Вместо рецензии Сергею Шрамко

Читать – даже не прошу.
В принципе – не вам и адресовано.
У этой … пусть будет – работы – есть один единственный адресат.
А именно – автор «Прозы» Сергей Иванович Шрамко.
Почему? Так ему было обещано. В дополнение к рецензии, которая тоже была изготовлена и вручена автору.

У Сергея Ивановича – философских текстов – просто завались.
И как-то, гуляя в тенистых аллеях его философских трактатов, я брякнулся в глубокую яму одной из его (философских же) статей.
Собственно, это и не статья, а глава из достаточно объёмного философского труда.

Если бы меня поймали когда-нибудь буржуины, а содержание этой самой главы эти буржуины воспринимали бы как тайну, я, даже под невыносимыми пытками, не смог бы означенным проклятым буржуинам (а также – печенегам, инопланетянам, али ещё кому, кому это было бы надо) сообщить – о чём именно идёт речь в загадочной скрижали.

И не лезьте больше с вопросами – расстреливайте.

Поскольку сам я, СВОИМИ СЛОВАМИ, изложить текст С.И.Шрамко не берусь (а те, кому интересно, – сейчас смогут сами в него нырнуть, прямо с пирса), то проще всего в таком случае, пожалуй, именно такое купание и предложить, т.е. привести кусок текста целиком, с самого его начала.
Предупреждаю:
Я авторский текст, хоть и привожу без купюр (а процитирована будет примерно треть материала, считая с головы поезда), подразделяю его на небольшие кусочки, отделяемые пунктиром. Иными словами - треть палки "авторской" колбасы, нарезанная ломтями.
Это сделано для удобства (возможных) читателей.
Конструкция данных (неюридических) норм будет примерно такова:
авторский текст => цитата => ещё немножко авторского текста.

Это требуется для контроля, семантического (так сказать) анализа и наглядности.
Прошу читающих автоматически соотносить объёмы «авторских» фраз с цитируемыми, а за «авторскими» строками – ещё приглядывать – чему именно они посвящены.

Итак, нам предстоит погрузиться в пучину текста:
Сергей Шрамко  «Понять - значит определить»  http://www.proza.ru/2014/01/07/1872

ВНИМАНИЕ!!! Всё дальнейшее – от одних о-ликов – до других ( о о о о ) – одна непрерывная цитата. Мой собственный текст будет продолжен после звёздочек ( *****):

о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о

. . . . . . . . . . . . .
Это глава о логическом содержании понятия нации.
Возможно, она покажется скучноватой, но крайне необходима для понимания всей этой книги.
Все проблемы в теории нации связаны именно с выработкой понятия и созданием научного определения, дефиниции нации, отношения между вещью и именем, логического высказывания, раскрывающего ее сущность.
Значит, нужно разобраться, что означает понятие, а что такое определение.

. . . . . . . . . . . . .
В работе «Сущность головной работы человека» Иосиф Дицген объяснял: обычное, рожденное сознанием, понятие отличается от научного понятия тем, что последнее - итог анализа понятия, возникшего интуитивно, изучения того класса предметов, какой в нем отражен:
«В обыденном мышлении понятия создаются инстинктивно, непроизвольно. Чтобы выяснить их себе, осознать, чтобы подчинить их знанию и воле, их нужно проанализировать. Только при помощи анализа вещь становится понятной - доподлинно, или теоретически... Понятие обнимает род, вещь вообще, поэтому анализ того, что такое животное, человек, свет, дружба, должен заниматься не отыскиванием чего-либо особого, а наоборот, общего. Мышь и слон теряют свое различие в общем понятии животного. Понятие сводит многообразное к единству, из частного развивает общее. Каждому понятию предшествует предмет, который практически должен быть разложен на отдельные части. Поэтому анализ должен разложить род на его элементы... Анализировать понятие - значит анализировать теоретически уже проанализированный практически предмет. Анализ понятия и теоретический анализ предмета или вещи, выражаемой данным понятием, - одно и то же. Анализ понятия состоит в познании того общего, что присуще всем отдельным частям его предмета. Только анализ помогает нам осознать то общее, что присуще всему классу предметов, который мы изучаем. Инстинктивные и проанализированные понятия отличаются так же, как обыденные понятия от научных».
Дицген И. Избранные философские сочинения». - Москва, ОГИЗ-Госполитиздат, 1941, с.11-12.

. . . . . . . . . . . . .
«Способность образовывать понятия производит в контакте с чувственным явлением то, что является, что действительно, что истинно, что обще всем или всеобще. Понятие делает это первоначально лишь инстинктивно, научное понятие повторяет это действие со знанием и волей. Наша мыслительная способность стремится к сути, к сущности, т.е. к суммарному всеобщему закону виденного, слышанного и перечувствованного, к краткому научному извлечению».
Дицген И. Там же. Сущность головной работы человека, с.38.

. . . . . . . . . . . . .
Как писал Дицген в «Экскурсиях социалиста в теорию познания»:
«Мы должны держаться данных, имеющихся налицо сил и материи и считаться с их свойствами, направлять их, руководить ими и придавать им известные формы - это мы называем творить; приводить имеющийся материал в порядок и систему, обобщать или классифицировать, абстрагировать математические формулы естественных изменений - это мы называем познавать, понимать, объяснять».
Дицген И. Избранные философские сочинения», с.144.

. . . . . . . . . . . . .
Опираясь на Гегеля, он считал, что философия - это наука о законах познания. Дицген думал, что
«деятельность, которую мы называем познанием, пониманием, объяснением, должна и может заключаться лишь в классификации по родам и видам чувственного мира, проникнутого единством наличного бытия. Она должна и не может заниматься не чем иным, как формальным познанием природы. Другого познания не существует».
Дицген И. Там же, с.149.

. . . . . . . . . . . . .
Сам Гегель считал, что явление есть проявление сущности, реальный мир есть объективизация понятий.
«Было бы превратно понимать, что сначала предметы образуют содержание наших представлений, и что уже затем привходит наша субъективная деятельность, которая посредством вышеупомянутой операции абстрагирования и соединения того, что общо предметам, образует их понятия. Понятие, наоборот, есть истинно первое, и вещи есть то, что они суть, благодаря деятельности присущего им и открывающегося в них понятия».
Гегель Г.Ф. Соч., т. I. - М.-Л. 1934 , с.270.

. . . . . . . . . . . . .
«Указать непосредственно, какова природа понятия, так же невозможно, как невозможно установить непосредственно понятие какого бы то ни было другого предмета».
Гегель Г.Ф. Наука логики. т. III. - М., 1972, с.9.

. . . . . . . . . . . . .
В «Логическом словаре» Н. Кондакова звучит иное определение:
«Понятие - это целостная совокупность суждений, т.е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта».
Кондаков Н.И. Логический словарь, с.393.

. . . . . . . . . . . . .
Но более пригодным для целей работы мне представляется определение Е. Войшвилло:
«Понятие как форма мысли или как мысленное образование есть результат обобщения предметов некоторого класса и мысленного выделения самого этого класса по определенной совокупности общих для предметов этого класса - и в совокупности отличительных для них признаков».
Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления. М., 1989, с.91.

. . . . . . . . . . . . .
Напомним, что во всех этих определениях нельзя забывать о том субъекте-исследователе, который выносит «суждения», высказывает «утверждения», производит «обобщения». Иными словами, определение понятия зависит от того, кто именно это понятие определяет и, прежде всего - от его взглядов и целей.
В письме к К. Шмидту от 12 марта 1895 года Энгельс указывал, что
«понятие о вещи и ее действительность движутся вместе, подобно двум асимптотам, постоянно приближаясь друг к другу, однако никогда не совпадая. Это различие между обоими именно и есть то различие, в силу которого понятие не есть прямо и непосредственно действительность, а действительность не есть непосредственно понятие этой действительности. По той причине, что понятие обладает основной природой понятия, что оно, следовательно, не совпадает прямо и непосредственно с действительностью, от которой его надо сначала абстрагировать; по этой причине оно всегда все же больше, чем фикция; разве что вы объявите все результаты мышления фикциями... Все они не имеют иной реальности, кроме как в приближении, в тенденции, в среднем, но не в непосредственной действительности. Это происходит отчасти вследствие того, что их действие перекрещивается с одновременным действием других законов; отчасти же вследствие их природы как понятий... Другими словами, единство понятия и явления выступает как процесс по существу бесконечный, и таковым оно является в данном случае, как и во всяком другом».
Маркс К. Энгельс Ф. Избранные письма, с.482-483.

. . . . . . . . . . . . .
Но понятие о предмете понимается и как множество всех основных и производных признаков, мыслимых в понятии, и как истинное, научное знание о том, в каких формах существуют эти обобщения в понятии в реальных предметах, постигаемое посредством определений.
Научное понятие создается путем раскрытия в точных определениях сущности явления, охватываемого понятием, благодаря анализу его связей и закономерностей развития. Любое научное знание есть знание о понятии, каждая теория - система всех представлений о предмете или явлении, его отношениях с другими явлениями, отраженных в понятии.
«Теория - это разветвленное, конкретизированное, разветвленное понятие сущности предмета... Причем именно постольку, поскольку система понятий может быть интерпретирована как одно (развитое) понятие сущности предмета, эта система понятий представляет собой теорию».
Библер В.С. Понятие как процесс. - Вопросы философии. 1965, №9, с.48.

. . . . . . . . . . . . .

о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о



*****
Здесь – прерву цитирование.
Впрочем – не просто прерву, а и прекращу.
Дело в том, что правила «Прозы» (соотносимые в общих чертах с «правилами» Гражданского Кодекса) не разрешают безосновательных цитирований, выражая тем самым заботу о чьих-то авторских правах.
Некие размытые и туманные исключения (в ГК), правда, допускают тоже некий и тоже неопределённый объём цитирования – под нужды научных трудов, чем мой текст никакие буржуины никогда не признают, а я и настаивать не буду.
Но выхода у меня другого нет.
Я просто ОБЯЗАН процитировать какого-то размера текст, чтобы ПОПЫТАТЬСЯ хотя бы пальцем ткнуть в возможное доказательство основательности моих претензий к содержащемуся в этом «отрезе» чужого текста.
Придётся прибегнуть к давно применяемой мной форме – пародии.

Пусть все, кому сие цитирование не нравится, воспринимают мой собственный текст – как пародию.
Пародия допускает цитирование первоисточника – аж в полном объёме.
А я же – обойдусь лишь третью.

Главная задача (после такого допущения) заключается в том, чтобы «авторский» (теперь – уже МОЙ) текст – не уступал в объёме – процитированного, но опять-таки - АВТОРСКОГО.
Конечно, я постараюсь не намельчить в объёме.

Теперь… продолжу о причинах прерывания … кончайте ржать – никакой не беременности – цитирования.
Видите ли, чтобы говорить о ФОРМЕ главы, нужна хорошая иллюстрация.
Я её дал.
Внимательные чтецы имели счастье видеть, что в авторском (Сергея Ивановича) бульоне, от самого автора – лишь пара теоретически ненаваристых мослов. А варятся – чьи-то чужие, просто-таки истекая жиром информации.

И ещё, именно здесь я прекратил цитирование, т.к. в этом самом месте автор ВПЕРВЫЕ на некоторое время перестал «душить» читателя цитатами.
НА НЕКОТОРОЕ. Это не значит – вовсе попустился. Отпустил душу на покаянье.
Щяс!
Далее весьма обильно будут процитированы (окромя авторских изложений содержания их же высказываний): Аристотель, ещё Аристотель, Гегель, ещё Гегель, ещё Гегель (чуть не на страницу), Энгельс, ещё Энгельс, Николай Устрялов, Краткий курс истории ВКП (б), Краткий философский словарь под ред. М.М. Розенталя, Копнин П.В., кто-то из «Арсеньев А.С. Библер В.С. Кедров Б.М.» ибо писали втроём, Войшвилло Е.К., Гербарт, снова помянут уже исцитированный с особым цинизмом и испомянутый Дицген, процитирован Милль, авторскими словами дано определение Платона, процитированы Корнел Попа, опять Аристотель, с авторским изложением того, что Аристотель замечал по другому поводу, далее - Гоголь Н.В., снова Дицген (от, досталось же мужику; впрочем – сам виноват – нельзя быть таким умным), Н.Я. Чупахин – о мнении которого сначала щедро рассказывется автором своими словами, но завершается контрольной цитатой в голову, далее – Гегель (аминь и ему), Готлоб Фреге, ещё немного Гегеля (не ворчите – на половинку листа всего), тем более что вторую занимают цитаты Ленина В.И., Гегеля же и К.Попы. Припоминание о мелком конкретном учении Аристотеля, с переходом на то и на сё, сказанное Аристотелем, рассказ о том, что и как называл Гегель, с переходом на жирную цитату Паскаля, с дальнейшими поминками Аристотеля и его же цитированием. Завершается феерия – цитатой из Козьмы Пруткова.

Знакомясь с подобным стилем изложения СВОИХ философских НАУЧНЫХ представлений, всегда хочется прокричать автору, как в совершенно безлюдном месте (типа тайги): «Автор! Вы вообще – где? Без вас здесь так страшно!»

Это очень интересная форма подачи.
Нужно её рекомендовать буквально всем. Прогрессивная штука.
Сначала берётся книжка какого-нибудь умного (это – не обязательно, кстати, сгодится – любого, только не себя), но обязательно умершего дядьки.
Почему так – потом объясню. Ещё лучше (прямо скажем, идеально), чтобы взятый дядька – помер уже совсем давно. Изумительно под это дело подходят древние греки и римляне. Не вижу препятствий и по другим древним: арабам, персам, китайцам и т.д.
У взятого дядьки – берётся какой-нибудь из дошедших до нас текстов (недошедшие тексты – лучше не брать), который нещадно цитируется.
Но – не допускайте при этом ошибок!
Некоторые вещи, почёрпнутые из чужих текстов, следует рассказывать СВОИМИ СЛОВАМИ, примерно так же, как была рассказана, в своё время, история про помянутого мною в самом начале - несгибаемого Мальчиша-Кибальчиша.

Здесь – тоже вынужденно процитирую:

Едва только Натка опустилась на траву, как октябрята с криком бросились
занимать места поближе и быстро раскинулись вокруг нее веселой босоногой
звездочкой.
- Расскажи, Натка!
- Почитай, Натка!
- Покажи картинки!
- Спой, Натка! - на все голоса закричали октябрята, протягивая ей
книжки, картинки и даже неизвестно для чего подсовывая прорванный барабан и
сломанное чучело полинялой бесхвостой птицы.
- Расскажи, Натка, интересное, - попросил обиженно октябренок
Карасиков. - А то вчера Роза обещала рассказать интересное, а сама
рассказала, как мыть руки да чистить зубы. Разве же это интересное?
- Расскажи, Натка, сказку, - попросила синеглазая девчурка и виновато
улыбнулась.
- Сказку? - задумалась Натка. - Я что-то не знаю сказок. Или нет... я
расскажу вам Алькину сказку. Можно? - спросила она у насторожившегося Альки.
- Можно, - позволил Алька, горделиво посматривая на притихших октябрят.
- Я расскажу Алькину сказку СВОИМИ СЛОВАМИ. А если я что-нибудь
позабыла или скажу не так, то пусть он меня поправит. Ну вот, слушайте!
В те дальние-дальние годы, когда только что отгремела по всей стране
война, жил да был Мальчиш-Кибальчиш.

Это (как многие помнят) – не самостоятельное произведение, на которое иногда ссылаются как на «Сказку о военной тайне». Это и есть повесть с таким названием «Военная тайна» (автор - Аркадий Гайдар), в которую внедрено сказание о Мальчише.

Так вот, рассказывая какие-то вещи, «воспринятые» у чужих людей до степени полного родства со своими собственными воззрениями, мы превращаемся в рассказчиков наподобие Натки, излагающей сказку Альки.

Садитесь, мол, октябрята, сейчас я вам расскажу.

В итоге, наш «авторский» текст приобретает очень милые черты собственного глубокого и несомненного знания по любым освещаемым материям.

Особенно хороши подобные фокусы – в текстах философских.

И я, как говаривал Маяковский, тоже б в философы «пошёл, пусть меня научат».