Король Генрих VI Часть вторая, 3-1

АКТ ТРЕТИЙ
СЦЕНА  ПЕРВАЯ

Аббатство в Бери.  Сент Эдмунд.

(Под звуки фанфар в парламент входят король, королева, кардинал, Бофор, Суффолк, Йорк, Букингем, Солсбери и Ворвик.)

КОРОЛЬ:
А где же Глостер?
Почему не вижу?
Поступком удивлён я и обижен.
Быть может, дядю случай задержал.

КОРОЛЕВА:
Не случай!  –
Глостер принципы предал.
Протектора величие сгубило.
Почёл себя единственною силой.
Коль всё ему дозволено и можно,
То прочее – и мелко, и ничтожно.
Ведь был когда-то кроток и любезен,
В делах и в услужении полезен:
Легенды сочинял о нём весь двор,
Но изменился герцог с неких пор.
Теперь при встрече даже не заметит.
Он, не скрывая, в государи метит.
Когда щенки рычат и скалят зубы,
Их можно осадить, прицыкнув грубо.
Когда же лев рычит, клыками скалясь,
Не цыкают! – породы испугались.
Он и велик, и крови королевской,
А потому кипит от спеси дерзкой.
Ведь в случае утери вами власти,
Займёт престол и всех порвёт на части.
Правитель мудрый так бы поступил:
Чем дальше близкий – тем надежей тыл.
Да и парламент будет благодарен,
Лишившись члена в пользу государя.
С народом бес заигрывал недаром,
Грозя режиму бунтом и пожаром.
Пока весна, пора бурьян убрать,
Беде-траве в саду взойти не дать.
Пекусь о вас, борюсь за короля.
Снимите флаг пиратский с корабля.
Быть может, это только бабий вздор,
Но докажите, и приму укор.
Вельможа Букингем, и вы, Суффолк,
И вы, столь уважаемый мной Йорк,
В ошибке королеву убедите,
А коль права, помеху устраните.

СУФФОЛК:
Вы говорили, я в душе вам вторил,
И ни с одним бы доводом не спорил.
Жена его в застенке оказалась,
Что с ведьмой по вине его связалась,
Но даже если в том он невиновен –
В амбициях на трон был голословен:
Внушал своей безумной герцогине,
Что государь он Англии отныне.
Где глубина, обманчив ток воды,
В той тишине сокрыт исток беды.
Крадясь к овце, лиса почти не дышит:
Не видит жертва хищника, не слышит.
Вот так и Глостер под покровом власти
Амбиции сокрыл свои и страсти.

КАРДИНАЛ:
Не он ли узаконил те права,
Когда за вздор слетала голова?

ЙОРК:
Не он ли под щитом протектората
Нас обирал, обманывал солдата,
Когда налоги плыли не в Париж,
А забирал их Глостер-нувориш.
Ужель забыли время, господа,
Как возмущались этим города?

БУКИНГЕМ:
Всё это мелочи в сравненье с багажом,
Который обнаружим, лорды, в нём.
Когда всё высветит о Хамфри божий свет,
Где лицемерие скрывалось много лет.

КОРОЛЬ:
Воистину – значительные сдвиги:
Вы с ног моих снимаете вериги.
Но если совесть к этому призвать,
Невинного «предатель» – не назвать.
Безгрешен, как агнец, как голубь чист,
И речь проста и взгляд его лучист.
И времени, и нервов, лорды, трата:
Считать его персоною нон грата.
Не соответствует суть слогу,
Вы ошибаетесь, ей-богу.

КОРОЛЕВА:
Снаружи голубь, а по сути – кречет,
Агнец по виду, только громы мечет.
Под шкурою и чистой, и невинной
Монстр кроется со злобою звериной.
Пока мы монстра там не укротим,
Себе ошибку эту не простим.

(Входит Сомерсет.)

СОМЕРСЕТ:
Здоровья вам и славы, наш Колосс!

КОРОЛЬ:
Какие новости из Франции принёс?

СОМЕРСЕТ:
Их донести теперь совсем не сложно:
Всё потеряли там, что было можно.

КОРОЛЬ:
Не греют вести с боевого поля.
На всё и вся – одна лишь божья воля.

ЙОРК  (в сторону):
Не уберёг француз благие всходы,
Съедает тля и сад, и огороды,
Я помешать коллапсу не примну,
Всё воскрешу, иль сам в могиле сгину.

(Входит Глостер.)

ГЛОСТЕР:
Благ суверену, долгих лет вам жить!
За опоздание прошу меня простить.

СУФФОЛК:
Напротив, Глостер,
Лучше б не спешил:
Суд наказать виновного решил.
Тебя я арестую непременно,
И ни за что-то, а за госизмену.

ГЛОСТЕР:
Краснеть, Суффолк, меня ты не заставишь,
Неправдою  своею не придавишь.
Пора тебе, любезнейший, узнать:
Коль сердце чистое, его не запятнать.
Далёк я  от измены, как исток,
Где силу черпает божественный поток.
Надуманны и лживы все догадки.

ЙОРК:
Не вы ли от французов брали взятки,
Солдатам нашим денег не платили,
И Францию французам возвратили?

ГЛОСТЕР:
Горазды люди всё воображать,
Но, слушая, резон соображать:
Порою, нам такое дуют в уши,
Что проще удавиться, а не слушать.
Когда бы у солдата пенс украл,
Меня б господь за это покарал.
Во Франции не спал я и не ел,
О государе, Англии радел.
Пусть в ссудный день предъявит небо мне
Тот золотой, что был в моей казне,
Который я украл у государства,
Иль не потратил с пользою на царство.
Я золото из собственных запасов
На армию потратил и припасы,
Уменьшив бремя трудного налога,
Таков девиз служения и долга.

КАРДИНАЛ:
Неправда скрыта там, где долг ответ

ГЛОСТЕР:
Свидетель Бог, неправде места нет.

ЙОРК:
Все говорят: задержанных пытали,
Когда вы, Глостер, властью обладали.
За эти пытки в нашем государстве
Винили Англию, воистину, в тиранстве.

ГЛОСТЕР:
Я – милостив, и это люди знали,
Не раз на эту милость уповали.
Грехи смывала чистая слеза,
Не могут врать, раскаявшись, глаза.
Убийцы и разбойники – не в счёт:
Дорога им всегда – на эшафот.
Убийц пытал – и это не скрываю,
И только так! Считал я и считаю.


СУФФОЛК:
То – мелочи в сравнении с виной,
Она – дамоклов меч над головой.
Очиститься вам будет нелегко:
Уж больно прегрешенье велико.
От имени монарха арестую.
Готовьте келью, кардинал, пустую.
Охрана неусыпно будет бдеть,
Того, кому там до суда сидеть.

КОРОЛЬ:
Исход счастливый предреку рассказу,
Ведь вы меня не предали ни разу.
И распахнутся кельи тёмной двери.
Я в дядино предательство не верю.

ГЛОСТЕР:
День чёрный, повелитель, наступил,
Где дух корысти милость загубил.
В изгнании сегодня милосердье,
Метут его из Англии с усердьем.
Надуманную стряпают вину,
А герцог у корысти – на кону,
Коль смерть моя – есть для отчизны благо,
Я, не колеблясь, подпишу бумагу.
Но это  лишь к трагедии пролог,
Вас упредить – мой сокровенный долг:
Я – единица, а нули добавят,
Когда в могилы сотнями отправят.
Бофора глазки, как душа, колючи,
Да и Суффолк, озлобленный, – не лучше,
Вот Букингем, как бабочка, порхает,
Речами зависть в сердце облегчает.
Упрямый Йорк, тянувшийся к Луне,
Обязан не кому-нибудь, а мне:
Отдёрнув от светила Йорка руку,
И спас его, себе же - нажил муку.
Вы, государыня, на голову мою,
Немилости нацелили змею,
И ядом этим радость отравили,
А в государя ворога внедрили.
Все тайно сговорились меж собой,
Что Глостер мёртв: дилеммы нет иной.
Зачем суды,
Свидетели зачем,
Не надо ни вопросов, ни дилемм.
Как в старой поговорке говорится:
«Собаку бьют – народ лишь веселится».

КАРДИНАЛ:
Он, государь, все грани перешёл,
Так при дворе не мыслили ещё.
Тех, кто сместить задумал короля,
Махать секирой позволять нельзя.
Не ровен час, король мой, и халдеи
В усердии к монарху охладеют.

СУФФОЛК:
К тому же – королеву оскорбил,
Когда, иносказав, предположил,
Что государыня как будто неспроста
Нашла противников убрать его с поста.

КОРОЛЕВА:
Кто в деле не способен победить,
Без умолку стремится говорить.

ГЛОСТЕР:
Да – Глостер лузер, бедный шут.
В загоне – я, в фаворе – плут.
А потому не откажусь:
За правду с вами побранюсь.

БУКИНГЕМ:
А не пора, кардинал,
Кончать словесный карнавал?
Доколе сей изменник –
Оратор, а не пленник?

КАРДИНАЛ:
Довольно слов, довольно блажи.
Берите герцога под стражу.

ГЛОСТЕР:
Ещё о посох не опёрся,
А в стену лбом уже упёрся.
Пастух – ушёл, а волки – рядом.
Их опасаться, Генрих, надо.
Выходит – страх мой не напрасен:
Твой вход во власть, монарх, опасен.

(Стража уводит его.)

КОРОЛЬ:
Я карты вам свои даю открыть:
Решайте сами, как и что вершить.

КОРОЛЕВА:
Супруг, уходите? Я вас не понимаю.

КОРОЛЬ:
Да, Маргарет, парламент покидаю.
Из глаз моих тоска слезой струиться,
А сердце бьётся, будто в клетке птица.
Сдержать себя хотел, да не умею,
Досады не испытывал больнее.
Ах, дядя, Хамфри, на лице читаю,
Что честен ты, душа твоя святая.
Ужели пробил час, чтоб доказать,
Что ты способен Генриха предать?
Какой звезде на небе и на троне
Ты помешал сиять на небосклоне?
И Маргарет, и иже с нею пэры
Тебя убить изыскивают меры.
Ты никому им зла не причинял,
За что ж телёнком к мяснику попал?
Брыкаешься, идя на скотобойню,
Жесток мясник: он избивает больно.
Как матка, я вослед ему бегу
И ничего поделать не могу.
Слеза моя по Глостеру пролилась.
Враги сильны и чуда не случилось.
Сомнение и совесть душу гложат:
Предателем мой дядя быть не может.

(Все уходят, кроме королевы и кардинала Бофора, Суффолка и Йорка. Сомерсет остается в стороне.)

КОРОЛЕВА:
Не поленитесь выглянуть в оконце:
Растаял снег, восходит наше солнце.
Лишь Генрих хладен, будто глыба льда:
Своё нам не высказывает «да».
Забыл себя, и наплевал на право,
Безволен, словно, кролик пред удавом.
Своей атласной шкурою блеснув,
Удавит Глостер, глазом не моргнув.
Когда б ни я со смёткою своей,
Иных нашлась бы дюжина людей,
Готовых мир от Глостера избавить,
И страхи во вчерашнем дне оставить.

КАРДИНАЛ:
Политика убийства смысл имеет,
Коль право семя нужное посеет.

СУФФОЛК:
Вся трудность в том, что за него король,
Да и народ свою сыграет роль.
Мы ж –  доказательств веских не имеем.
Как мы препоны эти одолеем?

ЙОРК:
Ему вы не желаете кончины?

СУФФОЛК:
Во всём ищу для этого причины.

ЙОРК:
Его я смерти более желаю,
И вам об этом смело заявляю.
Не правда ль, кардинал, и, лорд Суффолк,
Протектор Хамфри – настоящий волк.
Точней скажу: он, как голодный коршун,
Которому цыплёнок Генрих брошен.

КОРОЛЕВА:
Никто бы и не вспомнил о цыплёнке:
Ни шкурки от него, ни селезёнки.

СУФФОЛК:
Тому безумцу удивляться ль надо,
Кто лиса во главе поставил стада?
А кто намерен стадо загубить,
Зазорно ли в убийстве обвинить?
Ему должно быть мёртвым потому,
Что хищник он по духу своему.
Лишим его теперь последних сил,
Пока монаршей крови не вкусил.
Я думаю: значенья не имеет,
Как этот лис сегодня околеет:
В сетях, капкане или же ловушке,
Средь бела дня иль ночью на подушке?
Кто замышлял обманом промышлять,
Того дозволено обманом убивать.

КОРОЛЕВА:
Ты трижды прав.
Твой поддержу устав.

СУФФОЛК:
В том случае достоин рыцарь гранда,
Кода уставу следует команда.
Но часто слово словом остаётся,
До дела вряд ли кто-то доберётся.
Но для меня сегодня слово – честь,
Прошу запомнить это и учесть.
И даже на последнем берегу
Духовником быть герцогу могу.

КАРДИНАЛ:
Пусть будет мёртв – и в этом суть главенства.
Потом уж принимайте и священство.
Осталась, прямо скажем, ерунда:
Ответить утвердительное «да».
Я к сроку экзекутора доставлю,
Монарха без охраны не оставлю.
СУФФОЛК:
Моя рука!
Даю её при всех.
Надеюсь на успех.

КОРОЛЕВА:
И я свою кладу на праведном суду.

ЙОРК:
Я заодно. Совместный договор –
Теперь звучит уже как приговор!

 (Входит посыльный.)

ПОСЫЛЬНЫЙ:
Я из Ирландии, дела там наши плохи:
Сбесились все восставшие, как блохи.
Обозы жгут, берутся за мечи,
Их можно только силой излечить.
Покуда рану фельдшеры латают,
Нам помощи, вельможи, не хватает.

КАРДИНАЛ:
Здесь помощь скорая, по-моему, уместна!
Кому решение какое-то известно?

ЙОРК:
В Ирландию пошлите Сомерсета,
Он регента достоин эполетов,
Тому свидетель Франция была,
Где боевые он вершил дела.

СОМЕРСЕТ:
А кабы Йорк во Франции остался,
Давно бы уж оттуда он смотался.

ЙОРК:
Во Франции я б жизнь свою оставил,
А радости французам не доставил.
А ты остался, видимо, за тем,
Чтоб возвратиться в Англию ни с чем.
И даже нет царапины на теле,
От мнимой этой псевдо - канители.

КОРОЛЕВА:
Огонь всё ярче от былых ветров,
Полно в печи уже горячих слов.
Прошу уняться, Сомерсет и Йорк,
Всему конечный наступает срок.
Когда бы, Йорк, ты регентом там был,
То неизвестно, как бы поступил.

ЙОРК:
С позором бы, уж точно, не вернулся.

СОМЕРСЕТ:
Оставшись там, под ним бы и очнулся.

КАРДИНАЛ:
Попробуй, Йорк, теперь свою удачу:
Тебя в Ирландию командовать назначим,
Где мужики ирландские борзеют,
Кровь англичан мешать с землею смеют.
Хотите ль воинов лихих себе набрать,
Чтоб шанс иметь ирландцев наказать?

ЙОРК:
Почту за честь,
Коль короля на то согласье есть.

СУФФОЛК:
Решенье наше – вот его указ.
Йорк благородный, принимай заказ.

ЙОРК:
Пока дела свои я завершу,
Дружиной обеспечить попрошу.

СУФФОЛК:
Исполню с удовольствием огромным.
Пока ж займёмся Хамфри вероломным.

КАРДИНАЛ:
Не тратьте слов. Берусь я всё устроить:
Не будет вас он боле беспокоить.
День на исходе.
Господа, уходим.
А вам,  Суффолк, придётся погодить:
Нам надо кое-что обговорить.

ЙОРК:
Не боле двух недель на то убьёте,
Пока, Суффолк, дружину соберёте.
Затем и я в Бристоль отправлюсь вскоре
В Ирландию солдат отправить морем.

СУФФОЛК:
Всё так и будет, Йорк.
На том закончим толк.

(Все, кроме Йорка, уходят.)

ЙОРК:
Сейчас иль никогда!
Ужели это шанс?
Не это ли сигнал?
Не это ли аванс?
Гони сомненья, прочь!
Бери по полной мере,
Иль попросту умри,
Раз ты в себя не веришь.
Пусть бледнолицый страх,
Сердца терзает черни,
У королей в умах
Он – трону не соперник.
Дождями думы орошают душу,
Желанье власти все преграды рушат.
Мой мозг-паук плетёт стальные сети,
Где недруг мой свою кончину встретит.
Слепа у вас политика, вельможи:
Я получил, что посчитал возможным.
Вы на груди своей змею согрели,
А упредить укусы – не сумели.
Солдат вы дали и ещё дадите,
Безумцу меч торжественно вручите.
Пока в Ирландии дружину буду холить,
Я бурей Англию намерен беспокоить,
Где сотни сотен снизойдут в могилу,
Пока не стихнет этой бури сила.
Когда ж британцы короля признают,
Когда венец, как солнце, засияет,
Тогда и завершится эта буря,
Где я – король и победитель в туре.
Джон  Кейд Эшфордский мною в други взят,
Бунтарь из Кента и погромам брат,
Он мятежи по Англии поднимет,
Где образ Джона Мортимера примет.
Я наблюдал в Ирландии, как он
Был дюжиной ирландцев окружён,
А иглы-стрелы, как в еже торчали,
Пока его из плена вызволяли.
А будучи спасён, он усмехнулся,
От нечисти постыдной отряхнулся.
И будто мавр, звеня, как бубенцами,
Он снова шёл в атаки вместе с нами.
В ирландца воплощался мужика,
И приводил нередко языка,
Тем самым узнавая их секреты.
Прозвали «чёртом» мы его за это.
Пусть этот «чёрт» помутит воду дома,
Из Мортимера сотворит фантома,
Никто не догадается, что ложь:
Он на покойника манерами похож.
Так я узнаю настроенье масс:
Как принимают здесь и любят нас.
Допустим, вдруг, начнут его пытать,
Ему язык не смогут развязать:
Шанс палача – и тот ничтожно мал,
Чтоб Кейд сказал, что я его призвал.
Когда же из Ирландии вернусь,
То всходы Кейда пожинать возьмусь:
Где Хамфри мёртв, а Генрих – не удел,
Один лишь я в усердье  преуспел.

(Уходит.)