Рисунки в парке

                /Этюд/ 
      Там – на моем любимом месте в старом парке Елабуги, где сегодня расположилась компания с машиной и выпивкой – стена рисунков. Я к ней приходила весь год – летом, зимой, ранней весной и вот сейчас – осенью. Там была прекрасная картина розовым и голубым мелом – юная девушка – мечтательница, девушка – Весна, а я ее нарекла моей Фортуной. Еще зимой мальчишка при мне с силой кинул ей в глаз снежком. А сейчас в ее глазах – мрак и горечь, горький опыт, ; ее волосы разрисовали черной краской, ее  глаза подвели черной краской, и один глаз потек черными слезами. /Только губы – видно вблизи – по-прежнему нежные розовые и нежные очертания носа/. Но все равно в своем черном ореоле ; она сказочно-прекрасна! Как в Москве в Пушкинский музей к моей любимой одной картине «Аврора и Кефал», так сюда я приходила к этой картине, нарисованной чьей-то легкой гениальной рукой. Я сказала ей – Фортуне: «Ничего не прощай им – обидчикам, пусть никогда не будет им удачи…»
      А романтический Красный Конь, пьющий воду из реки на фоне красного закатного солнца – зарисован девушкой – феей. Без нее было гораздо лучше – трепетно и загадочно, я даже схематично зарисовывала этот рисунок себе на память.
Там, где расположилась та компания – картина, сотворенная самой Природой: два тонких деревца – березка /повыше/ и осинка /посуше/ нежно обнимаются своими ветвями. Летом они обнимались, зимой – дрались, а сегодня – они танцуют, березка стала еще выше, вся в листочках, а осинка – еще дальше радостно распростерла свои тонкие веточки.
      У выхода в парк я встретила кошку, мою любимую черную, она стала единственным   ч е л о в е к о м, встреченным мной за этот день. И – эта прекрасная кошка разговаривала со мной на своем кошачьем языке, как настоящая подруга. А я набрала букет листьев и положила его, придавив камнем, на могилу Надежды Дуровой.