Мы писали я и трактор Часть 1 Духовная притирка

- Я хочу написать о человеке, который прошел сквозь все мерзости этого мира, но не огрубел, не превратился в зверя, остался человеком.
Так писал мне Михаил. Идея пришлась по вкусу, хотя от ее воплощения поначалу коробило. Герой был изображен в виде несчастной жертвы, над которой потешаются боевики. Пока над ним идут переговоры, как пленника "разделать под орех", он вспоминает семью, нежно любимую дочь, жену. Душещипательная сцена.
И я включилась в процесс.
Герой был, разумеется, человеком высокодуховным,сделать его священником помешало мировоззрение автора. Поэтому центральный персонаж повести стал художником. И вот этот художник, неведомо каким ветром занесенный в лагерь беженцев в забитой российской деревне, каким-то дивом не деградировал.
Каким? Что его поддерживало?
Простой и естественный вопрос вызвал у моего соавтора некоторое замешательство. Действительно, потерять все и остаться человеком, не озвереть, - для этого нужны либо внутренние силы, либо вмешательство доброй феи.

- Такой он внутри,что его его не подмяло под себя озверевшее общество, - наконец сформулировал сущность своего героя Михаил. И отправил художника горевать в барак, помогать ближним и коротать часы и дни в унынии убогой обстановки.

Проходили дни за днями, художник помогал каким-то невнятным беженкам, которые появлялись ниоткуда и пропадали в никуда. А он все стыл, ныл и смотрел в угол барака.
После чего, Михаил решил раскрыть богатый внутренний мир своего героя через сон. Художник попадал, само собой разумеется, в Ад, где и улепетывал ловко от самого Сатаны, умудрившись разгадать козни лукавого. Реальный мир представлялся герою исполненным таких мерзостей, что меня замутило и я предложила Михаилу сократить сон и убрать тошнотворные мерзости. Соавтор отказался и был даже весьма обижен, дескать, чего это я сокращаю сон, ежели он - центральный элемент произведения?

Ладно, проехали.

- Михаил, реально, длинный сон, скучно читать даже мне. Что читатели подумают?

- Настаиваю на своем сне. Он главный в этой части. Без него нет смысла писать. 

Вот эпизод из сна, который я немного переписала, так что, имею на него права.

"В городе крепко засел сладковато-приторный запах гнили, - им разило от домов, от каналов, от деревьев, даже от дворцов. В городе свирепствовала странная болезнь: люди гнили заживо, - и ни один медик, ни один экстрасенс не мог сказать, что именно вызывает эту напасть. Бактерия, вирус, микроб? Гнилостная хворь, от которой не было защиты, превращая даже отменно здоровых атлетов в  зловонное месиво гноя и кала"


Я не стала убеждать соавтора, что со зловонным трупным леном явный перебор и что по такому сну легко поставят диагноз герою психиатры, но читатели в таковом копаться не захотят. Впрочем, может, кому-то и понравится.

Помойка, лагерь беженцев, унизительная деревня, теперь вот такой сон...Хм-хм. Мрачноватая история.
 
Пока в ней не появляется Софи. Юная героиня, в которой художник наконец-то нашел свой идеал. Духовная подоплека такова: она, обездоленная. Но талантливая, и он, - Учитель с большой буквы, который влюбляется в свою ученицу.

-Слушай, к чему все это, если есть набоковская "Лолита"?

- Художник влюбляется в Софи, но долг и честь не дают им быть вместе. Они расстаются, - объяснили мне, низкодуховной личности, о чем речь.

Мне, как вы догадываетесь, досталась именно Софи. Но Михаилово шаловливое перо успело разгуляться и наделить высокодуховную Софи массой духовных достоинств, как-то тонкие бровки, ясные глазки, губки бантиком и прочее по списку. на каковые высокие духовные качества наш художник и клюнул с первого же раза. Потому как, долго живя без секса и не имея оного по причине глубочайшей печали и высоких духовных исканий, художник изголодался. А тут такая аппетитная барышня!

У барышни была маман, в образе коей Михаил, сильно подозреваю, изваял кого-то очень знакомого.

Собственно, соединить конско-плотские утехи с трепетной ланью духовности и попытался Михаил в своей повести. Увязывать несвязуемое в некую логическую субстанцию не слишком получалось. Психологические "мостики" пыталась выстроить я.   

Любопытный литературный эксперимент: мужчина, страдающий по некоему высшему идеалу, мечущийся по мистическим учениям, прикрывающий свою неудачливость и лень высшими целями, наконец-то пытается увязать высокое и низкое, духовные порывы (куда?)с плотскими тягами. Конечно, перелицованная "Лолита"! Все же, экстрим, когда такое произведение пишут двое.

И повесть пошла строчиться.

Что было дальше - напишу завтра.