Самая тёмная ночь - перед рассветом. Ч. 1. Глава 3

 Глава третья
  Секретер
 
       Эвка прикусила губу. Она совсем не такая, как мама. Бриллианты-булыжники она не любит, банников и секретарей тоже. Нет у нее ни трезвого понимания жизни, ни мощного напора. Есть только чувство, что все в ее жизни будет хорошо, и что когда-нибудь и она, Эва, встретит единственного любимого, принца на белом коне, в существование которого свято верила.
       Мама, с детства видела в Эвке разновидность стихийного бедствия, разрушающего нормальный уклад жизни нормальных людей, хотя Эвка считала себя тихим ребенком. Но почему-то всё, что было в жизни мамы не так, было не так именно из-за Эвки.
       Бронислава Миладовна, глядя на дочь, качала головой в короне высокой прически и наставляла при каждом удобном случае:
       "Эвка, детка, жизнь научила меня играть по ее правилам. Если быть такой принципиальной, такой наивной, идеалистичной, как ты, можно всю жизнь просидеть в старых девах, в нищите и прозябании. Бери пример со своей матери..."
       Эвка вяло отбрыкивалась и приводила слабые доводы в свою защиту:
       - Мама, двадцать семь - это не так уж и много!
       - Это уже не мало. До тридцатника не выйдешь замуж - считай, твой поезд ушел, - возражала мать.
       - Сыну Анатолия Николаевича двадцать восемь, и он холост. Что же вы к нему не цепляетесь?
       - Павел - мужчина, а ты женщина.
       - Ох, спасибо, что заметили!
       - Да ты хотя бы раз видела Павла?
       - Нет, а что?
       И тут выяснилось, что у сводного братца столько достоинств, хоть икону с него пиши, молись и бейся лбом о стенку.
       - Что же он с таким послужным списком не женат? Импотент что ли?
       - Не думаю.
       - Значит, шизик.
       Бронислава Миладовна на это только загадочно улыбнулась:
       - Мне бы твои годы, Эва. Уж я бы такого не упустила.
       А еще Бронислава Миладовна любила повторять:
       "Жизнь после смерти твоего отца научила меня многому - верить и надеяться надо только на себя саму. Неужели ты думаешь, что я позволю обстоятельствам вновь властвовать над собой? Никогда! В конце концов, я стараюсь не только ради себя... Хоть что-то у тебя потом будет..."
       Брать пример с матери почему-то Эвке не хотелось. Бронислава Миладовна, как средневековый дракон, падкий на золото, охраняла свое богатство и делиться им не собиралась даже после смерти. 'Новый папа' называл жену богиней. Отчасти это было правдой. Он жертвовал ей столько, что древние боги-олимпийцы позеленели бы от зависти.
       Бронислава Миладовна считала себя аристократкой. Как и все аристократы, детей терпела, а не любила и тратила уйму времени на барахло и создание идеального аристократического образа.
       Эвка на свой образ, или, как она говорила, образину, тратила полчаса в день, включая душ. Не любила аристократов и материнских нотаций, поэтому, с мамой и с отчимом общалась редко.
       Конечно, у Эвки осталось еще кое-что из вещей, которые они с матерью честно поделили: пара редких икон, хороший мейсенский сервиз (чайный. Столовый, из пятидесяти шести предметов, мать взяла себе), кое-что из драгоценностей, подаренных отцом, из которых до нынешнего дня не попал в ломбард лишь бриллиантовый перстень. Его Эвка закладывать не решилась, оставив на память об отце или, как говорят в народе, на 'черный' день.
 
                * * *