8

Из книги ПЕРОМ И КИСТЬЮ


***
Высокая самооценка не возникает ниоткуда, всему есть причина.
Как известно, девочки в детстве почти все мечтают стать артистками. В наши пионерские годы мы ставили спектакли, благо, в нашей девичьей школе номер три был огромный зал, хорошая по школьным меркам сцена с закулисьем, авансценой и даже с роялем.
Однажды мы решили поставить модную тогда «Хижину дяди Тома». Не помню, какая роль была у меня, но посреди спектакля случилось страшное: я забыла текст. Возникла мучительная пауза. Вспыхнув от стыда, я готова была заплакать. Кто-то шепнул первое слово, и спектакль продолжал идти. Я больше не спотыкалась, но, панически боясь ещё раз пережить подобный стресс, отказалась от мечты стать артисткой.
Зато с сестрой моей случилась совсем другая история. У нас в школе был пионерский сбор с концертом своими силами. Талантов хватало: кто умел играть на рояле, кто прекрасно декламировал стихи, иногда даже собственные, кто танцевал, или все вместе мы отплясывали белорусский танец «Бульбу». Была среди нас девочка, которая показывала чудеса акробатики с атласной лентой; в жизни атласные ленты были редкостью. Разумеется, гвоздём программы любого концерта считалась пирамида – многогранная сложная геометрическая фигура из наших тел. В тот день у нас посреди концерта случилась прореха, номер по каким-то причинам откладывался, надо было срочно заполнить паузу. С нами в кулисах была моя маленькая сестрёнка. Дома мы часто ставили её на табуретку, усаживались полукругом (семья была большая), а она пела песенки или читала детские стихи. Я вытолкнула сестру на сцену: «Расскажи «Мойдодыра!». И это пятилетнее чудо во фланелевом розовом с белыми цветочками платьице, впервые оказавшись на сцене перед множеством народа, засмущалось и стало тянуть резинки от чулочек (колготок тогда не было, девочки и мальчики одинаково носили хлопчатобумажные чулки, которые пристёгивались резинками к лифчику). Зал зааплодировал, мы из-за кулис шипели: «Рассказывай!». Ребёнок, воспитанный на домашних концертах, не испугался, не заплакал, не убежал со сцены, а, задрав подбородок, стал громко декламировать любимого «Мойдодыра». Зал снова взорвался аплодисментами. Красивый ребёнок, похожий на куклу, принял похвалу, осмелел, что-то ещё рассказал и спел песенку. Страсть к аплодисментам заразительна: артистическая карьера моей сестры состоялась.
Вероятно, и меня аплодисменты подтолкнули к художническим занятиям. Случилось это в том же пионерском возрасте в лесной школе-санатории в Гляденах, в красивейших местах Сухоложья. Меня, здоровую девочку, отправили туда по путёвке, доставшейся моей тётушке «по блату». Санаторий занимал огромную площадь в сосновом бору на горе Глядене, получившей своё название за то, что с неё открывался дивный вид – «глядеть не наглядеться». Внизу скованная морозом лежала река Пышма, с одного берега охраняемая величественными – «до неба» скалами. Через реку перекинулся висячий мост, помнится, удалось даже покачаться на нём. После ужина лунными вечерами мы всем классом вместе с воспитательницей Галиной Николаевной гуляли по реке и распевали пионерские песни.
Именно там, в Гляденах я ощутила вкус аплодисментов. Было решено инсценировать сказки Пушкина. Я придумала оформление, на декорации нам было выделено много листового картона и мы, на коленках попами кверху, ползали по этому картону, рисуя маленькими школьными кисточками. Готовые пилястры обыгрывались, были даже вырезаны отверстия для головы героя сказки. Когда раздвинулся занавес, раздались аплодисменты и крики «Ура художнику!», а после спектакля, меня долго качали, высоко подбрасывая. Я едва успевала придерживать подол платья, мне было стыдно: дома в родной школе учились только девочки, тут же класс был смешанным, причём мальчиков было больше. Тогда я приняла неожиданно свалившуюся славу, как должное, не задумываясь о несправедливости её: ведь рисовали все вместе, я лишь придумала.
Вспомнился случай, когда Зоя Малинина на мои докучливые вопросы о трудности её работы над эскизами промолвила: «Выполнить не трудно, придумать трудно», и я поняла, что художнику платят не за потраченное время, а за идею. Тот мой успех был как сладкий гостинец судьбы, и делить его ни с кем не хотелось. Не часто случались такие праздники жизни, и гостинец тот не стал отравой звёздности, но жизненную тропинку наметил.