Символы новогодние и не только

        Нагруженный магазинными пакетами и пакетиками  Иван Андреевич Благолепов едва втиснулся в дверь парадного и начал подниматься по лестнице. Не успел миновать первый марш, как столкнулся с соседом, живущим этажом выше. Тот, как знаменосец,  держал обеими руками перед собой украшенную елку.
- С наступающим! – поздравил он Ивана Андреевича. Благолепов в ответ поблагодарил, пожелав всего наилучшего. Посторонился, давая дорогу, несколько удивляясь, соседу и его «штандарту».
- Символ, - словно услышав мысли Ивана Андреевича, сказал тот. - Символ Нового года.
- Да, да, - поспешил согласиться Благолепов.
    Отдуваясь и пыхтя Иван Андреевич достиг своего этажа. Уже собирался нажать кнопку звонка, как открылась дверь рядом, и на пороге сверкая довольным лицом, возник Клюкин, не просто ещё сосед, а давнишний приятель и товарищ Ивана Андреевича.
-Зайди на минутку, - Клюкин кивнул себе за плечо.
     Иван Андреевич поморщился.
- Давай позже, - ответил он,- еще столько дел.
- Да я тебе не про это, - Клюкин сообразил, о чем подумал Иван Андреевич, -  хочу показать кое-что. И не дав рта раскрыть, втянул к себе за порог. Иван Андреевич, как держал свои пакеты, так с ними и стоял теперь в гостиной Клюкина и, не мигая, смотрел в угол.
   Там, вместо привычной лесной душистой красавицы, в человеческий рост стояла Эйфелева башня, сверкающая огоньками обвивших её гирлянд и присыпанная чем-то искрящимся белым, должным имитировать снежок. Верхушку башни украшала  рубиновая звезда, называемые в народе «кремлевской».
- А?! – сказал и спросил одновременно Клюкин увидев, какой эффект произвела на гостя башня. - Символ…, - начал он.
- Знаю, - перебил Иван Андреевич, - Нового года.
- Ну…в принципе да, - согласился Клюкин,- она у меня вместо елки, только я хотел сказать, что это символ Парижа и…вообще, даже всей Франции….можно сказать…
- Да ну! – восхищенный познаниями Клюкина, не удержавшись, воскликнул Иван Андреевич.
- Смотрится? – не унимался сосед. – Красиво?
- Красиво, - согласился Благолепов, - и… красиво, - повторил он. Вообще, он хотел сказать, что  установленная вместо ёлки Эйфелева башня лучше, чем символ лицемерия и ханжества с высоко поднятым факелом. 
- Как сговорились с этими символами, - рассуждал Иван Андреевич, покинув гостеприимного друга и входя к себе домой. – Мне-то какой бы символ установить?
  Он прислушался к тишине, царившей в квартире.
-  Дети, наверно, еще на катке, а супруга где?
     Он собрался позвать, но прежде заглянул в гостиную и, так и замер. Жена балансировала на табурете, оправляя тюль.
      А то, что он увидел под елкой, мгновенно родило в нем образ одного из самых известных символов России, гордость русского оружейного мастерства, отлитого во времена правления последнего Рюриковича.
    Его Иван Андреевич, до этого, видел только раз, в «живую», когда много лет назад был в Москве по делам. И вот теперь он у него в доме. Стоит, и что-то делает под елкой.
 -  Настоящая Царь-пушка, - подумал Иван Андреевич про себя, а вслух сказал: - Здравствуйте, мама!
- Здравствуй, зять, - повернув голову, пискнула Царь-пушка. – А я тут подарки припрятываю. Иди. Не мешай.