ВОЛК

ВОЛК



   Вертолет потряхивало, непрерывный гул моторов висел в воздухе. В салоне было довольно тепло и даже порой казалось сном, что под машиной  тянулось нетронутая заснеженная тайга. Она казалась такой нереальной и неестественной после города, хотя и провинциального, но довольно крупного, население которого уже приближалось к миллиону человек. Большинство сидевших в вертолете ассоциировали себя именно с городом, а с тайгой, даже лесом не только не имели дело, но даже плохо знали, чем они отличаются между собой, кроме как книжных представлений и обрывочных сведений, таких же не реальных, как картинки, мелькающие за бортом.  Впрочем, публика, сидевшая в нём, была разношерстной, но выглядела на редкость однообразно. На всех на них был одет камуфляж, но почти они были сытые и откормленные, холеные. Этот контингент относил себя к сливкам общества, хотя хрен его разберет на какой кусок эти сливки надо было мазать и с чем его есть. Эти сливки были московским начальством, впрочем, и не совсем первый эшелон власти чего-то предержащей или держащей, но отиралось в районе министерских верхов, а теперь просто катило  на охоту, чтобы растрясти свои жирные окорока и набраться впечатлений. К этой сливочно-творожной массе примыкало начальство местное, которое и организовывало этот тур в белые барханы снежной тайги. Эта часть как-то мало отличалось от начальства московского, так что, если напялить на них не эти маскировочные приспособления, в которые были облачены всё более для выпендрежу, то по тем же окорокам они мало отличались от взращенных на американских фермах обладателей ножек Буша, как и их московские коллеги. Вторая часть путешествующего люда была явно обеспечивающим и обслуживающим персоналом.  Из этой группы выделялась кучка людей, сильно отличавшаяся от этих городских людишек, к которому относились и хихикающие девушки, которые в обычное время просиживали свои седельные места в каких-нибудь кабинетах, ничего не делая, может быть, собирая сплетни и разнося их по всем этажам большого административного здания губернаторской резиденции и далее по своим знакомым и не очень знакомым. Кроме красивых смазливых мордашек и удлиненных конечностей, они не имели за душей ничего, но вполне сносно жили, славно проводя время. Сейчас же они просто летели на работу, в сущности, для которой их и держали и прикармливали на не очень высоких и ответственных должностях. К этим девушкам примыкали повариха, официант, отличающийся особой выправкой подобающему этому уровню обслуживания..
   Но вернемся к этой группе людей из персонала обслуживающего, о котором я заикнулся выше. Их тоже можно было  назвать персоналом техническим, но они были поджары и обветренны, как копченая селёдка, после долгого пребывания на солнце. Двое из них были старше сорока лет, но крепки телом. Следы постоянного пребывания на воздухе и простой жизни отпечатались на их лицах глубокими морщинами, крепкими и отчетливыми, как и они сами. Третий был спокойный и уравновешенный паренёк лет двадцати пяти, но тоже сбитый и обветренный, как его старшие товарищи. Главным среди них был небольшой и не самый крепкий из них дядька лет сорока пяти, молчаливый, но с характером, хотя сильно не отличающийся от своих собратьев по складу ума и мысли. Лесовики относились к нему с уважением, но без особого подобострастия, просто признавая в нем старшего поставленного над ними судьбой, а более всего начальством и воспринимаемого, как необходимую дань этой жизни, где кто-то должен руководить, а кто-то подчинятся. Если бы этот человек перестал командовать и организовывать охоты, то любой из его подчиненных с таким же успехом смог бы сделать это за него. Он был старшим среди равных.
  Хотя среди лесников был свой лидер, но всем командовал мужичёк лет сорока пяти, кругленький, вертлявенький, с пухлыми щёчками на которых была заметна чернота ещё маленькой щетины. Звали сего представителя промежуточного звена Сергей Петрович. Фамилии его никто не знал, поскольку он ещё не дорос до фамилии в этом обществе, а просто  Сережей этого человека в данном среде как-то было не принято  называть, хотя, если бы он не отирался по коридорам власти предержащей, а обитал в какой-нибудь забытой богом деревне, то едва ли дослужился до того, чтобы его звали почтительно по отечеству. Лесовики звали его Петровичем, но в тайне над ним посмеивались. Петрович суетился и шнырял между начальством и своими подчиненными. Начальство не стало дожидаться того, чтобы опустится на земную твердь и уже весело болтало, потягивая дармовой коньяк, доставляя хлопоты этому угодливому человечку.
  Вот в этой разнородной массе, катившей на вертолете вдаль неведомую, находился ещё один человек. Если брать между двумя полюсами, которые образовывали эти прямо противоположные группировки, то он бы занимал промежуточное положение между выжаренными на солнце служителями Артемиды, которая отморозила бы в своей греческой хламиде в нашей тайге, не только свои прелестные ножки и ручки, но и все остальные  прелести, и дебелыми государевыми людьми. Он был поджар и высок, широк в плечах, имел довольно крепкие руки, но он не был так обожжен солнцем, как лесовики и не имел никакого отношения ко второму сословию, так как явно делал для поддержания своего здоровья больше, чем те и другие вместе взятые. Если о первых говорить, сколько бы серьезно о том, что те сделали что-нибудь для его поддержания, было довольно безрассудно, то вторые так же полагались больше на свой образ жизни и не утруждали себя на поприще  физкультуры и спорта, так как было заметно, что старшие из них уже чуть сутулились, руки, хоть и довольно сильные, были переразвиты и гляделись на его теле довольно массивно. Доктор, а именно этот человек был доктором, который с натяжкой был бы причислен к персоналу обслуживающему, не имел, как последние, каких-то обязанностей, а возился Сергеем ибн Петровичем, на всякий случай, не дай бог!  Кроме того, доктор был охотником, настоящим промысловиком. Родом он был из забытого богом посёлка, который лежал вдалеке от жизненно важных трасс и путей, и до семнадцати лет не вылизал из тайги, в которую ещё не сильно соображавшего ребенка, заволок его старший брат, который снабдил его и оружием в районе одиннадцати-двенадцати лет. В семнадцать  лет он покинул свой поселок, ради города, где и поступил в институт, как и многие. Институт был медицинский. Отучившись, он опять удалился в глушь, из которой выбрался в город в лет двадцать пять, но до этого побывал в Чечне, и уже для  учебы в аспирантуре. После которой, случайно, познакомился с Сергеем Петровичем, что работал в администрации губернатора массовиком-затейником.  Сергею Петровичу нужен был доктор для сопровождения всяческих делегаций, а доктор, которого звали Андрей, испытывал некий дефицит денежных средств для мелких покупок. Кроме всего прочего, он успел показать себя и как охотник, когда дружная компания долго гоняла по горам ученых и переученных вечными облавами коз и кабанов и оставалась с носом, а Андрей, казалось без особых усилий, приносил то козу, то часть кабана. Благодаря этому и лесовики к нему относились с уважением и величали не иначе, как Андрей Викторович.
    Но вернемся, однако, в вертолет, я в таких мрачных красках описал его содержимое, смешав весь чиновный люд в одно общем котле, как народ не пригодный  ни к чему. Я, конечно, поспешил с приговором, поскольку чиновники, хоть и замараны в наших глазах всякого рода мздоимствами и прочими нехорошими делами, но и среди них есть и люди порядочные, которые были и в этом вертолете. Забившись в углу  подальше от глаз гуляющего народа, сидел довольно невзрачного вида мужичёк, как и другие, он был обряжен в комок, но тот явно не вязался с его худой шеей и каким-то штатским видом. Он, казалось, только что снял шляпу, а галстук у него повязан под бушлатом. Это был ревизор Минфина. В руках он держал какую-то сумочку, скорее барсетку. Кроме того, у него была ещё одна сумка, в которой лежал ноутбук. Он не расставался с ними даже сейчас, когда их повезли бог знает куда и зачем, если честно сказать, он и не собирался ехать. Охотник он был никакой и ружье не держал ни разу в жизни, а автомат только один раз, когда в армии стрелял первое упражнение учебных стрельб, а всё остальное время в ней он просидел в финотделе, так как имел образование бухгалтерское, да и служил он всего один год после института. Это был труженик из воротничков белых, но по сути своей человек серый, но честный и добросовестный, он с горечью взирал, как воруют миллионы, а он живет на одну скромную зарплату, хотя ему предлагали огромные взятки, а он всегда и с редким упорством от них отказывался. Потому и сжимал он свою барсетку, в которой лежала запасная флэшка, даже не одна с актом проверки и копии документов, которые могли пустить под откос не одну карьеру.
   Глава комиссии видный мужчина был уже достаточно пьян и масляными глазами первостатейного кобеля, взирал на болтливую блондинку, что прижималась к нему своими размятыми, но очень большими грудями. Ревизор как-то отстраненно подумал, что эта дама ведёт активную половую жизнь, так как только у таких женщин и бывают такие груди, а женщины с сухими и маленькими грудями - интеллектуалки.
   Все курили, и некурящий ревизор страдал от дыма, что висел в воздухе. Морщился от него и доктор. Он вообще не переносил подобной сборище и от нечего делать стал забивать свою голову всякими мыслями, совершенно не относящимся к реальности. Это были даже не фантазии, просто какая-то зарядка ума. Неожиданно он подумал, что человек это - то же животное, а если поднапрячься, то и многие люди похожи на то или иное животное. Сначала он почему-то обратил внимание на ревизора. Он долго размышлял над тем, на кого тот похож. Он стал было уже теряться в догадках, как неожиданно для себя он узнал в нем зайца. Того храброго зайца, что валяется под кустом и с полным равнодушием взирает на врага, который, быть может его и ищет, но пока ещё не видит. Но стоит тому отойти подальше, как храбрый заяц преспокойно покинет своё убежище и это опасное место. Доктор даже усмехнулся своей догадке и даже представил старика с длинными ушами. На удивление эти уши прекрасно сидели на голове того. Он ещё некоторое время забавлялся этой идеей, пока не решил продолжить это увлекательное занятие и примерить шкуры на остальных, как его отвлекли часы. Эти часы он носил несколько лет. Сами по себе за это время они ни разу не останавливались, за исключением тех случаев, когда он сам  забывал их заводить. Это были командирские часы, довольно прочные и надежные, но в это время часы, когда он взглянул на них, отвлекшись от ревизора, стояли мертво. Он снял их с руки и потряс, но те продолжали стоять. В это же время он услышал, как заперебоил двигатель вертолета. Он не обратил особого внимание на этот факт, так как был занят в это время  часами. Он их несколько раз сильно тряханул, но они продолжали стоять. В это время из кабины высунулся пилот и о чем-то шепотом сказал Сергею Петровичу. В это время часы пошли, и, вновь, секундная  стрелка  побежала по кругу. С этим и двигатель вертолет стал работать равномерно и однообразно, словно стрелка часов и двигатель связаны между собой чем-то.
   Андрей совершенно забыл на некоторое время о том, что стал одевать людей в звериные шкуры, но он вспомнил об этом, когда взглянул на Сергея Петровича. В  нем он отчетливо рассмотрел барсука, слегка суетливого и вечно серьезного, озабоченного своими только ему известными проблемами и делами. Он деловито суетился, подтаскивая выпивку и закуску веселящимся. Андрей ещё подивился на то,  что человек, в сущности, ни столь далеко ушёл от царства животных. Позднее он решил, что Петрович похож не на барсука, а на какое-то другое животное, но на какое он долго не мог понять. Другие же все были похожи на волков, но разжиревших и обленившихся на дармовых харчах. Но многие выпадали из стаи. Он стал сортировать всех по принципу принадлежности к стае и так увлёкся этим занятием, что и не заметил, как на руках у него вновь остановились часы, и вертолет начал падать. Он как-то отстраненно воспринял суету и беготню по салону людей.
  Двигатель замер мёртво на последней ноте и вертушка на одних винтах, как на парашюте, мягко спланировала на прогалину рядом с болотиной на берегу небольшой речки, скорее горного ручья. Только после  довольно грубого толчка о землю, Андрей вернулся с небес на землю. Часы на руке его стояли мертво. Но он уже не обратил на это внимание. Он ещё не знал, что время остановилось, что падение вертолета было как-то связано с ним. Он это не предполагал. Что его невинные занятия бросили в какую-то нишу безвременья и отсутствия пространства, то есть его присутствие, этого пространства, но замкнутого и не имеющего ни входа, ни выхода. Он этого не знал, не знали и бывшие с ним в вертолете люди.
   Немного отойдя от шока, все вывалили на нетронутый снег, окружавший завязший в нём вертолет.  Снег был глубок, но только в долине речушки, куда снёс его ветер. К счастью для летевших в вертушке, это смягчило приземление, но все барахтались в нём как дети. Сначала это развеселило подвыпившую компанию покинувшую вертолет, они даже стали кидаться снежками, но скоро стали замерзать и приутихли, постепенно осознавая своё положение.
   До полета Сергей Петрович нарядил всех в солдатский камуфляж невесть для чего, напялив солдатские бушлаты даже на девок. Те сначала повозмущались, а потом восприняли это как игру, оказавшись в этой неизвестности. Правда все надеялись, что сейчас, соединившись с большой землей по рации, край через сутки к ним прибудет помощь. Но всё обернулось совсем неожиданным образом: ни одна рация, ни один мобильный телефон ни только не выходили на связь, но и вообще не работали, хотя большинство зарядили батареи перед самым вылетом. Чёрный экраны мобильников больше не излучали такой знакомый свет, но ещё хуже было то, что ни одна рация не работала, не работал ни один прибор и на панели управления и самого вертолета. Остановились у всех электронные часы, как и механические тоже.  Как я уже заметил: время застопорилось и стало намертво.

   К вечеру всё еще находились в надежде, что их скоро найдут. Те, кто пил, те продолжали ещё по инерции пить, сочтя, что это всего лишь маленькое приключение, кто не пил, тот понимал серьезность своего положения. Андрей с лесовиками, старшего из которых тоже звали Андреем, но Леонидовичем, наскоро соорудили бивак, поскольку никакой надежды на то, что вертолет тронется, не было. Летуны и с ними Петрович, ругаясь, копошились в моторе, но тот замолчал круто, не изрыгая из себя ни одной искры божьей. Первая ночь под луной предстояла холодной и не очень уютной. Благо у летунов был большой полог, который постелили на лапник, нарубленный при помощи топора, что так же нашелся у запасливых представителей воздушной гвардии, что так неосторожно доставила их в этот неизвестный район. У них нашлась даже пила, с помощью которой завершили довольно споро бивачные работы, так как лесники были ребятами бывалыми и устраивались в лесу на ночевку не в первый раз. Дрова тоже готовились своим чередом. Андрей с Андреем Леонидовичем направились на охоту, так как на такую ораву наличных продуктов было явно маловато, да и продукты скорее относились к разряду деликатесов или закуси.
  Зверя в окрестности оказалось на редкость много. Все было истоптано козой, попадались и изюбриные следы, было все изрыто кабанами.  Но, только поднявшись на пригорок, отойдя от вертушки с полкилометра, он нашёл  свежие козьи следы. Их явно испугал шум падения вертолета. Козы, впрочем, были не пуганые и скоро успокоились, только перескочив овраг. Дальше пошли уже жировочные следы. За ближайшим  пригорком он их и нашёл. Они находились в густом кустарнике. Большой козёл кормился, а козы, бывшей с ним, нигде не было видно. Он не стал высматривать, где она улеглась, решив сначала разобраться с самцом, надеясь на то, что коза и сама встанет после выстрела. Так и случилось. Когда он выстрел, и козёл забился в снегу, разбрасывая фонтаны белой пыли, коза вскочила из-под ближайших кустов и, испугано заперебирала ногами. С ужасом уставившись на бьющегося зверя. Андрей, как в тире, стрелял с  колена. Спокойно поймав в прицел грудь козы, он замер и медленно начал спускать курок. Он не обратил внимания, точнее не заметил выстрела. Просто, что-то прозвучало в воздухе, не задев его внимания, и исчезло, оставив на далеком слегу барахтающихся зверей.  Он перезарядил ружье и собрался, было, идти к месту пострела, как услышал шаги. Леонидович, услышав выстрелы, шёл к нему. Он не стал спрашивать ничего. Молча, они направились к кустам. Снег по этому склону был тоже достаточно глубок, так что они призадержались. Когда подошли на место, где должны были лежать звери, то нашли только лежащую там козу, а козла не было.  Видимо, переходя ложбину, они потеряли его из виду, и ему удалось уйти.  Взвалив на Леонидовича довольно увесистую сибирскую косулю, Андрей пошёл по следам подранка. Тот лежал уже мертвый за пригорком, удлинив его путь на двести метров. Всё кругом  было обрызгано кровью. Он несколько не попал в сердце, а просто прострелил легкие, потому и умирающий зверь плевался алой пузырчатой жидкостью во все стороны.  Это был поистине великолепный экземпляр. Он едва его поднял на плечи. Тот поминутно сползал, заваливаясь на сторону, то он просто не дотягивал того до головы. В конце концов он просто его повесил на ближайший сучек и  подлез под него.  Козел был примерно его веса, так что он скоро стал выдыхаться. Снег, хоть и не глубокий, мешал теперь идти. От перенапряжения сердце скоро стало выскакивать из груди, и тошнотворная слабость подступила к горлу. Он понимал, что если он остановится, то вытянуть эту большую тушу на плечи он уже не будет в состоянии. Он шёл, сколько смог, а после сбросил козла с плеч и, отдохнув, потащил его волоком по снегу. Это оказалось гораздо легче и даже быстрей и не так утомительно. Так что он довольно быстро дотащил его до пригорка, ведущего в долину ручья, где был бивак. Стащить вниз добычу было ещё проще, тем более уже шли на встречу лесники, которых послал старший. Один из них, невысокий, коротконогой, плотный пацан лет двадцати пяти, с простым и незатейливым лицом  сельского жителя, шутя, закинул на себя этого довольно крупного зверя, и легко поволок его вниз.
   Вечер прошел весело, все ещё, хоть и поняли, но до конца не осознали, что произошло что-то из ряда вон выходящее, и что они на ближайшее время превратились в первобытных людей. Это понимал только Андрей. Его мозг, привыкший анализировать и сопоставлять факты, вертелся вокруг маленького, точнее малозначительного факта: почему у всех остановились часы и остановились в один час. Никакие усилия сдвинуть стрелки на циферблате или заставить пульсировать электронику, даже самую простейшую – имеющую жидкокристаллический экран, ни к чему не приводило. Электричество просто отсутствовало. Двигатель заглох не оттого, что в механизме что-то сломалось или не работал генератор. Генератор исправно крутился, исправно создавал разность потенциалов на клеммах, аккумуляторы прекрасно были заряжены, но их ток по неизвестным причинам не шёл никуда. То, что было проводником, теперь стало прекрасным диэлектриком и стопорило всякое движение, и порывы дурных электронов бежать туда, куда тянет их вожделенная разница этих самых потенциалов, натыкалось на равнодушие этих самых материалов, которые ранее с готовностью пропускали через себя несметные полчища этих незаметных жителей маленькой вселенной.
   Неожиданно для себя он понял, что они попали в другой мир или другое измерение, где законы физики несколько иные и то, что прекрасно служило в том мире, в этом мире превратилось в забавную игрушку. Этот мир был совсем рядом с нашим миром и схож почти во всём с ним, но был чем-то и отличен от него. Он уже частично понимал, чем он отличен, но не совсем. Может, это было двухмерное измерение, где время просто отсутствует. Просто остановилось. Он так же не понимал и то, какой чёрт его занес в эту дыру.
  Подгулявшее начальство всё ещё надеялось, что это есть всего лишь недоразумение, и она пройдет, как наваждение. Они пили всю ночь, даже в то время, когда заснул даже очень встревоженный Андрей. Лишь он один мог предполагать, что в этой снежной пустыне можно остаться на всю жизнь. Нодья, умело сложенная лесниками, разгорелась только к полуночи, но тепло от костра, на котором готовили еду, а позднее постелили лапник, и положили брезент, делал ночевку комфортной. Андрей проснулся только под самое утро, когда ещё только стало светать. Холодный морозный воздух, казалось, совсем неподвижно висит во вселенной. Он просто лежал и просто бездельничал. Вылезать на мороз не хотелось, а тело томилось в истоме нереального бытия. Ничего постороннего не нарушало этого прелестного момента, если не считать храп и сопение окружающих его собратьев по несчастной судьбе. Впрочем, он мало обращал внимание на эти звуки, так что скоро сон стал подползать к его блаженному сознанию. Совсем неожиданно он услышал, как в отдалении хрустнул снег. Ему показалось, что он слышит шаги, но шаги не тяжелые, то есть шаги человека или большого зверя.  Скоро он отчетливее расслышал эти звуки и пришёл к выводу, что зверь этот не коза, поскольку шаги козы отличны от поступи этого зверя. Кроме всего, тот шёл осторожно, но скрипучий снег и полная тишина, выдавала его. Этот зверь мог быть или собакой, бег которой он различал из сотен других, или, ещё хуже, волком, поскольку для лисы поступь его всё-таки была тяжела. Андрей специально лёг с краю и положил рядом с собой ружье, следуя давнему инстинкту самосохранения – оружие должно быть всегда под рукой. Он осторожно положил его на колеи, направив дуло в ту сторону, откуда приближался зверь. Он сразу решил, что того привлек запах крови, и он направится в сторону от лагеря к куче потрохов, которые остались от разделанных коз, но, на удивление, шаги скоро зазвучали почти рядом. Уже начало светать, и Андрей смог различить серую тень на снегу, которая внимательно и без особого страха обследовала  прибежище странников. Зверь должен был слышать запах крови, но он не обращал никакого внимания на него. Вместо того он подошёл к  расстеленному куску брезентухи, на которой лежали остатки пиршества начальства, и схватил кусок хлеба, проглотив его с жадностью, затем подошёл к вещам, что были разбросаны вокруг, пошевелил их лапами, словно разглядывал что-то. Без боязни он направился к постели, где храпел беспробудно народ, тут он только заметил, что за ним наблюдают. Он не бросился сразу наутек, а осторожно попятился, не спуская с Андрея глаз. Зверь явно не боялся его, поскольку робости в движения его не было, но стоило тому поднять ружье, как тот молниеносно бросился за первый же куст и исчез в предрассветном сумраке.
    Поведение волка его удивило. Скорее озадачило. Волк, даже домашний, не откажется от потрохов, что бесхозно валяются довольно далеко от лагеря. Но этот волк ел хлеб. Кроме того, он знал и оружие, что нельзя было сказать о других обитателях этих мест, поскольку они не боялись людей и всего остального, что связано с ним. Всё это сильно не нравилось Андрею. Какое-то неприятное чувство застряло в сердце, и тревога взбудоражила кровь. Сон слетел, и он просто лежал и лихорадочно сопоставлял факты. Вроде бы ничего не было такого, что могло обеспокоить его, но край с нетронутым зверьем, волки жующие хлеб, часы, застрявшие как истуканы на одном месте так, что и ходить не собирались дальше.
     Провалявшись до тех пор, пока совсем не рассвело, он встал и растолкал лесников. Рассказав им о том, что приходил волк и довольно странный волк. Они тоже подивились этому, и пошли смотреть следы. На месте, где волк ел хлеб, можно было рассмотреть крошки, так что последние сомнения рассеялись и лесники поверили рассказу Андрея.
- Может быть это собака? – засомневался молоденький крепыш, которого звали Игорь.
- Я что, волка от собаки не отличу? – несколько насмешливо спросил его Андрей.
- Следы однозначно волчьи, - вставил веско Леонидович.
   Молодой не стал спорить со старшими. Пока все спали, мужики обсудили сложившееся положение.
- С голоду мы, однако, не умрем, - сказал Леонидович,  - Ты, Михалыч, как думаешь?
   Михалыч был третьим из группы лесников. Последний не стал возражать, но сказал резонно:
- Надо бы разведать окрестности, что-то мне эти места не нравятся. Я сколько по тайге брожу, в таких диких местах бывал, а таких заповедных уголков не встречал. Тут зверь ружья не боится! – и озадаченно хмыкнул, - а волки едят хлеб.
    Всех это тоже удивило и встревожило и никак не улаживалось в сознании людей, а не одного Андрея. Порешили, что следует внимательно осмотреть окрестности. Андрей сказал, что пойдет по следу волка и посмотрит, откуда тот пришёл. Все с ним согласились. Позавтракав остатками пиршества высокопоставленного начальства, состоявшего в основном из шашлыков и прочих деликатесов,  что везли с собой в вертолете, все разошлись, разделив все четыре стороны света между собой.
   Волк сначала шёл на махах, а затем перешел на рысь. Скрывшись в овраге, он вышёл из него только в верховье, а затем пошёл, почти строго придерживаясь западного направления, мало обращая внимание на рельеф. В поведении волка он пока не видел ничего странного, если, конечно, то, что из его головы никак не выходила мысль о том, что именно этот зверь ел именно хлеб, когда на столе было и мясо. Он бы сам съел сначала мясо.  Километров через восемь след этого волка пересекли два следа других волков. И здесь поведение не самого волка, а поведение двух других было совсем странным. Те испуганно остановились в пяти шагах от следов этого странного зверя, прошедшего чуть ранее, в нерешительности потоптались возле них, выражая явный испуг, затем пересекли их на прыжках и, не останавливаясь, на махах ушли прочь. Волки явно не признали этого зверя за своего и, что было удивительно, сильно боялись его. Подобное поведение волков и лис он видел только на следах человека. Вельми был странный факт. Андрей припомнил сказки об оборотнях и на душе у него поплохело.  Пройдя ещё километров двадцать,  благо волк  довольно умело выбирал дорогу по почти бесснежным склонам, Андрей обнаружил множество волчьих следов. В то же время он заметил, что копытных было здесь тоже  на редкость много, хотя по логики вещей, такая огромная стая должна была передавить всё в округе. Это его сильно встревожило, а одному связываться со стаей такого необъятного размера, он не желал.
   По своим же следам он вернулся на  бивак. В километрах трёх от него он наткнулся на козла, который совсем неожиданно поднялся почти рядом. Он не удержался и выстрелил в того почти в упор. Зверь прыгнул в сторону и исчез. На следу крови не было, но скоро он нашёл его лежащим.   Он  быстро разделал убоину, но не понес мясо на бивак, а повесил  козла за ноги на ближайшем дереве.
   Рассказ Андрея встревожил лесников.
- Да, - степенно сказал Михалыч, он всегда отличался рассудительностью, - если эта свора возьмется дербанить нас, то  отбиться будет трудно. Тем более они теперь знают, что почём и скоро явятся по нашу душу. 
   Все согласились с ним.
   Помараковав немного, они пришли к выводу, что нужно искать более прочное жилье или строить его.
  Утром Андрей решил всё-таки довести до конца свое расследование. Что-то не давало ему покоя. Странные это были волки. Странные.
   Сказав Леонидовичу, чтобы те присмотрели место для зимовья, начали что-то делать в этом направлении и поохотились, а сам вновь встал на свой вчерашний след. Он отнесся к своему походу как нельзя серьезно. На ремне у него болтался нож, в рюкзаке лежал бинокль, и патронташ был набит полностью патронами, да еще и запасные пачки лежали в рюкзаке. Подспудно он ощущал тревогу. Что-то было не на своем месте, а что он так и не понимал.
   Пройдя мерные двадцать километров, он  вышёл на то место, где он оставил зверя. Ещё через пять километров волк остановился, и дальнейший его след потерялся. Кругом было натоптано, словно кто-то переодевался. Дальше выходной след был человеческий.  Волк мог только улететь по воздуху, но волки не летают..
-  Точно, оборотень, - подумал Андрей, - этого ещё нам не хватало.
   Странное это было место. Странное и внушало опасение. Он с войны научился чуять опасность. Кровью здесь не пахло, но было что-то угрожающее. Окрестности же дышали благополучием и спокойствием, но тревога и беспокойство присутствовали. Он знал, что за ним наблюдают. Пройдя километра полтора, он вышел на вершину большой сопки. Человеческие следы вели вниз. Он не стал идти по ним, а остановился на самой вершине и достал бинокль. Сначала он ничего не увидел. Осматривая места вдоль реки, текущей у подошвы сопки он разглядел далёкий дымок. С трудом он различил какие-то строения, которые скрывал лес. По сопкам можно было рассмотреть большие проплешины. Скорее всего, это были поля. Лес в округе был сильно прорежен и, видимо, выкашивался и использовался под пастбища. Неожиданно для себя он услышал отчетливый хруст. Он снял карабин и стал ждать. Совсем неожиданно в десяти шагах от себя он увидел волка. Тот среагировал первый и бросился вниз за бугор, так быстро, что он не успел выстрелить. Андрей кинулся за ним и в полусотни шагов увидел большую стаю волков, никак не менее десяти штук. Те бросились от него к оврагу, что был несколько правее стаи. Андрей успел выстрелить дважды до того момента, как стая скрылась в нем. Первый выстрел не произвел каких либо видимых изменений в движении стаи, но со второго выстрела один из них завертелся на месте, но быстро выправился и тотчас кинулся вниз за ушедшей стаей. На снегу были ясно видна кровь, даже на таком расстоянии. Он по привычки проверил место пострела. Пуля попала зверю в желудок, поскольку кровь была черная со следами какой-то зелени. Он пошёл по следам.
   Каково же было его удивление, когда он только спустился в овраг. На дне его лежал огромный волк. Следы же подранка, с явными отметинами крови на снегу, тянулись дальше вниз по оврагу. Следовательно и первый выстрел был удачен.
   У него на душе было неприятно. То, что волки следили за ним, было понятно и барану, а то, что они его потеряли, и тот первый волк шёл в разведку, было тоже ясно и без бутылки.
   Солнца ещё было много, но до бивака ему ещё было топать и топать, нажимая на все педали.
   Он всё время думал об этих зверях и том волке, который превратился в человека. Люди здесь превращались в волков, а волки становились людьми. Он, конечно, знал сказки, но в реальности не верил в оборотней. Хотя в его мировоззрении не было слова  и понятия вера.  Это слово он давно заменил на два слова: возможно и вероятно. Но это возможно и вероятно не лепилось в его мозгу в одно целое. Как мог трансформировать тело человек? Как мог сбрасывать шкуру зверь в течение не очень продолжительного времени? Каким образом? Какие технологи перехода одного белка в другой?  По своему медицинскому образованию он был невольно биолог и не только медик, где свое мнение есть уже дерзость и не уважение к постулатам природы и авторитетам. Почему он не встречал следы людей вдалеке от того места, где они превращались в людей?  Он не видел ранее следов человеческих, хотя уже успел протопать много километров по здешней тайге? Совсем неожиданно он подумал, что он убил человека и ранил другого. У него от этой мысли совсем потошнело в душе. Он попытался изгнать её из черепа, но явно не мог. Только быстрая ходьба несколько развеивала душу и ставила всё на место.
   Он нёсся изо всех своих сил часа два, хотя уже и ощущал усталость. Преследования он не заметил, да и не чувствовал. Волки его оставили в покое. Хотя он и шёл довольно продолжительное время в темноте, где можно было ожидать неожиданное нападение. 
   На биваке он нашёл только остатки пиршества, в виде брошенных бутылок и сиротливо торчащего вертолёта в сугробе. По следам он нашёл новую стоянку. Которую соорудили лесники.
   Это был довольно большой шалаш плотно укрытый лапником. Все уже спали, кроме Леонидовича, который сидел у костра и жарил мясо. Они убили ещё двух козлов, так, что с мясом проблем пока не было.
  Перекусив, Андрей рассказал обо всём, что видел и высказал своё соображение, что возможно, что он убил сегодня человека.
- Я, конечно, не сильно верю, что ты убил кого-то, именно человека, но места здесь странные и непонятные, – степенно сказал лесник. -  Но завтра посмотрим. Мяса ещё хватит, а одного я не стану вас отпускать, доктор. Разорвут на портянки. Эта такая хитрая бестия, что убить его мудрено.
  Леонидович не особенно верил во все эти превращения. Взращенный на земле обетованной под названием тайга, он плотно ходил по её тверди и ощущал её всеми фибрами души. Здесь была тоже тайга, но тайга другая. Чем она отличается от родной ему тайги, он ещё не понимал. Если Андрей, пройдя войну, имел обостренное чувство опасности и чуял мысли и энергию смерти на расстоянии, то лесник был частью леса. Тайга давно поглотила его душу, сроднила его с собой и сделала его своим подданным.  Леонидовича тоже удивило то, что волки следили за ним. Обычно они уходят подальше от человека, а здесь следили. Его удивило сообщение Андрея о том, что одни волки не признали за своего другого. Если бы это был даже волк из другой стаи, то они бы непременно проверили метки, что оставил этот зверь. Кроме всего прочего, Леонидович подивился обилию зверя, хотя такая стая должна сожрать всё в округе. Да и селение стоило бы посмотреть
   Утром, оставив Михалыча на биваке за старшего, Андрей, Игорь, так звали молодого лесника, и Леонидович двинулись по вчерашним следам. Предусмотрительно Андрей взял свою походную медицинскую сумку.
   Проходя мимо убитого накануне козла, они забрали часть мяса с собой. Чем чёрт не шутит?  К полудню они добрались до того места, где Андрей стрелял волков, но убитого волка уже не было, хотя след, где тот лежал, был хорошо виден. Крови на лежке было предостаточно, но зверь не сам ушёл, а его унесли другие волки, что было ещё удивительнее. Надо было выяснить всё до конца. Леонидович стал на след, Андрей пошел в метрах тридцати правее его, Игорь – левее.
   Спустившись вниз, звери напрямую двинулись в сторону далекой деревни. Примерно через километр они остановились и положили волка на землю. Андрея удивило, что столь большое расстояние звери тащили убитого без отдыха и ни разу не опустили того на снег.  Дальше следов волков не было, а были только человеческие следы. Люди несли волка. Все это настораживало и не вселяло особенного оптимизма.
- Озадачил ты нас Андрей, - хмыкнул Леонидович, присев над следами. – Ты прав - оборотни. Но они на тебя не напали?
- Нападёшь, коль ты перебил половину стаи.
- Тут до половины ещё далеко, - помотал головой молчаливый Игорь, что было удивительно для его лет.
  Посовещавшись и убедившись в правильности выводов Андрея, они решили идти дальше, правда, великомудрый Леонидович заметил:
- Куда это нас занесло? Наверное, в сказку, где все бывает, но выяснить до конца нужно.
   Они проверили ножи и осторожно двинулись по следам, держа оружие наготове.  Скоро Леонидович заметил, что и раненый, который шёл, волоча ноги, стал спотыкаться и скоро упал. Люди-звери бросили мертвого и понесли раненого. Впрочем, по следам было видно, что они возвратились к нему позднее и унесли, скорее всего, ночью. Они двигались к селению, которое Андре увидел вчера.
- Может, вернёмся? – спросил Леонидович.
  Игорь промолчал.
- Там раненый, а я не знаю, жив ли он, - сказал Андрей, - Он должен быть ещё жив, но скоро умрет. Пуля попала в желудок, хотя печени не задела, но операция необходима.
- Идём, - наконец сказал Игорь, как я уже заметил ранее отличающийся не особенной многословностью, - всё равно нам нужно узнать, кто такие.
  Скоро следы вывели к селению. Раненого занесли в крайнюю избу. Постройки были типично русскими, хотя в здешних местах преобладали выходцы из Украины и зачастую штукатурили дома, в то время как русские этого не делали, обшивая их. Здесь же были старые дома. Все они были рубленные и крытые тёсом. Когда они подошли к избе, то на улице не увидели никого.  Они постучали. Дверь открыла женщина. Она была одета в старинную одежду, название которой никто и не знал, на голове был завязан платок. Хотя ей было лет около тридцати, но все в первый момент приняли её за старуху. Женщина вскрикнула,  проскользнула мимо пришедших и выскочила на улицу, так и не сказав ни слова. Они вошли в открытую дверь. Достаточно просторная изба была поделена перегородкой надвое. В правой стороне стояла русская печь, слева стоял стол и лавки. Стоял ещё сундук, над которым была вешалка. Через небольшое окно возле стола едва пробивался свет.
- Есть тут, кто живой, - спросил Леонидович.

   За стенкой послышались шаги, и на пороге возник мужик выше среднего роста с бородой. На нём была тоже старая домотканая одежда, что носили крестьяне ещё в XIX веке. Было заметно, что он был встревожен. Андрею показалось, что он его где-то видел или кого-то он ему напоминает.
- Где раненый, - спросил Андрей.
- Тебе что она? – недружелюбно спросил хозяин.
- Я доктор.
- Что ещё за доктор?
- Я лечу людей.
- Лекарь что ли?
- Вроде того.
   Он недружелюбно зыркнул на Андрей и спросил:
- Откель ты взялся такой?
- С неба свалился.
- Это ты, что ли упал откуда-то, что Степаныч говорил? Верстах в двадцати или по боле.. Входных следов, правда, не было. Не врешь.
-  Да, пошли, - отрезал Андрей. На удивление мужик ему понравился. Его подивила его разговорчивость, хотя он производил впечатление молчуна.
   Они вошли в комнату. Она была плохо освещена, поскольку маленькие окна были затянуты каким-то прозрачным, но матовым материалом. Андрей предположил, что это кишки животных. Все говорило за то, что они попали в бог знает какие времена, кроме того легкий запах гари и закопченные стены, добавляли, что вместо светильников здесь использовали лучины, но наличие трубы у русской печки, вещали ещё, что время это не столь дальнее и относится скорее к XIX веку. Насколько заметил Андрей, что утварь на столе была ручной работы и глиняная.
  Больная лежала на лавке в темном углу под образами. Огонёк ладанки, что едва освещал угол, бросал свой свет и на лежащую внизу больную. Это была совсем юная девушка, конечно по понятиям Андрея. Ей на вид было чуть более шестнадцати лет.  Смерть уже кружила над ней. Лицо было бледное и губы уже были синюшного цвета. Нужна была срочная операция. Это было ясно и без предварительного осмотра.
- У тебя какой свет есть, кроме этого окна затянутого бычьим пузырем есть? – зло спросил Андрей хозяина. В мозгу у него ворошились неприятные мысли, и грызло подобие совести, за то, что подстрелил такую совсем юную девицу.  Он видел много смертей, особенно когда служил в Чечне и делал много операций. Смерть была естественным составляющим его жизни, но тут была девчонка, да ещё та, что он был виноват в её состоянии. Кроме того, в ней было что-то, что ему сразу понравилось. В глазах её не было обреченности, но она принимала своё состояние спокойно, принимала смерть с достоинством и мужеством, которого он видел редко даже в глазах у  мужиков кремнёвых.
- Мужик, тащим стол к окну и затем затапливайте печь – нужна горячая вода, ты, как тебя? – Андрей в минуты, когда требовала ситуация, был не только решительным, но жестоким. – Готовь свет.
- Мы лучины по вечерам жжем.. – не ожидавшим такой решительности растерялся мужик, но оправился быстро. – Всё равно она умрёт, так отец Иннокентий сказал, я к нему вчера ходил, и он сам пришёл вечером.
- Тебе я не поп, а хирург и если ты сейчас не будешь делать то, что я скажу, то эта девочка. Кто она тебе? Дочь?
- Да, - подтвердил хозяин.
- Умрёт. – Как бы не слуша его, продолжил Андрей. – Ты не сказал, как тебя зовут?
- Пантелей.
- А по отечеству?
- Сын Трофимов.
- Так вот Трофимыч, шевели ластами, от сего зависит жизнь твоей дочери, – решив несколько сгладить обстановку Андрей поинтересовался. – Чтой-то уж больно взрослая дочь для твоей жены?
- Таня у меня от первой жены.
- Давай готовь свет.
   Быстро перетащив стол с кухни, и застелив его какой-то чистой тряпкой, что дал хозяин, они перенесли девушку и положили её к окну. Она оказалась на редкость лёгкой, что удивило всех. Хозяин быстро наладил немудрящий светильник. Одновременно горело три лучины, так что свету хватало.
  Повязка была грязная, и сильно пахла. Запах был гнойным. У неё уже начиналась гангрена.
  Операция не была сложной, но кропотливой. Продолжалась она без перерыва около четырех часов. Ассистировал Леонидович, поскольку Пантелей не знал название инструментов, а Игорь, на удивление, боялся крови, хотя запросто убивал зверей и столь же легко их разделывал. Но тому и другому пришлось держать раненую девчонку, так как  наркоза у них не было. Андрей был настолько сосредоточен, да и свет был плохой, что появление жены Пантелея заметил, только после того, как освободился.
  В избе было жарко, а он взмок от напряжения и духоты, то решил выйти. В одной футболке он отправился на крыльцо. Точнее, ещё открывая дверь, он услышал скрип снега за дверью и увидел бежавшего к нему человека. Было светло, так как луна была почти полной. Он заметил, как у него в руке блеснул нож.
  Он резко и сильно толкнул дверь, навалившись на неё всей своей массой. Кто-то вскрикнул за ней, и в следующее мгновение выбросил ногу, словно выстрелил её из пращи, в район живота. Нападавший слетел с крыльца. Видимо Андрей хорошо попал и попал в солнечное сплетение. За тем он ещё раз попытался ударить того, кто находился за дверью, но тот уже успел отскочить в угол. Не думая, а на полном автомате, сделав шаг вперёд, влепил ему мощный апперкот, но не попал. Вторым ударом он его достал, так что тот перевалился за перильца и упал в снег, слетев с крыльца.
  Пока Андрей возился со вторым, первый очухался и поднялся. Он шарил в снегу, видимо ища нож. Андрей второй раз ударил его ногой, но тот отскочил в сторону. В это время он увидел, что к дому приближается несколько человек. В руках у них были палки и у одного даже деревянные вилы.
  В это время он услышал у себя за спиной скрип двери и голос Леонидовича.
- Что такое, Андрей?
- Давай карабин.
   Он заскочил в сени и с силой захлопнул входную дверь. Когда Игорь притащил карабин, то он решил проучить этих волчар, но, распахнув пинком дверь, он выскочил на крыльцо, то во дворе никого уже не было. Только несколько капель крови и лежащий рядом с первой ступенькой нож, говорили о нападении.
- Удрали, - философически заметил Игорь, который выскочил следом за ним на крыльцо с карабином в руке.
- Видимо тебя, Андрей, решили убить, - добавил Леонидович, - а нож хорош! Кованый, им можно рубить мелкий кустарник.
   В это время на крыльце появился и Пантелей.
- Это всё тебе Кирилл с братом Иоськой мстят за брата. Так Дарья  говорит. – Помедлив немного, Пантелей добавил. – Она у соседки это слышала. Вчера ещё был разговор.
- Их ещё тоже убивать? На фиг это нужно. Но что-то делать придётся, а бросать девчонку без присмотра нельзя. – Это была задача, которую нужно было решать немедленно. – Что ты Пантелей Трофимович предложишь? 
  Пантелей покряхтел, помялся, но довольно скоро родил предложение.
- Тут у меня заимка есть. Дом, правда, поменьше будет, но печка и даже баня есть, завтра отвезу я вас туда. Я там летом кошу, и пахоты у меня там десятин десять будет. Земля хорошая. Там я летом ещё скот содержу. Правда не топлено, но дрова есть. Если не будет хватать дров, то вы там напилите, только пилите правее по сенокосу и выпиливайте только молодые деревья, пусть старые стоят там, а то земля сильно иссыхает и трава плохо растёт. Я вам завтра покажу, где.  А братья вас не оставят так. Будьте на стороже. Тут их все боятся. Чуть что, так они за ножи. Двоих покалечили едва не до смерти, а вы их брата ещо убили. Злые они.
- Хорошо, я уже понял.
- Ладно, пошли в дом. Спать ложиться надо.
- Ты дочь не смотрел, как она там?
- Да она сразу заснула, видно полегчало.
-  Пусть спит.
- Я вам на полу постелю, если хотите, то двоим на лавке.
- Не надо, сойдет так.
   Андрей заснул сразу, хотя соломенный тюфяк едва прикрывал доски и сено или солома сбились в кучу, так что спать приходилось, чуть ли не на полу. Памятуя прошлую боевую жизнь и нынешний опыт и, тем более, недавнее нападение, он положил рядом свой карабин, загнал в патронник патрон, но поставил оружие на предохранитель. Нож тоже оставил висеть на поясе. Спал он на полу рядом с оперированной девчонкой, имя которой он даже не спросил. Среди ночи он почувствовал, что кто-то его настойчиво толкает. Очнувшись ото сна, первое, что он услышал, это то, что кто-то осторожно шкрябает  по двери. Присмотревшись, он увидел, в районе засова какое-то шевеление. Он тихонько толкнул Леонидовича, спавшего рядом с ним, а тот, придя в себя, разбудил и Игоря. Тот долго хлопал глазами и чуть не заговорил. Леонидович закрыл ему рукой рот. Они зарядили оружие и стали ждать.  Скоро дверь тихо скрипнула и едва различимая тень возникла на пороге. Неожиданно блеснули глаза, словно у кошки. Вошедший, скорее всего, увидел сидящих наготове людей, поскольку обладал ночным зрением. Он застыл на пороге.
- Заходи, коль пришёл, - насмешливо  сказал Андрей. – Я могу тебя убить сейчас, но убью точно, если ты попытаешься напасть на меня третий раз.
  Вошедший тотчас выскочил во двор, даже не издав звука. От шума проснулась девушка.
- Извини, как тебя зовут? – спросил её Андрей, скорее от того, чтобы начать разговор.
- Вика.
- Кто же тебя так назвал? – Андрея удивило это имя не известное в старые времена среди русских крестьян.
- Так отец Иннокентий.
- Он, что образованный?
- У него в родове дворяне были.
- Понятно.
   В это время в их разговор вмешался ошарашенный Игорь.
- У этого глаза горят, как у кошки! Я совсем очумел! – возбужденно прошептал он. – Волосы у меня дыбом встали!
- Причешись, - посмеялся Андрей, его тоже потряхивало от возбуждения.
- Впечатляет, - наконец выдавил из себя и Леонидович.
- Леонидович, ты привыкай, что мы в волчьем логове, а люди здесь есть по сути звери.
- Не все, - услышал он с полатей. Пантелей сидел на краю, свесив голые ноги на пол. – Не все тут звери.
  Андрей внимательно посмотрел на него. Его глаза не светились, в то же время как огоньки глаз его жены отражали неяркий свет светильника. Оглянувшись, он рассмотрел глаза Вики. Они так же поблескивали в темноте.
- Пантелей, ты в волка не превращаешься.
- Почем ты знаешь? – удивился он.
- Ночью ты плохо видишь, да и глаза твои во тьме уже не светятся.
- Ты это никому не говори, иначе меня из деревни выпрут.
- Понятно, - и уже обращаясь к Вике, - Кто это был?
- Кирилл и его двое сыновей: Иван и Трофим.
- Что это за Кирилл? – решил выяснить этот вопрос до конца Андрей. Всё равно было ясно, что никто не уснёт в ближайшее время.
- Это человек страшный. Раньше, говорят, он ещё ничего были, а теперь у него сыновья подросли, так совсем рехнулся.
   В принципе весь её рассказ свелся к такой картине, что сей Кирилл с сыновьями устроил из деревни большой гарем и насиловал всех подряд, от молоденьких сыкушек и молодух, что получше, до взрослых женщин или вообще старух. Все их боялись, а если кто-то пытался сказать что-либо против, то они тех просто избивал или даже убивали, сводил коров и лошадей со двора. Малина. Сыночки были все в отца. Те совсем обнаглели: просто ловили прямо на дороге баб всех подряд и волокли в кусты. Даже пьяные старух заставляли голыми на столах танцевать. Мальчики были те ещё. Даже жену старосты насиловали при нём, когда тот попытался их усовестить. Ещё и по морде получил. Власти в деревне отсутствовала напрочь и совесть тоже. Все к этому привыкли и считали естественным. Правда часть мужиков от такой жизни спрятались в монастыре, но их было там мало, а в одной семейки у Кирилла была больше мужиков, чем находилось в нём монахов. Монастырь деревенские не трогали, поскольку единственная кузнеца, которая была в окрестностях, находилась там, да и большинство необходимых в хозяйстве вещей, тоже делалось в нём.  В монастыре жили те, кто в волков не превращался. Женщин в нём не было, потому обитатели его были не столь многочисленны и находились под постоянным давлением извне.
    Они разговаривали долго и уснули только под утро, решив, что завтра поедут на заимку с самого утра. Андрей договорился, что приведёт туда и остальных, правда, добывать пропитание им придется самим. Кроме того, он выяснил и историю и этой деревни. Оказалось лет сто пятьдесят или двести назад это была обычная староверческая деревня, но со временем отошла от веры и перешла, скорее всего, в язычество, так как появился какой-то проповедник или языческий жрец. В это время недалече нашли золото. Староверы сами не мыли золото, а больше охотились за старателями. Когда те возвращались в Китай или Корею. Охотились за «фазанами» и за «лебедями». Кроме того безбожно били зверя на мясо и добывали пушнину панты, женьшень. Не жалели ни самок, ни самцов, ни молодняк. Всего зверя выбили и всё это ради  денег. Вот этот толи монах, то ли жрец, стал их увещевать и наставлять и наставлять на путь истинный, с пути капиталистического. Естественно, что ему накостыляли и немало накостыляли, чтобы он не торчал, как верстовой столб на пути прогресса. Сей попик, обидимшись на прогресс, наворожил так, что деревенские движители и моторы цивилизации, стали превращаться в зверей, отойдя десять верст от альма матери и колыбели данного осколка человеческого. Выяснил, отчего эти волки едят хлеб, а презирают сырое мясо. Все оказалось весьма просто на удивление. Обрадовавшись своему превращению в зверей и появлению новых возможностей для охоты человеки в облике волков, ринулись в тайгу за добычей, но так как не могли носить с собой припасы и разжигать огонь, то стали есть сырое мясо, даже без соли. Им привыкать к этому особенно и не нужно было, поскольку строганину и расколотку ели с детства, но после чего так и остались волками. С того времени народ стал кушать только хлеб и мясо есть в вареном виде. Попика того или жреца. Повелителя природных сил, попросту загрызли обиженные волки. После чего в течение одной зимы передохли весьма благополучно. Так как расколдовывать деревеньку было некому, то она так и осталась в этой временной нише.
  Связи с внешним миром у них не было, то писчали, так они называли кремневые ружья, очень скоро перестали стрелять, так как порох и свинец они покупали у торговцев.  Охотились с луками и рогатинами. Луки стреляли недалеко, и сталь была не самого лучшего качества, поскольку ее плавили в той же кузнице.  Посему зверя было много, зверь был борзой и не пуганый, кабаны запросто и безнаказанно паслись на полях. Лепота! 
      Ещё выяснилось, что периодически появляются люди из внешнего мира. Они тоже превращались в волков, но скоро переставали это делать и их выгоняли в монастырь. Примерно через год они исчезали совсем.
     Из сего Андрей понял, что торчать им придется примерно с год, и что им объявили войну. С чего начинать?  С Кирилла и его разбушевавшейся семейки. Наедятся, особенно, было не на кого, хотя, вероятно, были, и у них в деревне союзники, но едва ли их много, но мозги другим просто придётся вправлять силой. Вытравлять из мозгов дикие мысли придется страхом и насилием.  На войне, как на войне! Но война была детская. Из танков не стреляли, вертушки не гоняли по сопкам, а техническое превосходство было полное.  Всё было скучно и скучно вдвойне, поскольку он уже понял, как выиграть эту войну без поголовного вырезания аборигенов. Ещё он понял, что имеет дело с волками. Это были повадки волка, а не человека. Это всё упрощало и упрощало на много.

   Утром Андрей рассмотрел нож, который  получил он в качестве трофея. Это был хороший нож. Лезвие было кованое и сам он отлично сбалансирован. Он бросил его в стену, и нож вошел в дерево почти без усилия сантиметров на десять. Андрей решил сделать ножны к нему и таскать его с собой, так как нож в ближнем бою зачастую полезнее винтовки.
  Собрались они быстро. Пантелей запряг лошадь, положил сено в телегу, и мужики перенесли в неё Вику. Пантелей дал немного муки, за что они оставили часть мяса, что принесли с собой. Они намеренно проехали по центральной улице деревни мимо дома Кирилла. Никакого движения не было замечено во дворе.
- Смотрят? – спросил Леонидович.
- Не беспокойся, - ответил Андрей, - они смотрят во все глаза.  Волки не покажутся вам на глаза лишний раз и нападут только тогда, когда будут уверены, что они сильнее. Мы их сильнее. Это они знают и знают хорошо.
  Добрались они ещё до обеда. Пантелей почти сразу уехал обратно, Игорь с Леонидовичем, как они и решили по пути, направились к вертолету с заданием привести на заимку всех остальных. Андрей предупредил, чтобы обязательно забрали всё оружие и взяли по возможности продукты и необходимые вещи. Ещё он им сказал, чтобы они были осторожны, а Пантелею, чтобы всем в деревне он сообщил, что Вику забрали насильно, что вполне укладывалось в местные нравы и обычаи и не вызывало подозрения, сам же стал топить застывшее зимовье и готовить есть. Времени было достаточно, так что он сделал простейшие ножны для приобретенного ножа. Взяв не толстую чурочку, он слегка обтесал ее, затем расколол и выбрал дерево, как раз, чтобы входило лезвие ножа. Обмотав дратвой и обшив кожей, что нашёл, когда осматривал зимовье. Ножны получились тяжеловатые, но для рукопашного боя они подходили лучше, чем его довольно короткий нож, да ещё заточенный в форме факела.
   Мужики должны были прийти только на следующий день. Андрей знал, что за ними следили и следят. Для этой волчьей банды не будет секретом, что он останется на эту ночь одни. Приходилось ожидать нового визита. Посему он положил девушку к печке, поскольку она не ела уже третьи сутки, и ее знобило, а сам лёг на лавку, так, чтобы она смогла легко разбудить его, в случае, если она услышит, что-либо подозрительное.
  Проснулся он среди ночи, поскольку кто-то его тронул.
- Кто-то ходит во дворе, - прошептала девушка.
  Андрей прислушался, но ничего так и не услышал. Он обул берцы, и взял винтовку. Выйдя в сени он, наконец, услышал, что во дворе действительно кто-то ходил и ходил не один. Он насчитал троих. Отодвинув засов, он попытался открыть дверь, но снаружи она была подперта чем-то. В сенях не было никакого окна, тогда он вспомнил про вьюшку, что была сделана для вытяжки дыма и проветривания дома, так как для освещения в избе постоянно жгли лучины. Вьюшка выходила как раз в ту сторону, где ходили неизвестные. Ещё днем он открывал её, так как рядом стояла лавка и стол, пододвинув который, он легко мог выглянуть на улицу. Так он и сделал, но обзор из нее был маленький, так что находившихся внизу  он не мог видеть, но зато увидел третьего.  Который пытался достать сено из стожка, что стоял на заднем дворе. То, что их пытаются поджарить, было яснее ясного. Луна светила во всю мощь, так что было светло, и он мог легко выцелить в ноги этому добытчику фуража. С выстрелом он не медлил. После которого, ойкнув, поджигатель завалился на снег, но довольно быстро пришел в себя, и, волоча ногу, пополз в сторону. Было слышно, как двое других тоже бросились бежать. Скоро скрип шагов стих, и подстреленный скрылся из виду.  Он услышал разговор и топот копыт. Нужно было открыть дверь, так как сидеть в ловушке он не хотел, да это было и опасно. Налетчики могли возвратиться и довершить дело. С карабином выползти наружу было невозможно, так что он взял с собой только трофейный нож.
  Вьюшка была узкая, так что он едва втиснулся в неё и, вспоминая детство, когда успешно лазил в форточки не только дома, но и школы, он легко спустился с трехметровой стены рядом с довольно большой кучей сена, что уже успели натаскать эти пожарники.
  Откинув большое бревно, которым была подперта дверь, он  уже с карабином, предварительно успокоив Вику, осмотрел окрестности.  Поджигателей оказалось трое. Приехали и уехали они на санях. Раненый, что больше всего его удивило, дополз до них самостоятельно, и никто ему в этом не помогал. Из этого следовало то, что в данном сообществе, как он и предполагал, действуют законы стаи, а не человеческой взаимопомощи, но подельники его всё-таки дождались. Видимо что-то человеческое в них осталось.  Ещё он выясни, что ранение было довольно серьезным, – кость ноги перебита. 

   Мужики вернулись уже ближе к обеду, но привели с собой только троих мужиков и повариху Вику. Мужики были  водилами вертолета: Иваныч, сухощавый спокойный мужик, среднего роста, спокойный и рассудительный и Серега. Тот был больше балабол, но не вредный и любил возиться с техникой. Иваныча он уважал искренне и вообще пацан был не вредный. Последним был Валера официант. В общем он был не рыба и не мясо, но не из того наглого сословия официантов. Что обсчитывают и жульничают. Просто тоже нормальный городской пацан, который кроме банкетных залов ничего не видел в жизни. После некоторых расспросов выяснилось, что все начальство и его приятель вчера вечером почти сразу превратилось у них на глазах в волков, в том числе и друг-приятель Андрея, Петрович. Просто вылезли из одежды и убежали в лес. Народ был в шоке, хотя Андрея это несколько не удивило. Он вспомнил свои видения или мысли до того, как приземлились на этой земле. Волки стали волками. Сам Андрей  грешным делом подумал, что отчасти и он виноват в том, что их занесло в этот век и к этим людям. Может оттого, что мысль материальна и именно его мысли срезонировали с мыслями того неведомого волхва, что создал этот неучтённый карман реальности, перевернутый и маленький, который должен исчезнут, скорее всего, при определенных условиях. Он предполагал, что он исчезнет тогда, когда жители данной деревни станут людьми. Видимо такое условие поставил этим людям старый колдун и судьба.
  Мужики принесли с собой всё оружие и боеприпасы. Оказалось, что Петрович, рассчитывая, что гости будут стрелять много и удачно, взял с собой цинк патронов. Патроны были не самые сильные 7,62х39 и подходили к карабину Андрея, в то время как у лесников были мощные винтари на винтовочный патрон. Благо, оружие, оставшееся в распоряжении новоявленных  жителей сей новой обитаемой планеты, было разнообразным и любой мог воспользоваться чужим карабином.
  Принесли ещё посуду, остатки продуктов, мыло и соль и одежду ушедших. Выяснилось, что на вертолете есть приличный запас и мыла, и соли, и чая, и сахара, и даже круп, так как Иваныч, по просьбе жителей кордона, вёз им все эти продукты попутно. Без соли было жить невозможно, без мыла жить было трудно, так как вошки и клопы сожрали бы их на корню. Самое же главное, что мужики притащили несколько толовых шашек, которые вертолетчики таскали с собой, чтобы глушить рыбу. Это было кстати.
   За ужином решили, что на следующий день Андрей и Леонидович пойдут к вертолету и попытаются найти членов комиссии и Петровича. По пути зайдут в деревню и предупредят Кирилла, что если он не успокоится, то красного петуха ему точно пустят. Михалыч и Игорь пойдут на охоту, вертолетчики и Валерий будут заготовлять дрова и помогать по дому Вике старшей, как прозвали сразу повариху. Решили так же истопить к вечеру баньку.
  Раздавив пару пузырей водки, народ завалился спать. Андрей лёг на лавку, как и вчера, рядом с Викой младшей. Не хотелось организовывать гарнизонную и караульную службу, предоставив чутью Вики приятные обязанности часового и всех этик служб в куче. 

  Взяв две толовых шашки, взрыватели и бикфордов шнур, ещё по темну вышли. Игорь и Михайлович тоже собирались. Андрей предупредил, чтобы мужики всегда ходили с ружьями, поскольку ждать ничего хорошего от Кирилла и его компании не стоило.
   По пути Леонидович спросил:
- Ты что собираешься взрывать их?
- Разворочать дом двумя шашками будет сложно, но ворота я у них снесу. Пусть почешутся. Да и психологически на деревню это повлияет весьма положительно, - усмехнулся Андрей.
  Добрались они благополучно. Было уже светло. В избе Кирилла топилась печка, но Андрей знал, что, скорее всего, их услышат до того, как они появятся. Массивные ворота были закрыты. Андрей постучал ногой в них. В окне дернулась шторка.  За тем на крыльце послышался топот.
- Открывайте, - зло крикнул Андрей.
  Ему не ответили. Вместо того откуда-то сверху прилетела стрела. Правда, попасть в них было сложно, так как они стояли рядом с забором.
- Ну, Леонидович, доставай шашку из моего рюкзака, - зло сказал Андрей. Опасность его возбуждала и делала веселым и злым.
   Приладив заряд и подпалив бикфордов шнур, они побежали вдоль забора. В них вновь стреляли, но высокий забор мешал стрелкам.
  Взрыв Андрею показался не сильным хлопком, но когда они вернулись к воротам, то те были разворочены и останки их болтались на мощных ржавых петлях, столб завалился, и часть забора лежали на земле. Забор был бревенчатый, концы бревен, которых были обтесаны и вставлены в выдолбленные пазы столбов, вывалились, образовав приличную дыру.  Когда они ворвались во двор, то защитников сего бастиона не было. Было слышно, как те убегали.
- Сволочуги, - выругался Андрей и вошёл в дом. Кроме испуганных баб и детишек, которые забились во все углы, никого не было. На его ругань и призыв явится перед его грозными очами пришли три женщины. Они, скорее всего, вылезли из-за печки. Две из них были в возрасте, одна совсем молодая.
- Передайте своим мужикам, что если они не оставят нас в покое, то я разнесу всё к чертовой матери здесь, как разнес калитку, а их убью, - и невесть для чего добавил, - а вас заберу в наложницы.
  В это время он услышал, как за спиной Леонидович хрюкнул, давясь смехом.
- Что ты ржешь? – уже на крыльце спросил он его.
- Ты бы посмотрел, с каким интересом на тебя глядел молодуха, - всё ещё не успокоившись. – Она на тебя как на жениха глядела и рада была бы тому, что ты её забрал.
- Ты даёшь, Леонидович. Мне ещё местных волчиц не хватало!
  Возбуждение и злоба и они двинулись дальше, но по пути зашли к Пантелею, узнали, как у него ничего и не являлся ли нему Кирилл. Из-за всех этих визитов к вертолету они добрались ближе к обеду. Выяснилось, что ночью волки приходили к нему. Всё это упрощало дело и сам поиск. Порывшись  в отбросах, они пошли в сторону деревни, хотя они не могли заранее знать, где она находится.
- Я боялся, что они будут есть сырое мясо, - сказал Андрей Леонидовичу.
- Что в том такого, - удивился Леонидович.
- Тогда они останутся волками.
- С чего ты взял, - удивился тот.
- Плохо ты слушал Пантелея. Надо их вытащить из леса, пока  они не превратятся окончательно в волков.
- Откуда ты всё знаешь? – еще больше удивился он.
- Нам здесь торчать год, так что огород тебе придётся садить, картошку  и сеять пшеницу.
- Ну, ты дал, - явно огорчился Леонидович, - что мне Наталья скажет? Как там она будет год одна. На ней все хозяйство и косить надо.
- Не огорчайся, она это не заметит.
- Как это не заметит?
- Просто не заметит.
- Почему?
- Ты на свои часы смотрел?
- Я хотел их выбросить, но потом решил, что сдам их в ремонт.
  Андрей показал свои часы, которые тоже стояли.
- Эти часы прекрасно шли и будут идти. Здесь время идет по-другому или вовсе никуда не двигается. Вот тебе все объяснения. Мы попадём обратно в то время, в каком мы были. Так что, если эти бараны превратятся в волков, то предъявить начальству нам будит некого. Боюсь, что даже их трупы не сохранятся. Так что от будущих неприятностей я не хочу. Лучше их привести в целостности и сохранности. Представь, что ты долго будешь объяснять следователям, что сии высокие начальники превратились в волков и сдохли от голода в деревне века девятнадцатого или ранее?
 Это оглушило и озадачило Леонидовича. Он замолчал. Впрочем, это не мешало ему следить этих самых оборотней без погон. Километров пять стая шла дружно, но за тем два волка отделилась от них и пошла на север,  в то время как все остальные продолжали двигаться строго на запад.  Решили, что Леонидович пойдет в сторону деревни и если чего переночует у Пантелея, а Андрей пойдет за другими двумя и там решать по обстоятельствам.
   Километров ещё через пять двое волков превратились в людей. Что самое неприятное для них, это было то, что они были совершенно голые. Это им придало силы, и они поскакали по снегу довольно резво. Один из людей был высокий и худой, второй ниже, плотней и тяжелей высокого. Первый был явно ревизор, второго Андрей никак не мог определить. Среди начальства было несколько человек невысокого роста, и все они были довольно тучные. Неожиданно для себя он услышал колокольный звон. Он был совсем рядом. Никак не далее километра. Следы вели именно туда. Уже вечерело, когда он подошёл к монастырю. Он был похож скорее на острог, чем на монастырь.
  Постучав в массивные ворота, Андрей не надеялся, что ему откроют сразу и без выяснения его личности, но больше всего его удивило, что ему сказали, что отец Иннокентий его ждёт.
  Его провели в избу, что стояла рядом с церковью. Пройдя по темному коридору, Андрей оказался в небольшой комнате, в которой горели две свечи.  Одна стояла на столе, другая в подсвечнике, как и первая, на комоде.  Комод был резной и красивый. Андрей подумал, что он находится в антикварной лавке, но, к сожалению, это было не так.
  В комнате было двое.  Один был одет обычно, как одевался любой крестьянин в деревне. Рубашка, перетянутая в поясе витым ремешком, свободные штаны, заправленные в сапоги из сыромятной кожи. Если надеть на него лапти, то он бы не чем бы ни отличался от того стража, что привёл сюда Андрея.  На втором была рубашка обычного для наших дней покроя, но ткань была грубее, чем современная ткань, брюки из замшевой кожи, подпоясанные широким ремнем, на котором висел нож, очень похожий на нож, что был у него. Сапоги были тоже похожи на современные офицерские сапоги, но до колен, в то время, как у первого они напоминали скорее улы нанайцев или удэгейцев.  Оба были одеты в меховые безрукавки шерстью во внутрь. Больше всего удивило Андрея то, что они просто играли в шахматы. Шахматы были красивыми, искусно вырезанными из дерева и вероятнее всего из-под них и был небольшой ящичек, что стоял на столе.
 Оба внимательно посмотрели на него. Андрей молчал. Хозяева тоже молчали.
- Вас зовут Андрей? – спросил человек, что был одет столь необычно для данных мест. Он производил приятное впечатление. Волосы его были стрижены, лицо худощавое, но не худое. Борода его была аккуратная, а не лохматая, как у его партнера по шахматам. Вообще он производил впечатление интеллигентного человека. Человека одухотворенного. На взгляд ему было лет тридцать, но седина уже поблескивала в его голове.
- А вас  - отец Иннокентий? – вопросом на вопрос ответил Андрей.
- Да.- Помедлив с ответом тот. – Это ваши люди пришли к нам сегодня?
- Да и я пришел за ними.
- Им нужно побыть в монастыре.
- Зачем?
- Они должны пройти обряд очищения.
- Для чего?
- Чтобы не превращаться в волков. Они испорчены не на столько, чтобы жить по волчьим законам. Те, кто ушёл в деревню, должны понять, что они люди.
- Понятно. – Андрей задумался. То, что за этими двоими должен прийти кто-то, можно было понять, но чтобы пришёл именно он – никогда. Он даже не знал, кто пришёл в монастырь. – Кто сказал, что приду именно я?
- Было давнее предсказание, - ответил отец Иннокентий.
- Там было сказано, что появится именно Андрей?
- Там было сказано, что прилетят люди. У них будет главным по имени Андрей.
- Значит, нас занесло не просто так?
- Да. Будите ужинать?
- Не откажусь.
  Ужин был беден. Пшеничная каша и кисель.
- Случайно не пост? – Спросил Андрей, хотя он знал, что до поста было ещё далеко.
- Нет, просто продуктов совсем мало. Не знаю, как дотянем до весны.
- Неурожай что ли? В деревне я не замечал такой скудости.
- Нет, Титовы сожгли всю рожь и пшеницу на одном поле, а ещё угнали почти всех лошадей. Поэтому мы экономим на всем.
- Кто такие Титовы?
- Это братья Кирилл, Иван, Иосиф и их дети.
- Знаком не понаслышке. Иван убит.
- Я этого не слышал.
- Я принял его за волка и убил его и ранил девочку по имени Вика.
- Вика жива?
-Жива. Сейчас на заимке у своего отца вместе с нами. Ей надо подлечиться. А вы не пытались разобраться с ними?
- Они запрутся в доме, если их мало, а взять их там невозможно. Если застанем их в лесу и попытаемся за ними гнаться, то они превращаются  в волков и уходят.
- Не пробовали охотиться, ведь зверя здесь много?
- Они нападают на нас, когда видят, что охотник один.
  В это время отец Иннокентий внимательно посмотрел  на нож, что висел на поясе у Андрея.
- Где вы взяли этот нож?
- На меня просто напали и хотели убить, но заработали по морде. Нож же достался мне, как трофей.
- Этот нож Серафима. Они его застали одного, когда заготавливали дрова. Сильно истыкали ножами. Благо услышали наши и пришли на помощь, но плох он. Думаю, что не выживет.
- Где он, я его посмотрю.
- Вы доктор?
- Да, но откуда вы знаете это слово?
- Я сын ссыльного декабриста. В монастыре меня зовут отцом Иннокентием, хотя пострига я не принимал, а зовут меня Алексеем, фамилия Тургенев.
- Понятно. Пойдемте.
   Они взяли свечи и вышли из избы. Раненый лежал в соседнем здании.  Дом был длиннее, чем тот, в котором они находились раньше и скорее походил на барак. Это и был своего рода барак. В нём жили все остальные обитатели монастыря. Большую часть помещения занимали нары, стоял стол и несколько лавок. Мебели не было никакой, только вешалка в углу при входе. Больной лежал отдельно. Он был действительно плох. Многие раны гноились. Нужна была операция.
- Он поедет завтра со мной, его нужно срочно оперировать.
  В это время откуда-то из темноты возник Сергей Петрович, то есть Петрович.
- Андрей, каким ветром? Я тут в волка превратился! Что-то непонятное! – на нём было одето обыкновенное крестьянское платье, отросла приличная бородка. Выглядел он, как приказчик начала прошлого века. Хоть он и выглядел нелепо, но был очень органичен. – Ты за нами?
- Кто второй?
- Ревизор Александр Васильевич.
  В это время из темноты вынырнул и тот. Он смотрелся совершенно нелепо.
- Здравствуйте, - поздоровался он осторожно с Андреем.
- Ну, как? – улыбнулся Андрей, созерцая столь высокое начальство в крестьянском облачении и лаптях.
- Мы в волков превратились почти все. Наши пошли в деревню, а мы в монастырь.
- Почему так?
- Что-то не хочется туда. Не лежит у меня душа к этой деревне. Что-то страшное есть в ней.
- Ты прав, там, то ли люди, то ли волки живут, в которых вы чуть не превратились.
  Они ещё некоторое время проговорили, и Андрей вернулся с отцом Иннокентием в его избу. Порешив, что на завтра Андрей заберёт Серафима и двух сопровождающих, поедет на заимку. Завтра будет делать операцию, а послезавтра пойдут на охоту и если удастся кого убить, то часть мяса пошлют монахам, так как тем есть почти не чего. 
  Утром они запрягли одного из двух оставшихся в монастыре лошадей и выехали с рассветом. Двое попутчиков Андрея были не разговорчивые молодые люди. За всю дорогу Андрею удалось только выяснить, что одного зовут Василий, а другого Александр. Хотя они молчали, но Андрея рассматривали с уважением и почтением. Добрались до заимки только к обеду. Леонидович был уже там. Оказалось, что он вернулся ночью, не стал ночевать в деревне. Выяснив, что вся стая пришла туда, он не стал рисковать и нарываться на Кирилла и его родственников, вернулся на базу. Игорь и Михайлович ушли на охоту, хотя мясо ещё было. Леонидович сказал, что они пошли в разведку, может быть попадется крупный зверь, чтобы не таскать коз и тратить на них патроны.
   Печка уже топилась. Поставили котел с водой греться и пообедали. Монастырские были настолько голодны, что набросились на еду, так что Андрей приказал не давать им много, боясь, что тем станет плохо. От обильной еды они осоловели и тотчас заснули. Больной тоже поел, но без особого аппетита, что вселяло надежду, что состояние его не настолько критическое.    На удивление Вика – маленькая поднялась с постели и стала помогать Вике – большой. Андрей не стал возражать против этого, но запретил ей таскать что-то тяжелое.
  Внимательнее осмотрев больного, Андрей нашел, что раны, нанесенные ему не столь опасны, но тот потерял много крови. Кроме  того, в них попало много грязи, и они гноились, отнимая много сил. Плохое питание истощило его организм, и он умирал. Ерунда. Андрей промыл и очистил раны, зашил их. Запас стерильных ниток закончился, так что пришлось использовать шелковую нить, что он использовал, как дратву. Благо водка для дезинфекции ещё оставалась.
  Дотемна он управился. Спать было негде, и мужики, натаскав сена, улеглись прямо на полу.  Первым пришёл Игорь. Ничего интересного он не обнаружил, хотя принес полный рюкзак козьего мяса, но Леонидович сказал, что заметил трех лосей в километрах десяти от заимки. Все они были крупными самцами и кормились в осиннике в широком распадке. Подойти на выстрел к ним будет трудно, так что придётся делать загон. Решили привлечь монастырских и Серегу-вертолетчика. С тем и разошлись. Андрей лёг на лавку рядом с Викой, предупредив её, чтобы если она услышит что-либо подозрительное, сразу его разбудила. Этому поручению она радовалась, как ребёнок. Андрею нравилась её непосредственность и открытость.
   Вышли по темну. Было довольно холодно, но они быстро согрелись. Андрей оставил лошадь Иванычу, чтобы он перевёз дрова, что напилили за эти дни. Он это сделал намеренно, хотя и был человеком неверующим, но заметил, что если он забывал или бросал дома рюкзак или забывал нож, то обязательно приходил домой с добычей, но если тащился в лес за, казалось, верной убоиной, то случай его пускал по бороде.
   Поднявшись на вершину, Андрей осмотрел распадок. Даже через бинокль он не сразу увидел лосей. На монастырских сей прибор произвел ошеломляющее впечатление. Хотя простым глазом они видели зверей, но через оптику нашли их не сразу. Андрей их восторги успокоил не сразу, особенно после того, как Игорь перевернул бинокль и дал посмотреть.
  По долине пробегал ручей. К верховью долина сужалась, и горы подступали к руслу совсем близко. После чего хребет на противоположной стороне  шёл параллельно  долине реки, но от него отходил отрог, который и образовывал котлован, густо поросший осинником, березняком и разным мелким кустарником. На хребте было две заметные вершины, между которыми был перевал. Если спугнуть лосей, то они пойдут именно на него. Решили, что Леонидович и Михайлович станут на перевале под вершинами, а Игорь пойдет с ними, но станет у подножья горы, чтобы перекрыть зверям дорогу, если те пойдут вверх по ручью, а Андрей у подножья отрога.
  Андрей отдал бинокль загонщикам, а сам поспешил на номер. Ему предстояло сделать круг даже больший, чем лесникам. С места, где находились загонщики, номера были хорошо видны, так что они должны были начать охоту после того, когда все будут на своих местах.
  Минут через тридцать он оказался на номере. Несколько поднялся вверх по склону, чтобы увеличить себе обзор и стал ждать. Скоро он увидел загонщиков. Те разошлись в стороны и стали спускаться в долину. Всё было правильно. Монастырские шли по краям, так как их рогатины были видны и на таком расстоянии. Подмораживало. Андрей уже стал замерзать, но старался не переминаться на месте, только шевелил пальцами в ботинках. Перед ним был мелкий кустарник, но такой крупный зверь, как лось, в нём не мог укрыться, особенно тогда, когда двигался.
  Загонщики скрылись в распадке и должны были стронуть зверя. Андрей не надеялся, что они выйдут на него, но вероятность всё-таки была.
  Неожиданно он услышал хруст веток. Почти сразу он увидел и лося. Тот остановился от него в метрах пятидесяти, повернул голову в сторону загонщиков и стал прислушиваться. У Андрея задрожали руки. Тогда он прижал ствол карабина к дереву и тщательно выцелил. Зверь резко повернулся на месте и бросился обратно в загон, но тотчас он увидел другого лося. Тот быстро бежал мимо него. 
    Он успел дважды выстрелить в него, прежде, чем тот скрылся. Было ясно, что в первого лося он точно попал, так как раненые в легкое звери резко поворачиваются на сто восемьдесят градусов и бегут обычно вниз. Он не стал сходить с номера и стал ждать загонщиков, которые должны поднять зверя, что вернулся в загон. Совсем неожиданно раздались два выстрела на номере, где стояли Леонидович и Михайлович.
  Андрей продолжал ждать загонщиков, когда совсем недалеко услышал голос Василия. Тот звал на помощь.  Андрей бросился вниз на голос и скоро увидел стоящего лося и недалеко от него и Василия. Тот стоял с рогатиной в руках, а зверь, повернув рогатую голову, не проявляя особой агрессии, не подпускал его к себе, а просто смотрел на него.  Андрей выцелил под ухо зверю и выстрелил. Тот упал как подкошенный. Скоро подошли Сергей и Саня. Подтянулись и все остальные. Михайлович сказал, что тоже стрелял в лося, но только легко задел его и тот ушёл. Кровь алая, идет ходко, задета мышца – гонять его бесполезно. Пошли смотреть второго лося, что стрелял Андрей. Зверь тоже сначала шёл ходко, но перешел на шаг, за тем стал бороздить ногами след. Ясно было, что он ранен тяжело. Скоро появилась и кровь. Было ясно, что Андрей несколько обзадил и обе пули попали в живот, но одна из них задела печень.  Решили, оставить его в покое, дать ему полежать и истечь кровью.
  Отправив Игоря и Алексея на заимку за лошадью, они стали разделывать лося. Минут за сорок они управились с эти занятие. Особенно Андрею понравился нож. Такой же нож был и у Василия. Им было хорошо рубить кости и шкуру снимать тоже удобно.
  Когда Андрей и Леонидович собрались идти следить подранка, где-то за горой или им это показалось, прозвучал выстрел. Посовещавшись, они не стали предпринимать, каких либо действий.
  Лось был действительно плох. Он должен был скоро лечь. Охотники удвоили внимание, и пошли совсем медленно, надеясь  добить зверя на лежке, но метров через триста след лося пересек свежий человеческий след. След шёл параллельно следу зверя. Ясно было, что кто-то решил воспользоваться случаем и добить зверя. Он не мог не слышать выстрелов, следовательно, он решил  поживиться за чужой счет. Крысятничество не поощряется во всех слоях общества. Андрей тоже  не любил его, особенно после того, как у него много раз снимали капканы. Крысу следовало наказать. Неожиданно выше по склону раздался треск, и они увидели лося. Тот пронесся вниз и остановился недалеко от ручья. Он не заметил охотников. Андрей выстрелил. Лось побежал вниз, и скрылся за бугром. Они бегом бросились к тому месту, где зверь исчез. Следы вели к ручью и поднимались на возвышенность на противоположном берегу. Когда они выскочили наверх, то чуть не столкнулись с ним нос к носу. Тот лежал  почти на вершине. При появлении охотников он попытался встать, но задние ноги не слушались, и он пополз на передних. Леонидович добил зверя, чтобы он не мучился.  Андрей оглянулся на распадок, откуда прибежал лось. Он увидел человека, который быстро поднимался по отрогу. Он очень походил на Кирилла, но то, что это и есть именно он, Андрей не смог сказать.
  Благодаря тому, что лося спугнули, зверь оказался недалеко от первого уже разделанного сохатого.  Скоро на выстрел подошли остальные.
  К тому времени, когда вернулись с лошадью Игорь и Алексей, и второго лося тоже  разделали. Оказались, что на них пытались напасть, но одного выстрела хватило, чтобы разогнать нападавших. Это была война. Надо было собирать силы и средства. Армию нужно было кормить, а для этого нужно было вывести мясо. Решили волоком дотащить зверей до дороги, которая была в километрах трех от места охоты, а там погрузить на сани и вести на них.
  Перевернув шкуру, чтобы шерсть не топорщилась,  они привязали тушу за ноги, прикрутив и край шкуры к веревке. Двое осталось караулить, а четверо потащили убоину. Когда они вышли на дорогу, то оказалось, что по накатанной дороге туша скользила, как на санках. Решили, что проще и быстрее будет докатить мясо до заимки волоком, а не возится с погрузкой. Таким же образом решили поступить со вторым лосем, а затем вернутся к саням.
  На заимке их ждали два неприятных известия. Первое было то, что напали на Ивановича  и потыкали рогатиной. Благо у него был табельный пистолет. Он ранил одного из нападавших, после чего те убежали. Второй неприятностью было то, что приходил Валентин Павлович и забрал одежду и три ружья с патронами. Что было лучше, Андрей так и не определил. Ружья отберет Кирилл, было ясно и без лишних умственных упражнений.  Утешало, что стрелки будут аховые.
  Осмотр Ивановича успокоил Андрея. Ран было несколько, но не одна не оказалась глубокой. Перевязав его, Андрей осмотрел и Серафима. Тот уже свободно сидел, порозовел и ел почти непрерывно.
  Мужики не стали ждать Андрея и ушли за мясом. Часа через два они приволокли и вторую тушу. После ужина было решено, что на следующий день нужно идти в монастырь и говорить с этой неверующей братией по поводу войны с Кириллом и всей той бандой, что он возглавляет. Нужен был ещё точный расклад, кого громить, а кого не трогать. Андрей о деревенских жителях, как и его спутники, почти ничего не знал. Впрочем, и деревню он видел только с одного края, с края, где жил Пантелей и Вика.
 Ночь прошла спокойно, утром, погрузив на сани одну тушу, караван двинулся  в сторону монастыря. Вместе с Андреем пошли Леонидович и Михайлович и двое жителя монастыря. Прибыли они к обеду. Встречать их вышли все жители. О таком количестве мяса никто и не мечтал.
  Отец Иннокентий встретил их с радостью и сразу провёл в ту же комнату, где Андрей был в прошлый раз. Андрей не стал тянуть и сразу взял быка за рога.
- Я по делу?
- Может, сначала пообедаем?
 - Можно, - согласился Андрей, и поддакнули ему его спутники.
  Отец Иннокентий вышел, но скоро вернулся и немного погодя двое из братии принесли и обед. Он был более разнообразным, чем ужин, но состоял в основном из овощей. Мужики, которым надоело уже мясо, с удовольствием ели блюда из репы, соленые огурцы и арбузы. 
- Алексей, деревенские несколько раз нападали на наших людей. Терпеть это мы не намерены, так что мы объявляю войну Кириллу и иже с ним, но у нас мало людей, и мы не знаем обстановку в деревне. Нам проще запалить её с четырёх сторон, чем сортировать её жителей на чистых и не чистых и перестрелять всех. Мы это не хотим делать. Поможешь?
- Надо подумать. Сейчас все пообедают, тогда соберём сход. Я думаю, что все согласятся. Мы несколько раз  нападали на них, но они запирались в домах и отстреливались. После собирались с силами и отгоняли нас.
- Запереться в домах им мы не дадим. Те, кто не сдастся, загоним в лес и будем гонять их до тех пор, пока они не превратятся окончательно в волков.
- Но мы в деревне останемся до тех пор, пока этот кризис не разрешится. Есть одно но: в руки к ним попало три ружья. Я не думаю, что они быстро научатся стрелять, да и патронов у них не много, так что справится, мы справимся, но хочется малой кровью.
  Парамон, так звали мужика, который играл с отцом Иннокентием, был правой его рукой. Он был весьма рачительным хозяином. Когда все вышли из избы, то не нашли уже мяса. Его уже порубили и спрятали в амбар. Собрание началось сразу, поскольку все были на месте. Андрей не сразу узнал Петровича и ревизора в крестьянской одежде.  Собрания, в общем,  почти не было, просто все выслушали отца Иннокентия и, узнав от него, что это предложение исходит от нас, встретили известие дружным рёвом. Отец Иннокентий приказал готовиться к походу и что выступаем с утра.  Это тоже было встречено радостными возгласами.
   Парамон остался на улице и стал распоряжаться и командовать, а Андрей с компанией и отец Иннокентий вернулись в избу.
  Они стали обсуждать план действий. Оказалось, что почти все люди – волки живут в центре села в нескольких домах, но народу там более пятидесяти человек только мужиков. Все они держатся друг за друга, и драка может быть кровавой. Андрей постарался переубедить Алексея, но тот не знал, насколько эффективным бывает карабин в умелых руках. Он просто не знал, что такое огнестрельное оружие. Решили, что по пути сделаем крюк и  заберем людей с заимки. Андрея беспокоил вопрос, что им делать с пленными. Отец Иннокентий разрешил его сомнения, заверив, что убивать их никто не собирается. Оказывается, что попик, который превратил людей в волков, оставил описание обряда или действа, по очищению людей от этой скверны. Просто пленников пригонят сюда и массовым образом исцелят всех скопом. В голове у Андрея даже мелькнула грешная мысль о диктаторах и массовой обработке сознания.
  «Чёрт с этими волками в одной упряжке», - решил он резонно. Выяснилось, что про то, что он Андрей и не просто Андрей предводитель и атаман, но и знамя борцов за свободу людей в отдельно взятой деревне, томящихся под гнетом волков-оборотней.
   До вечера Андрей и Алексей проиграли в шахматы, а мужики принимали активное участие в сборах. Тургенев неплохо играл открытые начала, но в полузакрытых и закрытых началах попросту плавал. У него не было школы, да и опыта Андрея, но и сам Андрей не стремился к тому, чтобы вчистую разгромить отца Иннокентия. Да и стоило ему расслабиться, как он проигрывал несколько партий подряд.
  Легли рано. Парамон разбудил их ещё, когда было совсем темно. Все были на ногах. Выступили примерно за полтора часа до рассвета, оставив для обороны монастыря четырех человек. Войско выглядело внушительно. Все были вооружены щитами и большими ножами, у каждого была рогатина, у многих были луки и кованые нагрудники.  На заимке их тоже ждали. Никаких происшествий за сутки не произошло. Здесь оставили только Серегу официанта. Тоже на всякий случай. Едва ли в деревне догадывались о том, что так быстро будет организовано нападение.
  Кроме оружия взяли все толовые шашки, поскольку неизвестно, какие баррикады придется взрывать.
  Поход был организован по-военному. По два человек было в авангарде, арьергарде и в боковом охранении. При этом один из двоих был с ружьем или карабином.  До деревни дошли без происшествий, но известие о появление монастырских и пришлых быстро разнеслось по домам. Решили начать со штурма дома Кирилла. Забор уже успели сделать и повесили калитку, но запоров ещё не было. В доме и во дворе никого не было, как и в стайках никаких животных. Следующий дом был дом его сына Тимофея. Он стоял в метрах семидесяти. Вот здесь-то и началась война. Когда они только отошли от дома Кирилла, со стороны усадьбы Тимофея грянула два выстрела. Правда, никого не задели, поскольку расстояние было достаточно большим для ружья. Стреляли из двух разных мест и откуда-то сверху. Андрей приказал отцу Иннокентию убрать людей, а сам с Леонидовичем и Михайловичем, перебежали на другое место. Первого стрелка Андрей заметил сразу и показал его Леонидовичу, который сбил его первым же выстрелом. Второй прятался на крыше за трубой. Этого Андрей сшиб сам. Было видно, как стрелок выронил ружье, и оно осталось лежать на скате крыши, а сам он барахтается в снегу, пытаясь слезть. Было ещё третье ружье, но пока молчало. В оптику было видно, что достаточно много людей прячется за забором. Решено было отогнать их от забора выстрелами, а после этого взорвать ворота.
  Андрей вернулся к своему не многочисленному войску. Оказалось, что оно увеличилось. К ним подошло ещё человек десять местных мужиков. Он направил Игоря, Ивановича и Серегу второго пилота, на помощь Леонидовичу. Те уже стреляли по людям, скрывающимся за забором. Андрей даже  услышал, что кто-то во дворе вскрикнул. Остальным Андрей приказал залечь за цепью стрелков и не высовываться до взрыва. Он оставил при себе только двух человек со щитами и в нагрудниках и сам тоже взял щит. Приготовив шашку и засунув в правый карман зажигалку, чтобы у калитки не шарить по карманам, он  приказал своим помощникам следовать за ним.
- Мужики, если начнут стрелять из ружья, валите стрелка не жалея, - крикнул Андрей стрелкам.
- Жить хочешь, - радостно крикнул Игорь. Ему эта война нравилась.
  Андрей со спутниками, прикрываясь щитами, бросился через дорогу к забору, чтобы укрыться от обстрела в мертвой зоне. Пока они бежали, несколько стрел воткнулось в снег не далеко от них, но стреляли видимо со двора и наугад, так что никто не пострадал. У забора же кто-то пытался ткнуть через щель рогатиной, но не достал. Они не стали задерживаться и пробежали дальше. Прикрутить к запору шашку и чиркнуть зажигалкой, чтобы поджечь запал, было делом минутным. Но на сопровождающих именно огонь, что Андрей извлек одним движением из неизвестного для них предмета, произвел самое сильное впечатление. Они даже замерли на месте от удивления, так что Андрею пришлось прикрикнуть на них, чтобы они следовали за ним.  Минута, что горел бикфордов шнур, казалась вечностью. Взрыв оказался громче, чем ему казалось в прошлый раз. Комки снега и обломки древесины долетели и до них.
  Оглянувшись, Андрей заметил, как на противоположной стороне дороги поднимается люди, так же он увидел толпу мужиков возле дома Кирилла. Многие были с деревянными вилами. В спешке Андрей и его спутники заскочили в глубокий снег, пока они выбрались из сугроба, во дворе уже началась свалка. Но стоило Андрею появиться в проеме, как обороняющиеся бросились бежать. Многие побросали оружие. Разгромленный противник двинулся в сторону леса, но с десяток всадников поскакали по дороге, что шла по распадку. Один из них был с ружьем. Его-то нужно было отобрать, пока стрелок не наделал бед. Наперерез убегающим кинулись мужики, что стояли у дома Кирилла. Всего нескольким беглецам удалось добежать до леса и скрыться.  В других домах, что предполагали ранее штурмовать, никого не оказалось. Пленных согнали  в одно место. Многих довольно сильно поколотили, даже пришлось их защищать от аборигенов. Убитых было двое, в том числе один из них лежал на чердаке.  Один был ранен тяжело, но из среды оборонявшихся. У остальных были незначительные раны, скорее царапины Ружья достал Игорь. 
  Нужно было преследовать ускакавших с оружием. Быстро собрали с десяток лошадей. Андрей взял собой только лесников, поехали отец Иннокентий, Парамон и ещё четверо из местных парней. Из монахов четверо сразу решили остаться в деревне у родственников, четверо же повели пленных. Андрей попросил, чтобы местные жители ловили беглецов, но не убивали их.
  Подскакали к заимке минут через двадцать, те явно не ждали гостей так скоро.  Побросав лошадей, они бросились бежать в лес, что был сразу за огородами. На заимке нашли запас круп и хлеба, набрали его из расчета на неделю преследования. Сменили три лошади, взяв на замену из тех, что оставили беглецы, на каждую лошадь взяли по мешку овса и тронулись в путь. Троих местных жителей оставили на заимке с условием, что будут сторожить её, чтобы никто не мог прийти за провизией.  Местный, что пошёл с ними звали Костя, он был так горд, что выбрали именно его. Андрей не хотел его подставлять под пули, поэтому поставил того в середину колонны. Береженного бог бережёт. Слезы матерей он не любил ещё со второй Чеченской войны. Шмальнуть из дробовика этот придурок мог в любой момент. Шли как обычно: Леонидович шёл по следу, Михайлович - слева, а Андрей – справа. Где местность хорошо просматривалась, то ехали быстро, иногда галопом, в теснинах и зарослях – шагом. Нужно было выгнать их в зону, где они превращались в зверей. Тогда им придётся бросить ружье. Первое время они пытались крутить, но в скорости уступали лошадям. Примерно через час они повернули в сторону от деревни. Оставался примерно километр до того места, где они должны превратится в волков. Это был последний шанс, чтобы избавится от преследователей и преследования. Следы свернули в овраг, по правую и левую сторону от которого возвышались сопки. Андрей притормозил Леонидовича и колонну, а сам поехал в гору, делая круг метров сто в диаметре. Михайлович поехал по хребту. Сначала Андрей краем глаза на противоположном склоне заметил какое-то движение, но невооруженным глазом ничего не было видно. Но только он поднёс бинокль, то увидел стоящего за деревом человека. Это был обычный приём, какой применяли почти звери – ложиться над своим входным следом под вершиной горы, чтоб быстрее уйти через перевал. Михайлович вот-вот должен был появиться на хребте и мог попасть под обстрел, нужно было спешить. Андрей соскочил с коня, встал на колено и тщательно прицелился и выстрелил. Стоявший за деревом человек, выронил ружье и, держась за плечо, кинулся через гору.  Через несколько секунд на хребте показался и Михайлович, но стрелка не увидел, так как тот уже скрылся за перевалом. Андрей крикнул совой и тот увидел его, тогда он прицелился в сторону лежащего ружья. Михайлович всё понял и поехал в указанную сторону, но ружья сразу не нашёл, только подойдя по следу к тому месту, где стоял стрелок, увидел его.
  Определить то, куда ранен стрелок, было трудно, но кровь была ярко красная. Явно была задета мышца, но почему тогда он убегал так тяжело? Перевалив через два перевала, он вышел на следы своей стаи, именно стаи, поскольку к этому времени те превратились в волков. Пришлось даже возвращаться, чтобы найти то место, где они оставили одежду. Найти её оказалось нетрудно, поскольку на снегу все написано, как в хорошей книге. Даже крупным шрифтом. Вся одежда лежала в большом дупле. Одежда же стрелка оказалась просто брошена на снег, видимо он услышал приближение погони. Раненый зверь убегал на трех лапах и не отставал от собратьев. Раненая нога свободно болталась и иногда чертила по снегу полосы.  Через час стая повернула в сторону деревни, но остановилась на хребте и повернула обратно в тайгу. В это время соскочил молодой козёл и, подвернув голову в их сторону, стал прислушиваться, Игорь положил его одним выстрелом. Разделав козла, они поехали в сторону ближайшей заимки, которая, по словам Кости, была не более версты, то есть около полутора километрах. В действительности заимка оказалась ещё ближе. Там был даже загон для скота и сено, что было самое главное. Дрова  тоже были в достатке, правда, печку пришлось кочегарить часа два, чтобы в избе запахло живым. С ужином  тоже особенно не возились – просто пожарили мясо и с тем завалились спать.
  Утром выяснилось, что вокруг заимки крутились четыре волка, среди которых был трехногий. Все выяснилось уже утром. Когда они подъехали к тому месту, где разделывали козла, то кроме следов крови и клочков шерсти ничего не нашли. Дальше стая повернула к зимовью, но большинство из них превратились в людей и сразу повернули в лес.  Ружье взял Тургенев. Кроме одежды брошенной стрелком, на следу стаи нашли и патронташ. Кроме всего прочего Игорь, когда собирал ружья, то патроны положил в рюкзак. Все ружья были двенадцатого калибра, так что святой отец был обеспечен патронами в полной мере. На этот раз стая повернула вглубь тайги, подальше от деревни. Мяса было достаточно, поэтому  на этот раз не охотились. Ночевать пришлось в лесу. Лошадей привязали рядом со станом и дежурили поочередно, опасаясь за лошадей. Место выбрали рядом с упавшей пихтой, так что дров не пришлось даже таскать и пилить. Следующий день прошел без происшествий. Под вечер решили поохотиться. Козы не боялись всадников, видимо принимая их за одно существо. В этот раз доверили стрелять Алексею. На удивление всех он попал первым же выстрелом в козла, стоящего в шагах пятидесяти от него, но только ранил. Ранен он был тяжело, но шёл ходко. Решили оставить преследования его до утра, так как мясо всё-таки ещё оставалось.  Но, в то время, как они ужинали, в распадке, куда ушел козёл, раздался крик. Это орал козёл. Было ясно, что нашего козла поймали волки и сейчас давят. Скоро он замолк, и стала отчетливо слышна грызня. Грызня через некоторое время повторилась, но в стороне от того места, где давили козла. Был слышан визг одного из волков, но и тот скоро смолк. Испуганные лошади едва не залезли в костёр. Пришлось их даже привязать подальше.
- Что вы думаете об этом дядя Андрей, - осторожно спросил испуганный Константин.
- Во-первых, с козлом нас пустили волки по бороде, во-вторых, нашему всеобщему другу Кириллу стоит поставить свечку в церкви за упокой его бессмертной волчьей души.
- Что, дядю Кирилла разорвали волки?
- Боюсь, что это сделали его родные сыновья, поскольку они самые сильные в стае.
- А вам не страшно?
- Нет. Эти волки по сути люди в человеческом облике, а я волк в обличие человека. Им со мной не стоит тягаться.  Завтра отправляемся домой. Спи.
- А что с ними будет?
- Примерно через месяц из этих восемнадцати, точнее семнадцати волков, в живых останется не более пяти. Не выживет ни один крупный волк. К весне останется от силы один-два. Вот и всё.
- Почему?
- Потому, что они люди, а не волки.
- Если они люди, то зачем мы их выгнали в лес?
- Потому, что законы, которые они установили в деревне, по сути есть закон волка. Что, они тебя не тырили толпой?
- Били, - удивленно подтвердил пацан.
- Зато, поодиночке они трусили и бегали от тебя. Человеческий закон, это закон, когда ты дерёшься один на один. Закон равенства и справедливости. Спи ты.
  Андрей долго лежал и не мог заснуть, отослав дежурного. Пацан же захрапел сразу. Во сне он несколько раз дергался, видимо он падал в неведомом пространстве. Лошади успокоились и не жались к костру, некоторые легли. Когда он захотел сильно спать, то разбудил Леонидовича.
 Тот, проснувшись, тряс головой с минуту, разгоняя сон.
- Ты думаешь, что трёхного  разорвали?
- Да.
- Кто интересно это?
- Кирилл. Я расспрашивал у пацана, у кого было ружье. Одно было у него. Среди пленных его не было, следовательно, это был только он.
- Туда ему и дорога, не будет больше кровь пить. – Подумав, он спросил. – Выберемся мы отсюда?
- Да, но я не знаю когда. Что-то мы должны сделать для этого мира, чтобы вернуться в своё время. Миссия должна быть выполнена. Одну из них мы, как бы, выполнили. Какие есть ещё миссии?
- Как мы это узнаем?
- А хрен его знает, но надо подумать. Ты только часы не выбрасывай.
- Причём тут часы?
- Часы у тебя нормальные, потому и не выбрасывай.
  Поговорив ещё немного с ним, Андрей лёг и сразу уснул.
  Следующий день начался без обычной беготни. Все устали и не спешили. Плотно поели и поехали смотреть вчерашнюю драму. Козла волки задавили в распадке метрах в трехстах от того места, где его стреляли. Далее стая пошла вверх по склону и здесь и началась драка. Обрывки шерсти, оборванная волчья нога. За тем драка переместилась в овраг, где волка разорвали и съели.
- Папу съели дети, - назидательно сказал Андрей Косте. – «Уважение к могилам предков отличает дикость от цивилизации». А.С. Пушкин.
- А кто такой Пушкин?
- Дикий ты человек. Это самый великий поэт, что был в этом мире.
- А он русский?
- Да. Поехали домой!
  Хоть местности никто не знал, но блудить не блудили. Правда, выехали не к деревне, а к заимке Кирилла. Это было даже и лучше. Охотились. Как и в прошлый вечер, стрелял Тургенев, но на этот раз удачно. Козёл упал сразу и забился в предсмертных судорогах. Его не стали разделывать и повезли на заимку.
  Подъезжая к ней, Андрей вспомнил про московское начальство. Он, конечно, помнил, что где-то оно должно быть, но среди пленных и местного населения он их не заметил, на заимке его тоже не было. Подспудно их он держал в голове, но в тайге он гнал эти мысли от себя. Он не любил напрягать себя излишними мыслями и переживаниями. В тайге просто было не до них, и время было не подходящее. Теперь пришлось об этом подумать. Время приспело. Он подъехал к Леонидовичу, который ехал рядом с Алексеем и о чем-то разговаривал.
- Как ты думаешь, куда это наше московское начальство делось, надеюсь, не прихлопнули его местные.
- Не думаю, - в место него ответил Алексей, - Кирилл был не настолько глуп, чтобы уничтожать заложников. Спрятал где-нибудь. Хотел ими прикрыться в случае войны, но он явно не ожидал, что с ним столь круто разберутся.
- Да я тоже думаю, что где-то он их спрятал.
   Проблема эта разрешилась сама собой. Все они оказались на заимке. Всех мужики были слегка подбиты. Особенно досталось главе комиссии. Геннадий Петрович выглядел хуже любого бомжа. Его так отметелили, что рожа его опухла, синела и желтела всеми оттенками этих цветов. Андрей осмотрел его. Ребра и другие кости были целые, так что опасаться за его здоровье не приходилось. Больше всего жаловалась Светка. 
- Представляешь, нас всех насиловали толпой!
- Не расстраивайся за десять лет интенсивной эксплуатации, влагалище изнашивается на миллиметр, - съязвил Андрей.
- Ты ничего не понимаешь! – возмутилась она. Другие дамы молчали.
- Конечно: женская логика и зависть вещь особая! Радуйся: у тебя муж и любовник, так тебя ещё толпой изнасиловали!
- У меня мужа нет! – она запустила в него ложкой. Андрей едва увернулся от нее.
- Ложка деревянная антикварная. Тебе её не жаль?
- Мне ложку жаль, а тебя мне нисколько!
- Насчет мужа: найдется тебе мужик и довольно скоро.
- Ты всё врешь! Где я тебе мужа здесь найдешь? Тут бабы одни не замужние, а ты мне про мужа говоришь, - чувствовалось, что несмотря ни на что, эта тема для неё была больная. Две другие девушки сопровождения молчали. Видимо им эти дни достались не столь легко, как Светке.
- Девки, вы в этом году все замуж выскочите! – усмехнулся Андрей.
- Врёшь, - хором возразили они.
- Посмотрите.
-Ты трепач, мы тут такое пережили, а ты смеёшься, - ответила за всех Наташка, та блондинка, что липла к Геннадию Петровичу, так звали главу всего чиновного люда. За то время пока он её не видел, она сильно изменилась. Какой-то бесшабашной удали и призрение ко всем в ней не осталось. Видимо это была лишь показуха.
- Не обижайтесь. Если не смеяться в нашей жизни, то свихнуться можно. Вон, Леонидович, человека убил, а я двоих или даже больше ранил. Крови попускали, хотя и не хотели. К тому же начальство наше славное ружья им на тарелочке притащило. Не так что ли, Леонидович?
- Да так, хрен с ним с ружьями и убитым. Явно напросился на пулю, а вы, баба, отряхнётесь, да и дальше побежите. Куда вы денетесь. Лучше пацанам помогите, - подвел черту под разговором Леонидович.
   Молодежь уже ободрала козла и резала мясо. Начальство держалось особняком. Им явно не нравились разговоры Андрея и его популярность.
- Привыкайте, вы не пупы земли, а москвичи всегда были чмырями, - подумал  злорадно Андрей, - особенно в армии, а здесь тем более не сортовой материал.
  Впрочем, вечер закончился хорошо. Молодежь где-то откопала домашнее вино из дикого винограда, после употребления его все спали как убитые. Утром же настроение им испортили деревенские. Пока они гоняли волков по лесу, местные устроили бойню. Те, кто раньше боялся сказать слово, с остервенением набросились на своих обидчиков. Было убито двое из сторонников Кирилла. Раненые и побитые были с обеих сторон. Иосиф и ещё три семье убежали на свои заимки. Имущество их было разграблено. Нужно было прекращать эту революцию в стакане воды. Переговорив с Алексеем, решили устроить сход. Поехали к дому старосты. Тот был испуган и прошедшими событиями, а больше появлением компании во главе с Андреем.
  Народ собирался неохотно. Все понимали, что одно место у многих замарано по самое «не хочу». Когда народ подтянулся, Андрей поднялся на крыльцо и начал своё выступление. Он был зол и не церемонился со слушателями, там паче они заслужили его слов.
- Что храбрые стали? – начал он без обиняков. – Когда вам морды били да ваших баб по кустам насиловали, молчали?  Что силы набрали? Руки по распустили?  Я вам их быстро укорочу! Что, хотите со мной воевать? Воюйте! Не знаю, куда вы побежите?  Одни по лесу бегают, так вы хотите бежать следом?  Я там быстро вас достану, а в деревне ещё быстрее. Если не прекратите резню, я разберусь с вами, как разобрался с Титовыми. Берёз на всех хватит.  Сам лично буду вешать! Поняли? Теперь, всё, что вы растащили и увели со двора тех, кто сбежал в лес – вернуть! Чтобы весь скот стоял в тех стайках и хлевах, где стоял, зерно лежало в тех амбарах, в каких лежало, домашние вещи были в тех домах, откуда они были взяты. Ясно? Староста у вас будет новый, поскольку старый не справляется с делом. – Андрей увидел стоящего вместе с Алексеем Парамона. Его кандидатура была самой подходящей на эту должность. – Вот, Парамон, будет новым старостой. Как тебя зовут? – Андрей обратился к бывшему старосте.
- Василий.
- А Василий будет его помощником. Понятно?  Ещё, все раненые и побитые пусть идут в дом Кирилла. И последнее: все дети будут учиться. Повторяю: все дети с семи до одиннадцати лет будут учиться в школе. Касается всех. Школа будет в том же доме Кирилла. Учителем там будет отец Иннокентий, в миру Алексей Тургенев. Для школы нужно сделать столы и лавки. Всех мужиков касается. Не дай бог пожалуется мне отец Иннокентий или староста, что вы ему не помогаете, я сам лично разберусь.
    Все подавленно молчали.
- Вопросы есть? – спросил Андрей собравшихся, пора было заканчивать эту бодягу.
- Зачем нашим детям эта грамота? Мы же живем без неё? – спросил кто-то из толпы.
- Тебе она не нужна, но детям твоим она пригодится и скоро. Вам не только грамота пригодиться, но и умение воевать и убивать, - Андрей на секунду задумался и добавил. – И не убивать тоже.
- Откель ты всё знаешь? – спросил тот же мужичек, его уже можно было рассмотреть, поскольку люди, стоявшие впереди, расступились. – В рекруты нас будут всех што ли будут брать?
- Не в рекруты. Будете все воевать. Всеобщая мобилизация называется. Просто будут собирать всех здоровых мужиков, и те уж будут воевать. Оставят на развод, которые сильно будут нужны, – мужичонка был плюгавый и не видный, - Тебя на развод не оставят, больно мелкий. Значит, будешь воевать. А откуда я знаю? Я прилетел не с неба, а из другого времени и знаю, что будет на земле через сто и сто пятьдесят лет. Доволен. Всё.
   Андрей соскочил с крыльца и подошел к стоящим отдельно от остальных Алексею и Парамону.
- Удивлены, - спросил он их. – Парамон, ты с хозяйством в монастыре справлялся, то и здесь справишься, а, Алексей, учить детей самое главное в этой жизни. Мы скоро уйдём, а вам отвечать за этих людей. Они, конечно, не глупые, но ленивые. Их нужно учить, шевелить и двигать вперёд. Просто русский народ довольствуется малым, но кроме настоящих русских есть множество других людишек, в том числе и тоже русских, для которых собственные интересы превыше всего. Не обижайтесь.  Так нужно. Посмотрите, чтобы вернули всё во дворов, а за тем раздайте тем, у кого раньше отобрали Титовы вещи и скот, а скот, что останется надо распределить по особо нуждающимся, но только не лентяям. Зерно надо свести в один амбар. Нужно создать резерв семян для посадки. А школу надо делать. Если что, то обращайтесь ко мне, я помогу. Сейчас буду штопать тех, кого порезали и тех, кого постреляли. Блин, китайские революционеры!
  Мужики молчали.  Андрей подумал, что крест русской интеллигенции - тащить за собой народ. Вразумлять и наставлять его на путь истинный, получая за это синяки и шишки. Впрочем, он отлично понимал, что больше всего достается на орехи в жизни тем, кто идёт впереди и тащится сзади.  Он отошёл к своим мужикам и попросил лесников, чтобы они перебрались в деревню, а затем вернулся к Алексею с Парамоном. Они, взяв с собой Василия, пошли в дом Кирилла осматривать усадьбу. Оказалось, что у того было два дома. Второй дом был поменьше и в нём решили устроить больницу. Тех, кто приедет с заимки и московское начальство, решено было разместить в доме Тимофея и Иосифа, монастырские определятся сами, поскольку было ещё несколько пустующих домов, но несколько в отдалении.

 Вся следующая неделя прошла в непрерывной суете и решении всяких мелких проблем. Он сделал несколько операций. Капроновые нитки кончились, пришлось разбирать ножны и разматывать тот шпагат, что он потратил на их изготовление. Бинтов не было. Пришлось стирать старые бинты и искать материал для них в деревне. Благо народ его хоть и боялся, но уважал и все приказы и просьбы выполнял беспрекословно. Две Вики выполняли при нём роль медсестер, сиделок прачек и всего медицинского персонала, вплоть до ассистентов при операциях.  Со школой было очень много проблем. Бумаги не было. Монахи писали на пергаменте. На детей его тратить они не хотели. Пришлось приспосабливать под письмо бересту. Мел тоже принесли из леса. Даже с партами проблем столько не было. Алексей проявил столько энергии и смекалки, что даже удивил Андрея. Он привлёк к преподаванию в школе ещё двоих ранее живших в монастыре, а теперь поселившихся в деревне. Школа среди аборигенов вызвала большой интерес и на уроки пришли вместе с детьми и взрослые. То, что в выборе старосты Андрей не ошибся, он ощутил сразу. Любые проблемы он решал быстро и без проволочек, очень редко обращался к нему. В оборудовании школы он играл первую скрипку и очень гордился, когда начались в ней занятья. Часть церковной библиотеки перевезли в школу, хотя книг было мало. Азбуку и учебник по математике попросили написать монахов. Они сделали несколько экземпляров учебников.
  Через месяц лазарет очистился от больных, но появились проблемы. В прошлом году был плохой урожай, и хлеба во многих семьях не хватало. Пришлось охотиться. Организовали две бригады охотников, при каждой была собачья свора. Привлекли молодежь, поскольку старшие раньше боялись выходить в лес, то охотники из них были плохие. К этому времени к деревне подошел большой табун кабанов. Молодежь быстро приспособилось к охоте с собаками, которые отбивали и останавливали молодых кабанов, а охотники кололи их рогатинами. Всё мясо свозилось и распределялось среди всех жителей.
   Однажды, уже ближе к весне, когда снег был ноздреватый и рыхлый, прискакал Костя, с удивительным сообщением, что нашел дорогу, которой, по его словам, раньше не было. Местные ездили с ним, и оказалось, что это действительно так. В прошлом году этой дороги не было. Андрей решил тоже посмотреть на сие местное диво. Его взялся проводить Костя. Идти было чуть более километра. Когда они подошли к тому месту, где он нашёл дорогу, то Андрей ничего не увидел, кроме странного  сиреневого тумана.
- Вон дорога, - махнул рукой Костя и пошёл вперед. У Андрея сильно заболела голова, но он двинул вслед за ним. Туман быстро кончился, но Константина ни где не было видно. Местность кругом был вроде бы та же самая, но стояла зима. Снег был сухой, а воздух морозный. Он глянул на часы. Хотя те не шли, но он не когда не расставался с ними. Ему показалось, что секундная стрелка движется. Присмотревшись, он убедился, что это действительно так. Часы шли, но очень медленно. Оглянувшись, он увидел у себя за спиной полосу сиреневого тумана, через который он только что прошёл. Ещё боле внимательнее он осмотрелся кругом. Он действительно стоял на старой дороге, но дорога эта сильно заросла и на ней уже успели вырасти довольно большие деревья. Им было уже по полсотни лет.  Он всё понял. Всё заканчивалось.  Андрей опять вошёл в туман. Когда он выбрался из этого странного тумана на другую сторону, то увидел Костю, который искал его. Оказывается, что он отсутствовал не несколько секунд, а около получаса. Андрей успокоил пацана, и они пошли в деревню. Он никому ничего не сказал о том, что было, но предупредил всех, чтобы все собирались.
- Куда? – спросил Леонидович.
- Домой.
- С чего ты взял?
- Знаю, значит, знаю, - сказал Андрей, не вдаваясь в подробности.
- Когда? Вероятнее всего завтра. В любом случае выступаем завтра с утра. Предупредите всех.
   Слух о том, что они уходят или улетают, быстро распространился по деревне. Первым пришли Алексей  и Парамон. Перебывали почти все, с кем ему пришлось хоть немного сталкиваться за это время. Когда пришёл Серафим, то Андрей вернул ему нож. Вика маленькая даже расплакалась, так что её долго пришлось успокаивать. Андрей все больше разговаривал с Алексеем и Парамоном. Разошлись уже далеко за полночь. Андрей плохо спал, но утром поднялся с первыми лучами солнца. Выйдя на крыльцо, он первое, что увидел, был сиреневый туман, что клубился над ближайшей горой. Оглянувшись, он увидел, что кольцо тумана окружало деревню со всех сторон, но солнце сияло ярко и радостно. 
  Он умылся и оделся. Все тоже поднялись.  Позавтракав, вышли на улицу. Скоро подошли и остальные. Одеты они были, так же, как были одеты в тот день, когда вертолет плюхнулся в сугроб.
  Их вышла провожать вся деревня. На околице он обнял Алексея и Парамона, вытер слезы вновь разревевшейся Вики и тут только обратил внимание, как она похорошела, округлилась, и из костлявой девочки превратился в красивую ладную девушку.
- Не реви, скоро ты выйдешь замуж, - сказал он ей и, обратившись к Алексею и Парамону, добавил. – Мужики, вы отвечаете не только за себя, но и за всю деревню, да и за Россию тоже. Не забывайте. Скоро откроется дорога в город, купите бумаги и книг. Школу не забрасывайте.
  С этим они двинулись вдоль по сопочке навстречу сиреневому туману. Когда они приблизились к нему, у многих заболела голова. Это говорило только о том, что в этом месте была какая-та аномальная зона.  Преодолев полосу тумана, они оказались снова на той же сопке, но в совершенно ином мире. Даже солнце находилось в другом месте и светило не так ярко. Было значительно холодней. Из весны они попали опять в зиму.
- Глянь, Андрей Леонидович, у тебя часы идут? – окликнул лесничего Андрей.
- Цифры проявились, но вроде как-то медленно время идёт.
- Мы ещё не отошли далеко от аномально зоны, когда к вертолету подойдём, тогда, я думаю, время пойдет нормально.
- Откуда ты всё знаешь? – спросил его Михайлович.
- Михалыч, просто я думаю и анализирую, сопоставляю факты, достою из башки необходимые знания и выдаю результат.
- И где мы, по-твоему, были?
- В параллельном  мире, но мире созданном, искусственном. Если время в нём шло, то очень медленно. Эти люди должны были выполнить какую-то программу, которую им предписали. А мы им помогли это сделать и выполнили и часть своей жизненной программы. Исчерпали карму и разошлись мирно, набив друг другу морды и наставив шишек. Вот и всё.
- Андрей, - вновь вмешался Андрей Леонидович, -  у тебя всегда всё просто. Только я не пойму, почему тебя только одного местные считали пришельцем из иного времени, а нас нет?
- Рожами не вышли.
  Все рассмеялись и пошли дальше. Впереди шли лесники, а Андрей топал сзади, присматривая за тем, чтобы никто не потерялся. В душе у него было неприятно. Он чувствовал себя лошадью, что тащила всю жизнь на себе груз, а потом телега сломалась и теперь оглобли и оборванные постромки били её по бокам.
  Он отбросил паршивые мысли и внимательно осмотрел колонну.  Пока он разбирался с хозяйственными вопросами, все девки успели снюхаться с мужиками и беззаботно чирикали с ними. Самое удивительное, что Светка связалась с Игорем. То, что Наташка запудрила мозги Геннадию Петровичу, было неудивительно. Он не увидел только Вики.
 Она шла следом за ним. Он, пожалуй, первый раз обратил внимание на неё. Она похудела, загорела и похорошела. Стала таки ладненькой. Всю дорогу они промолчали. Есть люди, с которыми хорошо и молчать.
  Перед тем как сесть вертолет, к нему подбежал Иванович.
- Слушай, что мне говорить? Где мы были? Что случилось? – у него волосы дыбом стояли. Кто поверит, что всё это время они торчали в другом измерении?
- Глянь на часы?
- Минут может десять прошло.
- Ничего не происходило, и ничего не было. Для тебя и всех нас было несколько месяцев, а для других все это уместилось в несколько минут, которые никто и не заметил из них. Если докопаются, скажешь, была аварийная посадка, но всё быстро исправили и прилетели.
- Нет, - сказал грустно Михайлович, - такой охоты я нигде не видел.
- Ладно, Иваныч, - сказал Андрей, - заводи свой вентилятор.
- Есть, командир! – усмехнулся он.

  Вертолет слегка качнулся, отрываясь от земли, набрал высоту и полетел куда-то вперёд, наматывая на винт круги и километры. Того прежнего оживления в салоне или чреве вертолета не было. Все молчали. Женщины разобрали мужиков по своему вкусу, даже Ленка, что сокрушалась вместе со Светкой об отсутствии мужиков, притулилась к Сергею Петровичу, Вика просто спала, устроившись у него на коленях. Жизнь разложила все судьбы по полочкам, а на земле так никто и не заметил ничего, но что-то всё-таки произошло.