Измена. Повесть

гл. 1

- Мама,  а тётя Вера с папой спит, - с удивлением собщил Серёжка, первым забежав в комнату.
Любочка чуть не выронила из рук годовалую дочку, увидев на кровати мужа и соседку с пятого этажа.
Вся взъерошенная, явно нетрезвая,  Верка, открыв глаза,  опешила, но быстро сообразила, что срочно надо удирать, пока Люба в шоке не может вымолвить ни  слова. Натянув на себя халат и скомкав в руках своё нижнее бельё, пулей выскочила из открытой двери.
А Толик спросонья что-то пробурчал недовольное и, не открывая глаза, перевернулся на другой бок.
На столе в их коммунальной комнате стояла пустая бутылка из-под  водки, остатки еды и полная пепельница окурков. Недопитое пиво в бутылке и копчёная рыба наполняли воздух стойким запахом нетрезвости и  вызывали удушающую брезгливость.
- Папа,  мы приехали от бабушки, вставай, - затормошил пятилетний Серёжа отца, радостно осматривая свои игрушки.
Совершенно голый Толик вскочил с кровати и, не понимая,  откуда появились жена с детьми, испуганно уставился на забытый лифчик его блудливой партнёрши.
И тут только Любочка поняла весь ужас происходящего:
- Её муж, её любимый и дорогой человек, ей изменил. И с кем? Со старой, неряшливой, выпивающей бабой.
Эта информация пульсировала в голове, тормозила движения, болью отзывалась где-то внутри, отдаваясь в живот.
Посадив годовалую Ирочку в детскую кроватку, она обхватила голову руками и упала в кресло. Слёзы ручьём хлынули из глаз. Сквозь рыдания, Любочка со стоном выдавила:
- Толечка, как ты мог, как ты мог…
Напялив на себя трусы и спортивные брюки, Толик, пошатываясь, отправился в ванную комнату. А когда появился оттуда весь мокрый и взъерошенный, жена также сидела в кресле не в состоянии что-то говорить и делать.
Тяжёлая голова после похмелья плохо соображала, но где-то в подсознании тревога и ужас своей виновности подсказали опуститься рядом на колени и уткнуться головой  в её подол.
Мгновенно она оттолкнула мужа и с ненавистью закричала:
- Пошёл вон! Не прикасайся! Я тебя ненавижу! Уматывай к ней!
Ирочка, испугавшись криков мамы, тут же расплакалась. Серёжа бросился к маме, потом к папе и тоже захлюпал носом. Он не понимал происходящего, но чувствовал, что что-то страшное нарушило уют в их доме, принесло боль и горе.
Плач детей  заставил Любочку немного успокоиться. Надо было их накормить, помыть, уложить спать с дороги.
 Не было сил выходить на общую кухню, не хотелось оставлять детей в комнате одних с понуро сидящим на полу мужем.
Вскипятив тут же электрический чайник, приготовила детям кашу, добавила туда мясное пюре и в кормлении на время отвлеклась  от  постигшего её предательства.
Через некоторое время дети, уставшие с дороги, уже сладко посапывали во сне, а  Любочка, не обращая внимания на мужа, сгребла в мусорный пакет всё стоящее на столе. Рюмки, вилки, тарелки были выброшены туда же вместе с едой и бутылками. Брезгливое чувство к мужу и ко всему, к чему они прикасались, не покидало её. Она уже не плакала. Каменное лицо и решительность внутри на этот момент помогали ей перенести нанесённое оскорбление, подсказывали, что жизнь не кончилась, что дети, и только они,  являются для неё  главным смыслом в настоящем и будущем.
Потом сняла всё с постели и бросила на пол рядом с мужем...
Эту ночь они так и провели: он на полу, а она на кровати.
Вспомнились слова мамы:
- Доченька, я боюсь таких красивых мужиков, слишком он хорош собой. Не чета ты ему.  Проще надо выбирать, по себе.
Но не слышала она тогда слов мамы, с ума сходила от любви к своему Толечке, верила, что и она ему нравится.
А потом вдруг вспомнила, как соседка по коммуналке намекала:
 - Верка глаз положила на твоего мужа. - Не поверила. Пропустила мимо ушей.
Но что-то подсказало не предупреждать его о своём возвращении домой из деревни. Наверно, всё же закралось это щемящее чувство тревоги внутри, раз не попросила встретить на вокзале. С двумя детьми добралась сама. Вот и нарвалась. А может,  лучше было предупредить и не знать всего этого?

гл.2

На следующий день Толик поднялся рано и тихонько выскользнул из комнаты.  Заглянув на кухню в поисках чайника, но, столкнувшись с соседкой по коммуналке, тут же юркнул в ванную комнату.
На душе было мерзко, голова трещала после вчерашнего, но внутри кто-то нашептывал:
- Ну и что такого произошло. Мужики и не такое себе позволяют. Перебесится Люба и простит. Куда ей с двумя детьми деваться. Кому она нужна.
Приняв душ и приведя себя в надлежащий вид перед работой, он уверенно пришёл на кухню.
Сварил себе крепкого кофе и с наслаждением выпил две чашки без сахара. Есть не хотелось, сделанные бутерброды с сыром и колбасой поставил назад в холодильник.
- Любаша съест утром, - подумал он, почти успокоившись, и уверенный в том, что всё будет нормально, отправился на работу.
Любочка не спала, но не в силах была подняться и что-то говорить мужу. После нескольких часов тяжёлого сна чувствовала себя больной и разбитой. Казалось, что всё произошло не с ней, а с кем-то чужим и далёким. Зла не было никакого. Безразличие и пустота заполняли всё внутри, сдавливающие ощущения тормозили сознание, не хотелось двигаться.
Но тут захныкала в кроватке Ирочка. Тревога за ребёнка волной отозвалась в теле, и она мгновенно ответила этому зову трепетной материнской любовью.
- Солнышко моё ясное, проснулась, лапочка, - зашептала она дочурке, обнимая её крохотное тельце, - иди к мамочке, полежи со мной, пусть Серёжа ещё поспит.
А вскоре проснулся и сынишка.
Дети и забота о них отодвинули случившееся на задний план. Она не хотела пока думать ни о муже, ни о Верке, ни о своей дальнейшей жизни.
Серёжка катался на машине, Ирочка топала рядом, пытаясь нажать на все кнопки, а она жевала что-то съедобное и запивала чаем. Хлопнула входная дверь, Любочка вздрогнула, но тут же успокоилась, услышав шаги соседки.
Алла Павловна была одинокой женщиной, вела скромный образ жизни и не докучала молодым. Особенно не дружили, но и не ругались. Был в коммуналке ещё третий жилец, но комната его пока пустовала, а он переселился к даме сердца.
Но на сей раз соседка, увидев бледное лицо Любочки, вдруг заговорила первая:
- Да не переживай ты, Любаша, так. Все они – кобели. Это всё стерва Верка виновата. Как ты в деревню, так она с бутылкой к нему. Я уже её стыдила не раз. А ей мужика подавай и всё тут. Она без них жить не может. А твой оказался падким. А что с ним случилось? Чай, не стёрлась у него машинка. И тебе хватит.
И вот тут-то после этих слов у Любочки опять на душе стало так тошно, что мгновенно пришла мысль, что простить подобное она никогда не сможет. Не говоря ничего Алле Павловне, забрала детей с кухни и закрылась в своей комнате.
- Гордая, - вздохнула соседка и тоже скрылась за своей дверью.
Днём, уложив детей спать, Любочка собрала все вещи мужа и выставила их возле двери.
Вечером Толик, не ожидая такого поворота событий, заискивающе заговорил с сыном:
- Сыночек, ты папу любишь?
И, получив утвердительный ответ, стал жаловаться:
- А, мама меня выгоняет.
Ребёнок, не вникая в разговоры родителей, уселся на руки к папочке и потребовал купить велосипед как у Димки во дворе.
Кричать, ругаться, драться, как часто умеют в других семьях снимать свой стресс, а потом жить как ни в чём не бывало, Любочка не умела. Толик хорошо знал свою жену и надеялся, что, успокоившись, она всё же простит его, и всё у них наладится.
Но он не понял главного: она любила и верила ему, летала в облаках от счастья, а он это светлое чувство просто предал.
И потянулись томительные дни в одной комнате двух людей, связанных маленькими детьми.
После длительного развода, где их хотели помирить, откладывая каждый раз дело, Любочка всё же настояла на своём.
Коммуналки в Москве расселяли, предоставляя отдельное жильё в новом микрорайоне - Бирюлёво. И она с детьми получила двухкомнатную квартиру, категорически отказавшись от предложенной трёхкомнатной для совместного проживания с отцом семейства. Так все надежды Толика рухнули окончательно.
Без работы, с мизерными деньгами в виде алиментов она начала новую жизнь в пустой квартире, где из мебели была старая кровать, старенький холодильник и кухонный стол.

гл.3

Район Москвы Бирюлёво Восточное в начале 80-х годов прошлого столетия представлял собой сплошную строительную площадку без развитой инфраструктуры.
Получив квартиру, Любочка радовалась, что наконец-то отдельное жильё избавило её от тяготившего общения с бывшим мужем. Он остался в коммуналке один, а она с детьми тут же заселила пустую квартиру. В переезде помогли сестра и зять, проживающие в районе станции метро «Сокол».
О выходе на бывшую работу после отпуска по уходу за ребёнком не могло быть и речи. Завод находился в центре Москвы, а улица Лебедянская, где она теперь проживала с детьми, на южной окраине столицы. Радовал дендропарк почти рядом с домом, и приводила в ужас сплошная грязь вокруг строившихся домов. До автобусной остановки было рукой подать, а до метро «Царицыно» приходилось ехать довольно долго.
Посовещавшись с сестрой, она решила подальше спрятать свой диплом об образовании и устроилась работать нянечкой в рядом расположенный детский сад, определив туда же Серёжу и Ирочку. Так началась её новая жизнь с детьми без поддержки Анатолия. С этого момента он прекратил общение не только с Любочкой, но и с сыном и дочкой.
Серёжа скучал без папы, постоянно спрашивал о нём, хотел съездить к нему в гости. И Любочка уступила просьбам сына.
- Беги к папочке, - сказала она сыну, зайдя в подъезд своего бывшего жилья.
Проследив, когда Серёжа скроется в открытой Толиком двери, сама зашла с дочкой в гости к подруге в том же доме.
А через некоторое время к ним прибежал весь расстроенный сынишка.
- Я больше к нему не пойду,- всхлипывая выдавил мальчик, - там чужая тётенька и папа сказал, что я больше не его сын.
Больше Серёжа никогда не спрашивал об отце, и даже уходил из комнаты, когда кто-то из гостей затевал разговор про Анатолия.
Ирочке было проще. Она просто его не помнила. Годовалый ребёнок тянулся к мамочке и не ощущал отсутствия папы.
Незаметно дети подрастали. Серёжа пошёл в школу, подросла дочка. На лето бабушка с удовольствием забирала внуков к себе в деревню под Загорском.
Любочка  уже не работала в детском саду, а устроилась в бухгалтерию местного хлебокомбината.
Казалось, что все беды супружеской жизни остались позади, но спокойная жизнь мгновенно оборвалась страшным известием об исчезновении сестры Маши.
Через неделю её тело нашли в озере. Так и осталось невыясненной причина её ухода из жизни. На берегу лежали снятое летнее платье, полотенце и часы. А сама Маруся, стройная русская красавица с толстой косой, зацепившись за корягу на дне водоёма, навсегда покинула мужа и своего шестилетнего Павлушу.
В морге при опознании Любаше стало плохо. На мгновение ноги подкосились, и кто-то рядом подхватил её под руки и уложил в соседней комнате на диван.
Похороны, крики мамы, плач пьяного мужа Маруси она помнила с трудом. А потом забрала сынишку сестры к себе в квартиру, и стал он для неё третьим ребёнком.
Отец изредка наведывался к сыну, но не изъявлял желания его забирать, постоянно уходя в длительные запои. Как он жил и за что жил, Любочка не выясняла, так как видела, что помощи просить не у кого.
- Сынок, Павлик, - сиротинушка моя ненаглядная, - тянул пьяный папаша, поглаживая сына по головке,- на конфеток, нету у нас с тобой мамки, слушайся тётю Любу, она хорошая.
Вот так проходило общение любящего папы с сыном.  Потом он исчезал надолго, появляясь всё реже и реже.
А маленький Павлуша через некоторое время стал называть Любочку мамой, хотя она об этом и не просила. Сходство с сестрой у них было разительное, и, наверняка, у ребёнка со временем образ мамы слился с образом тёти.
Большим подспорьем в те годы для Любочки и её детей была деревня и мама с её больными скрюченными пальцами на руках. Всю жизнь отработавшая дояркой в колхозе, она, уйдя на пенсию, продолжала обрабатывать большой огород, держала подсобное хозяйство даже тогда, когда похоронила мужа, отца Любочки.
На выходные часто ездили к бабушке и привозили от неё и молоко, и творог, и яйца, а летом овощи и фрукты. Естественно, помогали бабушке управляться с хозяйством и на приусадебном участке.
- Мама, переезжала бы ты к нам жить, - часто уговаривала Любаша мать.
- Нет, доченька, я со своего дома никуда, только вот к деду рядом под бочок,- всегда отвечала сельская труженица, - машинально поправляя больными пальцами цветастый платок на голове.
Такая и осталась она в памяти внуков и Любочки, всё время куда-то спешащая и проворно управляющаяся возле русской печки.

гл.4

От станции Арсаки до деревни Иваньково, что за Загорском, рукой подать. Раньше дорога шла полем, засеянным зерновыми. А сейчас там выросли многочисленные особняки богатых людей столицы.
Как-то Любочка, приехав с детьми к маме, неторопливо шла, любуясь созревающим урожаем.
Серёжа и Павлуша помогали нести сумки с гостинцами бабушке. Чуть отстав, двигался  к деревне молодой мужчина. За пригорком он поравнялся с ними и радостно заговорил:
- Любаша, ты ли это? Сколько лет, сколько зим. Иду следом и гадаю, кто идёт в нашу деревню.
Любочка с трудом узнала в высоком мужчине милого и вихрастого друга детства Андрея с забавной фамилией Соловейчик. В школе все звали мальчишку Соловушкой, игнорируя настоящее имя.
Андрей тут же забрал у Любочки тяжёлую сумку, и остальной путь они проделали незаметно, делясь новостями и воспоминаниями детства.
Платоновна, мать Андрея, жила через несколько дворов от Любочкиного родительского дома. Её дочки обосновались в Москве и часто навещали маму. А вот сын, как призвался служить во флот на Дальний Восток, так и остался там, обзаведясь семьёй.
- Сколько же лет ты не был дома, Соловушка?- спросила с улыбкой Люба.
- Давно меня так никто не звал, - засиял Андрей, подсчитывая время разлуки с родными местами. - Ездил вот в Москву устраиваться на работу. Поблудил по белому свету и хватит.
- А жена как? Дети?
- Дети уже большие. А жена достойнее меня нашла, за капитана замуж вышла, -  нехотя и с иронией сообщил Андрей.
- А у тебя, Любушка, вижу  - полный порядок. Молодец! Трое деток. А муж твой кто?
Тут Любаше пришлось вкратце рассказать свою недолгую супружескую жизнь и судьбу сестры…
В воскресенье в Москву уезжали вместе, договорившись вечерком на лавочке.
А потом Андрей стал частым гостем в Бирюлёво. На купленном «Жигулёнке» катал детей, вместе ходили на прогулки в парк, помогал Любочке в быту. Она сначала подшучивала над ухаживанием Андрея, а потом вдруг почувствовала, что постоянно думает о нём и ждёт с нетерпением его прихода и телефонных звонков.
И вскоре Андрей навсегда остался у неё в квартире. Мягкий и ласковый,  он как-то сразу стал своим и родным для мальчиков. А маленькая Ирочка не слазила с колен дяди Андрея, шепча ему на ушко свои тайны. Вот так, казалось бы, чужой мужчина быстро смог найти контакт с детьми и их мамой.
Сначала жили без росписи, а когда Любочка сообщила, что беременная,  скромно зарегистрировали свой союз.
Милая доченька, названная в честь бабушки Сашенькой, ещё больше скрепила и без того уже крепкие и тёплые отношения в семье.
Годы пронеслись быстро. Все дети уже выросли. Живут в Москве. Заботливые бабушка с дедушкой помогают всем по мере возможности, присматривают за внуками.
Летом часто съезжаются в  деревне, отремонтировали и обновили постройки, превратив усадьбу в уютную дачу.
Вот таким был путь к счастью этих двух добрых и хороших людей.