Мачеха 2

-Хорошо, Мадина, я поговорю с Мариам, все-таки она моя бывшая ученица. Поговорю с ней наедине, как женщина с женщиной. А ты отцу ничего не рассказывай, не порть ему настроение. Он только-только от горя отходить стал.
Этот разговор с бабушкой стоил мне дорого. Отец, узнав от разъяренной мачехи, что я пожаловалась на нее, очень обиделся. Придя со школы, я снимала обувь в прихожей, когда услышала крик мачехи:
-Я этого больше не вынесу! Твоя дочь опозорила меня на все село! А твоя бывшая теща пришла к нам, чтобы прочитать мне лекцию о том, как надо воспитывать детей. Она мне претензии предъявляла: ты, мол, с сироткой добрее быть должна. Ругала меня за то, что я якобы бью ее внучку!
-Не преувеличивай, дорогая, - пытался успокоить ее отец. - Мадина не кому-нибудь, а своей бабушке пожаловалась, и это естественно. Ты забываешь, она ребенок.
-Ах вот как?! Значит, и ты с ними заодно? Что я твоей дочке плохого сделала? Все стараюсь для нее, лучший кусочек откладываю, работой по дому не обременяю, только бы училась! - истерично кричала мачеха. - И все равно я злая мачеха. Неблагодарная у тебя Мадина, я змею на груди пригрела.
В этот момент я вошла в комнату, и отец разгневанно обратился ко мне: 
-Почему ты мне не сказала, что у тебя есть жалобы на Мариам? И какие у тебя могут быть претензии к матери?
- Она мне не мать...
- Вот видишь, Муса, а ты говоришь... Такая она во всем, - плаксиво жаловалась Мариам, - все назло мне делает, всё поперек. Постоянно портрет матери  выставляет в своей комнате на письменный стол. Чтобы люди пожалели – мачеха ребенка изводит, и бедная сиротка целыми днями на эту фотографию молится.
Отец, опустив голову, молчал и о чем-то напряженно думал. Он, я думаю, вспомнил маму. Мачеха заметила его замешательство и тут же завелась:
-Не  получится у нас с тобой ничего, ты еще траур по жене своей покойной держишь. Все понятно, но я-то здесь причем? Почему я страдать должна? Убила я ее, что ли? Живите здесь сами, как хотите, хоть обои из фотографий покойницы по всем стенам расклейте. Пусть она опять живет с вами, а меня увольте...
-Не смейте так говорить о моей маме, - плакала я, понимая, как кощунственно иронизирует Мариам над памятью моей покойной матери. - Вы злая, нехорошая, я не хочу жить с вами! - эти слова вырвались у меня из груди неожиданно для меня самой.
- Ну что, видишь теперь, - подбоченившись, обратилась Мариам к отцу. - Я завтра же заберу Максуда и уйду к маме. Придешь за мной и сыном, если сделаешь выбор.
Последние ее слова подействовали на отца особенно сильно. Он подошел ко мне, больно схватил за руку и почти по слогам сказал:
- Она – твоя мама, поняла? Ты должна ее любить и уважать.
- Нет, она не моя  мама! Не буду! Моя мама умерла, - заплакала я не столько от боли в зажатой им руке, сколько от боли в сердце. – Мариам мне не мама!
Пощечину, обжегшую щеку, я вначале почувствовала и лишь потом осознала – отец ударил меня по щеке, да так сильно, что я, не удержавшись на ногах, упала.
-Не надо, Муса, иначе опять я буду во всем виновата, - притворно грустно сказала мачеха, помогая мне подняться с пола. – Не хочет твоя дочь меня матерью своей признавать – не надо. У меня свой сын есть. Насильно мил не будешь, я поняла.
Наверное, около получаса я находилась в сильном оцепенении – не могла ни сосредоточиться, ни что-то решить, ни даже шага сделать.
Отец и его жена, видимо, решив, что мне сейчас полезно побыть одной и осознать свою вину, оставили меня и поднялись на второй этаж. В одном тоненьком платьице я вышла из дому в холодный мартовский вечер. Зубы стучали, меня лихорадило. Жарко было только щеке, огретой пощечиной отца.
Через все село, полураздетая, я все-таки добралась до центра, где в трехкомнатной квартире типового домика жила моя бабушка по матери вместе с семьей дяди.
-Что случилось, девочка моя? Что-то с отцом? – испугалась она, конечно же, понимая, что меня в таком виде и в столь поздний час могло привести к ней только недоброе.
-Я не могу там больше оставаться, бабушка, - заплакала я, - лучше отдайте меня в детдом.
-Что случилось, Мадинка, о чем ты говоришь? Твой отец жив, слава богу, здоров, ни в чем не нуждается. Живете вчетвером в двухэтажном доме, не тесно вам вроде. А в детдоме, родная, пряниками не кормят.
-Пусть сухим хлебом кормят, это неважно, - плакала я. – Мне в детдоме лучше будет. Мариам меня ненавидит, придирается ко всему, особенно тогда, когда папы не бывает дома. А как только он приходит, мачеха начинает жаловаться на меня. И сегодня так было.
- А что папа говорит?
- Папа меня ударил так, что я упала. Из-за нее, из-за этой змеи. Он никогда раньше на меня руку не поднимал. А она радовалась, я видела, как она злорадствовала!
Бабушка долго молчала, прежде чем ответить:
-Я поговорю с твоим отцом и дядей. Мы тебя к себе заберем обязательно. А пока вернись домой, к отцу, не нужно давать повод для сплетен и слухов. Придет твой дядя Саид, и мы вместе подумаем, как забрать тебя деликатно, не обидев отца. Без его позволения мы это сделать не сможем.
-Но вас и так тесно, бабуля...
В ответ моя добрая бабушка погладила меня по волосам:
- Мы для тебя всегда место найдем, родная, и в нашем сердце, и в нашем доме. Ты нам не чужая. Дядя Саид твою маму очень любил, она его в садик и в школу водила.
…Мачеха все-таки сдержала свое слово – на следующий день вместе с маленьким сыном уехала к матери, в соседнее село. После отъезда жены и сына отец очень обозлился на меня и был занят только проблемой их возвращения. Бабушке не пришлось искать деликатного случая, чтобы забрать меня к себе. Отец сам отвел меня к ней, предварительно попросив меня собрать все мои вещи. Устав от претензий и истерик жены, отец не нашел другого выхода, кроме как избавиться от меня таким образом.

- Пусть Мадина с вами поживет, тетя Саният, она не ладит с моей женой, я устал от их скандалов. Мадина козни Мариам всякие строит, даже братика не жалеет, лишь бы моей жене навредить. Что же мне теперь, из-за нее развестись, от сына отказаться, третью жену себе искать? – жаловался бабушке отец. – Мадина – взрослая девочка, могла бы и понять. А раз не понимает, пусть поживет у вас.
Так я поселилась в небольшой квартирке своего дяди, в комнате бабушки.
Жена дяди всем видом показывала свое недовольство. Ведь теперь на небольшом диванчике в комнате бабушки я спала вместе с ее дочкой Жанной. Двоюродной сестре пришлось делить со мной не только постель, но и письменный стол для уроков, полочку в книжном шкафу. Проблем с сестрой у нас не возникало, но жена дяди явно была недовольна моим присутствием.
-Почему она поселилась у нас? - услышала я однажды ее разговор с мужем. – Я понимаю, эту клетку когда-то получила твоя мать, она хозяйка квартиры, но ведь мы тоже здесь живем, и нам вшестером даже без Мадины здесь тесно.
Мой дядя ответил резко:
- Если тебе тесно - можешь искать себе место попросторнее. Пока я жив, в моем доме для Мадины всегда будет место. Ее мать была для меня не только старшей сестрой, но и второй мамой, она многое для меня сделала. Надеюсь, я больше не услышу от тебя ничего подобного! Ни словом, ни взглядом я не позволю тебе обидеть эту девочку.
- И это твоя благодарность за то, что столько лет мы ютимся в маленькой трешке с тремя детьми? А ведь мы в селе живем, здесь почти у всех – дома в два и три этажа, - не унималась жена дяди. - Я лишних колготок себе из-за нищеты позволить не могу, а тут новая обуза – твоя племянница явилась - не запылилась. Дура я, влюбилась в тебя тогда, ни на что не посмотрела, не подумала.
-И теперь не поздно одуматься, - строго ответил ей дядя. - Предупреждаю: слово недоброе Мадине скажешь, косо на нее посмотришь – на меня потом не обижайся.
В тот день я долго плакала, уединившись на полянке за селом.
«Почему я никому не нужна, почему везде лишняя? - горько думала я. - Что там жена дяди, она чужой человек. Даже родной отец не смог меня защитить хотя бы так, как это сделал дядя. Получается, что и у дяди Саида теперь из-за меня проблемы с женой будут. Что же мне делать?!». Не найдя ответа на свой вопрос, я опомнилась только тогда, когда стало темнеть, и нехотя отправилась домой.
Отец ежемесячно выделял на меня деньги, и мое регулярное довольствие немного успокоило жену дяди. Бабушка строго следила за тем, чтобы никто в доме дяди меня не обижал. Не желая мешаться под ногами и вызывать раздражение дядиной жены, я старалась меньше бывать дома. К счастью, по соседству жила моя учительница, одинокая и бездетная. Она часто забирала меня к себе. Там я делала уроки, общалась с ней, помогала по дому, часто и обедала у нее. В дом дяди обычно приходила только ночевать.
…Школу я окончила с отличием. Бабушка попросила отца отвезти меня в город для поступления в вуз. Я сама поступила в педуниверситет, выдержав большой конкурс. Отец не смог устроить меня в общежитие и привез на квартиру к знакомой пожилой женщине. С ней он договорился о цене за угол, оставил мне немного денег и уехал, обещая высылать определенную сумму каждый месяц.
Так началась для меня студенческая жизнь. Денег, выделенных отцом, с трудом хватало на оплату снятого угла, дорогу и легкие перекусы. Немного денег прислала мне и бабушка, чтобы я обновила свой скудный гардероб. Я экономила каждую копейку, зная, что кроме небольшой суммы от отца мне ничего нигде не светит. Но уже через три месяца отец приехал и сказал, что денежной помощи от него больше не будет: у него болеет жена, а в семье теперь двое малышей и множество своих проблем. Отец предложил мне перейти на заочное отделение, но до этого попросил взять из деканата справку о том, что я – студентка очного отделения. Как оказалось, все годы после смерти мамы отец получал мою пенсию по потере кормильца. Теперь, чтобы продлить срок ее получения, нужна была справка с места учебы. В доме дяди я стесняла и без того большую семью, и потому не хотела переводиться на заочное отделение. Я спросила отца: могу ли я рассчитывать хотя бы на половину своей пенсии от мамы? Он ответил, что у него накопились долги и мои пенсионные сейчас нужны ему самому. Мне ничего не оставалось, как самой искать выход из сложившейся ситуации. К счастью, хозяйка не торопила меня с оплатой и согласилась подождать, пока я устроюсь на работу. Я была благодарна и помогала старушке по дому, ходила на рынок, в магазин, выполняла ее поручения. Работу я искала по объявлениям в газете и на столбах, спрашивала у однокурсниц, но вскоре поняла: это не так легко.
Тогда я продала единственную память, оставшуюся от мамы – скромное колечко с рубином – и заплатила хозяйке за два месяца. Оставшихся денег мне хватило на пропитание и проезд недели на две, потом некоторое время я жила на хлебе и чае. Хозяйка пыталась меня подкормить, но я не хотела становиться обузой чужой старушке.
Вскоре я совершенно случайно нашла для себя работу продавщицы в магазине – об этой вакансии сказала мне подруга однокурсницы Ума. В ее смену в магазин, где она уже работала, требовалась продавщица. Небольшой частный гастроном располагался на первом этаже дома хозяев. Магазин работал в две смены, и моей напарницей в послеобеденной смене была Ума. Год назад она не поступила в институт, но домой в Буйнакск не вернулась. Жила на квартире, успокоив родителей тем, что учится на подкурсах и работает. Теперь после занятий я мчалась на другой конец города и принимала смену, работая с трех часов дня и до двенадцати ночи. Домой нас с Умой развозил дядя Гасан, хозяин магазина. Я с трудом добиралась до кровати, ставила будильник и падала в постель, иногда прямо в одежде, не было сил раздеться. Готовилась к занятиям, читала и даже конспектировала урывками на работе – благо, днем покупателей было немного. Зато вечером мы с Умой едва успевали обслуживать покупателей. Зарплата была небольшой, но выбора у меня не было. К тому же хозяева оказались людьми добрыми и щедрыми. Тетя Хадижат по два раза в день спускалась в магазин с едой для нас, принесла в магазин большой термос для чая. Так что тратиться на питание мне и Уме почти не приходилось. Я уставала, не выдерживала нагрузок и часто засыпала прямо на лекциях. А однажды уснула в магазине, положив голову на прилавок, где были разложены мои конспекты. Проснулась от того, что кто-то ласково гладил меня по голове.
Продолжение  http://www.proza.ru/2014/11/18/1780