Были-небылицы. Берёза

Раскинулась она не в лесу, а на приволье, у широкой просёлочной дороги. Когда-то её пощадили и не срубили на дрова: пусть хоть одно дерево останется, всё глазу веселей будет.

Не росла берёза, а маялась. То люди досаждали, то скотина бессмысленная, то буйные ветры с ливнями и градом. Всякий проходящий считал своим долгом отметиться и вырезал ножом своё имя на белоснежном стволе. Берёза наперечёт знала и помнила простодушных мучителей, всех этих вань, коль, марин, никит…

Вначале имена теснились на уровне глаз пишущих, потом поползли вниз, к корню, а затем полезли вверх. И как только ни исхитрялись пакостники, норовя повыше забраться. Даже машины подгоняли, чтобы с крыши половчее втиснуться в берёзовую летопись.

Дерево проклинало своих обидчиков, печально шелестело резной листвой, а осиновый подрост, что через дорогу поднимался, утешал и даже завидовал: «Ну, что ты всё киснешь и жалуешься. Кто бы на тебя и смотрел, кабы была чистой и нетронутой, кому б ты была нужна? А так – не дерево, а настоящий памятник, все подходят, читают и себя вписывают. Радуйся, ты теперь именитой стала». – «Вам бы мои радости», – вздыхала берёза. «С удовольствием, – отвечали осинки, – да мимо нас проходят не останавливаясь».

По весне мужик пришёл, тюкнул топором, всунул сучок в свежую рану и ведро подставил. Сколько слёз пролила берёза – никогда не забудет. Едва рану затянула, хворь привязалась, несколько веток усохло и отвалилось. А подрост ехидничает: «С тебя не убудет. Лишнюю кровь выпустить – здоровья прибавится».
Только оделась берёза листвой, как повадились старики ветки заламывать на банные веники. Выбирали самые молодые, нежные, шелковистые. Скот прогоняют мимо – и тут коровы походя лакомятся свежей листвой; горькие осины не нравятся, их стороной обходят.

Тёплыми ночами молодёжь прямо под кроной костры разводит, на гитаре бренчит, бутылки по траве разбрасывает. Корчится дерево от жара, а под утро считает опалённые ветки, прощается с заживо сгоревшими листочками. Осинки и тут не упустят случая съязвить: «Будь довольна, что живой осталась. Эка потеря – листвы лишилась. Вон за деревней вторую неделю целый лес полыхает, сколько нашего брата погибло». – «И правда, – соглашается про себя берёза, – бывает и похуже. Без боли и горя век не прожить, а я, хоть и покалеченная, а всё ещё зеленею».

Так и тянулась одинокая берёза – обломанная, изрезанная, подпаленная, и каждый год гадала: «Какая новая беда нагрянет, какую новую каверзу люди придумают? Кажется, всё испробовали, осталось на дрова спилить». Но и тогда берёзка не собиралась сдаваться: «Корни-то останутся, новые побеги пущу, снова над землёй поднимусь…Чтобы опять мучиться и медленно чахнуть? Нет, не хочу». И дерево безнадёжно поникло тонкими прядями.

Ясным осенним вечером, на закате, к берёзе подошли старик с девочкой. «Деда, смотри, – воскликнула девочка, – какая берёзка красивая! В каждом листочке – солнце». – «Она с летом прощается, в последний раз свою красоту кажет. Подойди к ней», – и старик подтолкнул внучку.

Малышка приблизилась к берёзе, погладила шершавый ствол, обхватила ручонками и закинула голову. Берёза посмотрела на неё сверху – светлая, тихая и задумчивая. Она вдруг увидела себя совсем маленькой, тонкой, беззащитной. И на миг поверила, что солнце остановится, тепло вернётся и зимы не будет. Пока с ней рядом эта светло-русая девочка.

                К О Н Е Ц