Река времени 102. Осень, зима 1986-87г

С 1-го сентября 1986-87 учебного года Аня начала учиться на третьем курсе, а Вася пошёл  в очередной класс, который, в связи с переходом на одиннадцатилетнее обучение, стал именоваться пятым. Я в этом семестре стал читать лекции по ТОЭ на третьем курсе.

В пятом семестре по программе изучаются, многофазные цепи, нелинейные элементы, переходные процессы, методы интегральных преобразований.
 А в  потоке оказалось несколько курсантов из 27 человек «коренных национальностей», зачисленных в училище в 1984 году без экзаменов, и, естественно, с очень слабой школьной подготовкой. Пришлось нелегко и им  и мне.

С некоторых пор на подводные лодки стали присылать матросов срочной службы из среднеазиатских республик и из Грузии, некоторые даже плохо говорят по-русски.

И наше военное начальство решило, что нам  проще подготовить офицеров «коренных национальностей, чем матросам, выучить русский язык.  Идея изначально не слишком умная, тем более что смогли закончить  учебу и получить погоны менее половины из этого набора. В конце концов, этот педагогический эксперимент благополучно заглох.

Что касается моих курсантов, то, как ни удивительно было для меня, самыми слабыми были два грузина, киргизы значительно сильнее, а казах был, вообще,  на уровне среднего курсанта.

4-го сентября на двадцатилетие выпуска собрались мои однокашники. Собирал адреса, распределял, кто из ленинградцев  кого будет оповещать, Саня Игнатов. Я организовывал пропуск для прохода в училище. На память сфотографировались перед главными воротами.

Потом прошли в училище, походили по коридорам факультета, вспомнили, в каких помещениях учились на разных курсах, посидели в наклонной аудитории, каждый рассказал, где и как служил, где живет сейчас, есть ли дети.

Банкет в ресторане гостиницы «Турист» организовывал тоже Саня Игнатов. Гостиница стояла на улице Гастелло, рядом с Чесменской церковью.

Первым тостом предложил  выпить за тех наших однокашников, которые до двадцатилетия выпуска не дожили: Стюхина,  Цветкова, Шапошникова, Алексеева. Саня Игнатов напомнил про погибших на этой неделе в Цемесской бухте при крушении теплохода «Адмирал Нахимов». Выпили стоя.

Я о гибели теплохода слышал, но подробностей не знал. Саня рассказал, что авария - результат столкновения теплохода с сухогрузом "Петр Васин". Погибло 423 человек, из почти полутора тысяч, находящихся на борту круизного лайнера.

К нам подсел Валера Богданов, после службы на АПЛ в «Большом камне» перевелся служить в Истринский учебный центр. Попросил передать привет Бабаду, который, когда я туда приезжал на МПП, был старшим военпредом филиала ВНИЭМ. Валера сказал, что  он работает до сих пор, но уже как гражданский.
 
Хорошо посидели, вспомнили молодые годы.  Ушел домой одним из первых, так как обещал Лиде не задерживаться. Пожалел, что не удалось уговорить её пойти со мной. От ресторана до дома меньше остановки, и в 22 часа был уже в семье.

В конце сентября меня пригласил к себе на беседу начальник отдела кадров, чтобы узнать хочу ли уволиться в запас по выслуге лет.  Если я на демобилизацию согласен, то после прохождения,  запланированной на сентябрь, ВВК он подготовит необходимые документы и отошлёт в Москву.

Если у меня есть желание служить, то у него должно быть на руках представление от начальника кафедры, визированное начальником факультета и  подписанное начальником училища, о присвоении мне очередного звания капитан 1 ранга. Тогда он документы на моё увольнение имеет право задержать.

 Но в любом случае, я должен  взять в санчасти  направление на ВВК пройти медкомиссию в Первом ВМГ, так как ко дню достижения предельного возраста прохождения службы (для капитанов 2 ранга - 45 лет) документы на мое увольнение он обязан подготовить.   
 
Я ответил, что у меня уже  27 лет только календарной выслуги, а с учётом службы на АПЛ -35 лет. То есть пенсия полная, 75 процентов от окладов. Но увольняться в запас я ещё не хочу, в том числе и потому, что стою в очереди на получения жилья. А медкомиссию, если так положено, я пройду.


Обратился к Протченко. Тот сказал, что, вместе с секретарём нашей первичной партийной организации, пойдет к заместителю начальника факультета по политчасти Щербинину, чтобы тот позвонил секретарю партийной комиссии о возможности проведения партийного собрания по снятию с меня взыскания.

Щербинин ответил им, что, так как я не имею жилья, то без моего согласия,  все равно демобилизовать не могут. Поэтому сейчас он звонить не будет, не телефонный это разговор,  но на очередном заседании парткомиссии поднимет вопрос, тем более что год с момента взыскания уже прошел.

А пока он даёт мне возможность отличиться. Заносит меня в список   для проведения  агитационной работы среди школьников и во время зимних каникул.  Запланировал недельную командировку в военкоматы и школы г. Ярославля.

Протченко пошел к начальнику факультета Прокофьеву, и тот сказал, что после снятия с меня партийного  взыскания представление на капитана первого ранга он подпишет.

Это меня устроило, и, выбирая дни, когда у меня нет лекционных занятий,  к концу октября прошел ВВК. Пошел доложить начальнику отдела кадров. Тот справку ВВК взял и спросил: «Когда Вам обещают дать жильё?»  «Не знаю», - ответил я, пожав плечами.

Пошел к  зам. Начальнику по МО полковнику Латыпову, узнать по поводу возможности получить жильё. Тот, порывшись в папках, нашел моё дело и сказал, что у меня нет справки о сдачи жилья с последнего места службы.

Вспомнил, что,  уезжая из Северодвинска, передал свою комнату знакомому офицеру, с тем, что если я не вернусь до Нового Года, он переоформил её МИС на себя.  Сейчас надо или ехать в Северодвинск за справкой, или найти кого-то в Северодвинске, кто  получит справку, что комната сдана, и пришлёт мне её в Ленинград.

Порывшись дома в записной книжке, нашел северодвинский адрес Толи Попова, своего однокашника из «студентов». Написал ему письмо с просьбой сходить в МИС и узнать о возможности получить справку  без моего приезда в Северодвинск.

Из политических событий конца 1986 года осталось в памяти известие о возвращении из ссылки в Москву самого известного советского «диссидента», академика Сахарова. Эту весть мне была по душе, так как всегда считал, что все люди, и особенно личность такого масштаба, имеют право на свои внутренние убеждения.

Другое известие было мрачным, по БИ-БИ-СИ услышал о разгоне армией мирной демонстрации  студентов в Алма-Ате и других городах Казахстана,   и, сопровождающих событие, жертвах. До этого заметил сообщение в «Правде» о выводе из Политбюро Кунаева.  Первая мысль была, что это происки местной номенклатуры, которой не нравится перестройка.

«Если это действительно так», - думал я, то справедливы намеки в поддерживающих перестройку СМИ,  что реакционная часть Политбюро, опираясь на коррумпированную номенклатуру в республиках и областях, хочет избавиться от Горбачёва, затеявшего перестройку».

Сейчас, по прошествии многих лет, понимаю, что эти намёки были очередным симулякром. Ни какого противодействия перестройке в студенческих выступлениях в Казахстане не было. Трудно назвать выступление студентов, под лозунгами «Требуем самоопределения!», «Каждому народу — свой лидер!», «Не быть 37-му!»,  поддержкой коррумпированной национальной номенклатуры.

Как раз наоборот, вдохновлённые призывами Горбачёва к демократизации всех сторон общественной жизни, они возмущались назначению Колбина, без проведения демократических процедур. Притом неизвестного в Казахстане человека, и, сразу,  на высший в республике пост, каким, несомненно, в те годы, была должность Первого секретаря.

В начале всех событий стояло твердое решение Горбачёва убирать из политбюро всех людей Брежневской эпохи. По его настоянию в ноябре 1986 года Кунаев подал в ПБ записку с просьбой по состоянию здоровья уйти на пенсию.

 При обсуждении с ним кандидатуры на  пост Первого секретаря  Назарбаева,  Кунаев категорически высказался «против», сказав, что   в  республике,   подготовленных  людей  нет,  и  на  пост  первого секретаря ЦК надо искать «человека со стороны». Предложенная кандидатура Колбина его удовлетворила.

 11 декабря 1986 г.,  без участия Кунаева, состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, утвердившее  решение об уходе его на пенсию. 12 декабря на Пленуме ЦК КП Казахстана, продолжавшемся всего лишь 18 минут, Кунаев был отстранён с поста Первого секретаря. А в середине декабря, Пленум избрал на пост Первого секретаря Колбина.

 Вот как развивались дальнейшие события в описании первого заместителя председателя КГБ СССР Филиппа Бобкова:

«Утром 16 декабря студенты стали стекаться к площади перед зданием ЦК компартии Казахстана. Все лозунги и плакаты призывали к отставке Колбина, требовали избрать вместо него казаха или хотя бы казахстанца, при этом назывались конкретные кандидаты, в числе них были и русские и представители других национальностей, для которых Казахстан являлся родиной.

Перед собравшимися людьми  выступило несколько руководителей республики, пытаясь уговорить их разойтись, но всё было безрезультатно. В целях недопущения беспорядков к площади приказали подтянуть внутренние войска, а само здание ЦК охраняли курсанты пограничного училища. У солдат не было огнестрельного оружия.

Уговоры не увенчались успехом, зато дали результат призывы подстрекателей. Собравшиеся на площади с громкими криками бросились на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни, солдаты вынуждены были применить ремни и дубинки.

Появились раненные с обеих сторон. Был зверски убит дружинник — работник местного телевидения. Я видел потом кадры видеозаписи, и меня поразила жестокость возбуждённой толпы. Во время описываемых событий погибло три человека.

Это дружинник Савицкий и шестнадцатилетний русский мальчик, заколотый ножом в автобусе довольно далеко от площади: он что-то дерзкое сказал кондуктору и стоявший рядом вонзил ему нож в сердце. Третий погибший — казах, раненный в драке на площади и скончавшийся через три дня».

Так пролилась первая «перестроечная» кровь, непосредственно связанная с разбуженным «новым мышлением» национализмом   и своеобразным руководством  СМИ со стороны заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Яковлева.

Но сколько крови от разбуженного национализма ещё прольётся, в то время, мне было даже трудно представить. Тем более, даже подумать, что начнутся не просто кровавые столкновения, а настоящая война, между русскими и украинскими националистами на юго-востоке Украины.

Перед Новым, 1987 годом, мы, всей семьёй, перебрались жить в Парголово, рассчитывая провести каникулы в собственном доме.
 Конечно, чтобы не замёрзнуть, а в середине января температура ночью опускалась до -37 градусов, надо было круглосуточно топить обе печи. Но тогда нам эта работа была в охотку, тем более что дров, от штакетников снесенного забора, и плотницких остатков, от построенной летом времянки, было много.

Круглосуточно, это сильно сказано. На самом деле, если с вечера натопить обе печи, русскую на кухне и «голландку» в комнатах, то к девяти утра температура не падала ниже +15 градусов. Следующее протапливание прямо  с утра. За час-полтора снова натапливали до 27-29 градусов, и можно было идти кататься на лыжах или «аргамаках» до обеда.

Еще одно протапливание при приготовлении обеда, и весь день в доме тепло. Запас дров лежал в сарае. В этом же сарае, служившим ранее хлевом для коровы, располагался холодный туалет с выгребной ямой.
Поэтому непосредственно на улицу надо было выходить, только отправляясь на прогулку или в магазин.

Четыре  пары лыж и два «аргамака» мы приобрели еще прошлой зимой, но использовали только в выходные дни. В зиму 1985-86 года мы приезжали в свой дом только в воскресенье, и не всегда, в заботах о самообеспечении, до лыжных прогулок доходило время.

Этот же раз, хотя зима была суровая, мы,  каждый день каникул, выходили на лыжные прогулки. В те далёкие годы в Парголово нового строительства на совхозных землях сельхозугодий  не велось, и мы от нашего дома, по замершему льду Чертова озера, выходили прямо к западному берегу Чухонки.

Сейчас, из-за интенсивной приватизации земельных участков, отданных под частную застройку, этим путём уже не пройти. Кругом сплошные двухметровые заборы, окружающие добротные дома, внушительные коттеджи и шикарные строения, больше похожие на дворцы.

А в те годы,  накатанная лыжня, идущая от Чертовки, пересекала заснеженную поверхность Чухонского озера, усеянного застывшими у лунок любителями подводного лова, и, минуя склон Вороньей (Адольфовой) горы, шла вдоль забора велосипедного спортивного лагеря «Локомотив».

Уходя влево от забора, пересекала Пляжевую улицу и оказывалась под могучими кронами сосен на Адольфовой аллее, идущей к склепу возле, выполненной в готическом стиле, православной церкви Петра и Павла, в то время ещё не действующей.

От построенной архитектором А.П. Брюлловым, старшим братом живописца К.П. Брюллова, Петропавловской церкви,  шли, по укатанной лыжне, мимо «Желтой дачи» Месмахера, двухэтажного деревянного терма  с множеством башенок,  шпилей и балкончиков,
и заснеженной глади «Пихтового пруда» к солнечным полянам Заманиловских гор.

Горы эти, как и Поклонная гора у Озерков, и Парголовская гора, представляют собой  остаток глинта, древнего высокого берега Литаринового моря, которое 7 тысяч лет назад занимало место нынешнего Балтийского моря.

Отсюда был хорошо виден подступавший к Шуваловскому парку город. А на склонах Заманиловских гор было  проложено множество трасс, лыжных спусков разной степени сложности.

До Заманиловских гор, от нашего дома, было, минут сорок спокойного хода на лыжах, с возможностью, периодически останавливаться и любоваться красотой окружающих пейзажей. А засмотреться было на что, так как лыжня бежала то по белоснежной, блестящей в солнечных лучах, поверхности озёр, то проходила светлым, живописным полянам межозерья.

То ныряла  под раскидистые кроны могучих сосен и, украшенных шишками елей, среди которых можно было увидеть резвящуюся белку.  Или шла  мимо уникальных достопримечательностей парковой архитектуры 19 века.
 И только в одном месте, на входе в парк, лыжня пересекала проезжую часть улицы с нечастым движением.

Еще одним зимним развлечением было катание с гор на «аргамаках», двухместных санках с третьей рулевой лыжей. Для Васи это было главное зимнее развлечение, которым он занимался как вместе с нами, так и, отправляясь гулять, с  приятелями. Местные мальчики  Андрей и Лёша были года на два постарше его, и жили возле магазина,  но был ещё и другой, младший Лёша, «Дракончик», потешный парнишка, живший через дом от нас.

Главный парголовский гастроном, открывающийся на Выборгское шоссе, стоял рядом с другим атрибутом центра посёлка Сберкассой. Но если здание сберкассы было деревянным, то магазин представлял собой солидное двухэтажное здание. В те годы это был не просто гастроном, а магазин-комбинат, где готовили квалифицированных продавцов.

 В 1985-86 годах, пока перестроечные преобразования  не разломали экономику, снабжение в магазинах было по советским меркам хорошее.
На пример, не хуже нынешних полок, был кондитерский отдел, расположенный на втором этаже, там, где сейчас обосновался мебельный магазин.

На месте теперешнего магазина «Пятёрочка» размещались остальные отделы гастронома. Правда вход в отдел, торгующий алкогольными напитками, был отдельно и работал по своему, жёсткому режиму.

Самым доступным местом катания на санках был склон  горы на улице Некрасова, в двухстах метрах от нашего дома. Там на протяжении примерно ста метров дорога сбегала вниз под углом до 35 градусов. Катание было возможно, только до тех пор, пока дорогу не обработают песком. Но в те годы движение по улице было мало интенсивным, и хотя дорогу от снега чистили регулярно, но посыпали песком не часто.

Значительно реже, как правило, со старшими ребятами, ходил он кататься с глинта, чей склон сбегал вниз в районе парголовской почты.
Когда же мы собирались кататься на санях, то шли на Воронью гору  или на глинт в районе парголовской пожарной части. В пятидесятые годы на верху горы стояла вышка для прыжков с трамплина, но в 80-е годы трамплина уже не было, но склон был всегда раскатан лыжниками и саночниками.

Когда Новогодние выходные дни закончились, мы, загрузив сумками из запасов нашего погреба, яблоками, бутылками с малиновым вином и яблочным соком, банками с соленьями, отправились в город.

Хотя эти  вояжи с сумками и  с пересадками у метро «Удельная» и «Технологический институт» были не из легких, но всё равно, всякий раз, когда возникала возможность, мы ехали на выходные дни к себе в Парголово.

В конце января 1987 года на одном из офицерских собраний мне вручили медаль «Ветеран вооруженных сил СССР». После собрания начальник отдела кадров сказал, что это хороший знак, удостоверяющий, что в кадровых органах центрального аппарата нет недоброжелателей, заинтересованных требовать моего увольнения в запас.

В начале февраля, после обстоятельного инструктажа в учебном отделе, выдали командировочное предписание на неделю и проездные документы до Ярославля. Взял билеты на воскресенье. Поезд уходит во второй половине дня.

Вечером сходили с Лидой на недавно выпущенный  в широкий прокат кинофильм Тенгиза Абуладзе "Покаяние". В газетах и журналах о нем пишут о нём, как символе  перестройки и демонтажа сталинизма. Фильм мрачный и как мне тогда показалось, с претензией на эпохальную многозначительность.


Отправляясь в командировку, захватил с собой «Правду» с материалами январского Пленума ЦК КПСС «О перестройке и кадровой политике партии», с намерениями обстоятельно проштудировать. По тем захваливающим отзывам, которые неслись из телевизора, это эпохальный документ.

Но в купе не работалось. Успел прочитать только о кадровых перемещениях. Пленум избрал Яковлева кандидатом в члены Политбюро.   Слюньков и  Лукьянов  стали секретарями ЦК.  Одновременно А.И. Лукьянов возглавил Отдел административных органов, который курировал КГБ и МВД.  Заведующим Общим отделом стал В.И. Болдин

Мой сосед по купе, седовласый полковник с артиллерийскими петлицами, заметив, что я читаю материалы Пленума, спросил, слышал ли я, что за неделю до пленума арестовали зятя Брежнева, заместителя министра МВД Чурбанова.

Я сказал, что не знал ни только о дате ареста, но и впервые слышу про арест.
 Разговорились. Оказывается, что он старший преподаватель из академии Можайского. Как и я,  Игорь Иванович направлен в военкоматы и школы Ярославля для агитации  предполагаемых абитуриентов. Договорились обменяться агитационными раздаточными материалами, и таким образом суметь охватить «агитацией» больше школ и военкоматов.

Перешли к обсуждению событий в Алма-Ате, связанных с устранением от власти  друга Брежнева, первого секретаря КП Казахстана Кунаева.

Игорь Иванович заметил, что после прихода к власти Горбачёва это уже не единственное лицо из высшего эшелона власти ушедшее в отставку. Первый секретарь Ленинградского обкома Романов был отправлен на пенсию в июле прошлого года, после того, как распространялись слухи, о том, что  Романов устроил свадьбу своей дочери в Зимнем дворце, используя царскую посуду для сервировки стола.

 Хотя слух оказались ложными, но для большей части населения он остался несомненной правдой. Отправлен в отставку первый секретарь Московского горкома  Гришин, его отставку сопровождал слух о его участии в коррупционном деле Московской торговой мафии.
 Без спецслужб организовать такие слухи, удостоверяющие верность кадровых преобразований Горбачёва, было бы вряд ли возможно.

В начале этого года отправлен в отставку министр внутренних дел Федорчук,   и  Секретарь ЦК, главный редактор «Правды» Зимянин.
Пришли к общему выводу, что отставки  -  очищение верховной власти от сторонников клана Брежнева, естественных противников команды Горбачева, провозгласившего Перестройку.

От персоналий  высшего руководства, отправленного в отставку, перешли к обсуждению внешней политики Перестройки.
Встреча М.С. Горбачёва с Рональдом Рейганом в Женеве в  ноябре 1985 года, похоже, была успешной.  Обе стороны признали невозможной победу в ядерной войне и договорились о возвращении к разрядке и необходимости сокращения ядерного оружия и   ракет средней дальности в Европе.

Хотя никаких конкретных  обязательств по сокращению вооружений сделано не было, но даже некое смягчение милитаристских устремлений Америки в наших СМИ преподносилось как большой дипломатический успех  политики Перестройки и Нового Мышления.

Но заметного смягчения военного противостояния не получилось. Уже
В декабре 1985 года в США были произведены подземные испытания по программе СОИ: ядерного заряда «Голдстоун» и   рентгеновского лазера «Суперэкскалибур».

Антисоветская кампания в США только усилилась. Америка достигла закулисной договорённости с Саудовской Аравией об увеличении добычи и экспорта нефти. На заседание министров нефти стран ОПЕК,  было принято решение отказаться от принципа квотирования.

Это сильно ударило по зависящей от экспорта нефти экономики СССР. За две недели  января 1986 года цены упали до 100–110 долларов за тонну, а в марте 1986 года нефть подешевела до 70–80 долларов.

Тогда же  Вашингтон предложил Москве сократить состав советской миссии при ООН на 40 процентов, а ВМС США  осуществили провокационную демонстрацию в Чёрном море у берегов Советского Союза.

Американский крейсер УРО «Йорктаун» и эсминец «Кэрон», пройдя через проливы Босфор и Дарданеллы, прямым ходом направились к берегам Крыма. Зайдя со стороны Феодосии, американские корабли беспрепятственно проследовали вдоль южного берега, что нарушало  Международная конвенция по судоходству.

Как стало известно в 90-е годы, Горбачёв с марта 1986 года добивался личной встречи с Рейганом. Однако американский президент не только отклонил его предложение, но и заявил  А.Ф. Добрынину, что встреча с М.С. Горбачёвым в Вашингтоне, которую ещё совсем недавно сам предложил провести в июне 1986 г., может состояться только в 1987 году.

Даже попытки задействовать Маргарет Тэтчер, для помощи в организации встречи, успеха не принесли. Видимо, чтобы смягчить непреклонную позицию Рейгана, Горбачёв, будучи в отпуске, принял решение вывести за рамки переговоров ядерные средства Великобритании и Франции, а также ядерные средства передового базирования США.

Кроме того, Горбачев предложил, что предметом переговоров и будущего сокращения станут сухопутные войска и военно-воздушные силы, а военно-морские силы были выведены за рамки переговоров. Хотя в то время носителем  основного ядерного потенциала США были корабли ВМФ.

В августе 1986 года  Горбачёв провел через Политбюро решение  о прекращении глушения «Голоса Америки» и других пропагандистских западных радиокомпаний.

Наконец, ему удалось уговорить Рейгана на двухдневную встречу в Рейкьявике, в середине декабря 1986 года, с официальной повесткой обсуждение проблемы разоружения.

Хотя,  в ходе переговоров,  удалось договориться о сокращении ракет средней дальности, и о частичном сокращении баллистических ракет, но исход переговоров  упёрся в проблему СОИ.  Р. Рейган не пожелал отказываться от возможности его испытания в космосе.

 Когда же, как пишет Киссинджер, настойчивость Горбачёва ещё более возросла, Рейган  просто встал и вышел. Хотя, переговоры завершились безуспешно, категорическим отказом Р. Рейгана от уступок в области СОИ, дипломатический вояж Горбачева средствами массовой информации преподносился как победа Нового политического мышления.

Поскольку и я, и мой собеседник вполне понимали необходимость снижения градуса противостояния между двумя великими державами, а очевидной сдачи позиций Советского Союза ещё нам видно не было, то автор  Нового политического мышления ещё воспринимался  нами вполне позитивно.
И за его многословными, противоречивыми маловразумительными речами мы ещё не могли угадать трагически карикатурную фигуру Великого Миротворца – неудачника, и тем более предателя своей страны.

На заставке: Двадцатилетие выпуска Электрофак. Дзержинка

Продолжение:http://proza.ru/2014/11/22/2130