Plikpauris

"Пап... Папа, там опять! Я не могу... " - прошептала маленькая Илзите войдя в родительскую спальню и стыдливо опуская глаза.
"Всё правилно милая. Молодец, что сказала мне, доченька. Тебе нечего стыдиться. Сейчас.. " - ответил ей Улдис Улманис аккуратно вставая с кровати, чтобы не потревожить уже спящую жену. - "Посиди с мамой пока, я постараюсь разобраться".

Улдис вышел в коридор, направляясь к туалету. Его путь прервал появившийся полупрозрачный силует пожилой женщины. Она ничего не делала, просто преграждала дорогу и смотрела как бы сквозь него.
"Почему ты опять тут стоишь?!" - обратился Улманис - "Уходи. Здесь Тебе не место!".
Образ продолжал находится в застывшем состоянии. От него веело каким-то потусторонним холодом.
"Ты. Не должна. Здесь. Быть. Понятно?" - он старался держать голос как можно более жёстким, но вместе с тем не агрессивным. Лишь сила воли помогала Улдису Улманису сдерживать накатывающий паранормальный ужас. Он не мог подвести свою дочь. Если она увидит его страх, то будет сама бояться гораздо сильнее. Пока же, Улдису удавалось изображать полное безразличия и пытаться внушать Илзите именно такое отношение. Только наедине с собой он мог дать волю чувствам.
"Уходи, мы тебя не звали в наш дом!" - настаивал Улдис, но тень продолжала парить в воздухе, что бы он ни говорил и не делал.
Похоже, в прошлые разы оно исчезало само по себе, а не прогнанное Улдисом Улманисом.

"Мне не удаётся её прогнать, милая, но это ничего. Завтра папа позовёт священника и он попробует что-то сделать с этим" - молвил Улдис, вернувшись в комнату. Он не хотел рассказывать о том, что священника уже звали, после чего им был дарован покой на длительное время, но не навсегда.
Порывшись в нижних ящиках шкафа, Улдис достал стеклянную банку и протянул её дочке. - "Вот, Илзите, сходи в кладовую, сядь на стул там и сделай в баночку, я потом уберу, хорошо?"
"Да, папочка, спасибо тебе. Я не знаю, как ты не боишься её. Она такая... жуткая. Даже, больше чем жуткая. Я не знаю, как описать." - ответила девочка.
"Я понимаю, что ты имеешь ввиду, моё сокровище. Понимаю..." - вздохнул папа. Илзите была права, оно выходило за пределы страха и не попадало ни под какие земные описания. Казалось, что-то совершенно запредельное влезало в форму пожилой женщины, словно толстый человек в неподходящий обтягивающий наряд, который меньше на несколько размеров. Несмотря на внешнюю форму, совершенно ничего от человеческого или от этого мира в целом. Улдис Улманис не считал, что это был даже призрак. 

Заново укладывая Илзите в кровать, Улдис решил её успокоить, немного почитав перед сном. Для этого, он взял с полки в гостинной одну из любимых книг, рассказы которой также вполне подходили и для ребёнка. История этой ночи называлась "Plikpauris".
Аккуратно подоткнув дочке одеяло со всех сторон, он сел на край кровати у её ног и начал читать...

Героем рассказа был лысый мускулистый мужчина, который очень любил свою лысину. Настолько, что кадодневно тратил пол часа до и после пробуждения на массирование её пальцами смоченными дорогим зелёным чаем из особо хорошего сорта. Для себя самого, он никогда бы не стал тратиться на подобную дороговизну. После этой процедуры, если она проходила утром, лысый человек натирал свою лысину тонким слоем воска, чтобы она отражала солнечные лучи и своим прекрасным блеском радовала окружающих людей.
В свободное время, Он любил часами просто сидеть в тишине и разглядывать свою лысину при помощи зеркала. Обычно он это делал при полной темноте и с небольшим фонариком, добиваясь пусть иллюзорного, но всё же несуществования чего-либо другого, кроме этой столь милой его сердцу лысины.
"Ну, до чего же хороша" - говорил Он всякий раз, после такого созерцания, представлявшего из себя длительную абсолютную концентрацию сознания, в чём-то даже являвшуюся медитацией.
Постепенно, в его лысую голову начинали стучаться всё более навязчивые мысли о необходимости его лысыны мелькать в кампании других лысин. Одиночество не есть хорошо. Однажды он сдался...
Лысый мускулистый мужчина нашёл какую-то двор, где собирались скинхеды и стал там появляться, всячески мимикрируя под местную публику. Сначала это у него получалось плохо, но по прошествии нескольких месяцев, он смог совершенно точно копировать их манеру одеваться, словесный запас, возможные темы и поводы для разговоров. Он научился полностью растворятся в этой среде. Воимя этой идилии, лысый человек даже был готов пить отвратное дешёвое пиво, от которого хотелось блевать.
Неожиданно для себя, лысый мускулистый мужчина стал непровозглашённым лидером этого общества, в силу своего идеального соответствия всем негласным канонам и предписаниями относительно внешнего вида и манеры общения. Сначала понемногу, а потом всё более неприкрыто, он стал это использовать для направления всего потока человеческой энергии в русло наиболее привлекательных для него дел. Пиво пить перестали. Чаще ходили в спортзал и мазали лысины кремом. Устраивали разные марши, парады, всякие интересные мероприятия. Многие участники движения открыли в себе изрядные способности модельеров, разрабатывая новые наряды, призванные подчёркивать изящность их лысин.
Всё закончилось само собой, когда мода на данный типаж прошла. Лысый человек снова стал больше времени уделять индивидуальным практикам. И всё было бы хорошо, но его лысина не перенесла подобной утраты и ушла от него. Тщетны были любые попытки вернуть, на протяжении нескольких лет. Он долго горевал, но потом научился быть благодарным ей за то счастливое время, которое когда-то было, после чего он снова был счастлив, но уже тем, что лысине хорошо без него. Ведь именно её благополучие было для этого человека главным, а не способность в любой момент видеть и прикоснуться.

Закрыв книжку, Улдис Улманис увидел каким грустным был взгляд Илзите.
Илзите, ну что, ты? Не расстраивайся. Это всего лишь значит, что у героя рассказа какой-то иной смысл бытия, который он пока ещё не нашёл, но обязательно обретёт его. И ему так было хорошо со своей лысиной, пусть даже и в прошлом, но это прошлое осталось в вечности как уже свершившиеся. Никто теперь уже у него не может отнять это. К тому же, главный герой рад за благополучие лысины, ведь ему главное знать, что с ней всё хорошо. Также как и мне главное, чтобы у тебя всё было хорошо.
Уходя, он нагнулся, поцеловал дочку в нежную детскую щёку и бережно погладил её по голове.
"Я люблю Тебя папочка" - сказала Илзите ему в след.
"Я тоже тебя очень люблю, моя милая доченька." - ответил Улдис, обернувшись.

Уже некоторое время лёжа в постели, Улдис Улманис вспомнил про банку мочи в кладовой, которую он так и не вылил во двор. Вновь возвращаться в тот коридор, ему всё же не хотелось, уж лучше накинуть верхнюю одежду и на минутку выскочить на улицу.

Уже находясь в прихожей, Улдис увидел во дворе дома тело бессмысленно переваливающееся туда-сюда мёртвой походкой.
"Nu, bljadj!" - вырвалось у него от вмиг накатившего гнева. Он с силой распахнул окно и зашвырнул, закрытую воизбежание проливания, банку в голову тела. Звук битого стекла эхом прокатился по округе, но силует, этого даже не заметил, продолжив своё бессмысленное движение, как ни в чём ни бывало. Осколки торчали в голове, отражая лунный свет.
Даже не одеваясь, Улдис Улманис схватил грабли и, как был, выбежал во двор своего частного дома. Многочисленными ударами граблей он стремился заставить беспокойника двигаться в сторону выхода, что тот нехотя и стал делать. Выпроводив незванного гостя, Улдис обнаружил ещё трёх. Один бесцельно постукивал головой в стену дома, другой нарезал бессмысленные бесконечные круги вокруг яблони, а третий дёргал дверь сарая, примерно раз в минуту-полторы. 
"Nu, sukas, bljadj! Sukas bljadj! Sukas bljadj!" - Улдис ударами граблей прогонял остальных беспокойников. Они мычали что-то не несущее смысла, выдавали случайные слова и фразы, но уходить не хотели, всячески упорствуя и норовя уйти от него куда-нибудь вглубь двора. Последний беспокойник упорно повторял вопрос "Как у тебя дела?", покуда Улдис его не выгнал.
Вытирая со лба пот, Улдис всдохнул. Опять кто-то забыл закрыть калитку и эти мертвяки забрели сюда со своего кладбища. Днями беспокойников задействовали на заводе по производству мягких игрушек, но ночью их отпускали и они шли обратно на кладбище, к которому были приписаны или же бесцельно шатались по округе, как сейчас. Зарплату им выдавали мягкими игрушками, которые они сами производили и теперь бессмысленно складировали на просторах своего некрополя.
Трудовой кодекс мешал их занять на круглые сутки, поскольку формально они считались нормальными живыми людьми, просто находящихся в особом состоянии жизни...

Началось всё с того, что люди в следствии употребления продуктов из наиболее развитых стран Евросоюза перестали прекращать двигаться после смерти. Виную тому были некоторые особые добавки, призванные продлить жизнь быстропортящейся пищи, дабы её можно было хранить на складах более длительное время.
Так или иначе, люди после смерти перестали лежать спокойно, давая себя похоронить. После смерти мозга тело неким загадочным образом переходило под управление нервной системы и костного мозга. Этот новый вид, эдакие беспокойники, мог делать всё то же самое, что и все обычные люди: работать, есть, совокупляться, испаржняться. Очень часто, они могли повторять даже сложные операции, которые когда-то выполнясь в иной жизни, до смерти.
Они даже продолжали пользоваться интернетом, поскольку пальцы беспокойников хорошо помнили одни и те же шаблонные фразы, каждодневно набиваемые на клавиатуре. От обычных людей их стиль общения никто отличить не мог, хотя и какого-либо смысла в их сообщениях (и вообще любых действиях) заложенно не был, ведь разум у них умер вместе с мозгом.

Более того, у беспокойников, при сохранении всех основных функций, совершенно отпадала потребность во сне, поэтому некоторые люди специально совершали самоубийства, дабы поскорее перейти в это особое состояние, не виданное ранее за всю историю человечества. Только к сожалению, не все впадали в него, многие просто умирали, по старинке. Пока не удавалось точно выяснить, какие именно консерванты или иные пищевые химикаты нужно было употреблять и сколько лет, поэтому появление новых беспокойников происходило самопроизвольно.

Лишь один известный миллиардер смог умереть ЕЩЁ ГЛУБЖЕ, путём поедания продукции своей пищевой фабрики почти без остановок. После обычной смерти, он принял решение каждодневно сидеть перед конвеером и есть в десятки раз больше, нежели нужно, запивая всё кока-колой с раствором конского афродизиака. Остановки совершал лишь с целью самоудовлетворения или когда конвеер временно останавливалася.
Спустя месяц такой деятельности, раздались какие-то полностью звериные по своей неистовисти вопли и рыки. Господин Клаус упал замертво, но лишь для того, чтобы потом, бешенно ржа и истекая слюной, сбежать с собственной процедуры кремации.
Мышцы тела, по инерции повторяя действия, сами привели его обратно, где Господин Клаус так и сидит с тех пор, с выпученными безумными трупными глазами. Одной рукой он без перерыва закидывает еду в рот, а другой непрестанно онанирует. При этом, господин Клаус никогда не встаёт и совершенно никак не реагирует на любые внешние раздражители. Это ли не мечта любого современного разумного прагматичного Европейского Человека?

Мировая общественность восприняло появление беспокойников с большим энтузиазмом. Свершилось! Веками искали способа этого достичь и вот, когда вымерли все альхимики таившие в душах подобные дерзкие мечтания, данное эпохальное достижение само расправив крылья прилетело в руки человечества!
Теперь победа плоти над духом является уже даже не аксиомой, а очевидным фактом. Смотрите, они работают, совокупляются, едят, испаржняются и пользуються интернетом. Могут даже совмещать эти процессы или совокупляться с несколькими целями одновременно, или же совершать половые акты без внешнего участия. Это ли не очевидные доказательства того, что после смерти существует жизнь в телесной форме, которая  даже гораздо лучше?
Всё чаще поднимаются вопросы о целесообразности сохранения обычных людей, ведь беспокойники намного выгоднее своей свободой от сна, по причине того, что они уже мертвы и находятся в вечном сне, пусть и беспокойном.
Создаются группы по защите прав беспокойников. Слова "труп" и "мёртвый" признанны неполиткорректными, поскольку не существует никакой смерти, есть лишь особое состояние жизни.

Улдис Улманис вернулс в дом, где с удовольствием обнаружил, что его небольшая стычка с бескойниками не разбудила Илзите. Она утомилась и крепко спала. Улдис даже подумать не мог, как бы его девочка испугалась, если бы один из этих образин стал посреди ночи стучаться в окно...

Перед тем как уйти, Улдис несколько минут простоял любуясь покоем её безмятежного сна.