распыл. роман. ч. 11

      А если совместить уж эти забавы с благостью душевной, - так сие разом тянет на чудо расчудесное! Сегодня к примеру, – день солнечный апрельский день! Сугробы так прижались к земле, что забили из-под них ключами первые ручьи! Кромки берегов их розовые и нежные, как Зойкины губы... В щеку Игнат ее целовал, а вот в губы пока не довелось. Может, сегодня случай выдастся? Дядя его Николай, что чуть старше Ивана, же¬нится нынче на Зойке. Эх! Сердце ноет от тоски... Хоть Коля и родной до слез, но че так поторопился созреть? Еще бы пару лет племяш почмокал его невесту, а уж потом…
Эх! - ладно, видно пробил час моего расставания с любимой – забыли, чай не дитя уже! Ну, а пока… Свадьба-то еще не скоро – часа три в запасе, к тому же она в этот раз мирная – батька дипломатично отказался приехать – мол с ногой опять нелады, а иначе… -  Несколь¬ко тостов, криков «Горько!» и  стоп! — на свадьбу совершено пиратское нападение! — Сильвер напился.
Раздавался треск стульев, звон сметенной на пол посуды, рев травмированных сибиряков и воинственные клики одно-ногого бандита. Папу били всем миром. Его спускали с лестницы, насту¬чав по голове тазиками, кастрюлями, пудовыми кулаками и другим реквизитом домашних баталий. Предметам отдава¬лось предпочтение, потому как вошедший в зону ответного удара, на этой свадьбе больше не гулял. Конечно же, неуди-вительно, что на улице у Александра Васильевича отстеги¬вался протез.
    Н-да… Сегодня мирная будет свадьба, не в пример прежним!
Так, - пока же, надо срочно за¬кончить лодку и к пацанам бежать — небось собрались уже навер¬ху переулка Революции. Спорят, поди, у кого лучший ко¬рабль и кому, значит, открывать навигацию.
Игнат крепит к корме жестяной винт, а в голове — любимая Зойка! У нее такая смоляная коса и такая большая грудь! Он краем глаза видел, как Колька ее рукой гладил... Дядя он, конеч¬но, сильный и добрый, но все же обидно — ему двадцать лет, а Игнату шесть. Эх, Зойка, Зойка!..
Резинка крутит винт корабля как бешеная — время сос¬тязаться! Сапоги лучше надеть кирзовые — с вечера еще ваксой доверху намазал. Их и шинель подарил другой дядь¬ка — Петр. На шинели Игнат спит, хотя бабушка и ругается, - в сапогах 42-го размера гуляет.
Надо, кстати, выскочить сейчас из дома быстро и незаметно, а то заставят шубу заячью натягивать, а чё он, маленький? К тому же она в плечах жмет и собаками драная. При навигации первое дело — свобода в движениях; лодку шустро подтолкнуть или ручей освободить от ледяных то¬росов, эх, разве кто из взрослых эту науку поймет? - Бегают, вон, из кухни в зал с закусками да бутылками. Ну, пора и ему за дело браться!..
Пацанов собралось уже с десяток. Порешили ждать еще двоих и тут же открывать сезон!
Лодка Игната стартует третьей. Первые две — дружков из третьего барака. Пусть! У них и борта шлифованы, и пуш¬ки на корме резные — толковые кораблики.
Пришли, наконец, и опоздавшие. Все ухохотались — у братьев Чернышевых не лодки, а горбушки из коры.
Четко Репа высказался: - «Им только кляч шахтовых надра¬ивать да доски с лесопилки возить, пока папаша с первача отлеживается». - Н-да, жаль конюшенных, в кораблестроении они — ноль!
И вот, все рванули! На такой скорости гонка началась, что они за пять минут половину улицы промчались. Сапоги дядькины — чудо! Пацаны-то все в валенках и Игнат как ледокол-спасатель был. Все хвалили, а лодка его, к тому же, на второе место вырвалась! - но тут винт хватанул за кромку льда, и ее аж из ручья вы¬кинуло - вот досада! Не догадался концы винта скруглить и завод чуть уменьшить — это ж надо так взлететь! Все спеш¬ка, все Зойка...
Кончено. Третий барак взял первенство, а второй приш¬ла посудина младшего Чернышева. Пацаны Игната утешали и насчет сапог завидовали, а братки тут же побежали помо¬гать своему батьке, свадебную тройку запрягать.
Ёлки-метелки — совсем забыл! Молодые же сначала в загс поедут — напрочь любовь память отшибла! Игнат схватил лодку и домой. Толстуха Дуся, поди, уж ряженым смотр закатывает, а у него шинель без ремня! Куда вчера сунул?..
      Кони бьют копытами! На дугах — ленты, колокольцы звякают, оглобли в лоскутах цветных — красота! Молодых под гар¬монь из подъезда выводят и в расписные сани под мед¬вежью шкуру сажают. Дуся прям заходится — то водки мах¬нет, то частушку соленую — весь двор ухохатывается.
Ремень Игнат не нашел, подвязался красным кушаком — все равно обозначил полную принадлежность к свадьбе. Мама его на¬рядилась цыганкой — такая чернобровая красавица в мако¬вом платке! Брат ее Ваня — шутом в полушубке наизнанку и в короне картонной — смех! Он моло¬дой — шестнадцати лет отроду и Игнат с ним постоянно сражается за интересные книжки, а кличут его Королем. За что? Кудрявый и росту-то всего полтора метра...
Ну, все! Бабы во дворе заголосили про молодку крадену, старший Чернышов стеганул лошадей, и помчались!..
      Как жить без свадеб? - Все рады: и соседи, и близкие! Пацаны за санями бегут, собаки впереди — праздник души! Игнат так развеселился, что не заметил, как шинель его за куст зацепилась — повис на нем Буратиной, а тройка вмиг скрылась за поворотом...
Ладно, неча рыдать! - Пока вернутся,  он и киселька успеет отве¬дать, и пшена заготовить, чтоб молодых с балкона посыпать на счастье.
Дома все уже не бегают, а носятся — не успевают... Чего только не наготовили, и холодца, и пельменей, и пирог сва¬дебный. На нем повидлом написано: «Совет да любовь!»
Ха! Если б он на Зойке женился, ему бы ничьи советы не по¬надобились...
      Стол в квартире составили один на две смежных комна¬ты. Створки дверей открыли — чем вам не банкетный зал?!
Густой кисель в тарелках уже на местах. Мужики, он слы¬шал, называют его прокладкой перед выпивкой, чтобы все тосты выдержать, а вот бабушка Акулина — кисельны¬ми берегами на всю семейную жизнь!
      Игнат, не спеша, справился с двумя порциями, - ему, впрочем, предлагали и третью как пострадавшему при отъезде моло¬дых, но он вежливо отказался — успеется.
На улице — истошный крик татарки Люции: - «Едут!»
Никак без очереди расписались... Это что же такое? У него, ведь, зерно не готово! Ну и денек — все наперекось!
Люция-революция, она заполошная — в одних носках вя¬заных выбежала на балкон, и Игнат прыгнул дурнем, зажав горсть пше¬ницы, — никого... Все, амба — промок!
Пока портяночки накрутил, пока сапогам блеску наддал — Зойка в дверь пожаловала! Он целоваться, поздравлять, но молодых так все кинулись тискать, что ему пришлось на сун¬дук в прихожей запрыгнуть, чтобы родня не задавила! Нет, он жениться будет не так, - у него будет порядок — целоваться только по младшеству!

      За стол сели законным образом — чинно: во главе мо¬лодожены, слева от Николая — мать его Акулина, рядом с Зойкой - старший брат Андрей. Он и поднял пер¬вый тост – Счастья молодым!
Эх, жаль, отец их Семен не дожил до такого дня! Король расска¬зывал, что ушел он на фронт добровольцем и «мессершмиты» налетели на переполненный состав, да убили деда-храбреца.
     Второй тост произнесла Зойкина сестра — за родителей! Как ухнули гости по паре стаканчиков водки, так и забубнили за любовь и счастье, но тут Король встал и важно запел: «Мама родная...» Дяди Игната разом поднялись и на голоса… — аж за душу взяло! А потом уж все гости подхватили.
Бабушка Акулина слезу косынкой смахнула и застесня¬лась – это ведь о ней...
А чуть закончили братья — сестры начали: мама Игната, старшая Мотя и младшая сестра Клавдия. Они высокими го¬лосами про шахтера запели: «Спустился в глубокую шахту один инженер молодой...»
Игнат чуть в кисель не расплакался! На свадьбе-то почти все горняки, и дед по маме был выдающимся. Ох, как все гря-нули!.. Хорошо хоть артистка Дуся, во-время печаль как морковку вы¬дернула — въехала в зал на самокате и так заголосила частушку про Змея Горыныча и приношения горожан — кра¬савицу-девицу, что все вскочили с мест и кинулись одари-вать молодых!
Любимой Зойке накинули на плечи кружевной оренбургский платок, дядьке Коле — «Москвичку». Вот пальтецо — царс¬кое! Пуговицы в два ряда и воротник фасонный . Подрастет Игнат — вмиг себе купит!
      Потом сибиряки заспешили обмывать подарочки и повеселели до пляски молодоженов. Дед Печонкин рванул гармонь и Коля с Зоей все чувства каблуками отстучали! Игнат тоже сплясал в своем углу, по-скромному — ни места не бы¬ло руками размахивать, ни видимости — гости стеной вста-ли и бухали в ладоши, аж стаканы звенели...
Ну, а потом коронный номер — супруг Коля брюки зака¬тал до колен, пиджак через плечо перекинул и они с Дусей «Бродягу» запели из индийского фильма. Колька влево вы¬шагивает, как по горящим углям, Дуся вправо живот свой несет. Обмотала его скатертью с бахромой и умудряется им пританцовывать. Чуть Игнат со смеху не помер! Который раз смотрел на эту парочку, а все как внове!
      Вечером, сосед Сопрыкин уступил свою квартиру моло¬дым. Об этом говорили не шибко громко, но Игнат-то знает, что такое первая брачная ночь! Он Зойку перед самой дверью из¬ловил и, как Колька на него ни смотрел укоризненно, по¬целуев пять ей прямо в губы впечатал! Будь счастлива, лю¬бимая Зоя!
     Вот и все — главное сегодня удалось! Время винт закруг¬лить, или еще лучше — подзадорить завтра пацанов на па¬русную гонку. А чё не плавать-то, пока ручьи звенят?!