В память о море

     Унылый сентябрьский вечер… Два дня подряд бушевал ливень, гремел гром и свирепствовал невыносимый ураган, теперь от этого остались тёмные тучи, стянувшие небо, холод и сырость в воздухе, устлавший землю ковёр из ещё зелёных листьев, множество обломанных веток и оборванных проводов и это печальное осеннее настроение… Нет, осень я люблю, хотя мне почему-то даже не нравится, что этой осенью нет человека, по которому я могла бы тосковать, глядя на эти печальные, но чрезвычайно красивые пейзажи. Это потому, что я как-то равнодушнее относилась к этому холодному, дождливому времени года, пока один человек не научил меня любить его. И две осени подряд я могла связать это осеннее настроение с тем самым человеком, хотя во время первой из них я не хотела этого признавать, но теперь всё прошло, как странный сон… Но благодаря нему я действительно полюбила запах осенних дождей и лучи остывшего солнца, пробивающиеся сквозь золотую листву,  последние цветы и разноцветные деревья. И могу наслаждаться этой красотой, хотя и разделить свои поэтические  порывы не с кем, и я всё никак не могу смириться с тем, что поездка на море давно осталась позади, и даже с момента возвращения прошло уже где-то полтора месяца.
   Часто иду по  улице в эту унылую погоду и слушаю музыку на телефоне без наушников, как делала это тогда, только сейчас это происходит как-то совсем по-другому. Часто, занимаясь обыденными делами вроде мытья посуды, вспоминаю, что там, на море, привычные вещи происходили совершенно иначе, и не могу с этим смириться… А ведь я так не хотела туда ехать!
  Да-да, не хотела. В том году я вообще отказалась ехать на море с привычной компанией, так как ещё годом ранее рассорилась с ней, и предпочла отправиться на реколлекци в горы. На реколлекции ездят не отдыхать, а делать «духовные упражнения», как говорят у нас, «навертатися» (то есть, обращаться). И это было веской причиной и в этом году ехать туда. Но делать  этого мне как-то не хотелось, при чём причины у меня были далеко не объективные (например, я знала, что придётся на десять дней расстаться с ноутбуком и, возможно, с гитарой, так что возможности заниматься творчеством практически не будет, что для такой графоманки является огромнейшим неудобством). Но дело не в том, что я предпочла горам море, ведь сначала я и не подозревала, что в этом году они совпадут по времени. Дело в том, что ещё зимой я нарисовала себе картину: раннее утро, морское побережье, ещё не жаркое солнце, волны… И я сижу одна на берегу с гитарой, никто мне не мешает… А может, кто-то узнает одну из тех песен, что я буду играть, и это станет для нас поводом познакомиться? Именно эти мечтания заставили меня сказать: «Думаю, в этом году я поеду с вами». Ну, примерно так это звучало. А далее, естественно, последовали условия: во-первых, я надеялась, что будет возможность по воскресеньям ездить на службы в костёл в соседний город или хотя бы в православную церковь в самом городке, в районе которого мы жили, во-вторых, я соглашалась ехать туда только со своей деревянной подругой. Я точно не помню ,чем закончился тот разговор, но накануне поездки мне почему-то казалось, что мои требования были  приняты. Должна сказать, о том, что в костёл ездить не получится из-за событий в стране, мне сообщили ещё раньше, но я надеялась попасть хотя бы в греко-католическую или даже православную церковь. Правда, в итоге и это сделать не вышло… Но когда за день до отъезда за моё заявление о том, что я беру гитару, на меня обрушился страшный гнев, я стала кричать вовсю, что я была полной идиоткой, когда соглашалась на эту поездку. Нет, я начала говорить подобное ещё тогда, когда узнала про костёл, я говорила, что лучше бы поехала в горы, хотя я понимала, что не испытывала никакого желания этого делать. Ну, а в последний вечер перед поездкой я устроила жуткий скандал. Я знала, что в горы тоже вряд ли разрешили бы взять гитару (в прошлом году, например, она просто не влезла в машину, и нам пришлось все песни петь а капелла). Но в итоге все сдались и я, самая счастливая из всех ехавших, повезла свой боевой трофей с собой.
   Когда мы приехали, я сначала возмущалась, правда, старалась не высказываться «обидчикам» в лицо. Я жаловалась на них по телефону. Да, с детства имею эту гадкую привычку – на всё жаловаться по телефону или Интернету.  Но вскоре я начала понимать, что мне… нравится! Да, о том, что отвоевала гитару, я не сожалела ни капли, ведь у меня и так довольно мало времени на песни, а если бы я на две недели рассталась с инструментом, было бы совсем печально. О том, что не поехала в горы, тоже не жалела совершенно. Конечно, некоторые мои надежды не оправдались, включая мою зимнюю мечту, ведь на берег с гитарой я не ходила, да и единомышленников там  я не нашла. Я надеялась за это время успеть записать множество песен, перечитать куч книг, написать столько текста, что даже описать не могу (а может, и утрирую), и рукоделием заниматься… Естественно, на всё это времени не было, но я и так многое успела, а в других условиях, думаю, было бы намного хуже. Но я не представляла, что это время проведу так счастливо! Не представляла, что женщина, на которую я так долго дулась, за две недели станет мне таким дорогим, близким человеком…
   Почему-то мне запомнились сущие мелочи, но без этих мелочей до сих пор как-то скучно. Помню, как я мыла посуду, стирала, заметала, ходила за водой и так далее, включив на телефоне громкую музыку, при этом умудряясь подпевать и плясать (да-да, с  бельём или посудой!), при этом никто мне не делал замечаний (кроме, разве что, своих, так как не всех их устраивал фолк). Здесь тоже можно так слушать музыку на улице, но здесь возникает куда большее стеснение, да и посуду мыть надо в доме, где это вовсе не весело, стирать не надо, за водой ходить тоже… Бегать босиком в той одежде, которую я носила там, по городу тоже не выйдет. А здорово было расхаживать босиком с тазиками! Если бы ещё кудряшки были, я была бы вылитым хоббитом! Ещё помню, как мы сидели до двух часов ночи то с чаем, то с пивом (хотя я пила чай даже тогда, когда все пили пиво), рассказывали разные истории и так далее, а иногда и в кроватях могли болтать полночи, чего не бывает дома. Бывало, играли с детьми в подвижные игры или просто носились по турбазе с весёлым смехом (или с криками возмущения, бывало и такое!). А как мы строили из песка то Менегрот, то Нарготронд! Это ведь было чудесно! И, хоть я и не ходила с гитарой на берег ранним утром, я могла спокойно играть на ней возле домика, пока мои были на пляже (пляж – здорово, но если я буду проводить там столько времени, сколько проводят другие, я от скуки с ума сойду), и никто не возмущался, пусть даже приходилось по тридцать раз петь каждую песню. Соседских бабушек даже восхищало, что я песни сочиняю.
   Да, всё было чудесно, я просто не могу описать все наши приключения! Я попыталась описать их в стихе «Воспоминания», но что мне удалось вместить в этот маленький стишок? Вообще во время этой поездки родилось немало стихов и песен, которые не родились бы в какой-либо другой обстановке. «Волна», «Ночной менестрель», «Жизнь – чудесный дар Творца»… Ведь для того, чтобы написать это, нужно было слушать шум волн, видеть, как они пенятся, плескаться  в прохладной воде, чувствовать, как ветер с моря ласкает лицо и развевает волосы, вдыхать свежий солёный воздух, смотреть на звёздное небо, такое, какого, увы, не бывает в большом промышленном городе, на турбазу в закатных лучах, на чаек…
    Вот только всё это так резко закончилось… Фактически, закончилось счастье ещё за несколько дней до отъезда. Впрочем, последний вечер мне очень понравился, но предшествовавшие ему несколько дней я чуть ли не плевалась кислотой от происходящего! Все, с кем мы успели подружиться во время поездки, разъехались, но это полбеды, а беда была в том, что к нам приехали люди, которых мне (и не только мне) не очень хотелось видеть. Более того, именно тогда я написала песню «Эдана», а история её написания была очень грязной, и из-за меня тогда пострадали люди, которые были, в общем-то, ни  при чём.  Когда они были с нами, забот стало больше, а выполнять свои обязанности в привычном режиме обычно не удавалось (для того, чтобы делать всё, как обычно, со своей музыки и без ругани с окружающими, надо было идти за домик, а там была большая вероятность ссоры с незнакомцами). Но это не худшее! Наши гости умудрились поцапаться с какой-то женщиной преклонного возраста на пляже, скандал был жуткий (даже с милицией), пёс, которого привезли наши гости, творил такое ,что некоторые из нас опасались, как бы кто-то из отдыхающих его не прикончил, он даже на дискотеку за нами побежал! В общем, такие были дела… А в предпоследний день у меня ещё ухо разболелось так, будто в него засунули Сильмарилл… Потом гости уехали, но у нас оставался лишь день спокойной жизни (ну, ещё одно утро, но его надо было использовать для сбора вещей, уборки и так далее). И то половину этого дня я пролежала с температурой.
  В общем, эти последние дни послужили мне хорошим уроком, ведь до того, как начался этот балаган, я придиралась к мелочам, но в последние дни я почти что ничего не хотела, кроме как вернуть время, когда этих «татар», как говорит моя бабушка, не было. А ещё мне иногда хотелось поскорее отправиться в паломничество, которое начиналось на следующий день после нашего возвращения с моря. Но по этому паломничеству я почти не скучала после  возвращения, а вот по морю… Когда я туда ехала, просто не представляла, что это будет так. Но иногда я (как и многие другие, не сомневаюсь) заранее рисую в голове какие-то ужасные картины, а всё оказывается наоборот. А то, чего мне так хочется, не всегда нравится. Но, как бы там ни было, те чудесные мелочи, на которые иногда не хочется обращать внимания, нужно уметь ценить.