Глава 4. Вадим

 ОКТЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 2002.

   Вадим влетел в студию в последний момент, до «отбивки» в начале часа оставалось буквально пятнадцать секунд. Он проворным движением натянул наушники, сказал точное московское время, и пока шёл выпуск новостей, позволил себе перевести дух. Он проспал, не услышал будильник, а когда вскочил с постели, обомлел — до эфира менее двух часов, а если на дорогах пробки, то... За семь лет он ни разу ещё не опаздывал на работу... Вообще, теперь это было не его время, просто коллега попросил подменить. Иногда они без зазрения совести пользовались его безотказностью.

   Вадим давно уже работал ночами, а потому режим немного поменялся... Двухминутные новости позволили восстановить дыхание. Он пустил первую песню часа, после неё вставил несколько приветственных слов, и снова музыка... Стянул наушники и сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Его не покидало ощущение, что он живёт на автомате, что не осталось ничего светлого и позитивного после того как... Поначалу он не акцентировал на этом внимание, пока один из коллег не спросил:
- Вадька, с тобой всё нормально? Ты не заболел?
- Нет. Вроде всё нормально. С чего ты взял?
- Уже которую неделю меня не покидает впечатление, что твой голос существует отдельно от тебя... Голос тут, в студии, а ты где-то очень далеко...

   Тот разговор заставил Вадима задуматься. Он прослушал запись нескольких своих эфиров и понял, что коллега прав. Раньше он без труда делился мыслями и настроением, а сейчас в нём сломалось что-то. Это чувство вины покоя не давало. Вадим не нашёл ничего лучше, как попросить программного директора перевести его на ночные эфиры, не может он пугать огромную аудиторию своим безжизненным голосом.

- Вадик, да что с тобой?! - изумился начальник, пристально глядя на него. - Это же для новичков, а ты профи! Ты уже давно прошёл эту ступень...
- Я вас очень прошу, ну пожалуйста! Мне это нужно сейчас. Не знаю, надолго ли. Но пока я не могу работать днём. Иначе вы скоро меня уволите.
- А кого я, по-твоему, должен на твоё место поставить? Ладно, придумаем что-нибудь. Хорошо, пусть по-твоему будет. Но я надеюсь, это лишь на время.
   Вадим благодарно кивнул. Ночами ему всё равно не спалось, а если засыпал, то часто снилось что-то тревожное. Работа отвлечёт его, кроме того, будет время помочь разработать веб-дизайнерам сайт радиостанции, который планировалось запустить вскоре после Нового Года. Он старался максимально загрузить себя работой. Но когда узнал, что на сайте будет форум для общения и в нём отдельный раздел, гостевые книги ведущих, куда смогут писать слушатели, то попытался воспротивиться, упросить, чтоб для него такую гостевую не делали — ни к чему она ему...

- Как это ни к чему? У всех будет, и у тебя тоже, тем более, ты один из самых популярных ведущих с прекрасным рейтингом! - этот каприз Шаганова начальство приняло в штыки, считая блажью.
   А он понимал, что отвертеться ему не удастся — поток бумажных писем на его имя сменится шквалом сообщений в гостевую... И тут нельзя будет рвать их пачками, придётся отвечать, проявляя хоть элементарное внимание. А ему этого совершенно не хотелось. Игнорировать гостевые запрещалось, хоть иногда нужно было заходить. В них подразумевалось также наличие небольшой фотографии владельца, так что теперь все узнают, как он выглядит. Он с содроганием ждал, когда будет запущен сайт...

   Перестройка на ночной ритм не принесла ему неудобств. Время, казалось, пошло быстрее и приносил облегчение факт, что ночами радио мало кто слушает. Он старался придать позитив своему голосу, но по большому счёту ему было всё равно, как он звучит... Ну не мог он заставить свой голос звучать бодро и весело, потому что в нём самом, казалось, почти не осталось жизни... Было только два ощущения — презрения к себе и огромная любовь к ней, смешанная с неизбывным чувством вины... Что же он натворил... Оттолкнул самое дорогое, что было в жизни... Ну и пусть она отличалась от многих, это ведь не было очень заметным, наоборот, было её своеобразной изюминкой... А он испугался, смалодушничал... Посчитал, что мнение окружающих для него превыше собственных чувств, думал, если порвёт отношения с ней, то не составит труда всё забыть. И это после долгих месяцев переписки и звонков, после волшебной встречи Нового Года во Владивостоке, куда он прилетел, чтоб провести с ней праздничные выходные...

   Когда она уехала домой после двадцати дней, проведённых с ним, он почувствовал, что она увезла с собой часть его сердца, часть души. Да что там часть... За то короткое время она сумела завладеть его душой полностью. И теперь он с нетерпением ждал каждое письмо от неё в ответ на свои, подгонял время, чтоб поскорее позвонить ей... И всё-таки фактор расстояния нельзя было сбрасывать со счетов, казалось ему тогда, ведь они на связи вовсе не каждую минуту, а он порой с ума сходил, не зная, что с ней... Когда звонил, а она не брала трубку или задерживала ответ на письмо. Умом понимал, что это лишь избыток эмоций, ведь сердцем он, как ни крути, чувствовал, что на подлость и обман она не способна. Но справиться с собой ему было сложно.

   А ещё он иногда пытался представить, как могла бы выглядеть их совместная жизнь. Он знал, что ей сложно пользоваться левой рукой, но не вопросы быта его волновали — для него тут не существовало сложностей, он бы ей помогал. Дело было в другом. В первую встречу он ей сказал, что для него определяющее значение имеет вовсе не внешность, и это было правдой. Но всё же нельзя было сбрасывать со счетов тот факт, что они будут жить в окружении людей, и вот тут наверняка возникли бы сложности — люди указывали бы на её физическую несостоятельность, а смог бы он на это реагировать спокойно? В этом он не был уверен. Одно дело — не обращать внимание самому, и совсем другое — уметь безразлично раз за разом реагировать на едкие замечания окружающих. Это ощущение усугубили насмешки приятеля, сказавшего, что инвалиды пусть ищут пару среди себе подобных, а такие, как он, Вадим, без труда могут покорить какую-нибудь фотомодель.

   В то время Вадим был под впечатлением от поездки во Владивосток. Судьба снова подарила им с Викулькой кусочек счастья, десять дней... Они снова ни на минуту не разлучались, казалось, не существовало их в тот момент по отдельности, они были единым целым. Новогодняя Ночь с переходом в новое тысячелетие стала самой счастливой в его жизни. Она словно читала его мысли и угадывала чувства и говорила, что никогда не была так счастлива. Их счастье в те дни, казалось, руками можно было потрогать... Они много гуляли по городу, она показывала ему достопримечательности, они даже на фуникулёре прокатились несколько кругов подряд, и он посмотрел панораму города с высоты птичьего полёта — нереально захватывающее впечатление... Он обнимал её, любуясь видами города, и ощущал абсолютное счастье, чувствуя, что и она разделяет с ним это ощущение — глаза и губы её не умели обманывать...

   Он не верил, что желания под бой курантов сбываются, но та Ночь была единственной, когда он, держа в одной руке её руку, а в другой — бокал шампанского, подумал о том, что хочет всегда быть с ней вместе, чтоб их любовь не кончалась... Понимал, что это немного глупо, просто таковы были его ощущения в тот момент... И он хотел остановить время, хотел, чтоб эта ночь не заканчивалась... Но не в его власти было даже хоть немного замедлить бег неумолимых секунд. Ему понравился Кирилл, который был для Виктории как старший брат, они пару раз встречались, совершали совместные вылазки на каток и в кафе. Вывели даже Викульку на лёд, крепко держа её под руки с обеих сторон, получили такой заряд великолепного настроения, что им потом долго хотелось вспоминать это... Вадим не раз ловил на себе пристальный, изучающий взгляд Кирилла, словно тот хотел убедиться в искренности чувств Вадима. Но Вадиму было всё равно — пусть наблюдает, если хочет. А для него в те десять дней вся Вселенная сосредоточилась на одном человеке... И было абсолютно всё равно, что происходит в мире. Всё осталось где-то очень далеко...

   Но наступил день отъезда, сцена прощания в аэропорту была душераздирающей, как и летом, в Москве. Она плакала, обнимая его, а он не мог заставить себя уйти, ноги словно не слушались. Он целовал её, заплаканную, а сердце разрывалось на части. В тот момент он многое отдал бы, чтоб остаться с ней навсегда, но оба понимали, что пока это невозможно. У них были лишь призрачные планы, что по окончании учёбы она получит диплом и, может быть, переедет к нему, в Москву. Они снова обещали писать и звонить друг другу как можно чаще. Больше у них ничего не было — только чувства и маловразумительные планы. И было какое-то предательское ощущение в глубине души, что обстоятельства вовсе не на их стороне...

   Вадим тогда ничего не сказал ей, надеясь, что время всё разрешит. Он вернулся в Москву, снова вышел на работу, и вот в один из дней, всё ещё будучи во власти впечатлений от дней, проведённых с ней, на свою голову рассказал об этом коллегам, когда они обсуждали, кто, где и с кем встретил Новый Год... Их открытые насмешки он принял болезненно, хотя виду старался не показать — в конце концов, он сам вправе решать, кому и чему посвятить жизнь...

   Но зёрна сомнений проросли в нём крепко, отравили душу и почти убедили, что жить с ней он не сможет, что лучше всё порвать и забыть... Он продолжал ей писать и звонить, слава Богу, она не улавливала его состояния. Их разговоры и письма всё также были пронизаны нежностью, но однажды он всё-таки не выдержал, написал, что им лучше расстаться, что он ей бесконечно благодарен за моменты счастья, но будущего у них нет, потому что у каждого своя жизнь, и преодолеть обстоятельства вряд ли им по силам... Лучше разорвать всё, пока не поздно и не мучить друг друга... Он в тот момент ненавидел сам себя за эти слова, но казалось, это верное решение, которое обоим принесёт облегчение, позволит начать новую жизнь...

   В первые дни после этого он даже испытывал облегчение от того, что она не писала и не звонила, не пыталась выяснить, почему он так решил — видимо, тоже сочла, что так лучше... Иначе он понимал, что не выдержал бы дополнительных объяснений с ней. А потом она стала ему сниться — то плакала, говоря, что презирает его, то они будто снова были вместе, как в те безоблачно счастливые дни... Он пытался отвлечься — ходил с друзьями на вечеринки какие-то, но... Не то всё было, не то... Он то и дело вспоминал такие на первый взгляд обыкновенные, но очень счастливые моменты с нею рядом, и ему так хотелось снова обнять её, почувствовать её сердцебиение рядом со своим, ну хоть голос услышать... Дни шли как во сне, который, впрочем, или отсутствовал напрочь, или выматывал ещё больше, чем реальность...

   Он много раз открывал почтовый ящик, чтоб написать ей снова, попросить прощения, но натыкался на то своё жестокое письмо и понимал — она не простит. Она оказалась даже сильнее, чем он мог представить, ведь ни единым жестом не дала понять, насколько ей больно. А он знал, что больно, чувствовал, что она его по-настоящему любит... Нет ему прощения... И ему всю жизнь нести этот крест. И даже если он напишет тысячу писем, это ровным счётом ничего не изменит. Он хотел необременительной жизни без косых взглядов и едких замечаний? Он её получил. Только вот окружающим всё равно, что сердце его вдребезги разбито...

   Наблюдая за его поведением, на то, какой отрешённый и замкнутый, приятели постепенно перестали приглашать его на всяческие вечеринки, и он вздохнул с облегчением, хотя жизненное пространство сузилось — дом-работа-дом. Ну и пусть. Ему вообще было всё безразлично, он словно окаменел внутри... Вот так прошли эти месяцы без неё...

   В тот день, когда он чуть не опоздал на эфир, он не спал почти всю ночь, задремал под утро, и увидел во сне бабушку, державшую на руках маленького мальчика, почему-то очень похожего на Викульку, а рядом с нею дедушку. Они выглядели очень счастливыми, улыбались, и он вдруг услышал голос бабушки:
- Ты не беспокойся, Вадим, нам тут хорошо и не скучно с внуком...
- Мы о нём хорошо заботимся! - подтвердил дедушка, потрепав мальчика по темноволосой головке... А тот смеялся...

   Вадим с криком проснулся, и долго не мог взять в толк смысл сна. Внук? Какой внук, ведь у Вадима не было ни братьев, ни сестёр... Сон оставил очень тяжёлое впечатление,  усугубил и без того горький осадок чувства вины. Ведь несколько месяцев назад он всё-таки рискнул написать покаянное письмо и отправил на адрес, который знал, но получил оповещение, что адрес не существует... Тогда окончательно понял, что возврата нет. Она сменила все координаты — он и позвонить пытался, ему сказали, что владелица квартиру продала, а нового адреса они не знают. Иными словами, она начала всё с чистого листа, как он и советовал. У неё, похоже, всё благополучно получилось. Ну, а он расплачивается за растоптанную любовь. Слишком поздно он осознал очевидное. Никто ему не нужен. Только она. И ему всё равно, что у неё имеется физический дефект — на силу чувств это никоим образом не влияло. Жаль, что ничего не вернуть. Слишком дорого ему далось понимание очевидного. Теперь он отдал бы часть жизни даже, которая не очень-то была нужна ему без неё, чтоб всё вернуть, но понимал, что ничего вернуть невозможно. Судьба посылает подарок лишь раз, а он его безжалостно отверг...

   Отработав дневной эфир, Вадим решил съездить в супермаркет, купить немного продуктов — дома был совершенно пустой холодильник. И хотя ему было всё равно, что есть, периодически он заезжал в супермаркет и что-то покупал — то, на что взгляд упадёт... Он торопился — надо было завезти покупки домой, немного прибраться и поздно вечером ехать на ночной эфир. Нельзя бесконечно жить в таком ритме, но Вадим старался об этом не думать. По крайней мере, в процессе работы чувство вины не так мучило его...

   И помогать в разработке сайта радиостанции было очень интересно. Хотя он по-прежнему не одобрял идею создания гостевых книг, точнее, своей гостевой. Но фото безропотно принёс. Выбрал одно из сделанных во Владивостоке — он сидит в вагончике фуникулёра, а за спиной панорама города... На лице — безмятежно-радостная улыбка. Викуля виртуозно сняла его, поймав огоньки счастья в глазах... Господи, перестанет ли он думать о ней хоть на минуту?..

   Подъехав к магазину, Вадим бросил машину на стоянке, взял корзинку и пошёл по рядам. Кусочек сыра, несколько йогуртов, немного фруктов и овощей, крупа... Годы жизни в одиночестве научили его готовить, но он делал это не потому, что так уж любил, а потому, что больше некому было это делать, и лишь в те дни с Викулькой пребывание на кухне дарило приятные минуты и блюда получались особенно вкусными. С ней всё казалось волшебным, но прошлое не вернуть... Жизнь, тем не менее, продолжается, надо хоть как-то двигаться вперёд, а для этого надо есть и спать хотя бы иногда, усмехнулся про себя Вадим, думая, что наверное сегодня ограничится на ужин овсяной кашей, парой бутербродов и кофе. Во как — англичане едят овсянку на завтрак, а он на ужин, всё у него не как у обычных людей... Но это даст сил пережить ночь в эфире. Итак, ему пора домой...
 
   Он наспех стянул с полки две пачки печенья в шоколаде, не заметив, что прямо перед ним стоит чья-то тележка, и с размаху налетел на неё, опрокинув — она оказалась почти пустой, а потому довольно лёгкой. Владелица тележки, обернувшись на шум, охнула. Вадим быстро поднял тележку и осмотрел упаковки продуктов — они оказались неповреждёнными.
- Простите, - примирительно улыбнулся он весьма симпатичной девушке. - Задумался просто, вот и... Простите...
- Ничего, - она тоже невольно заулыбалась, глядя на него.
- Если хотите, я вам компенсирую ущерб, - предложил Вадим.
- Нет, ну что вы, ведь всё целое, а в жизни бывает всякое, - почему-то казалось, что, несмотря на молодость — едва ли ей было больше двадцати пяти... - девушка много повидала, а потому рассуждала немного философски.
- Это точно, бывает всякое, - задумчиво кивнул Вадим. Девушка взяла тележку и направилась к молочному ряду, а он — к кассе. Вроде он успевал, и даже был небольшой запас времени, поскольку пробок поздно вечером почти не бывало. Это был несомненный плюс ночного графика. Едешь на работу — пробок уже нет, едешь домой — ещё нет. Можно полюбоваться городом, что в дневное время из-за нервотрёпки в пробках практически недостижимо...

   Вадим уже положил пакет с продуктами в багажник и собирался сесть за руль, как совсем рядом услышал рокот двигателя стареньких Жигулей, которые никак не хотели заводиться. Подошёл, аккуратно постучал в окошко, стекло опустилось, и он увидел за рулём ту самую девушку, тележку которой опрокинул в магазине.
- Ой, это вы... - Вадим снова невольно заулыбался — что-то было в ней такое располагающее, одновременно она казалась почему-то хрупкой и беззащитной.
- Я... - пробормотала девушка. - Вот, не знаю, что случилось, но никак не хочет заводиться... А я совсем недавно только из сервиса её забрала... Наверное, мне лучше пересесть на метро...
- Дайте-ка, я посмотрю, - попросил Вадим. - Попробуем завести.
Девушка безропотно уступила ему место за рулём. Но после десятка попыток привести двигатель в рабочее состояние, Вадим оставил эту затею.
- Нет, ничего не выходит. Похоже, буксировать надо... У меня в машине есть трос, сейчас принесу.

   Она пробовала возразить, но он не слушал её. После того, как взял заглохшую, видавшую виды «шестёрку» на буксир, спросил, куда её везти. Девушка назвала адрес, весьма отдалённый, но он решился отвезти её — негоже бросать, раз взялся помочь, он всё равно успеет на эфир, даже если придётся пожертвовать ужином — ему не привыкать к кофе и бутербродам... Они расселись по машинам, и он двинулся по названному ею адресу. Ехали довольно долго, вечер был в разгаре и машин на дорогах было предостаточно. Вадим понимал, что едва успевает заскочить домой и закинуть продукты в холодильник. Но помочь девушке было необходимо и приятно. Когда они вышли из машин у её дома, она рассыпалась в благодарностях:
- Спасибо вам огромное, я даже не представляю, что делала бы, если бы не ваша такая своевременная помощь!
- Ну перестаньте. Нельзя было не помочь столь очаровательной девушке, как вы. Тем более, я перед вами виноват — чуть не попортил ваши продукты...
- Ничего страшного. Кстати, насчёт продуктов... За помощь могу отблагодарить ужином...
- Я бы с огромным удовольствием, но, к сожалению, не могу. Надо ехать, сначала домой ненадолго, потом на работу.
- На работу? - изумилась она, и её реакция была оправданна — в это время в основном все возвращались с работы.
- Да, я — ведущий ночного эфира на радио, - пояснил Вадим и тут же спохватился: - Простите, я не представился... Вадим. Вадим Шаганов. Я так понимаю, вы не особо слушаете радио, и я это в данном случае приветствую.
- Нет, честно говоря, нечасто. Только в машине и то далеко не всегда, - откровенно призналась она. - Меня зовут Наталья Самойлова.
- Приятно познакомиться, - Вадим протянул ей руку, и она слегка пожала её. - Знаете что, раз у нас ничего не получается с ужином сегодня, давайте не будем отказываться от этой идеи совсем, а просто передвинем сроки. Можете оставить мне свой телефон?

   Она замялась, но ей хотелось отблагодарить его и не хотелось быть в долгу. Кроме того, он не был похож на дамского угодника и очень к себе располагал, произвёл на неё весьма благоприятное впечатление. Она достала из сумочки блокнот с ручкой, написала номер, вырвала листок и отдала Вадиму. Он принял его с улыбкой и пообещал:
- Я позвоню обязательно! Возвращаюсь я утром и завтра поздно вечером снова эфир в ночь, но потом выходные... За это время обещаю также решить вопрос с вашей машиной, Наталья.
- Нет-нет, это уже лишнее, её наверное проще сдать на металлолом, чем пытаться ремонтировать.
- И всё же посмотрим, что можно сделать, - настаивал Вадим.
- Спасибо, я вам очень признательна за всё! - они ещё раз пожали друг другу руки в знак благодарности и прощания, Вадим сел в машину и уехал. Вопреки опасениям, он успел не только сложить все купленные продукты в холодильник, но всё-таки приготовил ужин, вспоминая почему-то эту девушку из супермаркета, её застенчивую улыбку — совсем не такую, как у Викули... Господи, ну сколько можно, сам себя одёрнул Вадим. Они теперь идут каждый своей дорогой и вряд ли встретятся, а эта Наташа произвела на него весьма приятное впечатление. Почему бы и не поужинать с ней, в этом нет ничего криминального. То, что сердце его разбито по собственной вине и остатки его окаменели — не значит, что он в буквальном смысле должен похоронить себя заживо...

   Он приехал на работу за полтора часа до полуночи, заглянул в техотдел, посидел с разработчиками сайта, одним из первых увидел макеты гостевых книг. Ему лишь оставалось молиться, чтоб у него хватило вежливости и чувства юмора на ответы... Они с ребятами обсудили также возможность включения прямого эфира на сайте — это было бы очень удобно слушателям и выгодно для них — аудитория автоматически расширится не то, что в масштабах страны, а даже мира... Это была великолепная идея, и они стремились воплотить её, несмотря на то, что у них и так были высокие рейтинги и филиалы во многих городах страны, которые росли год от года. Но во Владивостоке, как знал Вадим, пока не было... Вспомнив, что обещал Наталье помочь с машиной, он позвонил своему знакомому в автомастерскую, назвал адрес девушки и попросил посмотреть нетранспортабельные «Жигули» бежевого цвета.
- Сделайте всё возможное, чтоб машина оставалась на ходу, это важно, об оплате не волнуйтесь, я всё решу. Девушку по данному вопросу не беспокойте, - попросил он. Ему пообещали помочь.

   В ту ночь он впервые за много времени старался находить какие-то интересные мысли и делиться ими с радиослушателями. Рано утром, покинув студию, он вышел на улицу и зябко поёжился — утренний воздух был очень пронизывающе свежим. Но он глубоко вдохнул и сразу ощутил прилив сил. Да, он по собственной глупости оттолкнул самое ценное, что подарила ему судьба и наказан тем, что больше никогда и никого не сможет полюбить, как Вику. Но вот эта девушка, Наталья, вызывала в нём отчего-то непостижимое чувство теплоты и нежности, как... Ребёнок, которого хотелось укрыть от невзгод и жестокостей мира. Он решил поехать сейчас домой, немного поспать, если получится, а потом позвонить ей, надеясь, что застанет её дома. К тому времени вопрос с ремонтом машины должен быть решён, по крайней мере, можно будет точно знать, подлежит ли она ремонту.

   Как ни странно, а уснул он почти мгновенно, едва прилёг на диван и включил телевизор на небольшую громкость. И проспал около четырёх часов. Когда открыл глаза, уже перевалило за полдень, и солнце стояло высоко. Он поморгал и потянулся, окончательно просыпаясь, и тут же зазвонил телефон. Он поднял трубку:
- Да, слушаю.
- Вадим Борисович? Это из автомастерской, насчёт «жигулей». Нам пришлось забрать их со двора к себе в бокс, но мы не знали номер квартиры хозяйки, не смогли сообщить, если вы её знаете, сообщите ей.
- Да, хорошо. Но машина будет на ходу или...
- Да, будет. Хотя ремонт займёт около трёх дней.
- Ничего страшного. Я заеду к вам сегодня или завтра, договоримся об оплате.
- Хорошо, Вадим Борисович.
- Всего доброго и спасибо ещё раз, - он положил трубку.

   И тут же спохватился — механик сказал, что машину увезли со двора без ведома хозяйки, она наверное с ума сходит... А как она на работу поехала?!.. Он нашёл листок с номером телефона, который она ему вчера дала, и набрал семь цифр. Но ответом были только длинные гудки — похоже, она и правда поехала на работу на метро, выбора-то у неё не было. А он ведь ничего не знал о ней — ни номера квартиры, как и механик, ни где она работает, чтоб можно было поехать и сказать, чтоб она не волновалась, и машина скоро снова будет на ходу. Дома она наверное будет только вечером, но затруднительно будет поехать к ней в это время, учитывая расстояние и пробки, и то, что ему нельзя на эфир опоздать. В течение дня он много раз набирал её номер, но безрезультатно. Только вечером, в самый час пик, в седьмом часу, после трёхсотой наверное попытки он услышал после двух гудков ответ:
- Алло...
- Здравствуйте, Наталья, это Вадим Шаганов, помните меня?
- А, ну конечно, Вадим! - ему почудилось, что в голосе её звучат неподдельные нотки радости.
- Наталья, вы наверное с ума сходите, это я виноват...
- Это почему я должна сходить с ума? - она, чувствовалось, заулыбалась ещё шире.
- Дело в том, что вашу машину забрали в сервис на ремонт по моей просьбе, но без вашего ведома и...
- Ааааа, - она рассмеялась, - так это вы! А я, выйдя утром во двор, подумала ещё, кому нужна эта старая рухлядь и как угонщики умудрились завести её... - теперь они смеялись вместе. - Не поверите, но я ничуть не расстроилась, поехала на работу на метро и успела вовремя, даже чуть раньше приехала... В милицию обращаться, как вы понимаете, смешно...
- Нет, Наталья, машину по моей просьбе отогнали в сервис, сказали, что через три дня можно забрать.
- Три дня? Но...
- Вам неудобно будет пользоваться метро?
- Не в этом дело... - не могла же она сказать ему, что сейчас у неё нет ни рубля лишних денег, чтоб оплатить ремонт, а до зарплаты ещё десять дней...
- Вы не волнуйтесь, механик — мой хороший знакомый, он всё сделает в лучшем виде, и об оплате мы с ним договорились уже, так что к вам никаких претензий, - он словно прочитал её мысли. Она снова принялась ему возражать, но он и слушать не хотел.
- Вадим, но мне неудобно, и я... Это слишком шикарный подарок от незнакомого человека, - пыталась убедить его она.
- Незнакомого, говорите... - задумчиво проговорил он. - Знаете, а у меня идея. Мы же договаривались поужинать. Вот давайте так и сделаем. Прямо завтра. Утром я вернусь с эфира, немного отдохну и позвоню вам, и мы договоримся обо всём, только мне для связи нужен ваш рабочий номер. Ну как вам?
- Только если... - у неё появилась собственная идея. - Никаких ресторанов и кафе. Принимаете приглашение на домашний ужин? И мы можем договориться обо всём прямо сейчас. Приходите завтра в восемь. Дом вы знаете, квартира — шестьдесят три.
- Домашний ужин? Вы не шутите? И не боитесь меня приглашать?
- На маньяка вы точно не похожи, - рассмеялась она.
- Ну, если так... Хорошо. Я согласен. Оставим поход в ресторан на следующий раз.
Она хотела было спросить, с чего он взял, что будет следующий раз, но не хотела показаться невежливой. Ей просто хотелось ещё раз увидеть его. А там — что Бог даст.

   Трудно было в это поверить, но он в предвкушении встречи с ней снова обрёл вкус к жизни, у него появились какие-то цели, пусть весьма обыденные — утром, возвращаясь с работы, надо было подготовиться к предстоящей встрече с Натальей — хоть она и пригласила его на ужин, это ведь не значит, что он может прийти с пустыми руками, а значит, снова надо будет заехать в магазин, и цветочный — в том числе. После эфира он снова, как ни странно, хорошо выспался, проснувшись на сей раз даже позже вчерашнего, и никакие тревожные сны его не мучили, отчего он впервые за долгое время чувствовал себя отдохнувшим. Он быстренько съездил в магазин, решив, что цветы купит где-нибудь по дороге к ней.

   ...Вечер, проведённый с Натальей, впервые за долгое время подарил ему умиротворение и капельку счастья. Это было не сравнить с тем, что он испытывал, когда рядом была Викуля, но он ведь до недавнего времени был вообще убеждён, что жизнь его кончена, а тут снова почувствовал себя живым и за это был благодарен Наталье.

   Они провели прекрасный вечер у неё, было по-настоящему уютно и приятно находиться с ней рядом, вкусный ужин и созданная ею атмосфера уюта усилили это впечатление. И всё-таки Вадим чувствовал, что у девушки что-то не так, что-то она скрывает, слишком часто в течение вечера она уходила в собственные мысли и казалась где-то далеко, хотя и сидела с ним рядом, была внимательна к его рассказам и вставляла комментарии по существу. Он несколько раз порывался спросить, не случилось ли у неё чего, но посчитал некорректным вмешиваться. Она расспрашивала его о работе, но в общих вопросах, не с таким интересом и придыханием, как Вика в своё время... И ещё порывалась убедить его вернуть долг за ремонт машины, но это предложение он категорически отверг, переведя разговор на неё, попросив рассказать о себе.

- Да нечего особо рассказывать, всё скучно и однообразно, - пожала она плечами. - Родилась и почти всю жизнь прожила в маленьком городке в Ленинградской области, только два года назад приехала сюда, подруга порекомендовала хорошее место бухгалтера в частной фирме... Вот с тех пор я тут, - глаза её, как ему показалось, наполнились слезами.
- Наталья, вы не обижайтесь, но у меня впечатление, что вы скрываете что-то... Могу я вам помочь чем-то? - он взял её за руку.
- Нет. Ничем вы мне не поможете. Невозможно это.
- Простите, что настаиваю... Просто по себе знаю — если поделишься тем, что наболело, немного легче становится... Хотя и не всегда... Иногда излишняя откровенность рушит судьбы.
- Нет, Вадим, вы не подумайте, что я вам не доверяю или боюсь, просто... - взгляд её упал на букет, который он принёс — розы нежно-розового цвета и белые лилии. Поразительно, как угадал её предпочтения. - Я вам очень благодарна за всё, что вы для меня сделали, за то, что поужинать пришли...
- Я не мог упустить такую возможность, - улыбнулся Вадим. - Кто же отказывается от ужина с такой очаровательной девушкой? - Она сказала, что ей двадцать пять, но на самом деле выглядела очень хрупкой, и он заметил, что она едва пригубила вино, которое он принёс, предпочитая сок.
- Скажете тоже, - застенчиво пробормотала она, опустив глаза. - И вообще, я не из тех, кому важна внешность. Как показывает жизнь, вовсе не это главное...
- А что главное на ваш взгляд?
- Главное — чтобы все близкие были здоровы и счастливы. Чтоб присутствовала какая-то стабильность, уверенность в завтрашнем дне, - в её голосе зазвучала неприкрытая боль.
- Наталья... Я же чувствую, у вас случилось что-то, вы можете поделиться, я умею хранить секреты, - ему почему-то очень захотелось обнять её и укрыть от всех невзгод мира. И тут её прорвало, она начала рассказывать, временами быстро, сбивчиво, словно боясь, что он прервёт её, и после этого она больше не решится на откровенность.

   Она родилась и почти всю жизнь прожила в Ленинградской области, городок тихий и спокойный, там всё текло очень размеренно и такой ритм жизни её устраивал. Она жила вдвоём с мамой, отца никогда не знала, он и не подозревал о её существовании, потому что не хотел знать — мама встретила его на последнем курсе университета, она — без пяти минут выпускница технического ВУЗа, он — тамошний преподаватель, красавец и атлет... Женатый. Соблазнил девушку, захотелось свежих впечатлений. Они встречались несколько месяцев, а когда мама сказала, что беременна, он безапелляционно заявил, что ему проблемы — то есть, ребёнок, - не нужны. Жену бросать он не намерен. Но и девушка оказалась не робкого десятка, об аборте и речи не было. Родилась Наталья. Сколько себя помнила, мама много работала — и по специальности, инженером, и подрабатывала в свободное время, чтоб обеспечить дочери возможность дополнительного образования — кружок танцев и рисования. Жили они скромно, без излишеств, но ни в чём не нуждались. Отношения между матерью и дочерью были очень тёплые и доверительные, наполненные любовью. Тайн между ними не было. После школы Наталья выучилась на бухгалтера, мама продолжала трудиться инженером. Замуж она так больше и не вышла. Но при этом не внушала дочери, что все мужчины плохие, наоборот, говорила, что это вот ей так не повезло, просто дело случая, судьба. Конечно, она могла выйти замуж, но не хотела — слишком сильным оказалось разочарование. Но Наталье при каждом удобном случае говорила, что мечтает о внуках...

- А три года назад мама стала жаловаться на жуткие, нестерпимые головные боли... - по щекам девушки потекли слёзы, но она их будто не замечала. - Мы обследовались везде, где только можно, кучу денег на диагностику потратили. Наконец в одной из клиник Питера нам поставили диагноз — опухоль мозга. Третья стадия. Вроде не последняя, но шансы очень малы. Врачи сказали, что не ручаются за благополучный исход операции. И стоимость её оказалась баснословной. У нас не было такой суммы, пришлось взять кредит. Я хотела использовать любую возможность спасти маму. Думаю, любой на моём месте поступил бы так же. Болезнь к тому времени настолько ухудшила её состояние, что мама часто была в беспамятстве. Я разрывалась между работой и уходом за ней в больнице, дома почти не бывала. Операция вроде прошла успешно, хоть и с трудом, но мама перенесла несколько курсов «химии». Нам сказали, что сделали всё возможное, что пребывание её в больнице не имеет смысла. Мы вернулись домой. Но я видела, что боль продолжает мучить её, пусть не такая сильная. За время её болезни от нас отвернулись все её коллеги и так называемые подруги, я их не осуждаю, наверное они рассудили, что не нужны им чужие проблемы, и правильно. Никто не приходил её навещать, она целыми днями, пока я работала, сидела дома перед телевизором или вязала. Однажды, спустя примерно пять месяцев после выписки, она позвонила мне на работу в истерике, с жалобами, что нестерпимо болит голова, будто взрывается изнутри... Я сразу поняла — рецидив. Меня предупреждали о возможности его возникновения. Я позвонила в скорую, сорвалась с работы и поехала домой. В стационаре сказали, что болезнь обострилась в ещё более агрессивной форме, и тут медицина бессильна. Её выписали через пять дней домой — умирать. А ей ведь даже пятидесяти не было, она могла ещё жить и жить... - Наталья захлебнулась в рыданиях, а у Вадима сжалось сердце от сочувствия и жалости. Он подошёл к ней и молча положил руки на плечи. Не зря ему показалось, что есть у неё какая-то болезненная тайна, но такого он и представить не мог... У него не было слов, чтоб утешить девушку, пережившую такую потерю. Да и помогут ли тут слова?! Он тоже потерял родителей, но ему в каком-то смысле проще было, он их не помнил и не знал, его миром были бабушка и дедушка... Но вот когда он их потерял — знал, что пустоту эту не заполнить ничем и никем. Так что он очень хорошо понимал чувства Натальи. Она немного пришла в себя и продолжала:
- Она умерла спустя почти месяц. Это был самый ужасный месяц в моей жизни — она, не переставая, кричала от боли и жаловалась, что хочет умереть, а я... Я делала ей обезболивающие уколы и... продлевала муку этой жизни... В тот период мне пришлось взять отпуск, чтоб ухаживать за ней, нанять кого-то я не могла и не хотела. Умерла она во сне. Я пришла разбудить её, чтоб немного покормить, и увидела, что... Не помню, как прошли похороны... Почти никого не было, но мне было всё равно... Я снова вышла на работу. А ещё через месяц на меня насели кредиторы — надо признаться, я не очень аккуратно платила за кредит, нам нужно было много денег на лекарства и специальное питание для мамы, вот и... В общем, они дали понять, что за время неоплаты выросли большие проценты и сумма возврата увеличилась почти в полтора раза. Чтоб избавиться от долгов, мне пришлось продать квартиру. Я фактически осталась на улице. Я и так хотела продать квартиру, не смогла бы жить там после... И вот жизнь всё решила за меня. После расчёта с кредитом у меня оставалось немного денег, и одна из давних знакомых согласилась оформить мне регистрацию в своей квартире, а потом посоветовала ехать в Москву на заработки, рассказала вот про эту фирму, где я сейчас работаю. Приехала в столицу, нашла жильё, устроилась на работу, на остатки денег купила подержанные Жигули — права получила ещё на втором курсе. Думала, легче будет на работу добираться, а от этой рухляди сплошные сюрпризы, причём, не очень приятные. Вот так и живу два года уже, - она перевела дух и заметила, что его руки всё это время так и лежат на её плечах. - Спасибо! - поблагодарила она его. Он изумился:
- За что? Я ничего особенного не сделал.
- Не спорь. Ты меня выслушал, я впервые за долгое время выговорилась и чувствую, будто камень упал с души. Хотя при этом нагрузила проблемами почти незнакомого человека... Который согласился попробовать мою стряпню, так и не желая сказать, сколько же я должна ему за ремонт машины, - ухмыльнулась она.
- Прекрати. Ты мне ничего не должна. А ужин очень вкусный. Правда. - он сел с ней рядом и посмотрел в глаза. - А ещё ты мне помогла многое понять... Как важно в любой ситуации оставаться рядом с близкими, что бы ни случилось. Ничто не имеет значения — ни болезнь, ни расстояние, ни время, если есть чувства. А препятствия даны нам для того, чтоб мы проверили силу своих чувств или собственную силу воли.

   В тот вечер они ещё долго сидели и разговаривали обо всём, вспоминали забавные моменты собственного детства и юности, рассказывали о них друг другу. Оба удивлялись, как им легко друг с другом, несмотря на совсем короткое время знакомства. Расстались уже около полуночи. Вадим хотел утром подвезти Наталью до работы, поскольку машина ещё в ремонте была, но она категорически отказалась. Тогда он взял с неё обещание, что они поужинают ещё раз — на сей раз он её приглашает в ресторан и никаких отказов не принимает.

   Вот так незаметно прошло время, близилась зима. Он продолжал работать, встречался с Натальей при малейшей возможности, чувствуя, что он ей необходим, да и он рядом с ней оттаивал. Не то, чтобы забыл Викулю, нет, он понимал, что это невозможно, и Наталью он полюбить не сможет, но она дарила его сердцу покой и умиротворение. Два одиночества нашли друг друга. Ему было хорошо с ней. Он считал, что не вправе рассчитывать на что-то большее. А она при встречах с ним расцветала, невозможно было не заметить её искренней радости. Порой он замечал, что она чересчур бледна, пытался выяснить, в чём дело, но она отговаривалась тем, что иногда не высыпается. Они часто и гуляли вместе, и в парке том тоже, только про скамейку Вадим не смел упомянуть — слишком болезненно, а чтоб просто посидеть отдохнуть, были и другие...

   С каждым днём они всё больше сближались, чтоб проводить с ней больше времени, Вадим попросил вернуть его в прежнее эфирное время — тогда у них в распоряжении были вечера и выходные, а то виделись они, по большому счёту, урывками. Ему сказали, что с декабря он может снова работать в прежнем ритме. Благодаря Наталье в его сердце вернулась способность делиться позитивом с окружающими, и за это он ей был очень благодарен. Она же с каждой встречей прикипала к нему душой всё сильнее, и это нельзя было не заметить. Он чувствовал себя виноватым теперь и по отношению к ней — понимал, что взаимностью в полной мере ответить ей не сможет. Она, похоже, не замечала его состояния, ей важнее был факт, что он рядом. Они даже строили планы на грядущий Новый Год, сообща решив, что встретят его вместе в квартире Вадима. Всё было обыденно и в то же время стабильно и не лишено радости. Это было важно для обоих. Они жили настоящим, и это обоих устраивало. Они извлекли урок из пережитого каждым из них и теперь ценили те маленькие моменты счастья, что были им доступны.

   Наталью тронуло, что Вадим без колебаний согласился съездить с ней туда, где она жила раньше, она хотела навестить могилу мамы в годовщину смерти. Они поехали, когда у него выпали выходные, а она отпросилась с работы. Ему понравился чистенький и уютный городок, они немного прогулялись, а потом вместе пошли на кладбище, хотя Наталья отговаривала его, не хотела, чтоб у него остались мрачные воспоминания.
- Ну почему мрачные? Ничего не говори мне больше, я пойду с тобой, и точка!
Там, у могилки, Вадим неожиданно приобнял Наталью и тихо произнёс, глядя на фото, вставленное в памятник:
- Нина Алексеевна, я прошу у вас руки вашей дочери и очень надеюсь, что она мне не откажет! Она отогрела моё сердце, и я очень благодарен ей за всё... И судьбе — за то, что мне на пути попалась её тележка... - оба тихонько засмеялись, вспомнив это.
- Вадим... - Наталье трудно было говорить от подкативших слёз. - Если бы ты только знал, как я тебя люблю... - он нежно привлёк её к себе, покачивая, а она спрятала мокрое от слёз лицо в складках его пальто.
- Люблю... - эхом повторил он, понимая, что это не совсем неправда, он её и правда по-своему любил. Испытывал море нежности, как... к ребёнку, которого хотелось укрыть от несправедливостей этой жизни... Никто из них не думал, что это место мрачновато для своеобразной помолвки, наоборот, Наталье казалось, что мама видит их, радуется и улыбается. После этих её слов солнечный лучик осветил их лица.

   Возвращались домой они на следующий день, ночь провели в маленькой гостинице, сняв два номера рядом, но никому из них не спалось в ту ночь. Оба понимали, что в жизни начата новая страница. Совместная страница. И после всех пережитых испытаний им хотелось верить, что она будет счастливой.

              ______________________________________

   Наталья продолжала работать бухгалтером в фирме, Вадима в декабре перевели на прежний режим работы. Они начали потихоньку подготовку к Новому Году, хотя встречались меньше — у Натальи на работе было много дел в связи с годовой отчётностью, да и Вадим помогал в разработке сайта. А ещё он пользовался её занятостью и в это время ездил по магазинам и искал подарок для неё. Хотелось чего-то особенного, хотя особых запросов у неё не было, она была скромная и жила очень обособленно, мало с кем общаясь — он никогда не слышал от неё упоминания о каких-то подругах, кроме той знакомой, которая прописала её к себе за определённую мзду. Наверное, пережитые события наложили на неё отпечаток, и она не доверяла миру, почему-то поверив ему. И Вадим знал, что не имеет права обмануть её доверие. И ему хотелось чаще видеть её улыбку.

   Перемены в нём нельзя было не заметить, он снова стал прежний балагур и только в глубине души понимал, что никогда себя не простит. Но, несмотря на это, его, похоже, решил простить Бог, потому и появилась в его жизни Наталья. Дни пролетали один за другим, декабрь уже перевалил за вторую половину. Встречаясь с Натальей, Вадим отмечал её излишнюю бледность и круги под глазами, но она говорила, что нервничает из-за некоторых нестыковок на работе, а так всё нормально и поводов для беспокойства нет. Её отговорки были однообразными, и она старалась быстро перевести разговор на другую тему. А у него, в принципе, не было причин ей не доверять. Он не подозревал, как она переживает в преддверии Новогодней Ночи, которую предстояло провести у него дома. Нет, она не была зажатой девственницей и даже очень хотела бы, чтоб в эту Ночь они с Вадимом стали близки, но... Как же ей скрыть от него свою проблему... До этого они ни разу не проводили вместе больше четырёх часов подряд, ей удавалось выкручиваться, а тут... Ну почему ей так не везёт?! Не могла она ему пока сказать, что у неё с детства больные почки и временами требуются курсы терапии, и вот как раз сейчас заканчивается один из них, и потом она два месяца свободна от приёма лекарств, а потом — всё по кругу... На свой страх и риск она решила прекратить пить таблетки за десять дней до Нового Года. Просто начнёт следующий курс пораньше, и всё. Хотя если врач узнает о её самоуправстве, ей несдобровать... Её предупреждали, что лекарство нужно пить строго по графику. Она так и делала все эти годы, потому что с диагнозом «хроническая почечная недостаточность» не шутят. Особенно все проблемы обострились после смерти матери, одно время она даже в больнице лежала, но сказать об этом Вадиму не захотела.

   И вот сейчас она сделала по-своему. Ну, нельзя было иначе — так она сочла. Ей вообще порой хотелось наплевать на рекомендации и советы врачей, жить, как все, но она понимала, что этого никогда не будет. Они ей ясно дали понять, как только она стала достаточно взрослой, что о детях ей лучше не задумываться — организм не выдержит. Да ей как-то было всё равно — у неё хоть и были кавалеры, но ни с кем она не строила серьёзных отношений, а потому легко принимала ситуацию, как есть. До тех пор, пока не появился Вадим. Она не верила в слащавую романтику, слова по большому счёту мало что для неё значили, но она доверяла своему внутреннему состоянию. И когда познакомилась с Вадимом, поняла через некоторое время общения, что он тот, для кого она рискнула бы родить ребёнка вопреки прогнозам врачей, если бы он того захотел. Ну, а после событий у могилки её мамы она не сомневалась в его серьёзных намерениях, и если суждено случиться так, что она забеременеет, она сделает всё для сохранения ребёнка, несмотря ни на какие прогнозы и последствия. Она это решила твёрдо. Как и то, что пока Вадиму знать о болезни не нужно. Конечно, со временем придётся всё рассказать, но не сейчас. Ей не хотелось портить волшебные новогодние дни. Пусть хоть несколько дней её жизни пройдут безмятежно и счастливо. Она это заслужила. От коллег ей удавалось благополучно скрывать свою болезнь, да о ней вообще мало кто знал... Наталье очень хотелось закончить финансовую отчётность предприятия в срок, чтоб успеть подготовиться к празднику и купить подарок Вадиму. Эта Новогодняя Ночь обещала стать самой волшебной в её жизни...

   Она купила в подарок Вадиму кожаное портмоне-кошелёк для хранения документов и денег, красиво упаковала его и очень надеялась, что ему понравится. Она заметила, что у него кошелёк довольно старый и потёртый, мужчины ведь редко придают значение аксессуарам... Хорошо, что позаботилась об этом заблаговременно, потому что в последние дни уходящего года нужно было успеть сделать тысячу дел. Продумать и составить меню, и купить продукты. Найти праздничный наряд для себя.  Ей в эту Ночь впервые за долгое время хотелось хорошо выглядеть. Прийти к Вадиму, конечно, придётся в обычной одежде, потому что предстоит ещё приготовить праздничный ужин, обещающий стать волшебным...

   Когда 30-го утром они созвонились, она уточнила, большой ли у него дома холодильник и попросила приехать забрать продукты для предстоящего ужина. Он приехал и, увидев четыре огромных пакета, поражённо расхохотался:
- Зачем столько всего, милая? Ты что, намерена целую роту накормить?
- Нет. Всего лишь нас с тобой. Там только лишь необходимое, поверь. Просто хочу сделать тебе приятное.
- Бог мой, да тут недельный запас продуктов!
- Вадим, умоляю, побыстрее отвези всё это к себе, завтра просто времени на это не будет!
- Что? Ты хочешь, чтоб я забрал продукты и... всё?
- А что ещё?
- Я вообще хотел эти дни провести с тобой, мы знакомы уже почти три месяца, но за это время ни разу не провели вместе больше трёх-четырёх часов в день из-за нашего ритма жизни... Итак, решено — собирайся и быстренько поехали ко мне! Я не буду тебя соблазнять, просто хочу побыть с тобой, чтобы ты рядом была, - он нежно привлёк её к себе.
- Вадим, но я... - пыталась возразить она.
- Возражения не принимаются! Даю полчаса на сборы, а я пока отнесу всё это в машину. За один раз всё равно не получится...

   В итоге ни один из них не пожалел о том, что всё получилось так. Они провели прекрасный вечер накануне и приложили все силы, чтоб Новогодняя Ночь стала волшебной и запоминающейся. Для обоих она символизировала перемены в жизни. Хотелось верить только в лучшее. Приехав, они нарядили небольшую живую ёлочку, купленную Вадимом. Долго сидели и говорили обо всём, Наталья рассказала, что успела вовремя сдать отчётность и теперь у неё есть несколько выходных. Он сказал, что хочет провести их с ней, и она не противилась — ей тоже хотелось посвятить ему каждую минутку. Они обсуждали, куда можно сходить, и решили, что поход в кино и на каток — самое то. Ну, а потом они придумают ещё что-то. Наталья молилась только том, чтоб болезнь не дала о себе знать в самый неподходящий момент...

   Ужин тридцать первого готовили вместе. Вадим то и дело уносился мысленно на два года назад, но всё время напоминал себе, что вину свою перед Богом он наверное искупил, раз появилась Наташа. Но всё же не мог удержаться от того, чтоб не прошептать в пять вечера по московскому времени: «С Новым Годом, любимая! Я надеюсь, что и счастлива ты по-новому! Пусть у тебя всё будет хорошо! А я тебя никогда не забуду...» В это время в далёком Владивостоке наступил Новый Год...

   А когда через несколько часов всё было готово и осталось лишь сервировать стол, Наталья возложила эту ответственную миссию на Вадима, а сама, прихватив какой-то пакет, скрылась в ванной.  Когда она вышла оттуда через сорок минут, Вадим ахнул — на ней было очень красивое платье нежно-лилового оттенка, волосы она собрала в замысловатый пучок и наложила неброский макияж.
- Ничего себе!!! - присвистнул он, раскладывая приборы. - Ты очень красивая! Точнее, ты всегда красивая, но тут... У меня просто нет слов...
- Я рада, что тебе нравится! - она кинулась к нему и обняла, а он заключил её в объятия и поцеловал.

   Они подняли пару тостов за год уходящий, поблагодарив его за встречу, а под бой курантов оба, не сговариваясь, подумали о том, что хотят стабильности и счастья, хотят не разлучаться... Вадим надеялся, что это его желание сбудется, если не сбылось то, чего он пожелал два года назад... Наталья успела подумать и о том, о чём запрещала себе думать все годы жизни... «Хочу ребёнка... Господи, я так хочу подарить ему ребёнка...» Она понимала, что это будет лучшее доказательство её любви к нему. И надеялась быть услышанной...

   Потом они преподнесли друг другу приготовленные подарки. Вадиму очень понравилось портмоне, а когда он вручил ей довольно объёмный свёрток, в котором было что-то мягкое, она, срывая упаковку, гадала, что же это могло быть... Это оказался набор из кашемира - шарф, перчатки и шапка бежевого оттенка. Наталья не сдержала восторга:
- Ох, Вадим... Какая прелесть! Эти вещи будут дарить мне двойную порцию тепла, потому что они от тебя... - церемонию вручения подарков они завершили поцелуями...

   В ту Ночь никто из них не противился нахлынувшей страсти — оба этого хотели и оба долго ждали, это стало логичным продолжением ужина и бесконечного проявления нежности друг к другу. Вадим был чутким и сумел разжечь в ней те чувства, о которых прежде Наталья и не подозревала... Обессиленная, засыпая на его плече, она успела подумать о том, что в эту Ночь они, возможно, зачали ребёнка...