Солнечный удар и Красная Дора

 

Анатолий АПОСТОЛОВ,
член  Московской городской организации
Союза писателей России


                «СОЛНЕЧНЫЙ УДАР»  и   «КРАСНАЯ  ДОРА»
               
                Люди не ангелы, сотканные из одного света,
                но и не скоты, которых следует загонять в стойло.
                В.Г.КОРОЛЕНКО
         
      Мы мало знаем и плохо учимся: потому и лжём  всё время  друг другу. Мы плохо  знаем прошлое и плохо осмысливаем настоящее.  Мы  прошлое познаём по настоящему дню. При крутом переломе понятий и пониманий происходящего, при массовом возникновении новых представлений о морали и её  искажений,  неизбежно стремление  связать их с прошлым.  Известно, что когда гражданская война кончается, победители формируют представление о зверстве побеждённых сограждан,   тщательно замалчивая собственные преступления. Так, в угоду победителям,  порождается карманными историками   море лжи в отечественной истории…
      4-го  ноября  2014 года  вся страна  смотрела по телевизору  на одном дыхании, от начала до конца, ab ovo usque mala,  фильм Никиты Сергеевича Михалкова «Солнечный удар».  Досточтимый выдающийся режиссёр снял  свой  фильм по мотивам произведений великого русского писателя  Ивана Бунина (на  основе его    дневника  «Окаянные дни» и  рассказа «Солнечный удар»). Дневник писателя «Окаянные дни» –  давно уже стал надёжным и честным  историческим источником по Новой истории России, а рассказ «Солнечный удар» –  классическим,  художественным  произведением, в котором  отразились бурные диспуты его  современников,  касающиеся  философии и метафизики любви. В итоге этих споров,   философ Лев Карсавин в 1922 году написал оригинальный научный трактат «Noctes Petropolitanae» («Ночной Петрополь») целиком посвящённый анализу философской, нравственной и эстетической сущности любви. Рассматривая секс, как что-то унизительное для человека, Карсавин,  как и Бунин,  считал, что     иногда высокая  любовь  проявляется как «веянье  нездешней радости» и представляет собой  двуединство жизни и смерти, свободной личности и абсолютного бытия.
.У Бунина был свой взгляд на  любовь,  даже в некотором смысле эзотерический.На склоне своих лет писатель  определял любовь пантеистически, как всевластную, «тёмную» неодолимую, живую стихию. Её можно выразить несколькими  фразами, в каждой из которых заложен свой  высший смысл: смысл жизни и смысл истории.
      Любовь – начало всего, огонь жизни, огонь вечного обновления. Вселенная родилась из акта любви.  Наше  символическое бессмертие   в любви к женщине, а посему великая любовь выше страдания, ибо то, что любит она, она ещё жаждет – и создать.  «Смотри на меня! Я есть то, что постоянно продлевает самоё себя! Я – Бездна, творящая миры!».
    Да, женщина – источник радости в этом жестоком мире.  Но, увы,  всюду, где пьёт толпа, родники отравлены. Нет ничего циничнее и грубее холодного морализаторства, которое видит в любви грех и похоть. Вот потому даже в чаше  высокой любви содержится горечь.
Поэтому только искусство может говорить о любви и объяснить её. И только искусство способно изобразить любовь так, что она никому не покажется  гадкой и стыдной. Влияние женщины на душу мужчины чем-то похоже на влияние природы на человека, ибо желание любви – это  всегда чьё-то желание жить. И нет ничего на свете, чем бы человек ни пожертвовал   ради любви. Бескорыстие вспыхнувшего обоюдного  чувства создаёт  ослепительную кристальную чистоту единения двух тел и двух душ в их  обоюдном восхождении  на высшие планы, с их смутным постижением  тождества и единства всего сущего.  Для сердца, исполненного  любви, нет ничего ненавистного и страшного в этом мире, в силу своего единства с другими душами человек может делиться  своей радостью с другими людьми, помогать им. Отказавшись от своей радости, он испытывает счастье, ибо он и мир – одно целое. Бывает, бывает иногда и так, что слепая, «безумная, горячечная» страсть несёт ещё  в себе более великую задачу, чем создание  новой жизни на этом житейском поле. Безумная страсть   создаёт жизнь и в мире ином, становится способом перехода с земли на небо, от вещей материальных к вещам духовным. И  на  каждом таком безумном пике акта  земной  любви, партнёры как бы  на время  умирают, преображаются  и воскрешают для  следующего акта созидания. Любовь, удовлетворение, чувство единения, приходящие по ту сторону человеческой жизни, невыразимо сладостнее и сильнее, чем какое-либо человеческое чувство, но они достигаются, благодаря человеческим страданиям и переживаниям. Вот о чём хотел сказать великий русский писатель  Иван Бунин в своём рассказе «Солнечный удар».  Об этом  же самом говорит нам и  создатель фильма, сюжетная канва которого строится  на  череде  ярких воспоминаний героя  о  прошлой своей,  в общем-то,   заурядной  жизни, монотонный шум  которой  был роковым  образом  нарушен  «навьими чарами» великого страстного чувства под слепящим солнцем на белом пароходе.
      Фильм Н.С. Михалкова – это  великолепная историческая, правдивая трагедия, пронзительная  лирическая драма. Его показ по телевидению   в День Единения очень  своевременен, ибо заставляет наших граждан думать и  ещё раз думать о своих судьбах. Этот фильм –  ещё одно живое и честное свидетельство,  воплощённое в жизнь  всеми доступными  средствами художественного кино. Этот фильм ещё раз напоминает нам о феномене  исторического Возмездия, о законе  Воздаяния. Я, как историк и как писатель, неплохо владеющий темой тотального насилия над личностью, нахожусь под глубоким  впечатлением от этого фильма. Доблестное русское офицерство и генералы, изменившие присяге. Благородство и честь, победы и поражения любви,  сила и бессилие зла.  Женщины-чекистки, «валькирии революции» и их демоны  мировой революции во главе с Троцкими и другими бесами. Торжество вульгарного материализма, позитивизма и иррациональная вера в непогрешимость одного человека.  Твёрдая (внушённая через страх) вера в виновность   всех  несогласных  с  процессом  «расчеловечивания» человека.  Хорошим мальчиком был Егорий, но бесы и демоны революции испортили его!   Он   вырос и стал чекистом-палачом.  А сколько было испорчено хороших и  мальчиков и девочек в детских лагерных  комбинатах, на  спецпоселениях и  детдомах?  Далеко не все из них стали  учёными, врачами, инженерами и поэтами. Их судьбы не приемлют идеализации и оптимизма.  Жалко, очень жалко хорошего  мальчика Егория, но при этом   жалко также и  жестоко обманутого миром русского юношу – «господина поручика», забывшего  в угаре эротических переживаний  обо всём на свете, о своём времени, о часах  и о самом  себе.
       О чём  хотели  сказать нам  писатель   Иван Бунин и режиссёр кино Никита Михалков в  дневнике «Окаянные дни» и в фильме  «Солнечный удар»?  О самом главном, о конечном итоге жизни  каждого отдельно взятого человека. О последнем дне последнего в мире человека, который уходя в Вечность,  спрашивает себя: «Неужели всё напрасно?»   О ещё одном «великом переломе» славянской  души, о начале процесса  «расчеловечивания»  русского человека.   И о том,  как  большевики   «перекипятили    кровь народа» (Иван Ильин).  И о   том,  с чего  именно начался  в нашей стране    социальный геноцид.    И о  начале процесса  воспитания  бесчувствия у молодых «хозяев новой жизни».   Система «расчеловечивания»  «гомо сапиенса» славянского типа  имеет свою давнюю историю, но   была  она сполна   востребована только в ХХ веке,  в  период между  двумя мировыми войнами и в годы социальных потрясений, которые им предшествовали.
     В  большевистской России  этот  разрушительный процесс предшествовал задолго до  процесса общероссийского  «раскрестьянивания», «рассказачивания»  и так называемой «социализации  девиц и женщин». Воспитание бесчувствия  изначально лежало в основе нового коммунистического воспитания. Бесчувствие и равнодушие  индивида к чужим человеческим страданиям  внушалось молодым партийцам ещё на заре становления советской власти.(1)  Оно основано на крайнем  эгоцентризме, безнравственности, на тотальном насилии,   на проявлении в нём самых тёмных, животных  инстинктов.
 Особенно активно велось воспитание бесчувствия у  молодых коммунистов, в продотрядовцах  в годы    продовольственной войны и  во время коллективизации и  великого Голодомора.
      Воспитания бесчувствия  у  «комсомольского племени» получило своё  новое дыхание во время Голодомора в 1932-33 гг.  Нам известно несколько  секретных документов, которые большевики не сумели   уничтожить  в  первый год  войны  с Гитлером. Сохранилась  секретная инструкция ЦК ВКП(б) от  ноября 1932 года,  в которой говорилось в адрес местных коммунистов:: «Самое страшное,  что если вы  вдруг почувствуете жалость и потеряете твёрдость. Вы должны научиться есть даже если все вокруг будут умирать от голода». 
Что же грозило тем партийцам и комсомольцам, кто проявлял  жалость и «малодушие» к умирающим от голода  соотечественникам?  Лишение партийного билета и  «специального   «хлебного пайка» и прочих привилегий, а некоторых, особенно человеколюбивых партийцев  направляли на тяжёлые,  исправительные  работы.(2)
       Воспитание бесчувствия у молодой смены большевиков   велось на протяжении  двадцати лет  войны  советского государства со своим народом по социальному, классовому и религиозному признаку. Бесчеловечная расправа над  пленными белыми офицерами в Крыму плавно перешла в  следственные помещения ВЧК-НКВД. Там,  в отношении  подследственных  мужского и женского пола велись одинаково жестокие избиения и пытки. Мужчины-следователи  насиловали  своих  подследственных  женщин, жён и дочерей «врагов народа».(3)
    А их коллеги женского пола,  сотрудницы  следственных органов избивали  бесправных узниц  или заставляли их  избивать друг друга за маленькие послабления в режиме содержания, за обещание не вселять их и в общую камеру к уголовникам-рецидивистам  во избежание  группового изнасилования.  (4)
      «Как это  случилось?» – главный вопрос на все времена. Баржа, битком набитая пленными белогвардейцами, идущая на дно, увы, не вымысел  Ивана Бунина и Никиты Михалкова, это исторический факт. Эта баржа, с распухшими трупами, ещё не раз всплывёт в исторической «обратной перспективе» на поверхность нашего  бытия и не раз  отомстит нам и нашим  потомкам.  Нынешнее зло с его  братоубийственными распрями берёт свое начало в Крыму 1920 года, когда над  Россией  висело «Солнце мёртвых» (Ивана Шмелёва). «СОЛНЦЕ МЁРТВЫХ» Ивана Шмелёва – это книга о смерти русского человека, русского земли и русского неба.  Это книга о смерти русского человека в Крыму, в Москве, в Одессе и во всей Вселенной, о страданиях самого писателя, русского патриота и безутешного отца. Я настоятельно советую прочитать вам  книгу Ивана Шмелёва, потому что без неё  многое в фильме  Никиты Михалкова вам покажется растянутым, недосказанным и не совсем понятным.
   И убийство царской семьи в подвале  дома Ипатьева  и последующее расчленение топорами  царственных  трупов –  есть прямой, сакральный, страшный  «плод» того далёкого  принародного повешения за Серпуховскими  воротами в Москве шестилетнего царевича  Ивана – сына   венчанной   в Кремле на царство царицы Московской Марины Мнишек.
      О барже, уходящей на дно вместе  с живыми и беспомощными людьми,   убедительно и пронзительно написал в своей  повести «Красная Дора» (М.2010) не так давно ушедший от нас поэт Виктор Викторович Крамаренко (1951-2013)   Его  книгу   можно  условно отнести к жанру  «художественно-документальной прозы».  В образе  главной героини  повести –  чекистки Доры  сконцентрированы  исторические фигуры прославленных своей жестокостью  женщин-чекисток – Доры Явлинской (Одесская ЧК); Розалии Залкинд (Крым); Розы Пластининой (Архангельская ЧК), Розы Шварц и «товарища Веры».
      Именно   затоплением   баржи с живыми людьми, по приказу  чекистки Доры (Розалии Залкинд),  завершает писатель свою повесть: 
      –Открываем кингстоны. Затем  садимся  в лодку, плывём к берегу и оттуда наблюдаем достаточное количество времени. О выполнении задания докладываем  Вам лично, товарищ  Дора.
.   –А может, а может всё же гранатами? А то эти, как их там, кингстоны…  –  засомневался  комиссар.
     –Ну, хорошо, захватите с собой пару ящиков гранат, – после недолгих  размышлений согласился Швец.
     –Есть! –  радостно воскликнул комиссар, будто ожидал такого приказа. Ему-то привычней гранаты, чем какие-то там  кингстоны, которых  он отродясь не видел.
     –А деда  куда с мотористом? Может их нам с собой забрать? – вмешался Лешак.
     – Ни в коем  случае! Они  ЧК уже приговорены за пособничество белым бандитам. Вот вы казнь и осуществите.(с.113-114)
      В фильме Никиты Михалкова «товарищ Землячка» ни в чём не сомневается. Её не мучит совесть,  ей чужды  это мелкобуржуазное милосердие  и слюнтяйское чувство человечности, в повести   же Виктора Крамаренко его внешне  уродливая героиня – Красная Дора,   после этого  бесчеловечного затопления баржи с русскими офицерами, внутренне  преображается.   Ей вдруг    до тошноты становится  отвратителен человек в своей ненависти к людям. Чем благороднее лозунги, скрывающие его цели, тем омерзительней его поступки.
     «Со святыми в земле  упокоятся?»  – повторила Дора. – И в земле упокоятся и в воде? По всей видимости, убитые всегда  становятся святыми. Как же так? Неповинные и повинные? Кто за правое дело голову сложил,  и кто распарывал детям животы? Нет, нет, не может быть такого. Наверное,  святыми мучениками становятся те, кто пострадал от упырей и бесов» (с.118-119).  Такие думы угнетают главную героиню повести  Виктора Крамаренко. Она почти близка к раскаянию.   
      Это хорошо, когда  ещё одна повесть нашего писателя-современника добавляет ещё одну  яркую страницу в живое  историческое полотно художественного фильма. Низкий поклон выдающемуся режиссёру нашего времени Никите Сергеевичу Михалкову и  светлая, долгая  и благодарная  память  поэту и прозаику Виктору Викторовичу Крамаренко. Этот скромный и талантливый поэт был отзывчивым и добрым человеком.    Он  помог мне  подготовить к изданию  сборник стихов и прозы «Озябший ангел».  Он  познакомил меня  ещё с одним оригинальным поэтом, ярким представителем советской технической интеллигенции  – Евгением Наумовичем Коганом (1932-2014), автором сборника  замечательных рассказов «Благодарность» (М.2010)., где также  содержится немало ярких свидетельств о   нашей  непростой и  трагической  эпохе.
Видит Бог, приятно осознавать, что  продолжают  появляться на свет   такие произведения искусства, в которых органично переплетается зеркально отображённое  художником  животворное  «легкое дыхание» жизни с её  дурманящей рассудок  эротикой,  и грубая беспощадная реальность подвалов ЧК.  где на глазах  мужей насилуют их  жён и дочерей, а на глазах жён расстреливают их мужей. (Дневник Зинаиды Гиппиус).  Каково Прекрасной Даме  находиться в застенках Петроградской ЧК?  Но любовь сильнее смерти. Зло побеждено стойкостью Сарии Лакобы и   других её  духовно стойких  подруг.  Тошнотворный сладкий запах смерти  не может  забить стойкий  аромат  духов любящей женщины. «И веют древними поверьями её упругие  шелка и шляпа с траурными перьями, и в кольцах узкая рука» (А.Блок). Любовь всё может. Всё терпит и всё превозмогает, как сказал апостол Павел. «Царство  Небесное силой любви  берётся, и употребляющие усилие восхищают его»  (Мтф. 11:12)
Авторские примечания:
      1.Сегодня историкам известно множество фактов, когда  такой продовольственный отряд, «заражённый бациллой  мелкобуржуазного, мещанского милосердия и сострадания», отзывался с места боевых действий   как «заболевший» туда, где он ранее был сформирован. Отзывался на карантин  для «отчёта и лечения от сострадания».   Известно, что такие «битвы за хлеб»  не проходят бесследно, а  большевистское «лечение» от   чувства милосердия и человечности приводит к вырождению, лишает народ цветения, полнокровной жизни. Именно   в годы войны  города с деревней,  в годы коллективизации,  войны с русским крестьянством и возникла  эта подспудная вражда между братьями-славянами. Большевики уже тогда были хуже разбойников, он хотели, чтобы крестьяне, огромным трудом вырастившие хлеб, отдавали его не за деньги, а совершенно бесплатно. По их рассуждению, не те  разбойники, кто с оружием в руках пришёл в деревню отнимать хлеб, а те разбойники, кто не хочет его бесплатно отдать «человеку с ружьём».  Такое извращённое  умозаключение неизбежно порождает великий вопрос жизни – «как жить среди людей?»
      О национализации женщин.  В 1918 году, получив власть из рук немцев, Ленин и Троцкий  используют всё, чтобы её удержать. Многие декреты советской власти изумляют своей дурью, а другие – жестокостью, изуверством и ненужной беспощадностью. В пользу того, что идея национализации женщин по примеру национализации фабрик и заводов не «фальшивка», сфабрикованная врагами советской власти, и не единичный курьез из романтической фазы революции, говорят нам некоторые следственные и судебные дела того времени. Это сегодня нам кажутся бредовыми и дикими отмена частной собственности на женщин, признание брака и семьи пережитками и формами эксплуатации. В разгар революционной смуты всё было иначе, и «головокружение от власти» у большевиков было намного  сильнее, чем  их «головокружение от успехов» во время коллективизации. (Анатолий Апостолов. Авторские примечания к роману «Дом разбитых/зеркал»

       2. «Кадры, прошедшие через ситуацию 1932-1933 годов и выдержавшие ее, закалились как сталь. Я думаю, что с ними можно построить Государство, которого мировая  история еще не знала», — писал Серго Орджоникидзе Кирову в январе 1934 года.   И в самом деле,  тысячелетняя история России раньше такого не знала. Таких "кадров", которые за кусок сала, булку хлеба и  четверть самого могли бы ежедневно выгружать опухших от голода детей в голую степь,  в старые времена еще надо было поискать.  Новый правящий класс (холуев и лакеев) большевики подкупали подачками. Во время Голодомора окончательно сложилась система номенклатурных привилегий, просуществовавшая вплоть до краха СССР.   Осенью 1932 года, в разгар голода, в специальном продуктовом   распределителе в "Доме на набережной" советский чиновник каждый месяц получал по  четыре килограмма мяса, четыре  килограмма колбасы и ветчины,  один килограмм икры. В сентябре для питания делегатов пленума ЦК  были затребовано  10 тонн мясных деликатесов, четыре тонны рыбы, 600 килограммов сыра, 300 килограммов икры. Всего 93 наименования продуктов.  «С той минуты, как мы сели в поезд "Москва-Ленинград" и стали гостями чекистов, для нас наступил коммунизм. Ни за что не платим. Копченые колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Вина. Коньяк. Ем, пью, и вспоминаю, как добирался до Москвы. Всюду вдоль полотна стояли оборванные босые дети, старики. Кожа да кости. Все тянут руки к проходящим вагонам. У всех на губах одно слово: хлеб, хлеб, хлеб», — вспоминал организованную ОГПУ поездку литераторов на Беломорканал писатель Александр Авдеенко, член КПСС с 1945, автор автобиографического романа «Я люблю» (1933)  и военно-приключенческой повести «Над Тисой».(1954),  один из друзей «писателей-чекистов».
      3. В этом плане весьма показательны психологические пытки  Станислава  Косиора, который стойко держался на допросах и терпел всякие нечеловеческие  избиения. Сильный телом и духом, Косиор выдержал пытки и подписал "признание" лишь после того, как следователи привели его 16-летнюю дочь и пригрозили по очереди изнасиловать ее на глазах у отца. В феврале 1939 года он был расстрелян. Девушка бросилась под поезд.
4. О пытках  подследственных женщин с применением  во время допросов  группового изнасилования  свидетельствовала  на антисталинском процессе в сентябре 1954 года  бывшая  узница   ГУЛАГА  Васина.  Тогда на судебном заседании речь шла  о страшной судьбе жены Нестора Лакобы – Сарии.    Эта  свидетельница обвинения  Васина сидела в одной камере с Сарией, а после суда отбывала срок 10 лет  в АЛЖИРЕ, в Акмолинском лагере жён изменников Родины. Там же,  в АЛЖИРе на поселении   отбывала срок и  Зинаида Петровна  Айдинова-Львова, урождённая Червонская. (см. Анатолий Апостолов «Дом разбитых зеркал» (документальный роман).  О пытках, избиениях и  групповых изнасилованиях арестованных женщин пишет в своей книге  заслуженный юрист РСФСР, полковник юстиции в отставке Н.Г.Смирнов  «РАПАВА, БАГИРОВ  И ДРУГИЕ. Антисталинские процессы 1950-х гг.». М.,2014.
    По указанию Лаврентия Берии с арестованной Сарией  Лакобой  работали сразу две  бригады следователей попеременно. Эта несчастная абхазская красавица  должна была  признаться,  как она сумела выкрасть у чекистов  труп своего мужа Нестора Лакобы и где она его похоронила.      Одновременно с этим,    шли  допросы,  в ходе которых  она должна была  дать показания, что её муж готовил заговор с целью покушения на Сталина. Сарию пытали каждую ночь,  уводили на допрос,  насиловали, избивали.  Следователь таскал ее за волосы по камере, так что через пару месяцев ее уже называли плешивой ведьмой и  «лакобовской  проституткой».  Несколько раз она оказывалась в предсмертном состоянии,   её отправляли в тюремную больницу, приводили в чувство и снова пытали и насиловали. На груди у неё была вырезана  звезда, на которую следователь сыпал соль во время изнасилования, а на другой день  пытка повторялась. В общей камере, куда ее возвращали после каждой  пытки,   женщины плакали, глядя на нее, а она шутила: «Зато такая я им уже не нравлюсь. Они перестали  меня насиловать». Это продолжалось почти два года. Сария умерла в тюремном госпитале Тбилиси 19 мая 1939 года. Она вынесла два года пыток, но не дала никаких признательных показаний, ни против мужа, ни против себя, ни против членов своей семьи. (Н.Г. Смирнов. «РАПАВА, БАГИРОВ  И ДРУГИЕ. Антисталинские процессы 1950-х гг.». М.,2014. 79-82, 292.) 
 2014-11-17