Царство небесное. Часть 3 - Птица - погремушка

- они рядом.
- с чего ты взял? До заставы еще почти день пути.
Я втягиваю в себя ночной воздух, чувствуя, как он наполняет своими холодными чернилами все внутри. На языке ощущается привкус дыма.
- нет, они рядом. Иначе бы погремушка молчала.
Она всегда кричит ночью, часто, странным таким звуком, полусвистом - полукриком, когда люди разбивают лагерь и укладываются отдыхать. Она не дает заснуть, надоедая, сидя вроде бы совсем рядом, без устали посвистывая и покрикивая. Вынуждает усталых путников оборачиваться, искать глазами на деревьях, в свете костра не дающую спать птицу, ругаются, свистеть в ответ, кидать вверх ветки.
Она вроде бы вспархивает, качнув крону, задев жухлую листву, отлетает чуть поодаль, туда, где темнее, жертвы всматриваются, но ее никто не видит. Потому что она просто невидима. Здоровая такая, плотная, если поймать, размером с пару взрослых индюшек, она заманивает к себе, вынуждая покинуть место стоянки что бы спугнуть ее еще дальше, что бы кричала где в другом месте и дала поспать. Самая страшная пытка – не давать человеку сна. Сидит себе на уровне глаз, покрикивает, подманивает, а потом пасть как откроет и перекусывает горло. Остальное подхватывает и уносит, держа когтями за кожу, в гнездо. Там и кормится. По весне особо зверские, конечно, кидаются прямо так, птенцов кормят. А сейчас, по осени, еще ничего, жирные, не поворотливые. Просто почуяли сладковатый запах от иноземных солдат и прилетели – с другой стороны стал слышен еще один свист. Пару раз в минуту, для изнеженных гвардейцев такое точно тяжело перенести, попруться в лес, искать птиц.

- подними наших, не будем останавливаться, противник за оврагом, сейчас их накроем. Я с дюжиной отсюда, ты слева, а Рустам пускай идет справа, только смотрите не нарвитесь сами на погремушку, если кто почувствует что врезался в прозрачное, но плотное пернатое тело - пускай рубит, эта тварь заходит справа обычно. Минут пятнадцать, и выступаем. Наших охраняет как всегда, отряд от Мурома. - подо мной переступила с ноги на ногу лошадь, я потянул на себя узду и успокаивающе похлопал по шее. - ничего, милый, мы быстро и ты поспишь. Еще и угощу тебя лунным овсом, наверняка они своих лошадей чуть ли не тертыми драгоценностями кормят. А сладкой соли тебе сколько перепадет - ты не представляешь. – мой конь ведет ушами, слушает. Я хорошо вижу в темноте, наверное, как – то интуитивно, даже не смотря, как сейчас, но зная, что он согласно прикрыл глаза.

Я был наслышан о небесной гвардии, сначала посланцы царства объявились в дальних краях, купцами, привозившими удивительное, собиравшими на ярмарках толпы народу вокруг своих невероятных товаров, раскидывая шатры, белоснежные, с серебряными вышивками, дипломатами, славящимися изяществом, манерами, чистокровной красотой. Гостями королей, прибывающими в самых прекрасных одеяниях и ведущих самые прекрасные речи о своем небесном царстве, где то высоко на орбите. Говорят, во время смуты туда улетели очень многие древние семьи, лучшие из лучших, голубокровые аристократы, забравшие с собой неимоверные состояния и веками накопленные знания. А потом стали появляться солдаты, сначала якобы для охраны, не на кого не нападая, прочесывать территории, разбивать лагеря, начиная незаметное вторжение, тихо присваивая территории, осаждать и брать города, своевольно принимать на себя контроль за областями и местные монархи были не в силе противостоять их техническому превосходству в оружии, дисциплине и искусности боя.

В лесах стало прятаться довольно много народу, они не боялись приходить ко мне и просить убежища. Беглые солдаты из взятых крепостей присоединялись к моему отряду. Деревни сами собирали дань, оплачивая защиту от иноземцев. Пахло переменами.

Погремушка совсем зачастила, потом затихла, подманивая, видимо, кого – то из солдат, отправившегося ее согнать. Подошедший Алек поднял арбалет, и прицелившись между деревьями выстрелил в солдата.

- беса этого птичьего сбить? – тихо спросил он, выдыхая пар. В воздухе запахло осторожно ступающими в обход с разных сторон лошадьми: мои люди подходили.
Я упустил тот момент, когда из чернорабочего, разбойника, потом ученика главаря я и сам стал главным, по всем обрядам промыв кости убитого вожака в белой речке и забрав себе его жену. Все было как во сне, под бесконечный ритм моего сердца, упругим бубном стучащего в висках и не дающего забыть пепелище, которым стало место, где я рос. Мне что – то не давало покоя, не позволяло остановится. Мы кочевали, наши ряды росли и крепли, иногда нам доплачивали за то, что мы присоединяемся к чьей то армии, позволяя забирать себе все награбленное моими людьми. Теперь к нашим мог прибиться не каждый пришедший, и даже не каждый пришедший с лошадью. Сначала ему предстояло заниматься хозяйственными делами, учиться бою и дисциплине, знать, как пользоваться разным оружием, как отличать целебные ягоды от ядовитых, и как выделывать шкуры. Только потом, выстояв в поединке против нескольких моих он мог стать частью. Частью чего, не знаю, мы уже давно перестали быть обычной разбойничьей шайкой.

- не надо, пускай отвлекает. От наших пахнет смолой, не тронет, боится прилипнуть. – я вглядывался сквозь деревья, выбирая тропу к поднимающемуся над верхушками деревьев дыму- Идем.

Мы закончили когда уже светало, усталые, не готовые к встрече с нами гвардейцы теперь лежали на земле, пока на них опускался пошедший вдруг снег. Красивые доспехи, практичные, удобные, оружие из прекрасных материалов, запасы, лошади, правда, слишком избалованные, но их можно было продать на рынке. Мы никого не оставляли в живых, если это были солдаты, драгоценности забирали, одежду, провиант, использовали все что можно. Это было одно из основных правил охоты – не убивать просто так, а зачем – то, с азартом, холодностью, расчетом. Съесть продукты, выпить вина, продать то, что можно, забрать то, что нужно но не больше, чем сам можешь унести.

- сотня. Считая того, что пошел за чертовой птицей, которая так и не заткнулась – Рустам отряхивал от крови чей – то подбитый мехом плащ. – их все больше, был на ярмарке когда, в трактире, так это не первый отряд, ходят кольцами, то ли охраняют что – то, то ли войска подводят.
- мы в кольце? – я раскуривал трубку с небесным табаком, пробуя его на вкус.
- не – он сплюнул, встряхнул здоровой рукой плащ, перекинул его через свежее перевязанную - мы как раз ходим по тому же кругу, что и они. Поэтому наткнулись.
- кольцо вдоль гор, полумесяцем и до моря, так?
- точно.
Птица снова засвистела, пустая после боя голова отозвалась болью. Я поднял с кучи оружия белый, легкий арбалет, с висящими на нем детскими бусами, и закрыл глаза, смотря с изнанки. Погремушка закричала, я повернулся на звук, видя среди черных стволов огромную, красную тушу безобразной птицы с человеческим лицом, в который был врезан клюв. Может быть, они вылупляются из голов съеденных жертв? Я выстрелил, сбивая ее на землю, удивляясь скорости арбалета и минимальной отдаче. Интересно, наверное у них там.
- Рус, собери наших. Хочу кинуть клич по городам в кольце и прогуляться до Царства небесного.