08-22. В новую жизнь в новых ботинках

Немного об общеполитических событиях. 11 сентября 2001 г на США самым неожиданным образом напали террористы. Государство, за всю историю не знавшее войны на своей земле, возомнившее себя сверхдержавой, которой   дозволено вмешиваться в любые дела  и нарушать правила, получило  жестокий урок. Увиденное по телевизору  напоминало сюжет фильма ужасов. Обычные пассажирские самолеты, которые захватили террористы-самоубийцы, «на всем скаку» врезались в башни двух знаменитых высотных зданий-близнецов на Манхеттене в Нью-Йорке. После взрыва оба высотника осели, погребя под собой несколько тысяч  людей. Чуть позже нечто подобное случилось в Вашингтоне со зданием Пентагона – средоточием военного руководства США. Пока весь мир в прямом эфире наблюдал ужасы массовой гибели американцев, арабские страны откровенно радовались: они натерпелись от США и потому воспринимали все случившееся, как справедливое возмездие спесивой державе.

Пересказывать то, что писалось в те дни в наших газетах и сообщалось по телевизору - выражать сочувствие невинно погибшим американцам - нет особого смысла. Гораздо важнее проанализировать то, что всплывало из-под сознания, и всплывало не у меня одной. Наши фиксированные идеи, затаившись в укромных уголках нашего Я, невидимо определяют нашу истинную реакцию на событие, как бы красиво, благородно и разумно мы не излагали его публично. В моем подсознании сидело нечто, похожее на удовлетворение. Я чувствовала себя отомщенной за собственное унижение за совсем недавнюю ситуацию, когда американцы нагло и беспрепятственно бомбили Ирак и Югославию, когда разрушали славянские древние храмы в Сербии, когда в нашей войне с Чечней они поддерживали не нас, а чеченцев, хотя именно у нас взрывались жилые дома с неповинными людьми. Теперь подобное пришлось испытать Штатам. Может быть, горе научит людей  тому, чему не могло научить благополучие – пониманию состояния тех, кого убивают ни за что, какими бы идейными мотивами это убийство не оправдывалось. В часы этого ссудного для США дня американские военные выглядели бледно, ничуть не лучше, чем наши, когда на Красную площадь приземлился на своем крошечном самолетике иностранный спортсмен, не замеченный российскими ПВО-шниками. Глубокое чувство подсознательного удовлетворения испытывала не только Россия, но и Китай, долгое время унижаемый поведением Штатов. Не важно, что при этом произносилось вслух. Мы не способны относится к чему-либо непредвзято, наши эгоистические интересы всегда управляют нашими реакциями на происходящее – истинными, слабо контролируемыми реакциями.

7 октября началась война. Штаты, оскорбленные наглым покушением террористов на престиж державы, задумали наказать талибов Афганистана. Именно в этой стране скрывался исламский миллионер Усан Бен Ладен, объявивший 11 сентября священную войну Америке. Талибы исповедуют радикальный ислам и живут в южной части Афганистана, находящейся в состоянии постоянной войны с его северной территорией, которую политически  поддерживает Россия. Таким образом, у нас со Штатами неожиданно появился общий враг, и мы стали союзниками. Штаты тут же пересмотрели свое отношение к нашей Чеченской войне, поскольку тоже применяют военную  силу, да еще не на своей, а на чужой территории. Вместе с Великобританией они начали бомбить Афганистан, как когда-то бомбили Ирак и Югославию, но в этот раз  мы их одобряли.  Одобряли публично, но каждый порознь  клял, втайне завидуя их вседозволенности. Боевые действия шли у нас под самым носом, на границе с Таджикистаном. Новой афганской войны никому не хотелось, пусть даже и  в союзе с великой Америкой! Все, у кого сыновья еще не уехали за границу, не слишком радовались новому «смертельному другу» – Америке и не доверяли политическим выгодам от этой дружбы. Дружба дружбой, а табачок врозь. 

Америка постепенно трезвела. Их дурацкий боевой дух, очень похожий на идеалистическое настроение южан перед Гражданской войной с янки, описанное в романе М. Митчелл «Унесенные ветром», постепенно развеивался, поскольку Бен Ладен, как и пообещал, уже засылал в Америку бациллы сибирской язвы. Эпидемии не было, но заболевших было достаточно, причем в среде журналистов и высших чиновников. Изнеженные американцы давно не встречались с такими проблемами, - не в России живут! –  закупали антибиотики, противогазы и тряслись от страха.

Зло никогда не победит зло. В Афганистане под бомбами умирали не зачинщики массовых убийств, а обычные люди, у которых, кроме войны, не было другого заработка и не было свободы выбора образа жизни. Восточного человека смертью не запугаешь, он к ней привык, а мстить обидчику он готов еще несколько поколений, причем, не тем, кто отдал приказ бомбить, а тем, кто попадется ему под руку. Точно так же происходит и у нас в Чечне. А теперь еще и в Абхазии, куда наш бывший советский лидер и демократ Шеварнадзе уже засылал выученных им же боевиков в надежде победить Абхазию и отомстить русским. Еще совсем недавно он надеялся на поддержку Штатов, но  наша с ней внезапная «смертельная дружба» спутала его планы.

8 октября наконец-то со дна Баренцева моря подняли «Курск». Медики собирались извлечь из многострадальной и обошедшейся нам в миллиарды долларов  подводной лодки то, что осталось от тел моряков. Из множества катастроф, о которых мы слышали, эта по-прежнему воспринималась народом наиболее трепетно, так, будто все мы имели к ней непосредственное отношение. Вот что такое власть Слова.

Кстати о катастрофах. Совсем недавно ПВО Украины по собственной нерадивости сбили над Черным морем, где у них проходили военные учения, российский пассажирский самолет ТУ-154, следовавший из Тель-Авива в Новосибирск. Хохлы долго упирались, но комиссия специалистов приперла их к стене, и теперь Украине  пришлось заплатить неустойку России и Израилю. С Израилем мы теперь тоже стали в «смертельной дружбе». Что касалось наших соседей и бывших союзников, то с такими друзьями и врагов не надо. Что Грузия, что Украина, что Чехия или Польша! С недавних пор наши отношения начали улучшаться: находясь в состоянии войны, Америка  стала  заинтересована в нас, а значит все, кто от нее зависел,  быстро меняли свои симпатии. Такие вот друзья были у СССР! Впрочем, не лучше и  у Америки: исчезни в одночасье ее могущество, еще неизвестно, с кем она останется!
 
Людей объединяет дружба, если повезет, любовь. Что же объединяет государства? Ничего, кроме денег и личной выгоды. Даже общая кровь (как в случае  со славянами) объединяет мало. Казалось бы, народы должна сближать общая религия – ислам или христианство. Увы. Во-первых, как показывает статистика, истинно верующих в каждом обществе не более 2 %, остальные только  причисляют себе к какой-то религии, ничем для нее не жертвуя. Во-вторых, сами религии давно уже стали отрицанием собственной  догматики. Как христианство, так и ислам в своих книгах проповедуют любовь к ближнему и терпимость. Для христианства смирение – это вообще основа мировоззрения, вспомним первых христиан или монахов Валаама. А что теперь? Отцы православия по телевидению разъясняют миру, что сбрасывать бомбы на Афганистан – справедливо и угодно Богу. Американцы – христианская нация, чьих проповедников-миссионеров мы слышим с телеэкрана чаще, чем православных священников, в море пламенных патриотических речей ни разу и ни единым словом не обмолвились о том, что долг христианина не позволяет им опускаться до уровня врага-террориста и совершать действия, мало чем отличающиеся по результатам от действий талибов.  Можно ли проповедовать НЕ УБИЙ и убивать, провозглашать ЛЮБОВЬ И ПРОЩЕНИЕ  и на деле следовать лишь ветхозаветному ОКО ЗА ОКО? Я не вижу никаких преимуществ христианства над исламом, даже над самым отмороженным его вариантом. Талибы  хотя бы не лицемерят: к чему призывают, то и делают. Наши по сути делают то же самое, провозглашая  гуманизм и человеколюбие.

Мы не только реагируем и оцениваем события в соответствии с зафиксированными в нашем подсознании идеями, но и поддаемся мнениям толпы. Никого не смущает противоречивость собственных публичных заявлений. «Человек ставит себя под большее рабство посредством коллективных движений. Когда приходит война, он отбрасывает даже то малое количество сознания, которым обычно обладает. Он становится совершенно ненормальным и не видит своей ненормальности. …Муравьи и пчелы думают, что они созданы для коллектива (государства), и вы можете видеть, что произошло с ними.

…Война государств является проявлением Личности. Все люди, которые убиты в этой войне, являются убитыми в войне в прошлом, в своем Возвращении они могут это вспоминать и таким образом изменять будущее. Но если они сражались ложно, если никогда глубоко не думали о том, что делают, они будут делать это снова и снова».( Морис Николл «Психологические комментарии на учение Г.И. Гурджиева и П.Д. Успенского», том 2)
 
У Ричарда Баха («Иллюзии») есть дивная притча о водоросли, оторвавшейся от берега, за которой она всю жизнь цеплялась, и свободно поплывшей по течению. Другие  водоросли, увидев плывущее в потоке воды существо, сперва ужаснулись, потом удивились, начали слагать о ней легенды и, наконец, назвали  ее  Мессией и создали культ Освободившейся Водоросли. Они начали молиться ей и просить об исполнении своих заветных чаяний. При этом никто не захотел услышать слов плывущей Водоросли, уговаривающей всех последовать ее примеру. Никто не пожелал оборвать связь с тем, к чему привык, как бы рабски он ни ощущал себя в этом привычном мире.

С большим интересом и уже без особого удивления (поскольку и сама ничем не отличаюсь от других) я наблюдаю за реакцией моих друзей и знакомых на мои предложения изменить жизнь и присоединиться к занятиям йогой. У всех немедленно находятся  причины невозможности это сделать. Мы многим готовы жертвовать ради удовлетворения своих жизненных потребностей, но только не ради изменения жизни. Ниточку, подвешенную для нас с Неба и дающую нам истинное спасение, мы не замечаем, не хотим замечать, не распознаем в ней наибольшего дара, который может получить человек от жизни.

…Я прогуливаю занятия вот уже вторую неделю и, как и все, нахожу для этого  ужасно убедительные доводы. Например, страшную усталость и боль в ногах, которые особенно мучают меня в период дачного сезона. Или  необходимость позаботиться о Маше, недавно приступившей к работе сразу в двух школах, и, как это водится в нашей семье, уже взвалившей на себя хомут обязанностей и долга, который большинство людей на себя принципиально не взваливают. Для нас всегда почему-то находится много работы, мы вечно кому-то должны, мы все  хотим сделать по максимуму, как это было бы лучше для дела, у нас всегда есть какие-то идеи, увеличивающие в конечном итоге число наших, никак не оплачиваемых обязанностей. Судьба…

В евангельской притче Отец послал двух сыновей работать на винограднике. Один сказал, что не пойдет, но в результате пошел и обработал землю. Другой пообещал непременно исполнить просьбу, но не пошел. Какой из них больше люб своему Отцу? Евангелисты подводят к мысли, что первый, но жизнь убедительно доказывает мне, что второй. Я всегда слушалась всех, кто что-то просил или заставлял меня делать, но ничего не принимала сразу - начинала со споров, возражений, предложений, как можно сделать иначе, с критики. А потом делала. Думаю, что ни одного человека я не предала, не подвела, в беде не бросила, но и никого не сделала счастливым. Я разрушала жизнь других не делами, а словами, со мной невозможно жить спокойно, как невозможно ужиться с вулканом. Большинство тех, кого я наблюдаю вокруг себя, вкладывают в жизнь гораздо меньше страсти. Они не спорят, правильно и мягко говорят, умело обходят острые углы, но когда надо что-то делать, оказываются занятыми чем-то другим, или исполняют поручение  «от сих и до сих», не более, часто для отписки. И это устраивает большинство. Мне не нравится их поведение, но это не должно быть оправданием моих проблем. Может быть, и я, подобно тем, кого критикую, не замечаю нити, протянутой мне с Неба, и не цепляюсь за свое спасение?

…На последнем занятии Сергей предложил мне присоединиться к группе, отъезжающей в Москву для встречи с Достигшей, которая даст нам первую инициацию и примет от нас посильное пожертвование. Мое отношение к данному ритуалу еще не определилось: поеду, посмотрю. Чисто теоретически все это не вызывает у меня уважения и наводит на нехорошие подозрения о корыстном интересе приехавших к нам иностранных миссионеров, чьи книги я читала с большой долей критики. Но я могу и ошибаться: нельзя судить о том, чего  не испытал, что не увидел собственными глазами.

В подобной  ситуации все зависит не столько от Учителя, сколько от Ученика. Если мы настроили свое сознание и искренне готовы принять помощь в духовном продвижении, то помощь придет к нам из любого источника. Дает не Достигшая, дает Небо, и дает тому, кому это нужно, кто готов к получению этой помощи.

Я давно уже не жертвовала своими привычными условиями жизни. В данной поездке я вынуждена буду пожертвовать многим, так как почти все в ней выглядит как безумие и авантюра. Но другого такого случая не представится…

Менять себя мне нужно неотвратимо и настоятельно. Пора начинать новую жизнь –«шить ботинки из полученной мною отличной кожи» и прекращать свое бесконечное блуждание по кругу. Блудный Сын загулялся, ему пора возвращаться Домой и жить, не отождествляясь с суетным. Я уже научилась ДЕЛАТЬ, моя проблема ПРАВИЛЬНО ГОВОРИТЬ не похожа на проблему других, не умеющих делать, но умеющих придавать своему неделанью красивую форму. В моем содержании не хватает  формы – нет умения мягко и немногословно поддерживать отношения с людьми, не перечить им, не критикуя  и не обижая их, не выпячивать свое Я и свои проблемы на всеобщее обозрение. Чувство собственной неуклюжести и вины мешает идти вперед и лежит на мне тяжким грузом. Слишком много потерь, слишком много горьких уроков мне уже выпало пережить. Я не могу больше существовать  с той моей Я, которая постоянно меня опустошает. Кто знает, может быть, именно эта поездка станет тем импульсом, который направит меня по новой дороге. Если я снова сорвусь, если обращу в пыль еще один дар, посылаемый мне Небом, если испорчу своим вредным языком и скверным характером то, что мне предлагается для спасения – грош мне цена. Я обязательно должна выдержать это испытание, не отвергая ничего, что встретится мне на пути. Только в этом случае у меня появятся новые кожаные ботинки для новой жизни.