распыл. роман. ч. 10

Красно-черный шахтовый закат еще более драматизиро¬вал картину. Мама ахнула, но спрятать Игнатку не успела...
Новая установка предполагала путешествие с сыном в ночь, проскоки по близлежащим оврагам и, возможно, возв¬ращение с рассветом верхом!
Надо сказать, все так и было: где-то они галопировали в полной темноте,  опрокинулись и потеряли дедушку, а затем с третьей попытки взгромоздились на уставшую клячу и гордым шагом прибыли в родовое имение. Мать как застыла с вечера у калитки, закусив от страха уголок платка, – да так и встретила героев на рассвете...
Вдохновителем «Толчка», был не Шолохов, несмотря на казацкое происхождение батьки, а последствия прочтения романа «Мопра», где по об¬ложке убегали от погони старик с бородой Маркса и внук, вцепившийся ножками в круп огромного вороного коня. Сыну и матери от этого легче не стало. Она бедняжка не спала ни часу, Игнат же покрылся боевыми синяками от колен до локтей.
Однако и эта прогулка была лишь разминкой.   Еще пару ярких эпизодов записала Игнаткина память.
Первый — советская литература все еще «боролась с фа¬шистами и шпионами со всего Запада, и посему яростный читатель-папка ознаменовал прочтение повести «...И один в поле воин», обменом шифонь¬ера на ржавый немецкий мотик, на котором он бился со всеми, кого встречал по дороге к дому. Костыль героя был привя¬зан к раме, наподобие пулемета, а громовой голос: «Так ва¬шу, так!..» приводил в ужас всю округу.
Ясно, что мама пыталась остановить мотоцик¬листа всеми возможными способами, но родитель так рванул за семьей по грядкам, что «врагам народа» едва-едва удалось скрыться у соседей. Интересная деталь - артист успел сыг¬рать двух персонажей сразу: немного устав, он упал, следовательно, теперь «шпион» попался и должен самоустраниться. Отец рвал зубами воротник рубахи с «капсулой яда» — не сработало! Тогда, отстегнув костыль, он отполз в сторону и застрелился указательным пальцем. Вот так! Шифоньер им вернули, но «читатель» не успокоился и пересел на машину.
Это уже эпизод второй: — поздней осенью появился гость дядя Толя, - бывший солагерник и шофер санитарной машины - газик-грузовик с железной будкой и красным крестом на боку. Он приехал, чтобы забрать сделанный отцом бу¬фет. Действительно, красивый буфет, отчего и было особен¬но жалко потом, и действительно он его забрал, погрузив в кузов. Но так как не заказчик, а батька имел права водителя 1-го класса, то, само собой разумеется, он и сел за руль. К тому же, сын обязан был сопровождать подарок другу в непосредственной близости от деревянного предме¬та, то есть в будке наедине с мебелью...
И началось! От немыслимых прыжков, зигзагов, буфет отвязался от стенки будки и стал носиться за Игнатом, как живой, пока они не приехали к дому, побледневшего от гонки, дяди Толи.
Тело сына героя опять покрылось боевыми шрамами, но он радовался, - выжил! А вот буфет... Буфет погиб. Разбитый на крупные части деревянный преследователь Игната, в молчании был извлечен друзьями наружу и «обмывался» до вечера. Хозяин угрюмо угощал гонщика водкой и сладкими домашними настойками, а потом они спели:: - По Дону гуляет.., и дружески обнялись.
Тайну происшедшего поведала чуть позже мама: - оказыва¬ется, Александр Васильевич спасал раненых от бомбежки, храбро прорываясь через линию фронта к своим!
Чудовищное, все же, влияние имела литература на советских граждан, как уже отсидевших, так и на тех, ко¬му это еще предстояло... Надо заметить, возможно, и на детей, - благодаря странностям родителей, и пусть иным образом, но тоже довольно сильно.
Игнат, например, полюбил!
15.

В конце зимы, мама надумала прикрепить его к шестилеткам при детсаде, чтобы хоть до школы обезопасить световой день сына от буйного папы. И зря… В первый же день пребывания в детском саду, как видение, как мечта, вплыла в комнату для игр, блондинка пяти лет, и душа мальчишки дрогнула. Первое чувство явилось столь неожиданно и мощно, что тело, совершен¬но лунатическим образом, вытянуло вперед ручки и приблизилось на опасное расстояние - он поцеловал!.. Как это про¬изошло, как можно было себе позволить подобное - не понятно. То ли девочка имела действительно поразительную для своих лет наружность, то ли Игнатка сразу заскучал среди не знающих запаха водки и картофельных костров детей, а скорее всего сей акт необъясним и таинственен... Кончился он, правда, тут же - Первая любовь ударила наглеца деревянной звездой в лоб - дети собирали метровый Кремль всей подготовительной группой. Отвергнутый Ромео, рванул в туалет, выпрыгнул в ок¬но и навсегда покинул заведение за номером 17. Ни побои родителя, ни уговоры мамы не заставили Игната вернуться в детский сад. Улица навсегда открыла ему свои объятия.
Ах, улица! Разве сравнишь ее с дисциплинированными прогулками за забором, манной кашей, няньками-садистка¬ми, сном по приказу и еще целым набором угнетения в про¬нумерованных резервациях? Тысячу раз - нет! Кто позво¬лит разжечь костер и прыгать сквозь пламя? Кто разрешит взять трех собак сразу и охотиться за воронами? - Улица, больше некому!