Чёрный ход-2. Погружение... 2. Крушение

     По утоптанному полу тихонько крался солнечный зайчик. Подкравшись совсем близко, он лихо подпрыгнул и перескочил на руку, уселся и принялся согревать тыльную сторону ладони. Чуть–чуть, ибо ещё вовсю шла весна, до летней жары ещё далеко, да и вообще снаружи на болоте  было весьма даже прохладненько. Девочка сидела, обхватив колени руками, глядела на крадущегося зайчика и пыталась понять, что же всё-таки произошло. Собственно говоря, не произошло ровным счётом ничего. Она сидела у стенки внутри дощатого короба, на том самом месте, что и давеча, когда собиралась нырнуть в Проход, но столкнулась с перепуганным мальчиком в синем костюме со старинной школьной эмблемой на левом рукаве.

     Впрочем, она и сама перепугалась за двоих, когда поняла, что он не видит бледную радужную Кляксу неактивного Прохода и в любой момент может вляпаться в ближайший отросток со всеми вытекающими последствиями, печальными для них обоих. Да, перетрусила она в тот момент страшно, чего уж там, даже язык отнялся. Пришлось молча выпихивать мальчика с опасного места собственным телом, не будешь же махать руками рядом с Кляксой? Ах, какие у него были глаза, когда прижала его к безопасной стенке! Да, глаза были ещё те... Она слабо улыбнулась, разгоняя трагизм только что случившегося.

     Итак, что же все-таки произошло? Отправив в болото «сладкую парочку» убийц, она вернулась к Проходу, каковой ещё должен быть активным примерно полчаса. Разумеется, там никого не было, и слава Богу. Тщательно закрыв дверь, привычно присмотрелась к активизировавшейся Кляксе, и аккуратно проскользнула в Проход. Да, никаких странностей в тот момент не было, но вот потом всё пошло наперекосяк.

     Вместо выхода «там» она вывалилась из–за Кляксы обратно в 1932-й год, а дальше произошло вообще невероятное. Девочка повернула голову направо и поудобнее устроила её на коленях, глядя на то место, где совсем недавно висела разлапистая Клякса, переливаясь, как мыльный пузырь. Теперь там ничего не было, можно свободно махать руками, вот только махать всё равно не хочется. Закрыла глаза, вспоминая во всех подробностях произошедшее.

     Рефлекс сработал раньше сознания. Она ещё не поняла случившегося, а тело, толкнувшись в нежданную преграду, извернулось и ужом скользнуло влево, уходя от неизбежного столкновения с одним из отростков Кляксы. Правую руку, ещё находившуюся в зоне Прохода,  обожгло острым уколом боли. Это стоило, наверное, пары миллионов мгновенно сгоревших нервных клеток, ибо остаться без руки при таком раскладе – плёвое дело! Однако, обошлось. Рука вынырнула из-за Кляксы целой и невредимой. В этот миг Клякса и лопнула мириадами радужных лоскутков, рассыпавшихся в искрящуюся пыль. Поток радужных искр  усеял землю мазком переливчивого сверкания.

     Девочка шевельнулась и досадливо дернула щекой. Это был Шанс, это был Последний Шанс уйти отсюда, прощальный подарок схлопнувшегося отчего-то Прохода. И она упустила этот Шанс. Упустила как раз потому что отвлеклась на переживания из–за непонятного укола в руку. А, впрочем, нечего казниться, кто ж знал, что произойдет дальше, обычно Последний Шанс живет сколь угодно долго, а в этот раз...

     А в этот раз  искрящаяся полоса внезапно вспыхнула и свернулась в яркую точку, мгновенно погасшую. И не стало Последнего Шанса. А на его месте появился маленький скукоженный блекло–зеленый листик этого, как его... Внедорожника? Задорожника? Ах да, подорожника. Вон он лежит, никуда не делся, точно такой же, как прилепленный на её расцарапанную ладонь давешним мальчиком, и откуда только явный горожанин разбирается в болотных травах? А ведь помогла примочка, рука давно не болит и не ноет, листик прилепился на совесть, даже сегодня лежит, как приросший.

     Подняв правую руку, посмотрела. Листа на ладони не было. Хорошо зажившая царапина покрыта корочкой, чуть заметно покалывает короткими импульсами боли. Огляделась вокруг, никакого листика на земле не обнаружилось, а ведь точно был на ладони, когда она закрывала за собой дверь. Взгляд  снова упал на сожравший её Последний Шанс лист. Медленно–медленно, преодолевая страх перед Кляксой, даже сгинувшей в небытие, протянула руку и подняла свалившийся из ниоткуда лист подорожника. Перевернула его и уже ничуточки не удивилась полоске засохшей крови посередине листа. Повертела туда–сюда, приложила к правой ладони. Ну да, нашлась пропажа.

     Но почему, почему, почему? Она уронила опознанный лист на землю и снова сжалась в комочек, обхватив колени руками. Стало зябко. Озябнешь тут при этакой безнадёге. Но–но, что за нюни, прекратить немедленно! Прислушалась к ощущениям. Снизу тянуло холодком, ноги действительно мерзнут! Подобранная утром фуфайка была на ней поверх стыренного больничного балахона, и только. По согревающей способности этот балахон и в подмётки не годился её давешнему платью. Но старенькое тёмно–синее шерстяное платье осталось где-то там, на пожарище. Если осталось...

     Сейчас  ноги защищали от утреннего холодка только жутко разношенные больничные же боты. Оглядела балахон, подобрала с боков подол, обтянула ноги снизу и тщательно завернула лишнюю ткань вокруг ног. Вот так, удовлетворенно кивнула сама себе. Да, теперь стало гораздо лучше. Ноги быстро согрелись, рукотворный утеплитель делал свое дело со всем усердием.

     Итак, вернемся к нашим баранкам. Нет, не будем о баранках, со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Хорошо, хорошо, вернемся к нашим баранкам, которых тоже нету. Этот Проход закрылся. Школьный, судя по давешнему мальчику, закрылся тоже. Барак с Проходом за печкой  эти уроды сожгли. Сразу вспомнилась погибшая при пожаре Подружка. На глаза сами собой навернулись слезы, жгучими ручейками потекли по лицу. Пускай текут, решила она.

     Что ещё поблизости, больничка с детским садиком под одной крышей, но там почему-то тупик, только назад Проход имеется, да ещё через один промежуточный Проход ещё в какой-то другой тупик можно уйти, а толку-то, всё равно пришлось вернуться обратно. Есть Проходы ещё кое-где, но точное место она знает лишь из дома, тут и улиц-то таких ещё нету, все точки в тайге или в болотах, искать можно до морковкина заговения. Да и неактивны с этой стороны те Проходы, если они в тайге... Апатия потихоньку начала просачиваться в голову по мере осознания простого и грустного факта:  выхода из создавшегося положения нету. Покрепче обняв коленки, уставилась куда-то сквозь стену. Где-то там тоже есть Проходы, но кто бы тут указатели развесил со стрелочками...

     За стеной послышалась неясная возня. Повернув на звук голову, заметила в щелях мелькнувшее синее пятно. Синее? Она приникла глазом к щели. Слава Богу, это не школьная форма. Снаружи, загребая ногами сырую блёклую траву и опустив голову, слонялись местные в гимнастерках и синих раздутых штанах, забыла, как их называют? Фуражки тоже были синие. Потеряв интерес, девочка равнодушно отвернулась.

     Мысли снова увязли в тщетных попытках связать болота с тем Городом, что тут вскоре начнут-таки строить. Получалось плохо. Честнее сказать, не получалось вовсе. Апатия утопила уже с головкой. Уткнув подбородок в колени, девочка равнодушно слушала приближающиеся зигзагами шарканье и отрывочные реплики бродящего вокруг люда. Что им тут надо, грибы ищут, что-ли? Мысли лениво кружились бессмысленным хороводом. Не все, однако, шли по кругу, какая-то мысль настойчиво топталась на месте. Что там ещё? Не грибы ищут? А что же они ищут, интересно? На самом деле ей это было совсем неинтересно, однако мысль всё топталась на месте, и её пришлось думать.

     Тело ищут? Какое тело? Мое тело? А чего его искать, вот оно сидит, да ещё с тоской внутри. Мое мертвое тело ищут? С чего бы это? С утра два бандита  погнались за девочкой и больше их нигде не видели? Бандитов ищут и тело убитой ими девочки ищут? А чего их искать, бандитов-то, пускай себе в болоте лежат, и меня нечего искать, и так тошно.

     А ведь найдут тебя тут, забыла дорогая, синие штаны это НКВД!
И что мне теперь, присесть и два раза «Ку»? Я им не кукушка!
Не надо два раза «Ку», надо дверь запирать, эти – настырные, в ларь твой сунутся всенепременнейше!
     Она обвела свое нехитрое убежище оценивающим взглядом. Да какой к лешему ларь, так, всего лишь ларёк.
Пускай ларек, только давай закрывай свой ларек побыстрее!

     Шевелиться не хотелось совершенно. Поискав глазами по углам, обнаружила прямо перед собой в углу чурбачок неправильной формы и лениво потянулась ногой, стараясь не выпускать сбережённое подолом тепло. Дотянулась, пнула слегка. Деревяшка глухо стукнулась в стену и отскочила почти на полметра. Лениво допинала чурбачок влево, до нижнего края двери и парой движений ногой перевернула его как надо. Прицелилась и аккуратно запнула брусочек под крайнюю доску, надавила. Дверь слегка перекосилась и верхним краем вошла в паз между досками косяка. Не спеша, сменив ногу, надавила на чурбачок вбок. Тот сдвинулся и плотно вошел кривыми вырезами в нужные места досок стены и упёрся.

     Не поворачивая головы, девочка краем глаза лениво следила за мелькающими совсем рядом синими штанами. Кто-то сильно пнул будку сапогом. Фигушки, ехидно подумала она, ларёк закрыт, заходите завтра! Попинав будку со всех сторон с нулевым результатом, обладатель синих штанов что-то буркнул себе под нос и убрёл, загребая сапогами траву. Мысли вновь побрели по кругу, но это уже начало раздражать. Надо отвлечься, надо на что-нибудь отвлечься. Вот почему Проход закрылся, а? Да какая теперь разница!

     Ну, а всё-таки, почему он закрылся? Вздохнув и поудобнее положив голову на колени, девочка прикрыла глаза и стала думать. Что она знала о Проходе? Его нельзя трогать. Нельзя проносить с собой животных. Нельзя, вернее невозможно перекидывать сквозь него предметы, хотя пронести с собой можно. Нельзя проходить двоим сразу. Нет, не так, пройти можно только по одиночке. Вот и все её знания. И чем это может помочь?

     Мысли снова поползли по кругу. Время от времени одна из них начинала топтаться на месте, пытаясь привлечь к себе внимание, но как-то неубедительно. Потоптавшись, мысль возвращалась в круг и хоровод продолжался. Издалека послышался стук, бряк, раскатистый грохот. Мимо пробежала мысль, замерла на мгновение и любезно сообщила, что это пожарище разбирают, бревна растаскивают недогоревшие.  Перед закрытыми глазами промелькнула Подружка, улыбнулась, кивнула ободряюще, взмахнула рукой и исчезла.

     Прерывисто вздохнув, девочка улыбнулась ей вслед. По щеке скатилась очередная слеза, но не обожгла, а лишь пощекотала кожу, словно пальчиком провели осторожно и нежно. На душе потеплело. Всё будет хорошо, говорила Подружка, обязательно будет хорошо. Да, всё будет хорошо, согласилась девочка, всё обязательно будет хорошо. Из хоровода выскочила мысль и запрыгала на месте, повторяя одно и то же. Пришлось обратить внимание. Кровь?

Кровь! Кровь! Кровь!
И что – кровь?
Кровь – живая!
И что?
Она прошла через Проход, а ты – нет!
Чего–чего?
Ты была не одна! Кровь – живая!

     Мысль продолжала прыгать и метаться в голове, но девочка уже не обращала на неё внимания. Открыв глаза, она подобрала с земли брошенный листик подорожника и задумчиво повертела его в руках. А ведь похоже, кровь прошла через Проход и утащила за собой листик. Потом Проход рухнул, и листик крайне удачно доставил её кровь к Последнему Шансу  и благополучно его использовал, вернувшись назад. Похоже на правду, похоже...

     Но почему не пропустили её, оставив листик здесь? Мысль продолжала метаться в голове.

Ты была не одна!
Стоп, стоп, стоп! Одна я была! Кровь-то моя!

     Мысль перестала носиться и ехидно смотрела изнутри. Остальные мысли разбежались и попрятались. Кровь – моя... Моя? Та–а–ак, та–а–ак, так! Положив листик на колени, она полезла в карман, вынула черный пенальчик и, нашарив нужную кнопку, решительно нажала. Из торца коробочки почти бесшумно выскочили две длинные острые иглы. Даже в полумраке щелястой будки хорошо было заметно, что  блестящие острия на добрую половину покрыты бурыми разводами.

     Мысль радостно запрыгала, кивнула и растаяла. А кровь-то и не моя! Отпустила кнопку. Иглы исчезли. И кровь была свежая. Живая! И я была не одна. Да уж, нас-то, оказывается, было аж трое! Тело непроизвольно передернулось. Меня же могло порвать на запчасти, мелькнул запоздалый ужас. Хотя... Взгляд снова упал на листик. «Я втроём» не прошла, но «я одна» прошла. На листике. И даже вернулась!

     И сидим мы теперь все обе–двое в собачей будке на болоте. Все четверо, если совсем точно, две меня и два бандита. Вот ведь уроды, они достали даже из болота! И я их таскаю в кармане??? Ну уж нетушки, потаскала и хватит!!! Она тщательно свернула подорожник бурым пятнышком внутрь, подняла пенальчик и снова нажала кнопочку. Послушно выскочили острия. Осмотрев их со всех сторон, девочка мстительно подумала: «я вас сотру с лица Земли!»

     Аккуратно вытерла листиком бурые разводы, перевернула листик, и старательно обжимая иглы, натерла их соком подорожника. Вот, удовлетворенно подумала она, осмотрев плоды своих трудов, чистота и порядок! Блеск! Бросила использованный листик в угол и потрясенно замерла. А ведь этак вот и по второму разу могла вляпаться, сунувшись к какому-нибудь другому Проходу с грязными иглами! И порвало бы на запчасти! Да–а–а, вовремя разобралась со всем этим свинством, потом и не вспомнила бы. Потрясла головой. Надо выбираться отсюда.

     Да, пора выбираться из этой будки и из этого мира. Ну, собираемся и выбираемся! Посмотрела на пенальчик. Ну–ка, что у нас тут? Нашла потайную кнопочку, прижала осторожненько ноготком. Под надписью «Шок» плавно разгорелись огоньки, три, пять, семь, восьмой разгорелся лишь наполовину. Отпустила кнопочку, осмотрела ноготь, не повредила ли? Убрала пенальчик в карман. Семьдесят пять процентов заряда, это очень и очень хорошо. Подрыгала ногами, нет, не затекли ещё. Приподнялась и пересела на корточки. О-о-о, наша попочка устала! Сколько же я тут на ней  просидела? Ужас! Чуть корни не пустила! Руки автоматически приводили волосы в подобие порядка. Ну всё, пора топать за одёжкой, а то ходишь, как оборванка.