Собачья жизнь

Едем на дачу.  День жаркий. В машине работает кондиционер, и это спасает от духоты. После моста дорога уходит резко вправо. Потом крутой  зигзаг  налево.  Слепой поворот и…
На дорогу медленно, опустив хвост, как полено, вышла собака,  перегородив проезжую часть. Развернулась и, расставив лапы, встала  навстречу машине. Никогда в жизни не видела, чтобы собака вот так вышла на дорогу.
Глаза наши  встретились. В них – непередаваемая тоска, смешанная с материнской болью и чувством безысходности. А ещё они были переполнены жгучей ненавистью. Во взгляде глубоко сидят  колючие точки.
– Да она что?! – возмутился муж. – Из-за неё чуть в столб не свернул.
– Подожди, ты же видишь: у неё щенки, и она голодная.
Собака  стояла, не двигаясь с места. Она, смотрела прямо на меня, не мигая. Шерсть висела клочьями на её впалых, тяжело поднимающихся от дыхания боках. Пустые соски висели почти до самой земли, вытянутые  ртами голодных щенков…
Дачная собака, которую предали хозяева.
Я вышла из машины, подошла к забору чьей-то дачи. На собаку, специально, чтобы не вызвать агрессии, не смотрела. Вытащила из пакета приготовлённую курицу и целиком положила  её здесь же.
Знала – как мать: сама она есть не будет, а понесёт щенкам, поэтому не стала разламывать на мелкие куски. Боковым зрением уловила, что собака стала  медленно подходить.
– На,  моя  хорошая.  Иди, неси своим деткам, – спокойным голосом, ласково заговорила я. Собака, оскалив зубы, заворчала. Значит, она уже не доверяла человеку. Не доверяла доброте, словам…
– Может,  вместе отнесём, покажи – куда…
В ответ грозный, насколько это возможно от бессилия, рык…
Я вытащила хлеб, пирожное и всё остальное,  что можно было есть собакам. В пакете оставались одни приправы. Она стояла поодаль и следила за мной, судорожно глотая слюну. Я молча села в машину. Муж тоже молчал,  не возмущался, что его обед лежит на земле. Машина медленно двинулась от этого места.  Открыв стекло, я смотрела на собаку. Наши глаза снова встретились. Во взгляде уже не было тех буравчиков. В них была просто материнская тоска и боль за своих детей. Мы с мужем молчали. В молчании доехали   до своей дачи.
Прошло какое-то время. Однажды я подошла к контейнеру, чтобы выбросить мусор. Смотрю, женщина к нему подходит. И начинает раскрывать мешки, что вынесли жильцы, выбирать из них съестное.
Что-то знакомое  было в её лице. Я даже вздрогнула. Да, глаза, именно её  глаза, такие же, как у той, с дороги, собаки. Недалеко, стояли два худых загоревших до черноты мальчика, лет восьми и шести…