Вот почему 7

                Вот почему 7

     Вот почему мы сидели во вновь открытой господе на Моджанах, не той которую в горячке я назвала "убогой", а в той, что на Софийском намести, в центре центра Моджан, где и поликлиника, и почта, и два супер-маркета с аптекой и клубом. Сидели с Али, и он угощал меня маринованным сыром и белым вином, и слушал мой отчет в лицах, и улыбался моей медали на шее:
     - Ты, главное, обо мне не пиши - и будешь всегда выигрывать.

     Я приплелась на литературные чтения после обеда, и снова через букинистическую лавку. Лев Толстой, "Дневники" и Н.И. Бухарин, "Избранные произведения", итого стовка, осталось двести крон на вечер, а что завтра, в субботу? Нужно срочно продать пару книжек. В перерыве между чтениями, на "кофе-брейке", я этим и пыталась заниматься. Ничего не вышло. Я решила, что еще одних таких чтений не выдержу. И вдруг в субботу решила никуда не ходить, ни на работу, ни на чтения, а только вечером в старочешский ресторан "У Краля Брабанскего" с национальным представлением и огневым шоу. Какую я роскошную субботу провела!

     Перед рестораном, на закрытие Гавелака, я заехала на Гавелак и выманила у Светки пятьсот крон в счет платы за склад, и на Малостранском намести была ровно в назначенное время 19.30, Ирина Силецкая телефон не брала. И как бы взяла, если это было в склепе, и не просто в склепе, а в готическом, и не в склепе, а в склепах. Мне бармен в кафе точное направление указал. При свете факелов и  под бряцание мечей я нашла своих в третьем склепе, человек десять. На  дубовом столе стояли подносы со свиным коленом и тарелки зелени, хлеб подавался маленькими хрустящими калачиками. Все пили пиво. Я заказала маринованный сыр, заклинило меня с этим сыром, и белое вино. Разговаривать было невозможно - мечи звенели, трубы трубили, шел костюмированный бой, и я оценила, что дубовые столы в склепе стоят на дубовых возвышениях. Сценки из средневековых времен сменяли одна другую, и до огня дошло. Один из лицедеев глотал живой огонь, кто ахал, кто в обморок падал, в общем, я заказала второй бокал.  Триста пятьдесят крон за такое грандиозное впечатление, где бы я и когда, сама попала сюда? Места нужно резервировать заранее, и на группу. За это Ирине Силецкой отдельное спасибо.
     А в воскресенье надо было пилить на работу, и хорошо еще, что Асхат работал, я у него вытрясла оставшиеся пятьсот крон в счет платы за склад, и заплатила станек. Я ушла в минус триста.
     А в понедельник у меня был творческий вечер, собственный творческий вечер. Еще хватило сил целый вечер сокращать куски "Начала", потому что в двадцать минут текст не вмещался. Вечер начинался в 17.40, и мы договорились с Владиком, что он придет меня подменить в 17.00 на станек. За целый день я заработала тысячу крон, и сто крон за дополнительный час работы, и сто пятьдесят как обычно, я отдала Владику. Сто крон потратила на две "Метаксы" для себя и для Люси, которая пришла на станек к своему новому продавцу Валере, мы поболтали, как встарь, и я спохватилась:
     - Люся, мне надо бежать, а то я так на свой собственный творческий вечер опоздаю!
     - Мне бы твои проблемы! - засмеялась Люся.

     И действительно опоздала. Хотя и бежала. На пять минут. Да еще пять пыталась отдышаться. Силецкая пригласила меня только после двух выступающих. И сказала, что у меня, поскольку я опоздала, есть не двадцать минут, а всего десять. А надо сказать, в зале были все сорок с лишним участников фестиваля, и некоторые даже гости, и некоторые даже стояли.
     - Раз у меня нет двадцати минут, то и не надо "Для начала", - сказала я, -в конце-концов, это всего лишь мое последнее произведение, и десять минут - это не вечер, это декларация.  Я хочу прочитать третью главу своего произведения "Это прикол", она как раз на декларацию тянет. А то все будто ходят вокруг горячей малины, как говорят наши братья чехи. Предупреждаю - это было написано четыре года назад. Только я с вашего позволения буду декларировать сидя.

     И прочитала. До конца:

     "...- А что обо мне? Я та, которой надоело жить в нищете. Я та, которой надоело жить в безвестности. Я та, которой надоело быть несчастливой. Я - Россия."

      И все, кто сидел, открыли рты, а кто стоял, упал. Правда, единственная Силецкая, она-то ко мне уже попривыкла, вскочила на низенькую сцену и разрядила обстановку:
     - А теперь что-нибудь повеселее, Ирочка, я знаю, у Вас есть.