Мачеха 1

Моя мама умерла молодой, в двадцать четыре года, когда мне не было и трех лет. Умерла внезапно, тромб попал в сердце – так сказали врачи. Ее смерть стала ударом для всех родных, и особенно для отца: он очень любил маму и долгое время не мог прийти в себя после этой потери.   
Детство мое было безрадостным и горьким, без мамы в доме стало холодно и грустно. Отец поник и как-то сразу постарел, потерял интерес ко всему вокруг, в том числе, и ко мне. По утрам он уходил в районную больницу, где работал врачом. А возвращаясь, чаще всего молча сидел перед включенным телевизором, уставившись в одну точку и не глядя на экран. Бабушки по отцу у меня не было, а мать моей покойной мамы жила с семьей дяди. Растила меня и занималась нашим домом младшая сестра отца Саида. Моя молодая тетя была хозяйственной и заботливой – в доме было чисто, сыто, но особой ласки я не видела даже от нее – не очень ласковая по натуре девушка была больше занята хозяйством и домом, а еще очень переживала за брата.
Родные отца пытались женить его, предлагали самых завидных невест села, но годы шли, а он и слышать ни о ком не хотел.   
Я пошла в первый класс, а отец стал выпивать и все чаще приходил домой пьяным. По вечерам он не торопился домой, друзья утешали его алкоголем. Но это лекарство от душевной боли было временным, наутро отец становился еще более замкнутым и угрюмым. Я помню, как плакала Саида, умоляя его не пить. Отца часто ругал и дедушка:
- Муса, ты – врач, уважаемый в районе человек. Работу потеряешь, авторитет, как тогда жить будешь? Хоть бы о дочери подумал – при живом отце твоя Мадина, словно круглая сирота растет.
Отец винил себя за слабость, не раз обещал родным прекратить пьянство, но не мог справиться с собой. Однажды его вызвали в райздравотдел и строго предупредили по поводу алкоголя, но ситуация не изменилась даже после этого.
- Благодари судьбу, что ты врач от Бога, сынок, другого бы сразу уволили, а тебя пока только предупредили, - с горечью выговаривал отцу дедушка.
Отца излечила любовь, нежданно-негаданно ворвавшаяся в его жизнь. В больнице, где он работал, появилась новая медсестра Мариам. После развода с мужем она вернулась из города в родной район, но в маленьком селе, где жили ее родители, работы не нашла. Мариам переехала в райцентр и, устроившись на работу в больницу, сняла небольшую квартиру. Красивая, уверенная в себе, без детей и проблем, она тут же привлекла внимание местных женихов. Но свое внимание медсестра обратила на моего отца, хотя и слышала о его пагубном пристрастии к алкоголю. Отец даже не смотрел в сторону Мариам, но молодая женщина поставила цель – завоевать сердце вдовца любым путем – и упорно добивалась его внимания. Все чаще под разными предлогами Мариам заходила к отцу в кабинет и подолгу беседовала с ним, словно не замечая того, что он замкнут и закрыт для общения. Все вокруг были уверены: попытки Мариам бесполезны. И все же постепенно отец стал оттаивать. Он перестал пить, попросил Саиду, поехавшую по делам в город, купить ему новый костюм, пару рубашек и обувь. Теперь отец с удовольствием общался с Мариам, задерживаясь в больнице после работы. А потом она пригласила его к себе домой. Мариам жила одна, и когда чужой мужчина стал частым гостем в ее уютной квартирке, по селу поползли слухи.
Не прошло и трех месяцев со дня их знакомства, как отец женился. Моя младшая тетя Саида к тому времени вышла замуж, и мы с отцом остались одни в доме. Мне было восемь лет. Я не испытывала неприязни к будущей мачехе, радовалась тому, что отец изменился, стал веселым и спокойным. Мариам при первой нашей встрече подарила мне большую куклу и красивый шарфик, и я надеялась на то, что она будет ко мне доброй и ласковой, что заменит рано потерянную мать.
Родня отца боготворила Мариам за то, что та вывела его из затяжной депрессии и вернула к жизни. Тепло и с любовью относился к ней и отец. Мариам была хорошей хозяйкой, после ее прихода все в доме засверкало чистотой, было уютно и тепло, вкусно пахло. 
Вначале мачеха была добра ко мне, но потом я заметила, что так бывает лишь при людях. Особенно ласковой она становилась при отце. А он радовался, видя, как мы хорошо ладим. Вскоре Мариам забеременела, ее стал мучить тяжелый токсикоз, а я стала еще больше раздражать. Целыми днями она кричала на меня, заставляла делать непосильную для ребенка моего возраста работу.
 - Ты глупая, неумелая, неуклюжая, - от мачехи я получала только такие “комплименты”.
Я не могла понять причин такой перемены в ее отношении, но успокаивала себя тем, что мачеха просто освоилась в нашей семье и теперь ругает меня по-матерински. Но с каждым днем Мариам все больше ненавидела меня. И не заметить это было невозможно, она своего раздражения даже не скрывала.

Я тихонько плакала ночами в подушку, однажды пожаловалась Саиде, которая, выслушав меня, строго запретила говорить о своих обидах отцу. Я терпела все и молчала. Но когда отец в один из дней спросил меня, как относится ко мне Мариам, я расплакалась, не смогла сдержаться. Он спрашивал о причине слез, а я молчала, не зная, как рассказать об издевательствах его жены. Вспомнив строгий запрет Саиды, я все-таки не пожаловалась отцу.
Позже я услышала, как в соседней комнате он спросил Мариям, почему я грустная в последнее время, почему так похудела? В ответ Мариам устроила настоящую истерику. Она кричала о том, что отца волнует только мое состояние, в то время как болеет она. Говорила, что я вредный, неблагодарный ребенок, что извожу ее молчаливым презрением, а муж к тому же не доверяет ей, считает виноватой в моих слезах.
Моя жизнь в родительском доме превратилась в ад. Мачеха придиралась по мелочам, ругала меня на каждом шагу, загружала домашней работой и постоянно жаловалась на меня отцу. 
Однажды я рассматривала фотографии покойной мамы в альбоме и не услышала, как она меня позвала. Разъяренная мачеха ворвалась в мою комнату, вырвала у меня из рук альбом и бросила его в горящую печку. Я задохнулась от обиды и возмущения, закричала:
- Зачем вы сожгли фотографии моей мамочки? Вы злая женщина, я не люблю вас! 
В ответ на этот крик души я получила звонкую пощечину, следы пальцев мачехи еще долго горели красным пятном на моей щеке. Но я отцу о пощечине я не сказала – таких жестоких поступков со стороны мачехи было много за время моей жизни с ней. Я проплакала весь день, не выходила из своей комнаты и ничего не ела. А отец, узнав о сожженном альбоме, мягко сказал Мариам, что не следовало уничтожать его. Фотоальбом  был единственной памятью, что осталась у меня от покойной матери. Его собрала для меня бабушка, чтобы я могла помнить маму хотя бы по фотографиям. 
-Я попросила ее помочь мне, она в этот момент в очередной раз рассматривала фотографии. Когда я несколько раз повторила свое поручение, твоя нервная дочь бросила альбом в огонь, как я теперь поняла, чтобы свалить это на меня! – оправдывалась Мариам. После потока очередных претензий мачехи отец в очередной раз, не разбираясь, поругал меня:
-Сколько я еще буду слышать жалобы на тебя? Что ты хочешь от Мариам? Хочешь разрушить мне семью?
Наши отношения с Мариам еще более осложнились после рождения ею сына. Отец был на десятом небе от долгожданного счастья и не спускал мальчика с рук. А у мачехи появились новые поводы для жалоб на меня, хотя после школы я занималась домашними делами, бегала по ее поручениям, присматривала за ребенком, мне даже на уроки времени не оставалось. Но мачеха жаловалась отцу на мою дерзость, непослушание, на то, что не помогаю ей по дому и до сих пор не называю ее матерью. Отец пытался успокоить жену:
- Мадина – ребенок, она подрастет, и помощи от нее больше будет, и мамой тебя обязательно назовет. Дай девочке немного времени.
Последней каплей терпения отца стала жалоба мачехи на то, что я пытаюсь навредить их ребенку. Что однажды я нарочно уронила мальчика, а в другой раз она якобы видела, как я больно ущипнула малыша. Мачеха показала отцу синяки на ручках сына, хотя хорошо знала об их причинах: ребенок упал с ее рук накануне днем, когда я была в школе. Отец не поверил в то, что я способна причинить боль малышу, он видел, как безумно я люблю брата. Это тоже взбесило Мариам, довело ее до истерики:
- Ты не веришь ни одному моему слову! Не понимаю, зачем ты женился, - кричала она, - если тебе, кроме твоей дочки, никто не нужен? Я заберу Максудика и уеду к маме, мы здесь лишние.
Я лежала в своей комнате и слышала эти несправедливые слова, а слезы катились по щекам, стекая на подушку. «За что она меня так ненавидит?» - спрашивала я себя в который  раз и не могла найти ответа. Я любила брата, и уход за ним целиком и полностью был на мне с момента их возвращения из роддома.
Я не успевала делать уроки, а мачеха, в очередной раз вручая мне коляску с малышом или сумку для похода в магазин, раздраженно говорила:
- Профессор из тебя все равно не получится. Займись-ка лучше делом.
Как-то я пожаловалась на мачеху бабушке и в слезах рассказала ей обо всем, что происходит в нашем доме. Бабушка была очень дорогим для меня человеком, в нашем селе ее очень уважали – всю свою жизнь она проработала в школе. Кстати, и моя мачеха когда-то училась у нее, в те далекие годы бабушка преподавала в их селе.
Выслушав мои жалобы, бабушка попыталась меня успокоить:
-Зря обижаешься, Мадинка. Все мамы строгими должны быть, чтобы девочку к жизни подготовить. И твоя мама такой была бы. Тебе это пока трудно понять. Мариам – женщина с характером, она еще в школе была резкой, обидчивой, но она, я думаю, неплохой человек. Вот и отца твоего оттянула от края пропасти, когда он пропадал. Я даже рада, что Мариам к тебе так требовательна. Подрастешь, замуж выйдешь, свой дом у тебя будет, хозяйство, вот тогда и поймешь, почему Мариам была строгой. Благодарна ей будешь, что к труду так рано приучила.
-Я не жалуюсь на загруженность работой, хотя в течение дня у меня нет ни часа свободного для уроков. Но как ты не понимаешь, бабуля, она меня ненавидит! - отчаянно пыталась я объяснить самому родному для меня человеку свою боль. 
-Эх, бедные мачехи. Хоть сердце свое отдадут – все равно мать заменить не смогут, - сказала в ответ бабушка. А потом серьезно спросила: - Ты отца любишь, Мадина?
- Я его больше всех на свете люблю. Его и Максудика...
-Тогда пожалей отца, не создавай ему проблем в семье. А может, ты просто ревнуешь папу к жене и сыну, а Мариам не можешь простить за то, что заняла место мамы и в доме, и в сердце отца? Твоя мать была моей дочерью, и мне тоже очень больно от того, что она так рано ушла. Но жизнь продолжается, девочка моя. Твой отец еще совсем молодой. Пусть хоть он будет счастлив.
- Я все понимаю, бабуля, и хочу, чтобы всем было хорошо, и особенно папе. Я знаешь, как радовалась вначале, когда к нам Мариам пришла и отец перестал грустить. Но сейчас она другая: все время отцу на меня наговаривает, говорит, что я Максудика щипаю. Мариам сожгла мамин альбом, ударила меня, все время оскорбляет. 
Мои последние доводы подействовали: бабушка явно огорчилась и переспросила:
-Мариам сожгла альбом с фотографиями Асият? Она и в самом деле била тебя, скажи правду?
- Да, она вырвала у меня альбом и бросила его в печку, а отцу сказала, что это сделала я, чтобы ее очернить. Сама подумай, как я могла бы сжечь фотографии своей мамы?

 Продолжение    http://www.proza.ru/2014/11/18/1768