Воин Моря. II

Прошёл день с тех пор, как Бен и Питер поговорили с Робертом. Сегодня у Питера был выходной. Бен, обычно помогал ему, поэтому тоже отдыхал от тяжёлой работы. Надо было сходить к местному сельскому заправиле (самому зажиточному крестьянину в деревне) узнать насчёт заказов. Потом оформить какие-то документы у наместника герцога Лоранса. Ох, как же Бен Прайм жалел, что не научился у жены Орры грамоте. В прошлый раз его обсчитали на три турня, как он узнал. Но ничего сделать было нельзя - крестик да исписанной бумаге поставлен. Не смертельно, но обидно. В общем, дел было моря, хотя Питер и рассчитывал справиться со всем этим часиков за шесть и спокойно посидеть у сеновала, а может даже и до Славной сходить. Бен оптимизм брата не разделял.
В доме остались ещё яйца. У левой от двери стены в трёхкомнатном помещении Праймов находился очаг. В одной комнате спали Роб и Пол, в другой сестра покойной Орры Аманда, их мать Лиза и дочки Питера: София и Мэри. В комнате с очагом жили Бен и Питер. Над очагом, когда-то Орра повесила котелок. До этого Праймы жили в соседнем посёлке, в доме с земляным полом. Бен почти не помнил этого времени, не говоря уж о Питере, младшем брате. Ленсерты разделяли эту квартирку с Воргами, которые съехали отсюда, когда Праймы и Ленсерты вместе смогли выкупить её.
В котелке братья сварили яйца и кусок порося. Так же в доме был очень старый чёрствый хлеб. Есть его было тяжело, но привычно. Зато его было много!
- Роберт всё ещё дрыхнет? - ворчал Питер.
- Он отваливается часов на десять, - объяснял Бен. - Больше чем мы с тобой. Тем более мы не дали ему вчера во время заснуть. Может сходить, разбудить его?
- Не стоит, - махнул рукой Питер. - Мы итак его вчера измотали. А сегодня ему ещё ехать до Танхаса.
- У нас тоже уйма дел, - сурово подметил старший брат, сморщив лоб. - А вчера… Это кто ещё кого измотал!
Послышались шаги. В помещение зашла Аманда. Невысокая, очень бледная, худая и болезненная женщина.
- Как там дочери? - полюбопытствовал Питер.
- Мэри плохо спалось, - сказала Аманда, усаживаясь за стол. - Кстати, почему вчера пропал Роб? И где он был?
- На речке, - сказал Питер. - У него было плохое настроение.
- И из-за этого он не поехал с отцом? - поразилась Аманда.
- Всё! - ударил кулаком по столу Бен. - Не важно, почему его не было. Один я прекрасно справился. А сегодня он едет заглаживать вину.
- Как? - поразилась Аманда. Питер хорошо знал, что она очень сердобольная, и к племяннику относится хорошо. - Куда?
- В Танхас, - в дверях появился Роберт. Мимо его спины пробежал пятилетний Пол и прыгнул к матери на колени. Роберт сел между Амандой и отцом. - Меня посылают обменивать серебро на турни.
- А не рано ли? - возмутилась Аманда, воззрившись на Бена.
Питер почувствовал, что возможный конфликт надо сгладить.
- Нет, не рано! - фыркнул старший брат. - И вообще, Аманда, это не твоё дело!
- Стоп, стоп, стоп! - сказал Питер. - Я думаю, всё будет хорошо, мы позаботимся, чтобы с Робом ничего не случилось. Лучше расскажи, почему Мэри плохо спалось.
- Обычные кошмары, - фыркнула женщина, протягивая руку за молоком. - Что сегодня на обед?
- Там ещё поросёнок остался, - говорил Бен. - Пара яиц, хлеб, огурцы и лук.
- И всё же отправлять ребёнка в такую даль - это… недобро!
- Я уже не ребёнок, - прервал их сын Бена. - Всё будет в порядке. Я сам виноват, и сам всё исправлю.
Питеру слова племянника-подростка понравились.
- Как красиво сказано, - фыркнул Бен. - Посмотрим, что за этими словами будет крыться. Как ты выполнишь задание… - Бен доел своё яйцо, встал из-за стола и пошёл к кровати. - Значит так, Роберт! Мы с Питером договорились вчера вечером с Мейном Портером о том, чтобы взять у них коня. На нём ты за половину суток доскочишь до Танхаса.
- А раньше, вы ездили менять ярки на турни?
- Да, - сказала Аманда, доедая свинину и вставая из-за стола. - Когда я была поздоровее, мы ездили с твоей матерью. Твой отец и дядя Питер тоже ездили. Ездил в своё время и мой отец, когда был жив. На ярки здесь ничего не купишь, сам знаешь, но зато всякие ростовщики и купцы спокойно ими расплачиваются. Это обычное дело. Правда, чтобы не говорил отец, тебе ещё рановато одному ехать так далеко. Но всё же постарайся. Будь осторожен. Ладно я пойду.
- Я справлюсь, тётя Аманда, - сказал юноша.
Она вышла вместе с сыном Полом. Отец в злости подошёл к сыну.
- Мы попросили лошадь у Мейна Портера, - повторил он. - А ты попросишь прощения у Олзера. Ясно?
- Так его отец знает? - ужаснулся сын, глядя на отца.
- Нет, - успокоил его Питер. - Просто это нужно для добрососедских отношений. Так нужно, Роб, так нужно.
- Я не могу.… А, если я опять.
- Мы понимаем, что тебе хочется ещё посмотреть, - говорил Бен. - Но с этим пора закругляться! И ты попросишь у него прощения.
- Нет! Я не буду извиняться перед этим гадом.
- Почему гадом? - возразил Питер. - А разве бы ты на его месте себя бы по-другому повёл?
- Я не на его месте, - с очень глубокой обидой и чувством напряжённой струны в голосе сказал Роб.
- Так! Всё! Хватит! - отчеканил Бен, надевая башмаки. - Ты извинишься и точка! ТОЧКА!
Обычно сын отцу больше не перечил. Но теперь Питер почувствовал, что в Робе что-то клокочет. Однако он промолчал.
- Если для тебя это так тяжело, ты можешь сделать это по возвращении из Танхаса, - сказал наконец Питер.
Они одели обувь, Роберт взял плащ на всякий случай, если польёт дождь, Бен разжёг костёр, и все трое вышли из комнаты.

Роб редко ездил на лошадях. В Танхасе он ни разу не был, но по рассказам отца и дядя, он примерно понял, где это. Шесть часов по Кроличьему тракту на запад, потом по пустоши несколько часов на север. Через лес и через мелководье Славной на северо-запад, и через ещё пол дня можно увидеть город. Кстати, оттуда и до столицы недалеко. В столице сидит король. И позволяет герцогам и графам делать на своих землях всё, что захочешь. На своих, на всех, кроме Домена. Говорят, там жизнь легче. Танхас наполовину принадлежит герцогу Уэйнергу. Занимать город полностью никто не стал. Герцоги договорились между собой, и теперь правят отдельными частями огромного города. Там есть и люди Лоранса, но Робу они вряд ли помогут.
Юноша особо не разбирался в политике. Этих простых общих знаний о Танхасе хватало, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость и не попасть в лапы "нехороших людей", как говаривала мать.
В тюке у Роберта лежал довольно увесистый запас картошки и лука. Возможно, в Танхасе придётся переночевать. Для этого отец дал сыну какой-то залежавшейся меди. Мол, найдёшь у кого за эту мелочь. На базаре спросишь. Ещё Роберт взял книгу. Он очень хотел научиться читать. Он вспоминал буквы, которым учила мать. Ему очень хотелось, вновь встретить сира Берна и отправиться к большому морю. Поглядеть на эти легендарные, большие лодки!
Танхас представлялся ему чем-то огромным и великим. Долгий путь туда должен быть оправдан красотой города, думал Роб.
У него в тюке был кошель и мешок с серебром. Восемьсот ярков. Их надо было поменять хотя бы на сто шестьдесят турней.
Когда Роберт доехал до реки, ему уже хотелось спать. Но даже здесь, на мелководье, она была очень красива. Разбираться на местности было сложнее, чем представлялось Робу. Многое оказалось не так, как он себе представлял из рассказов отца и матери о дороге до Танхаса. По Кроличьему тракту ехать было не сложно, но вот по пустоши, а потом через лес на северо-восток - очень сложно. Приходилось смотреть на мох. А теперь Роб стоял и заворожено глядел на воду. На волны, на скачущие потоки. Его завораживала эта картина. Юноше стало понятно, что он не равнодушен к этой стихии. Оказывается он не просто так, обожал пить, за что дядя Питер прозвал его водохлёбом всех времён и народов…
Но надо было ехать. Он пустил лошадь рысью через брод и вскоре преодолел его. Лошадку звали Тина. Они быстро подружились. Два раза за день она останавливалась пощипать травку. Из Славной она даже попила. Их с Робертом хорошие отношения заменили неумение юноши обращенаться с лошадьми. Тина стала послушной. "И как в семье у такого гада, может быть такое славное создание," - задумался Роберт Прайм, вспоминая Олзера.
Вскоре, уже в сумерках перед ним показались огни. Подъехав ближе, Роб разглядел невысокую ограду, за которой виднелись крупные, по четыре-пять этажей, дома. Они были из крепкого камня, с большими окнами. "Интересно, каково там," - думал Роберт Прайм.
Он подъехал ближе и без всяких препятствий въехал через ограду. Он проехался сначала по узкой улочке, потом выехал на более широкую. Там он спросил как доехать до базара.
- А вообще, - завершал прохожий, видимо какой-то купец, судя по богатой одежде, но без оружия. - Сейчас уже поздно, лучше завтра утром едь туда. Сейчас там мало кто остался. Уже ведь пол седьмого после полудня.
Но юноша решил поехать. Ему всё равно пока что негде ночевать, тем более хотелось побыстрее обменять деньги, перебороть сон и поехать обратно сегодня же. А отоспаться дома.
Он привязал лошадь к столбу рядом с базаром, где стоял человек с мечом и в зелёном плаще. Видимо, стражник. Роберт посмотрел на него, чтобы его заметили, и пошёл по прилавкам.
Достав восемьсот ярков, он спрашивал, кто их обменяет на турни. Кому-то ярки были вовсе не нужны, кто-то предлагал за них всего лишь сто, у кого-то медно-золотых монет не было совсем.
Наконец Роберт устал, пошёл к столбу с Тиной и уселся там, рядом с лошадью. Уже темнело. 
Слышался очень крикливый и нагленький голос какой-то тётки. Слышался он довольно долго. Она постоянно замолкала. Роб удивился, кто это в уже поздний час покрикивает так на базаре. Он встал и пошёл на голос, держа Тину за уздцы. Вскоре он увидел владелицу этого голоса - женщину лет пятидесяти, которая торговала посудой. И вокруг неё стояло четверо мужиков.
- Чего стоите? Дорого вам! Так это ж чудо-посуда! Торгую дешевле всех остальных!
"Может и дешевле, только что-то поздновато," - подумал юноша и подошёл ближе.
- Чем торгуешь, мать? - спросил он типичным рыночным говорком.
- Посудка! - с улыбкой сказала она, увидев, что подошёл новый покупатель, что побудило её на новый энтузиазм. - Блюдца, горшочки! И специальное предложение - самерский фарфор! Вот большое блюдо. Вот блюдечко. Вот чашка. Вот два горшочка. Вот большой горшок. Есть ещё приборы.
- У неё всё дорого, - расхохотался один из мужиков. - Иди от неё подальше.
Робу стало очень скучно, но он решил спросить у женщины про обмен, и пойти подальше от неё.
Мужики тем временем с хохотом ушли.
- Это самерский фарфор, вот и дорого! - кричала она им вдогонку. - Такого дешёвого как у меня нигде не найдёте.
- А в какую цену, мать? - поинтересовался Роб, разглядывая один из показанных ею горшков.
- Ну, эт смотря что. Горшки по двадцать турней. Могу, правда, тебе скинуть несколько. Большой горшок тридцать. Большое блюдце тридцать пять, маленькое блюдечко семнадцать. Тебе чего, пацан?
- Э-э…. - сново запнулся юноша, чувствовавший себя не вежливо в такой ситуации. Посуда-то ему не нужна. Но в округе кроме этой бабы больше никакого особо не было. Все собирались домой. - Мне бы это… Денег поменять.
- Денег поменять… - почему-то удивилась она. - И откуда ж ты? Местный?
- Нет. Я из посёлка Фойнест.
- Это ж глухомань! А что твоя семья тебя так далеко выкинула?
- У всех дела, а мне надо становиться взрослым, - пояснил Роб, разглядывая чашки с красивыми узорами. - Мне бы ярки на турни поменять…
- И сколько ж тебе надо?
- У меня восемьсот ярков. Просто с отцом так расплатились, а у нас в посёлке только турни принимают.
- Вот беда-то! Ну ты не расстраивайся, я баба хоть и крикливая, но сердобольная, - громким голосом разглагольствовала она. - Ты не серчай. Сейчас уже на рынке никого не осталось. Я здесь неподалёку у брата живу, когда приезжаю в Танхас. Сама не местная. На западе Сердамии живу, там мы только на ярках и живём. Так что мне тоже поменять надо, но с собой столько турней у меня нет. Всего за день сотку заработала. Ну ты ж не будешь восемьсот ярков на сто турней менять, верно?
Роб кивнул. 
Она собрала вещи и они вместе пошли по дороге в сторону от базара.
- В Танхасе ночью красиво, - не унималась она. - Сейчас всё теплее и теплее будет. Благодать! Да вот только дожди майские нам тут мешают. Правда, мужу моему на западе они в самый раз пришлись бы. Мы с ним весь год работаем на графа Ворана. А я два раза в год езжу торговать в Танхас. Живу у брата. Я бы и в Бергард ездила бы, но там жить негде. А лошадку как звать?
- Тина, - ответил Роб. Голос у него был грустный. Ещё бы! Думал всё так быстро провернуться, а теперь ещё и до её дома идти. Очень он стеснялся незнакомых людей, а тем более так далеко от дома. - Это не моя. Сосед отцу дал.
- Ну ясно. А я вот фарфором самерским торгую. Он, знаешь, на весь белый свет славиться! Недавно тут на рынке появился. Меня брат с человеком познакомил, тот мне по дешёвке и продал. Только пришлось ему ярками платить. Весь привезённый в этом году фарфор уже на исходе. В том году, правда, ещё меньше было. А мы что ж? Излишки с поля продаём, сюда едем, и на что-нибудь прибыльное меняем. Бывало, я часами торговала? Знаешь, часы, что за механизм? - Роб покачал головой. Женщина рассказала: - Это такое устройство, время позволяет определить. Редко такие делаются. Ближе к речке стояла один раз, что Смирная, так всякими речными принадлежностями торговала. Вёсла, брёвна, даже лодки две были. По началу мелочью всяком, совсем мы бедные были, а вот сейчас достаток появился. Но это тоже всё гроши. Это всё купить надо, а потом еле продашь! А вот с прошлого года посудой торгую. В том числе и самерской, но ей-то, ёж-молодёжь, прибыльнее! Она на самом деле быстро раскупается. В уважении она у достойных и знающих горожан!
Роб подумал, что торговать было бы для семьи неплохим средством для проживания.
- А почему вы так поздно стоите? - спросил он. - Нет же уже никого!
- Так днём-то зажали меня в этом году! Мол, будешь торговать, саму зарежем и за говядину продадим, - Роба удивила такая жестокость. - У них там уже всё разобрано. Это тебе не родной Фойнест, это Танхас! Тем более, поговаривают, убили пару человек в этом году, кто самерским фарфором торговала. Ни заклинатель весть что, может случиться…. Вот я от греха подальше в сумерки и в полночь-то и торгую. К тому же все уже разошлись, конкурентов нет, а народ ещё водиться. Продавцы фарфором - ленивый народ. У них обычно всё быстро раскупают - они и уходят. А покупатели всё равно есть. Сегодня вот на сто турней, на десять цернов и на тристо медных грошей посуды продала. А вот и дом.
Дом тётки был такой же, как и множество других. Пара этажей, кривые стены из сырых кирпичей.
Они зашли внутрь. Тину привязали внизу, в общем стойле. Тётка с братом жили на первом этаже.
- Звать тебя как? - спросил её брат, мужчина средних лет с маленькой бородкой и усами.
- Роберт Прайм, - отрекомендовался тот.
- Живёшь где?
- Посёлок Фойнест.
- И когда туда поскачешь?
- Да вот прямо сейчас. Вы мне серебро на полу золото обменяйте, я и поеду, - Робу хотелось побыстрее покинуть этот дом, в котором ему находиться было крайне неудобно, и отправиться в родной посёлок.
- В ночь? Через такую дорогу? Лет-то тебе сколько?
- Четырнадцать, но….
- Без "но", - сказала сестра. - Как можно в такую дорогу, ночью одному ехать. Хочешь к разбойникам на копьё попасть.
- По Кроличьему тракту не ходит разбойников.
- А может, завелись, - сказал брат. - Всё, не хочу ничего слушать, парниша. Оставайся, мы тебе еды приготовим. Поспишь и поедешь утром.
Пришлось остаться. Брат оказался щедрым и обменял восемьсот ярков Роберта на целых сто девяносто своих турней. И при этом остался доволен. Бен Прайм говорил сыну, что больше чем за сто семьдесят турней обмена не будет. Двадцать полу золотых - это, конечно, не шик, но приятно. Почти половину из потерянного отцом в день, когда Олзер его избил, Роб возместил.
Кровать была удобная, гораздо удобнее, чем родная кровать уроженца Фойнеста. Она была мягче и больше. Рядом на столе, уставшая тётка, которую оказывается, звали Грилла, положила два горшка и маленькое блюдечко. Юноша встал, чтобы рассмотреть в свете лучины знаменитый самерский фарфор.
Мать рассказывала, что на востоке плетут чудесные ковры, шьют легендарный мягкий шёлк и изготавливают лучший фарфор. На вид он был очень красив. На блюдце был нарисован цветастый павлин. Хвост его состоял из синих, зелёных и красных перьев. Блюдце было белое как снег.
Насмотревшись на восточные чудеса, Роберт лёг спать. Сон пришёл быстро. Ему снилось что-то неразборчивое, несвязное. Какой-то бег, скачка на лошади. Он снова плавал в Славной. Снились тётка Грилла и её брат. Он что-то орал, держа в руках горшки. Один он уронил на пол. Послышался очень мощный грохот!
Роберт открыл глаза. Этот грохот ему послышался, или он просто был во сне? Наверное, просто плохой сон. Иногда такое бывает. Юноша уже снова закрыл глаза и собирался засыпать, как услышал голоса. Странно, Грилла и её брат уже улеглись спать.… Хотя нет, это два мужских голоса. Интересно. Если это кто-то пришёл, значит нужно узнать. Как же Роб вдруг неприятно себя почувствовал. Пришли их родственники, а они приютили какого-то сельского оборванца! Как неудобно, как сконфужено почувствовал  он себя, но решил встать и подойти к двери, чтобы хотя бы знать, кто там.
Он заглянул в скважину и чуть не ахнул. На полу было разлито что-то красное. Он увидел чью-то пухлую, окровавленную руку. А посреди комнаты стояли двое человек в зелёных плащах и с мечами в ножнах за поясом. У Роба по спине потёк холодный пот. Появилось желание закричать. При этом в горле появился комок. Надо что-то делать! Как-то выбраться, иначе эти стражники и его укокошат. Интересно, что им надо?  Это же люди герцога Уэйнерга! А может выйти и сдаться им? Нет, это будет ва-банк! Где гарантия, что он не пойдёт следом за хозяевами дома на прилавки в виде говядины? Вспомнились слова продавщицы, приютившей его: "Будешь торговать здесь фарфором - сама ляжешь на прилавки в виде говядины!" Может, эти угрозы как-то связаны? И выходить к людям в зелёных плащах - это риск! Роб оглянулся - окно открыто. Первый этаж! Всё, времени думать нет.
Он взял из под кровати свой тюк. Потом взял мешок, закинул его в один из горшков. Оба горшка запихнул в тюк. После его сегодняшнего обеда в лесу и ужина около Славной речки, а так же после избавления от увесистого мешка с серебром, в тюке появилось намного больше места! Оба горшка туда влезли. Роб взял блюдце и выпрыгнул из окна.
Будьте все прокляты!!! Откуда тут такие огромные кусты с крапивой! Роб, зажал рот, чтобы не взреветь! Ещё и ногу подвернул...
Через два мгновения, после его прыжка, он услышал грохот, а потом тупой стук дерева об пол. "Они сломали дверь!" - стало понятно юноше. Он перебрался в соседний куст, почёсываясь и прислушался.
- Пусто… - послышался хрипловатый бас. - Очень странно! Ты нашёл фарфор?
- Да, - ответил тенорок, явно принадлежавший молодому человеку. Чашки, горшок, блюдище  и ещё всякая утварь.
- Похоже, у них больше ничего нет. Вот только ничего хорошего нам за это не светит!
- Почему?
- Ты забыл про надписи?
- Ну, так да. Видели ж сегодня, у этой бабы блюдце всё есть! Доставим в командование и получим…
- Выговор мы получим, вот что! Иди, взгляни на блюдце!
Наступила пауза в разговоре, сопровождаемая глухими шагами сапог.
Робу казалось, что можно услышать даже его дыхание. Он замер и очень тихо и редко вдыхал и выдыхал. От испуга, смысл сказанного стражниками доходил очень медленно.
- А…. - послышался неразборчивый стон. - Как…. Где же, я же видел, сегодня?!
- Ты что-то перепутал, и мы зря потревожили сон этой семейки!
- Я вас заверяю, сир, я сегодня, на базаре видел надпись с другой стороны блюдца у этой свиноматки!
- Ладно. Может там внутри надпись имеется.
"Как внутри, - подумал Роб. - Они же о блюдце говорят. Чёрт, я опять что-то прослушал…"
- Если нет наружной…
- Всё! - сказал зрелый бас. - Не вешай нос, солдат! Ты что-то перепутал, и теперь, если нет надписи, молись, чтобы тебя не посадили в темницу на пару месяцев! ВСЁ ИДЕМ!
Послышались шаги.
Было бы неплохо, если бы одного из кровожадных убийц посадили бы в темницу!
И тут Роб начал понимать сказанное. Они искали какое-то блюдце. Очевидно, из самерского фарфора. Большое они нашли. На нём не было какой-то надписи, из-за которой и вломились сюда. А другое он уронил в крапиве.
- Чёрт! - проворчал он шёпотом. - Опять надо лезть туда.
Роберт нащупал рукой фарфор и взял его. Осмотрел. И вот чудо! На другой стороне маленького, размером с его самого голову, блюдца чёрным цветом виднелась какая-то надпись. Буквы были почти не видны. Он попытался разобрать их. Что-то незнакомое. Он вынул из своей сумки книжку матери, где был написан весь алфавит сердамского языка, и понял, что надпись сделана не на его языке.
Так вот зачем они пришли! А Роб взял и утащил у них из под носа их добычу. Интересно, зачем им она? Ведь они вломились в дом, чтобы получить это блюдце! А оно здесь, в руках у этого никому неизвестного юноши. Блюдце показалось ему опасным. Оно даже как будто обожгло его ладонь.
Он открыл тюк и впихнул в него книгу матери и эту вещь. Теперь казалось, что за ним охотятся. Роб даже весь передёрнулся от липкого противного страха.
Юноша решил переждать недолго и попробовать вернуться в дом. Если из них кто-то выжил, то надо вернуть им горшки. Но блюдце - не стоит. Они решат его продать и оно снова навлечёт на них беду!
Роб поднялся и, хромая, побрёл вокруг дома. Да, уж, когда-то, Роберт Прайм, ты был ловкий, в детстве, ещё три года назад мог лазать по деревьям. А теперь разучился всё это делать, всю ловкость свою растерял! Только за чужими жёнами в душах подглядывать и можешь. Эта мысль вызвала у Роба улыбку. И только теперь он вспомнил о Тине! На чём он поедет домой? Не украли ли её?
Дверь в дом была разломана. Роб зашёл внутрь. Тётка лежала на полу с окровавленной шеей. С горечью, отрок, гостивший у неё, понял, что ничем уже не поможешь. В комнате рядом жили её племянники - двое малышей. Зайдя туда, Роб увидел их окровавленные тела. Что же это за жестокость такая?! Роб почувствовал слабость в ногах. Как жалко. А где же их отец?
Он нашёл мужчину в кухне. Он лежал у очага. Ему порезали грудь, но видно было, что он двигает руками. Роб подбежал к нему.
- Где они? - прохрипел хозяин дома очень слабым и тихим голосом. - Зелёные плащи.
- Они ушли… - Роб оглянулся. - Что вам надо принести? Как вас вылечить?
- Уже никак, - бормотал он. - Я морской лекарь и знаю, что дело моё… кха-кха… в общем всё. Принеси  нож и порежь мне горло…
- Я не могу…
- Кто-нибудь выжил?
Глаза Роберта наполнились слезами. Даже во благо, не стоит врать человеку перед его же смертью. Юноша покачал головой.
- Ну что ж. Скоро я их встречу. И Заклинателя тоже…. А ты молодец… Из Фойнеста значит…. Я жил там рядом в молодости… Кхе-кхе… В соседнем посёлке. А в море встретил паренька твоих лет… кха-кха… - изо рта у мужчины начала выпрыгивать кровь. - Тоже из Фойнеста… Почти земляк… Его звали Джон Прайм…
- Как?! - Роберту показалось, что он ослышался.
- Джон Прайм… - повторил мужчина и снова закашлялся, только сильнее. Глаза его вдруг выпятились, он взревел, потом заглох, пытаясь глотнуть воздух.
Роберт чувствовал себя бессильным, хотел помочь, но не знал как. Тот лишь издал последний вздох и поник, перестав дышать.
Юноша по имени Роберт Прайм закрыл глаза человеку, имени которого даже не знал, но который приютил его в своём доме. При этом он постоянно повторял про себя: "Джон Прайм… Джон Прайм…"