Считается вором и предателем...

Был такой философ Пьер Жозеф Прудон в XIX веке, запомнившийся потомкам тем, что был подвергнут разгромной критике К.Марксом в его знаменитой "Нищете философии" (ответ на «философию нищеты» г-на Прудона). В свете сегодняшнего экономического «плюрализма» их разногласия вообще кажутся несущественными. Современный либеральный «экономист» на полном серьёзе полагает, что предназначение людей есть взаимная борьба за кусок пищи, что конкуренция, ликвидация «слабых» и сверхобогащении «сильных» есть неизбежность, что законность социального паразитизма, «священного и неприкосновенного» права собственности не подлежит сомнению, а «естественное» неравенство людей, оправдывается «различием природных способностей и дарований».

Эти либерал-фашистские концепты положены в основы «либеральных» конституций, ими массово отравляется общественное сознание, растлевается молодёжь, развращается общество. Потому и пребываем мы на задворках цивилизации, что допустили переформатирование советского общества не на научной, марксистско-ленинской основе, а на некритично воспринятых бреднях чудовищно безграмотных «экономистов» (какое право вообще имела эта шпана на публичное слово, на ложь? С тем же успехом к «реформированию» можно было подключить «специалистов» из игорных заведений, преферансистов или наперсточников с ближайшего автовокзала). Не все закон, что принято большинством. Даже если «большинство» с соблюдением всех «правовых процедур» примет «закон» о рабовладении», «законом» он будет являться лишь в воспаленном воображении «слуг народовых», и не должен подлежать никакому исполнению.

Так и «законы» эрэфии, насочиненные идиотами в защиту своих шкурных интересов, могут обеспечиваться лишь средствами государственного насилия, тотального информационного террора, «опусканием» общества до состояния варварства и всеобщего скотства. В основе любого закона должны быть этические ценности, основанные на принципе равенства людей. Всё остальное есть глумление над народами и узурпация власти. Советское общество не было идеалом, в угоду номенклатурным «вождям», в нем допускалось неравенство индоктринированное в виде принципа «оплаты по труду». Это и послужило причиной постигшей страну катастрофы. А истоки «оплаты по труду», несмотря на осторожность и оговорки находим у Прудона:

«Предположим, что эта ежедневная общественная задача, заключающаяся в обработке земли, прополке, собирании жатвы и т. д., составляет два квадратных декаметра и что в среднем для выполнения ее нужно семь часов труда: один рабочий выполнит свой урок за 6 часов, другой за 8, большинство же употребит для выполнения его 7 часов. Но сколько бы каждый из них не затратил на это времени, вознаграждение они получают равное, раз урок выполнен.

Имеет ли право работник, способный выполнить свой урок за 6 часов, отнимать у рабочего менее искусного его работу под предлогом своей большей силы и большей ловкости и лишать его таким образом труда и хлеба; кто осмелился бы утверждать это? Пусть тот, кто кончит свою работу раньше других, отдыхает, если ему угодно, пусть он для поддержания своих сил и развития своего духа, а также для развлечения занимается упражнениями и полезным трудом, он может это делать, не принося никому вреда, но пусть воздерживается от корыстных услуг. Сила, гений, трудолюбие и все вытекающие из них личные преимущества представляют собою творения природы и, до известной степени, индивидуума. Общество оценивает их по достоинству, но платит им не за то, что они могут произвести, но за то, что они производят; и вот сумма произведений каждого ограничивается правами всех.

Если бы протяжение земли было бесконечно, а количество материи, поддающейся эксплуатации неистощимо, все-таки нельзя было бы следовать положению: каждому сообразно его труду; а почему? Потому что, повторяю, общество, из какого бы числа людей оно не состояло, может давать им всем только одинаковое вознаграждение, так как оно платит им их собственными продуктами. Впрочем, согласно допущенной нами гипотезе, ничто не может помешать более сильным использовать свои преимущества, и вследствие этого внутри самого общественного равенства могли бы воскреснуть недостатки естественного неравенства. Но земля, в смысле производительной силы ее населения и способности последнего к размножению, весьма ограниченна. Кроме того, благодаря громадному разнообразию произведений и крайнему разделению труда, социальный урок легко выполнить. И вот именно этой ограниченностью могущих быть произведенными вещей и легкостью их произведения нам дан закон абсолютного равенства.

Да, жизнь - борьба, но это отнюдь не борьба человека с человеком; это борьба человека с природой; каждый должен принимать в ней личное участие. Если в этой борьбе сильный помогает слабому, он заслуживает похвалы и любви; но помощь его должна быть принята добровольно, а не навязана насильно, за известную плату. Всем предстоит один путь, не слишком продолжительный и не слишком трудный; всякий выполнивший его получает свое вознаграждение, нет никакой надобности быть первым.

В типографиях, где каждый рабочий обыкновенно занят отдельной работой, наборщик получает определенную плату за тысячу набранных букв, печатник - за тысячу отпечатанных листов. Здесь, так же как и повсюду, встречается неравенство таланта, так же как умения. Когда нет оснований опасаться безработицы и застоя в делах, когда нет недостатка в материале для печатания, каждый волен обнаружить свое усердие, развернуть во всю ширь свои способности. Тогда тот, кто сделает больше, зарабатывает больше, кто сделает меньше, меньше и зарабатывает. Когда количество печатного материала уменьшается, наборщики и печатники распределяют между собою работу; всякий желающий заработать больше других считается вором и предателем.

В этом поведении типографских рабочих проявляется философия, до которой никогда не умели возвыситься ни экономисты, ни законоведы. Если бы наши законодатели внесли в свои своды законов принцип распределительной справедливости, господствующий в типографиях, если бы они наблюдали народные инстинкты не для того, чтобы рабски следовать им, а для того, чтобы реформировать и обобщить их, то свобода и равенство давно уже покоились бы на непоколебимой основе, никому уже теперь не приходилось бы спорить о праве собственности и необходимости социальных различий.

Было вычислено, что если бы труд был распределен сообразно числу здоровых людей, то средняя продолжительность рабочего дня во Франции не превышала бы пяти часов. Как можно после этого осмелиться говорить о неравенстве трудящихся? Принцип каждому сообразно его труду, истолкованный в смысле кто больше работает, тот больше и получает, предполагает два, очевидно, ложных обстоятельства: одно экономического характера, т. е. что доли отдельных лиц в общественном труде могут быть неодинаковы, другое же физического характера, что количество вещей, могущих быть произведенными, беспредельно.

Но, скажут мне, быть может, могут найтись люди, которые пожелают выполнить только половину заданного им урока... И это вас смущает? Очевидно, они готовы удовольствоваться лишь половиной своего вознаграждения. Получив вознаграждение, соответствующее их труду, будут ли они иметь причину жаловаться и нанесут ли этим ущерб другим? В этом смысле будет справедливо применение пословицы: "Каждому по делам его". Это истинный закон справедливости».

Вот здесь и таится ошибка Прудона. Мы тотчас получаем массу неразрешимых противоречий. "Каждому по делам его". А кто будет оценщиком трудов? Как соразмерить труд людей равно добросовестных, но занятых разными видами деятельности? На что будут тратиться полученные сверх необходимого средства? При кажущейся справедливости подобного подхода общество неизбежно вернётся к частной собственности, наемному труду и самому дикому неравенству. Благими пожеланиями…

Поэтому, научный социализм есть равенство. Равенство не формальное, не правовое, а фактическое. При социализме у каждого есть все, что нужно для полноценной жизни, труда, отдыха, культурного развития. А чего нет, то свободно доступно в общем пользовании. В этом обществе работа разделена на всех работоспособных членов общества поровну. Поэтому и потребительские блага, в тех случаях, когда не могут быть предоставляемы по потребности, распределены поровну. Всё общество становится «одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы» (В. И. Ленин). В таком обществе нет «распределяющих», назначающих, карающих и милующих. Человек непосредственно имеет дело с законом, а не с его «трактователями». Жильё по единым нормам, коммунальные услуги, образование, здравоохранение, отдых, транспорт, связь и т. п. предоставляются бесплатно. Персонифицированные «деньги» (трудовые квитанции по Марксу) начисляются всем поровну. Расчет только по кредитным карточкам без возможности взаиморасчетов. Плановая нетоварная экономика, основанная на физических показателях, ориентированная непосредственно на удовлетворение потребностей общества, а не на прибыль, не на частный, не на групповой интерес.

Что касается справедливости, то мерой справедливости является равенство. В отличие от абстрактной «справедливости» равенство легко контролируется законом и не нуждается в «мудреностях» философствующего ворья, именем справедливости «обосновывающих» право «сильных» особей красть, убивать, грабить, насиловать...