Темный лик Веденеева

      После малоудачного дня, полного напряженных обид, в гостиничном номере казалось холоднее, чем на улице. Меня посещали неприютные мысли, которые и определяют температуру помещения и прочий климат. На пятом часу ночных нравственных мучений я непрерывно перешел на уровень утренних телесных страданий. 
      Если везет, в этот час мое сознание всасывает откровения ночных кошмаров – с такой силой отрицательного давления, что у соседей вылетают зубные пломбы. Хотя темы того стоят. Чуть светало. Глаза были открыты. Все шло своим чередом. Развивался острый творческий провал и обострялся хронический духовный кризис. Надежды почти не было, но что-то было.

      Черный человек
      На кровать ко мне садится,
      Черный человек
      Спать не дает мне всю ночь.

      На фоне никчемного бессодержательного пейзажа за стеклом, неясным образом пройдя через балкон, в оконном проеме появился Веденеев. Не устаю удивляться: как он сумел добраться сюда, миновав многокилометровое бездорожье и распутицу? По воздуху? Сверху вниз или снизу вверх? Есть ли мера его безжалостному состраданию? 

      Был человек тот авантюрист,
      Но самой высокой
      И лучшей марки!

      Виктор Васильевич предстал во весь рост, будучи в темном костюме украинских борцов-националистов или восточных монахов-чернецов, Зорро или Дарта Вейдера. В данной конкретной ситуации кажется: все это почти что одно и то же.
 
      Как над усопшим монах,
      Читает мне жизнь
      Какого-то прохвоста и забулдыги…

      Веденеевский лик тоже возник в необычном ракурсе – его закрывала черная маска. Невнятный головной убор прятал благородную форму черепа, щеки не проявляли живительного розового оттенка. Была видна только узкая прорезь для вечно живых глаз. Конечно, Веденеев всегда открыт, но он никогда не ходит с открытым лицом – народу это непонятно. Вот и теперь он укоризненно посмотрел мне в лицо.

      Слушай, слушай,-
      Бормочет он мне,-
      В нашей книге много прекраснейших
      Мыслей и планов.
      Этот Веденеев
      Проживал в стране
      Самых отвратительных
      Громил и шарлатанов.

      Каково, а? Несмотря на всю безосновательность подобных утешений и обещаний, я почувствовал хоть что-то хорошее, как бы небольшой прилив энергии и глоток воздуха. Наконец-то удалось углубиться в нечто потустороннее и содержательное. Я не забыт небом и бездной, и я их не забуду. 
      Впрочем, облегчение и покой наступили от высокого присутствия лишь ненадолго. Чудесный сон разорвался с шумом и треском. Почти никакого удовлетворения. С друзьями так не поступают.

      "Черный человек!
      Ты прескверный гость!
      Это слава давно
      Про тебя разносится".
      Я взбешен, разъярен,
      И летит моя трость
      Прямо к морде его,
      В переносицу...

      Когда я вглядываюсь в темный лик Веденеева, моя рука привычно тянется к кейборду. Хоть что-то скажи, Друг, утешь и обмани сладкой надеждой на невозможное! Но кейборда поблизости не было, речи не было, обман и сладкая надежда не состоялись. Нечто ускользнуло и растворилось, подробности происшедшего не запомнились и не воспроизвелись.

      ...Месяц умер,
      Синеет в окошко рассвет.
      Ах ты, ночь!
      Что ты, ночь, наковеркала?
      Я в цилиндре* лежу.
      Никого со мной нет.
      Я один...
      И - разбитое зеркало...
      
      За стеной метались и скорбели неведомые коллеги. Все как обычно, начинался новый трудовой день.
      
*Капсула времени; замкнутое пространство, ритуально созданное совместными усилиями учеников, последователей и учителей; конфайнмент, духовный тупик, болото мнений, связанность морально-этическими предрассудками, скованность страхом.