Сергей Аверинцев

Аверинцев родился в тяжелый 1937 год, имеющий черную метку начала сталинских репрессий. Родился в профессорской семье. Его отец 1875 года рождения принадлежал  еще к той царской  России, хранивший в себе истоки русской интеллигенции и русской культуры.


Когда родился сын, отцу было 62 года. Мальчик часто и много болел, что давало ему возможность много читать. Экзамены сдавал экстерном, прекрасно знал мировую литературу и историю.


В университете его заметили ученые старой закалки, выхлопотав ему «пропуск» в большую науку:  рекомендовали Аверинцева – не комсомольца на присуждение премии Ленинского комсомола.


Так начался его путь в большую науку. Филолог, проповедник, чтец на клиросе, философ и, можно сказать, первый протестант в русской православной церкви, поддерживавший начинания Кочеткова в проведении церковных служб на русском языке.


Сергей Аверинцев и сам был переводчиком отцов церкви, а  в конце жизни – и Библии. Его книги продаются в церковных лавках наравне с изданиями отцов церкви и богословскими трудами лучших представителей христианских мыслителей и богословов.


Работал он много и с дотошностью немецкого ученого, проводя большую часть жизни в собственном кабинете и библиотеках. Античная классическая литература,  византийская эстетика и история, христианство и мифология, Священное писание и история церкви – все входило в круг его интересов. Он стал универсальным гуманитарием, вобравшим в себя все лучшее, что есть в культуре, став гуманитарием-энциклопедистом.


Поражал сам язык Аверинцева: он был настолько не похож на тот, которым пользовались в шестидесятых-семидесятых, что присутствующие на его лекциях удивлялись его умению извлекать и свободно оперировать  не только  забытыми русскими  словами, но и словами из  мертвых языков - латинского и греческого, давно выброшенными  из гуманитарной среды обитания СССР.


У него учились свободе: свободе говорить, свободе мыслить, свободе излагать свои мысли, даже когда ему запрещали это делать. Его научная библиография насчитывает более шестисот статей и книг. На лекции Аверинцева  по византийской поэтике сбегалась вся московская интеллигенция - бывало до тысячи человек!


Он переворачивал мозги, учил смотреть  иными глазами на себя и мир, заставлял отвечать не на вопрос  «Нравится нам Вергилий или нет?», а на вопрос «А мы нравимся Вергилию?» Он не боялся остаться в числе несогласных с большинством, не боялся высказывать то, что думал, голосовать не так, как другие, потому что всегда оставался самим собой.


Он был в числе тех, о ком сегодня ходят легенды: Бахтин, Мамардашвили, Лосев, Лотман…Его влияние было несомненным, хотя и постепенным – из столичных интеллектуальных кругов его авторитет достигал и глубинки.


Ко мне его тексты, статьи, книги пришли не в ту пору, когда  была студенткой философского факультета, а значительно позднее, когда пришла к вере и стала интересоваться библейской историей, византийской культурой, историей церкви, христианством и религией. Его книги прочно обосновались на моей книжной полке.


Сергей Аверинцев прошел путь от филолога до философа и, обсуждая проблемы слова, начинал не с него, а с высшей точки понимания Слова, постепенно опускаясь на предметный уровень, представлявшимся уже в совершенно ином свете.  Для него культура и религия никогда не противостояли друг другу, одно без другого просто не могло существовать: христианство было той духовной  силой, что исправляла культуру.


В конце жизни по состоянию здоровья Аверинцев  вынужден был уехать туда, где ему могли помочь – в Вену. Там он продолжал преподавать и писать, в том числе и стихи. После  клинической смерти у него  был тяжелый период и не было уже никакой иллюзии относительно своей скорой кончины. Предвидя ее,  он написал стихотворение


Молитва о последнем часе
когда Смерть посмеется надо мною
как та что смеется последней
и сустав обессилит за суставом
Твоя да будет со мною сила
когда мысль в безмыслии утонет
когда воля себя потеряет
когда я имя мое позабуду
Твое да будет со мною имя
когда речам скончанье настанет
и язык глаголавший много
закоснеет в бессловесности гроба
Твое да будет со мною Слово
когда всё минет что мнилось
сновидцу наяву снилось
и срам небытия обнажится
пустоту мою исполни Тобою


В своем завещании Сергей Аверинцев  просил похоронить его на Даниловском кладбище и написать на надгробии два слова «Аверинцев. Чтец».


человек способен к юмору в том случае и в той мере, в которой он остается способным к соблюдению заветов и запретов. Неспроста к лучшим проявлениям человеческого юмора принадлежат клерикальные анекдоты. Ведь и Франсуа Рабле был персона духовного чина. Ощущая себя в самой непосредственной близости наиконсервативнейших табу, часто погружаясь в волны густого запаха святыни, человек нередко получает особенно благоприятное расположение к юмору

***

Самые отчаянные шутки во всей истории русской культуры обретаются у Владимира Соловьева — мистика из мистиков, визионера, аскета. Он был вправду способен заразительно, захватывающе смеяться именно потому, что был способен и к абсолютной серьезности.

***

В библейской перспективе евреи как раз и суть народ священствующий; поэтому представляется не вовсе бессмысленным объединить в нашей классификации еврейский юмор с юмором клерикальным.

***

Если диалектическую предпосылку юмора и комического составляет неуступчивая, неподатливая серьезность, то, напротив, столь типичная для нынешнего времени вездесущая, монотонная, всеми принятая и никого больше не шокирующая, даже и не привлекающая к себе ничьего внимания фривольность, в сфере которой уже ничто не бело и не черно, а только серо, означает конец юмора


***

Надо развивать в себе благожелательное, «понимающее» отношение к окружающему, и тогда станет легче жить. Злые люди живут короче, чем добрые

***

Когда дьявол предлагает тебе выбор, ни в одной руке у него нет истины.

***

Здравый смысл - это самый низший этаж культуры умственной и всякой другой. Не даром здравый смысл называется по-английски - общий смысл, то есть то, что общее для всех. Нижний этаж - это то, на чем строятся все остальные.

***

Если искусство не устремляет человека к Богу, то оно бессмысленно.

****

Хорошо, когда читатель дочитывает книгу с безошибочным ощущением, что теперь не знает больше, чем не знал раньше.

****

Не нужно думать, что за пределами отечества ты автоматически становишься пророком.


***

Пока мы ставим мосты над реками невежества, они меняют свое русло.

***

Книги делятся не на хорошие и плохие - книги делятся на необходимые и те, без которых можно обойтись. Книги необходимые бывают несовершенны, и наоборот.

***

Смена языка - это смена мышления. Риторика - это не значит “говорить не то, что думаешь”; это значит говорить то, что думаешь ты, но на языке тех, кто тебя слушает.

***

Как странно думать, что в христианской вере умники усматривали и усматривают что-то простенькое, «веру угольщиков», как сказано у Гейне, утешающую этих самых угольщиков, но стесняющую мысль образованного человека

***

Искупление, исправление, оправдание - это ключевые понятия христианства.

***

…для меня не убедительно никакое мировоззрение, кроме веры

***

времени нужны не те, кто ему, времени, поддакивает, а совсем другие собеседники.


Авторский блог
http://sotvori-sebia-sam.ru/averincev/