Странное оскорбление

   Она появилась в нашей конторе весной. Сначала я увидел, как она, пробираясь через грязевые разводы непросохшей земли, забрызгала до самых колен чулки. А потом она сказала мне:"Здравствуйте, - входя в комнату, занимаемую лишь мной да стопками чертежей, - зовут меня Надей. Я буду работать экономистом." И тут я увидел её лицо: оно было густо облеплено веснушками, за старомодной оправой очков поблескивали зеленоватые огоньки глаз.
   Я был не против её присутствия в небольшом помещении, за соседним столом - лицом к лицу со мной, хотя это и отвлекало от работы. А её было не мало: на селе разворачивалось строительство гигантских комплексов по разведению овец, кур и свиней. Поэтому всё время приходилось изучать новые чертежи и сверять по ним ход выполнения монтажных работ прорабами участков нашей передвижной механизированной колонны.Так что мне совершенно некогда было выяснять: кто она, наша новая работница, откуда родом и каково её семейное положение.
   А она охотно рассказывала о себе. В наш волжский город перебралась, вместе с сестрой и матерью, из Казахстана. "Папа был у нас большим начальником, - говорила она, - директором крупного металлургического комбината. Мы ни в чём не нуждались. Но его не стало, и мы приехали в ваш город. Живём теперь в домике с печным отоплением.Нам, сестре, маме и мне, стало трудно жить: мы раньше ничего почти не делали, а теперь вот приходится даже печку самим топить. Вчера растопили её, а дым в комнаты повалил!"
   Рассказывая об этом, она издавала иногда какие-то странные гортанные звуки, похожие то ли на смех, то ли на плач, словно сожалея об утерянном благополучии. И чувствовалось: приглядывается она ко мне, перспективному молодому специалисту. Видимо, так размышляла:"А, может, и он станет когда-нибудь большим начальником, как папа, попробую-ка я его закадрить!" И об этом тут же узнали многие в конторе. Начальник даже намекнул мне:"Если поженитесь, зарплату обоим повысим, квартиру дадим в новом доме."
   Но я так рассуждал:"Не молода, бездельем избалована: кто знает какой она фортель может выкинуть!" Но, как бы отвечая на мои мысли, она вдруг сказала:"Если выйду замуж, то буду самой верной женой!" И почему-то рассмеялась.
   Работа ей в нашей конторе не очень нравилась. "Я хотела бы стать, - призналась она однажды, - экскурсоводом в картинной галерее. Мне очень нравится рассматривать картины, на них запечатлены иные времена, люди, события. Чувствую, это - моё призвание, а не скучная работа экономиста."
   Я бывал в картинных галереях по совету одного профессора. Закоренелый технарь, он всё время призывал нас, студентов, посещать для общего развития именно картинные галереи. Но на меня они неизгладимого впечатления, как на него или на Надежду, не оказывали. Более того: на каждой из них я замечал неестественное, на мой взгляд, положение рук или ног у изображаемых персонажей, отсутствие философской идеи в том или ином шедевре живописи. Об этом не раз говорил Надежде и, видимо, зря.
   Спустя некоторое время, меня вдруг отправили в Минск на курсы повышения квалификации, хотя туда должен был ехать главный инженер. Но он почему-то под разными предлогами отказывался от поездки. И тогда меня вызвал к себе начальник:"Собирайся-ка ты на учёбу: управляющий трестом видит в тебе перспективного работника. В Москве будешь работать, а не здесь. Если станешь министром, ботинки тебе буду чистить!"
   На учёбе я был целый месяц, а по возвращении не узнал Надежду, её словно подменили: стала вести себя с вызовом, говорить о скором замужестве. А однажды заявила:"Если захочу, тебя из конторы вытурят!" За что и почему не сказала.
   В неведении пребывал около недели, старался за столом, нос к носу с веснушчатой соседкой, не находится. И потому соглашался даже, вместо начальника, ездить на оперативки, проводимые первым секретарём горкома партии. Сам в партии не состоял, а потому интересы предприятия отстаивал, не опасаясь выложить на стол партбилет. К примеру, строители обвиняли нас в нежелании монтировать оборудование. Кричали горласто:"Саботажники, не претворяют в жизнь решения партии!" "А как монтировать? - кричал я в ответ, - фундаменты в мороз заливали, поэтому они наполовину рассыпались. И не мы саботажники, а вы - строители!"
   А к концу недели Надежда появилась на работе со слезами на глазах. И вдруг спросила меня:"А ты бы взял меня в жёны?" Что я мог ответить? О её взаимоотношениях с главным инженером догадывался, понял наконец почему он отказался ехать на учёбу: в моё отсутствие, без соперника, проще было вершить амурные дела. "Не знаю!" - ответил я Надежде. А немного погодя, спросил:"И чем же тебя соблазнил этот жених? Он гораздо старше тебя!" "Картинами! - воскликнула Надежда, - прикинулся знатоком и ценителем этого вида искусства. Заманил к себе домой, пообещав показать какие-то редкие картины, а их у него дома не оказалось. А соблазнил обходительностью: чаем поил, вином угощал. Обещал жениться. Обманул!"
   И решила она с работы уволиться. Правда, перед этим позвала меня и главного инженера в кабинет начальника."Я хочу сказать, хочу сказать, - начала она свою прощальную речь, - вы все, вы, - лицо её вдруг стало каким-то тусклым, а голос задрожал, - самые настоящие животные!" И без каких-либо объяснений по поводу такого заявления выскочила из кабинета, хлопнув громко дверью.
   У начальника, человека почтенных лет, умудрённого жизненным опытом, с сединой в волосах, от удивления мгновенно упали очки с носа на стол и отвисла нижняя челюсть. "Меня, меня никто ещё так странно не оскорблял!" - вдруг заревел он, как разъярённый бык. И уставился на меня:"Ты что ли с ней чего сделал?" Но я лишь покачал в ответ головой.
   Виновник происшествия сидел за столом, опустив голову. "Ну, ты и даёшь!" - только и сумел сказать ему начальник. И ещё долго его челюсть пребывала в состоянии полной растерянности. А в соседней комнате вовсю шушукалась бухгалтерия:"Зачем по целине-то было пахать!" И то верно: никто бы нас так необычно не оскорбил, а я бы тоже, немного погодя, не сменил место работы, поскольку без Надежды стало скучно работать.



18.11.2014 года