Литература и разврат

«Литература и разврат»

Речь пойдёт не о профессиональных порнография нижнего звена, а о классиках и полуклассиках.

Пушкин для меня давно умер. Стоило мне прочитать его переписку, где встретилось одно замечание: «...я её (Анну Керн) с Божьей помощью <...>», так сразу Пушкин и умер для меня навсегда. Лицемер и развратник, но его литература — его исповедь. Поэтому я всё же оставляю его на корабле словесности.

Развратниками были Толстой и Достоевский. Тургенев имел «незаконнорожденных детей». Михаил Булгаков впадал в прелюбодеяние. Бунин изменял жене, сделав её несчастной.

Уважаю Набокова. Но любовь для него была лишь средством вдохновения, в то время, когда любовь выше всех земных радостей. Не знаю, что у него там было по молодости, но большую часть жизни он прожил с женой.

Довлатов не верил в Бога и с радостью расстался с невинностью, которая его тяготила чем-то. Э. Лимонов мечтал бы видеть школьниц не за партами, а в своей постели.

И вот Михаил Дегтярь. Репортёр с большой буквы «Р». Его студенческие годы (и, кажется, более поздние периоды) были насыщены блудом, о котором автор не сожалеет и почти хвастается.

У М. Веллера есть теория, что большая сексуальность — это признак обилия творческих талантов. Но это повторение фрейдистской ереси о сублимации. Человек якобы перенаправляет свою сексуальность в другое русло, и «возврат к изначальным целям» есть гибель культуры (при сохранении цивилизации).

У развратников и развратителей хороший слог, тем паче должен быть слог у борца с развратом. Литература как исповедание греха блуда и прелюбодеяния очень нужна. Флобер дал урок всему человечеству своей «Госпожой Бовари». А вот Лоуренс порнограф, и его «Леди Чаттерлей» типичная порнография.

Все мы грешны, что говорить? Но лицо знаменитое должно быть примером. «Пророк» должен жить по категорическому императиву Канта, иначе он — развратитель.

12 октября, 2013 год. Москва.


Рецензии