебя приглашу и позову вместе жить, - Альберт одарил его взглядом, полным укоризны. – Но чую, никакого ремонта не получится, пока ты тут и в трубах течёт вода. Так что, собирай воду, а потом и вещички.

- Как это? – Санька несколько раз хлопнул ресницами, проветривая забарахливший мозг, и пришёл к определённым выводам. – Я с ЭТИМ жить не буду. – Зашипел он с новой готовностью к бою.

- Са-а-а-аш, - привычно протянул Альберт. – Что ж ты глупый такой?

- Какой есть, - обижено буркнул парень.

- Я тебе только со мной жить предлагаю. А ЭТОТ – юрист и работает в агентстве по недвижимости, а ещё он мой давний приятель и живёт с моим лучшим другом. И никакое он не солнце, а Солн-цев. Фамилия такая, понимаешь?! Учился я с ним, привык так. Ясно?!

- Ясно, лапушка, - ядовито мурлыкнул Сашка.

- Блин, ну манера у него такая говорить! Ну чего ты тормозишь на ровном месте?

- А бензин кончился, блять!

- Не матерись, тебе не идёт, - машинально сделал замечание сосед.

- Отвали! Ты уже девять дней ко мне не прикасался даже! А что ещё мне думать?

- Это долго, что ли? – хмыкнул было властелин, но осёкся под по-кошачьи напряжённым взглядом парня. – Я просто уставал очень, Саш. Работы много было.

Санька презрительно фыркнул и отвернулся.

- Са-а-аш, - теплые губы скользнули по виску и щеке.

Парень не поддался на провокацию.

- Ну, Са-а-а-а-а-аш, - дорожка поцелуев прошла через шею, и проворный язык защекотал надключичную впадинку, пока пальцы расширяли для наглого рта поле деятельности, сдвигая край рубашки.

Сашка прикрыл глаза, не удостаивая ответом, но и не мешая себя уговаривать.

- У вас всё в порядке? – спросил мелодичный голос из прихожей.

Парень с силой вцепился в обнажённый торс своего личного властелина и зашипел. Альберт замер. Поспешные шаги приблизились, и гость возник на пороге кухни. Сосед попытался повернуться и что-то ему ответить, но Санька набросился с яростным поцелуем, животными инстинктами чуя, что добычу нужно метить прямо сейчас и так, чтобы не оставалось сомнений в её принадлежности.

- Ну, не буду мешать, - звонко хохотнуло недоразумение. – Позвонишь потом.

- Р-р-р-р-р-р-р-р! – прояснил ситуацию Саша, кусая губы властелина.



***

Жили они долго и счастливо. Ну, когда разобрались во всём, и когда Альберт сам собрал Сашкины вещи, прихватил Буську, и перенёс к себе. Мирно жили. Временами. Пока Саньке не становилось скучно или опять не ударяла в голову та жидкость, которой место в другом органе.

А первое, что парень сделал на новом месте… да-да, залил соседей.





 P.S. Когда автор закончил написание этой истории и с нетерпением дожидался первой правки от бессменного редактора, случилось… совпадение. Соседи залили. Автор очень надеется, что некоторые личности (не будем показывать пальцем, хотя это Laarme) не накаркали, и Сашка с Альбертом не переехали в квартиру этажом выше.