Что было и что есть, а также всё, что будет

Цикл: "Строки моих песен"

Одна из самых трудных миссий - миссия блуждающего философа. Перипатетик - как он есть. Лишённый крова, достойной одежды, эскорта, охраны, какой бы то ни было защиты, реальной надежды на сколько-нибудь приличный ночлег. Всё, что у него имеется в наличии - это он сам, каков он и есть на самом деле. Его крыша - небо голубое днём и черное небо ночью. Иногда оно звёздное, иногда частично закрыто тучами, иногда его просто не видно. Ночь. Темная ночь в черном чужом неприветливом городе, где он один на один против всего остального мира. Хорошо, если совсем никого нет вокруг. Забейся в щель и спи. Но каково это пробуждение утром, когда прямо в твое лицо уткнулся собачий нос. Человек - это очень много мяса. Хорошо, если тигр сыт и не болен. Кошки обходят людей далеко стороной. Кошки людей не едят. Не любят. Кошки ненавидят всё, что дурно пахнет. Почему от бродячего философа так дурно пахнет? Почему он жрёт сначала чеснок, а потом всё остальное? Почему так вонючи его, даже простиранные в ручье, носки? А это, чтобы ни одна тварь на него не позарилась. Это инстинкт самосохранения. Обезьянки - жутко вонючие твари. Выживают! Итак: ночь. Зима. Лес. Вам некуда больше спешить. Кого надо бояться в таком лесу в первую очередь? Змею? Они все замерли до весны, приморожены. Клещей? До весны их не сыскать. Опасны в первую очередь медведи-шатуны и кабаны. Проломить череп может и лось - тоже бродячий философ.
Очень опасна стая одичавших собак или волков. Но страшнее всего человеку в лесу - другой человек. Вечером двое вместе выпьют по стакану водки. А вот проснуться может уже и один. Могут и оба не проснуться, если их отыщет третий.
Человек находит другого человека по огню. Греться у костра - это смертельно опасно. И не греться - тоже смертельно опасно. Игра простая: выбираешь не между жизнью и смертьью, а между тремя смертями. Смертью в пути, смертью от огня на одном месте и смертью от отсутствия огня на одном месте. Вся жизнь - такая вот весёленькая игра.
Что взамен? Какие бонусы? Какие преференции?
Во-первых право открывать рот и говорить. Вообще лучше рта не открывать и помалкивать. Молчание - самый важный вид речи. И прямой речи и речи уклончивой.
Только тот, кто умеет молчать столько сколько нужно, там где нужно и тогда, когда нужно, может более или менее безопасно раскрывать пасть и членоразделять.
Произнесение набра слов несёт само по себе море рисков. В том числе и смертельно опасных. Открытие пасти - далеко не самое приятное занятие. Проблема в том, что бродячий философ в отличие от бродячей собаки просто обязан предъявлять людям свои тексты. Он понимает, что все совершенные тексты даввным-давно произнесены до него, и все приличные люди обладают ими в форме книг. Даже знание наизусть Корана или Библии не гарантирует правильного речепредъявления. Богодухновенные книги стоят не на словах, а на Вере. И только истинная Вера наделяет слова Богодухновенных книг силой неодолимой. А что же может предъявить бродяга, оказавшийся неспособным даже устроить собственное существование? Что может принести этот несчастный другим людям? Столпник стоит на столпе годами, десятилетиями. Это подвиг Веры. Он молится Всевышнему и никто не знает, как на самом деле он общается с Всевышним.
А если просто бродячий - смешно произнести - "философ"?
А что если совсем безграмотный человек?
Зима. Ночь.
Александр Блок был слишком великодушен:

Ночь. Ледяная гладь канала.
Аптека. Улица. Фонарь.

На вашем пути только стволы. Кустарник. Голодные лисы. Голодная рысь. Изголодавшаяся стая волков. И где-то там - в распадке - группа кабанов. Бог не выдаст - свинья не съест. Но сухарики закончились. Нога с отмороженными пальцами распухла. Нож короток. Пальцы немеют. Вы ждёте закономерного итога.
Вокруг снег. Снег - это замёрзшая вода. Костер жечь - опасно. Опасно и не жечь.
Вот будет смешно, если я выживу. Мне только тридцать девять лет. Я уже болен целым букетом болячек, стар, изношен. Мои дети практически выросли. Я знаю, что никому - так уж это случилось - не нужен. Зачем держишь меня на земле - Господи. А спать нельзя. Спать - это форма самоубийства. Самоубийц не отпевают в церкви.
Снег! Снег! Я рою в снегу яму. Я спешу. Я должен успеть до волков и кабанов. Яма должна быть такой, чтобы скрыть огонь костра. Спичек мало, но я опытен. Я ломаю сухие ветки. Я точно знаю, какие ветки хорошо возьмутся. Я вырос в тайге. И поэтому в этом деле безупречен. Снег!!! Великий спаситель и защитник. Я готовлю свое логово. Когда приближается стая волков, уже горит спасительный огонь. Вода. Огонь. А медные трубы? Я их не слышу. Я нагло сплю в лесу при минус пятнадцать. Я один на один со всем миром. Со мною мой любимый снег и мой вечный спутник - огонь.

Что было и что есть,
А также всё, что будет
В простом отображении - вода!

О Фалес из Милета! Вот с кем я хотел бы пообщаться. С Анаксименом и с Анаксимандром. Вот с кем я хотел бы поспорить о воде. О воздухе. О дороге. О снеге. О небе и звёздах.

Системы аксиом рождаются, как люди!
Живут, дряхлеют. дышат на ладан!
По ним поют псалмы! Им памятники ставят!
Но множится число живых систем!
А царство вечной тьмы юродивые славят,
Избрав его одной из вечных тем!

Но вот в саду, под вишней, в темноте
Коснутся губ вишневых губы алые...

И с мыслью о вишне в саду я встречаю первый луч рассвета....