Трансгуманизм - будущее человечества

   Они парили в воздухе, легкие хламиды развивались и окутывали их восковые тела прозрачной  дымкой.  Бессмертные разговаривали, беседа велась негромко, сторонний наблюдатель добавил бы, сухо и монотонно. Было что-то странное в их кружении, с соблюдением обязательной дистанции, в их застывших лицах, да и тембр голоса, при всем разнообразии, раздражал слух.  Слова, казалось, застревали в их бледных губах, становясь вязкими, и лишь, окунувшись в паузу, обретали плоть и достигали сознания бесцветных собеседников.

- Мы исчезаем.
- Решение?
- Поиск завершен.

   Молчание  несколько затянулось. И с неожиданным всхлипом, тонкий голос проронил:

-Моя чреда.

   Они не раз наблюдали, как гладкая маска искажалась непривычной, и оттого более  жуткой, гримасой. Порой это случалось с двумя, тремя бессмертными, и на раскрасневшемся лице искривленный рот  выплескивал непрерывный вой. Руки хаотично дергались, как у паяца, ноги выписывали немыслимые па.

   На заре бессмертия такие события были редкостными и  желаемыми,  потому что увеличивали шанс оставшихся, пополняя   материал для трансформации сознания в иные носители. Тогда, оптимистично настроенное человечество, достигло апогея,  стало свободно от голода, перенаселения, катастроф, боли, страданий, как, впрочем, и от всех чувств вкупе. Наступила эра холодного рационализма. Достаточно быстро были обновлены  телесные оболочки,  что позволило перемещаться  мгновенно и, почти исключительно, по воздуху, но,  к вящему сожалению, оставался неустранимый дефект, архаический придаток, порочное наследие в виде  серого вещества, заполняющего собой часть черепа и канал позвоночника. Сознание, транслируемое через мозг, никак не удавалось пересадить в голографическое тело. Хотя нет, удавалось, но эффект был до неприличия предсказуемый.

   Почти мгновенно,  вечный оживил голограмму,  заполняя  пространство размытыми узорами разноцветных чернил.  Бессмертные в ожидании замерли. Секунда, другая и  зародилась  убежденность в успехе, которая неизменно исчезала от внезапной  вспышки  яркого света, уносящей сознание и носителя в неизведанное  далеко. Вздох облегчения уходящего шлейфом коснулся окружающих, рождая сонм безответных вопросов и гнетущую тишину.

   Время неумолимо двигалось к концу.  Я последний живущий. 

   Нежданная  мысль из далекого прошлого назойливой пиявкой вторглась  в мой мозг: «В коммуналке я хотел быть один.  Коммуналка… Нд-а-а.»   Память услужливо предоставила давно забытые картины. Вспомнился закопченный потолок, ржавые потеки на стенах, кусками свисающие обои, пыльная поломанная мебель и громоздкие велосипеды. Неудачный вираж и темный шершавый пол ощетинившись занозами несется ко мне,  негромкий плач, чьи-то губы, даруют  облегчение моим вечно израненным коленям, тонкое милое лицо … Ма-ма!

   Обычная безмятежность сменилась растерянностью. Нечто вырвалось из-под контроля и набросилось на меня со всей мощью нерастраченных, непрожитых чувств. Эмоции извивали  мое тело в нелепом танце, проснувшиеся страсти острым когтем проткнули межреберье,  мокрой тонкой плеткой зависть стегала меня по скулам, печаль выедала глаза, любовь  влекла прочь, а радость  разрывала душу.

   Сквозь невыносимую боль, придавившую меня к земле,  я разглядел поросшую травой невзрачную тропинку, но в глубине светло  мерцали эмоции, и взгляд, отпрянув прочь, наткнулся на широкую дорогу, вымощенную разноцветными плитами, ведущую к вожделенному забвению.  Колеблясь, я неловко шагнул…

  По какой-то причине, я оказался на огромной поляне, вблизи средневекового замка. Ни одной пяди свободной земли, взгляд постоянно натыкался на прозрачные лица… бессмертных. Их голограммы  были одеты в тяжелые доспехи, и мерещилось, что они сгибаются под тяжестью блестящего метала. Некоторые из вечных были... людьми по плоти и их окружал светлый ореол. 

   Гладкий кованный меч  вырвал меня из забытья, и я, примеряясь, поднял его ввысь, а затем плашмя опустил на близстоящего. Даже не задаваясь вопросом, я рубил, бил, колол, расчищая себе путь. Мелькнуло искаженное лицо отца, отпрянув на мгновение, я опустил меч в сияющую плоть. Было ли там время? Мгновение, вечность?  Все события наслаивались друг на друга, просвечивали сквозь и, бешено вращая мечом, я наблюдал как разверзлась земля и равнодушно поглотила массы скрежещущих голограмм, срыгнув серым туманом, который обездвижил, парализовал всех нас… Белые облака  ярким пронзительным светом  набросились на едкий туман… Все рассеялось и засияло солнце.

- Милости! Я не смог…

- Не смогла-машинально исправила изящная девчушка, с трудом очнувшись от непонятного наваждения. Она стояла у кафедры и держала в руках  свернутый в трубочку доклад, с броской темой «Трансгуманизм - будущее человечества.»

- Трансгумация трансгуманизма – прошептала она, и под редкие смешки и неодобрительное улюлюкание, сошла в зал.