Пункт назначения - бесконечность. Часть 3, гл. 1-2

 Часть 3.
Лента Мёбиуса
Глава 1.
Телепорт

24 мая 20… года, 09 часов 35 минут,
Женевское озеро, рейд порта Лозанны,
Швейцария

Все было готово к проведению ежегодного водного праздника на Женевском озере. Основные события должны были развернуться завтра, в воскресенье, а сегодня была прелюдия. Сейчас в самом разгаре были тренировочные заезды океанских оффшорных катеров. Эти огромные мощные машины имели вид скорее космических, а не морских аппаратов. Пилоты любили эту «трассу», потому что здесь практически никогда не было высокой волны, и риск скапотировать или взлететь сводился к самому минимуму, а скорость можно было развить предельную, а это ни много ни мало – почти 250 километров в час. Погода была прекрасная – на небе редкие облака, температура воздуха +26, воды +20 градусов, волнение – легкая зыбь. Футуристические аппараты на огромной скорости рассекали поверхность озера, оставляя за кормой белые пенные следы. Оглушительный рев двигателей «Ламборгини», «Эвинруд», «Ямаха» мощностью до полутора тысяч лошадиных сил был слышен на многие километры вокруг. На берегу собралось много людей, с интересом наблюдавших за происходящим. Зеваки глазели на озеро, фотографировали, жевали фастфуд и пили пиво в многочисленных кафе и ресторанчиках, находившихся здесь всегда или развернутых только на этот уик-енд.

Один из причалов порта был полностью переоборудован под обслуживание морских монстров. Развевались флаги стран и гоночных команд, вымпелы фирм и компаний, вокруг суетились механики, бегали обвешанные фототехникой репортеры. Немного в стороне стояли ровными рядами припаркованные специальные здоровенные фуры, приспособленные под перевозку оффшоров. На озере патрулировали несколько спасательных катеров с аквалангистами на борту, а в небе кружил вертолет.

В одном из кафе сидели за небольшим круглым столиком два персонажа, которых трудно было заподозрить в симпатии друг к другу, но временно объединенных одной страстью – гонками океанских оффшоров. У одного из них левая рука была, видимо, травмирована и покоилась на перевязи. Второй, сидя, закинув нога на ногу и изучая программу соревнований, дымил дорогим сигариллосом «Сан-Мориц» и периодически потягивал пиво. Травмированный в здоровой руке держал пивной бокал с «Орвалом». Повертев его и так и сяк, он спросил:
— Ну, так как, полковник, в тотализатор играть будем?
Воган, а это был именно он, перелистнул программку, что-то посмотрел на последней странице, свернул ее и бросил на столик, на котором лежал его любимый бинокль:
— Черт его знает, Питер…
— Брэндон, сэр, Брэндон!

Воган быстро взглянул на собеседника, но не стал огрызаться. Он повертел головой, замер и бросил:
— А вот и наука с охраной…
К их столику приближались Армон, Дюмон и Джоди Циммерманн. Немка на этот раз была одета не в форму, а в простое белое короткое платье, которое соблазнительно подчеркивало ее пышные формы. В руке у нее была миниатюрная дамская сумочка, в которой, в этом Брэндон нисколько не сомневался, лежал пятизарядный браунинг. Хотя он уже понял, что эта женщина скорее нравится ему, может быть именно из-за неприступного и властного характера. Чем труднее победа, тем больше адреналина. Он продолжал с интересом приглядываться к Джоди.

Все трое подошли к столику и поздоровались. Тут же появился официант и, выслушав властные инструкции Джоди, бросился составлять три столика вместе. Немка любила командовать везде, даже в ресторане, и, надо сказать, это ей удавалось. Несмотря на ее привлекательную внешность и стройность, в ней сразу чувствовался стальной стержень командира.
— Что слышно с Гуама, профессор? — поинтересовался Брэндон у Армона.
— Пока топчутся на месте, хотя техники и людей у них там предостаточно – два вспомогательных корабля, русский батискаф «Океан», команда опытных подводников, куча океанологов, вертолет, да чего только у них нет! Но и результатов тоже нет. Хотя, конечно, обвинять их язык не поворачивается – мы бы с вами большего тоже не добились…
— А как наш «космический зенитчик» Арутюнян? — спросил полковник.
— Командует…Правда, стрелять там пока не в кого, — усмехнулся Армон.

Все предвещало интересный, насыщенный яркими событиями праздник. Так оно и вышло, так и вышло…
— Что это? — неожиданно спросила Джоди и показала рукой на озеро.
Все устремили взгляды по направлению руки, а полковник схватил со стола бинокль и быстро вынул его из чехла. На поверхности озера, примерно в четырех-пяти километрах от берега, четко прорисовались три концентрических круга волн, будто в воду упала гигантская капля. Каждая волна была в гребне до трех-четырех метров – невиданное дело для Женевского озера. Круги быстро расходились по водной глади, все ближе подбираясь к акватории, по которой проносились гоночные катера. Воган схватил свою рацию и прокричал, обращаясь к командиру патрульного вертолета:
— Небо Один, Небо Один, срочно команду стоп экипажам оффшоров. СТОП ОФФШОРАМ!!! Волна, волна!
— Есть, полковник! — ответили с высоты.

Несколько секунд спустя надрывный рев двигателей немного стих и скорость катеров заметно снизилась. Пилоты увидели опасность и стали разворачивать свои аппараты носом к волне.
— Слава Богу! — выдохнул Брэндон. — Успели.
— Успеть-то успели, но что это было? — с искренним недоумением спросил Дюмон. — Я не припомню, чтобы на озере когда-нибудь происходило что-то подобное…
Тем временем волны достигли берега и с грохотом разбились о камни. Все стихло на несколько минут. Люди на берегу почти ничего и не заметили. Для них просто на короткое время приостановились тренировочные заезды морских болидов.
Один за другим опять взревели моторы, и пилоты повели свои катера по размеченной буями акватории озера.

Дюмон позвонил в ЦЕРН и поинтересовался, нет ли новостей. Внимательно выслушав ответ, он проговорил в трубку:
— Думаете, это серьезно?
Ему что-то ответили.
— Ну, хорошо, тогда вы там без меня разбирайтесь, — сказал он и выключил мобильник.
— Что там? — спросил Дени.
— Да, вроде, ничего особенного. Небольшой сбой в системе передачи информации на терминалах суперкомпьютера. Они уже работают над этим. А больше никаких новостей. К сожалению.
В это время подошел официант и стал расставлять на столах тарелки с заказанными блюдами. Вся компания с удовольствием приступила к трапезе.

* * *
Сильно грохнуло, батискаф провернуло вокруг продольной оси, и он встал на относительно ровный киль. «Бочка», – отрешенно промелькнуло в голове Алексея. Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком капающей с верхней части кабины воды.
— Все живы? — громко спросил Михаил и с облегчением услышал четыре утвердительных ответа.
— Вадим, проверяем системы, — приказал Крупнов, и они начали работать тумблерами и клавишами на панели управления. Включались и выключались светодиоды, индикаторы и приборы, запускались насосы и моторы… Судя по показаниям приборов, они находились на глубине ста десяти метров в очень мутной воде. Единственный оставшийся целым прожектор пробивал мутную взвесь не более чем на полтора-два метра.

Вдруг раздалось три громких металлических удара по обшивке батискафа. Все в кабине оцепенели. Михаил достал небольшую отвертку и постучал три раза в ответ. Послышались негромкие лязгающие звуки, будто кто-то терся о корпус аппарата, и к изумлению всех пятерых, на передний иллюминатор стало наползать что-то до боли знакомое…
— Акванавт! — вскрикнула Вивьен. — Он жив! ЖИВ!
— Черт меня подери, — пробормотал Михаил и прильнул к иллюминатору, в котором уже вполне конкретно прорисовался шлем подводника со стеклянным забралом. — Зажги в кабине подсветку, чтобы он нас видел. — Приказал Михаил Вадиму. — На какой радиоволне работают акванавты?
— Наша рация не работает, командир, — ответил Вадим.
Наконец удалось зажечь свет в кабине, и он осветил лицо акванавта.
— Кинси?! — обомлел Михаил.

Да, это был именно лейтенант Кинси, пожелавший лично совершить погружение к Гостю. Совершил, называется…
— Как нам с ним связаться? Морзе? — спросил Ронни.
Будто отвечая на его вопрос, Кинси прислонил шлем к стеклу иллюминатора и заговорил. Слышно было очень плохо, но разобрать смысл не составляло труда. Звучала английская речь.
— …зацепиться за вас… смеси… на сорок минут… компрессия… ждать… поднимитесь до семидесяти… стоп… — бубнил англичанин.
— Так, все понятно. Он не может всплыть сразу – баротравма! Закрепись! Артур, понял, закрепись!
— Да, — прогудело из-под воды.
— Вадим, попробуем медленно подвсплыть до семидесяти. Только – медленно, осторожно! Я не уверен, что он хорошо закреплен, а его амуниция весит немало. Не сорвался бы!..
— Есть осторожно!

Загудели насосы, продувая часть балласта, и стрелка глубинометра медленно поползла по шкале: 109… 108… 107 метров.
— Алексей, Ронни, посмотрите, сзади вас должны быть принайтованы к переборке несколько баллонов с воздушной смесью. Они целы? — обернулся Михаил.
— Да, — ответил Алексей. — Три штуки. Смеси гелиево-воздушные… разные.
— Отлично! Какая процентовка?
— 8, 5 и 3 процента!
В этот момент затих шум моторов, и батискаф замер на глубине семидесяти метров.
— Вивьен, посмотри карусель для забортных проб. Помещаются ли в ячейки баллоны?

Карусель представляла собой шесть горизонтально расположенных цилиндров, как в револьвере. При вращении один из цилиндров всегда был в кабине, а противоположный ему – за бортом снаружи. Специальным наружным манипулятором туда можно было закладывать образцы грунта, флоры и фауны. В случае необходимости можно было и выводить что-то из батискафа. При погружениях на глубины более тысячи метров, карусель не использовалась и закрывалась снаружи сверхпрочным герметичным кевларовым обтекателем. Пока Вивьен и Ронни возились с баллонами у карусели, Михаил с облегчением выяснил у Кинси, что у того за плечами баллоны именно с гелиево-воздушной смесью.
— Ура, помещаются! — радостно крикнула Вивьен. — И даже с небольшим запасом!
Крупнов приблизился к иллюминатору:
— Артур, мы сейчас тебе передадим по правому борту через карусель баллон с восьмипроцентной смесью, которого тебе хватит на сорок минут. К баллону будет привязан короткий фал с карабином на конце. Не доставая из барабана баллон, сначала закрепи фал за скобу обшивки. Не забудь – уронишь, не донырнешь! Ты понял, Артур? Но в первый цилиндр мы положим просто короткий фал с карабинами на концах, чтобы ты сам мог зацепиться за батискаф, и у тебя были бы свободны руки. Второй нам какой баллон заряжать?

Кинси бубнил в ответ и кивал головой. Наконец он посмотрел на наручный манометр и махнул рукой в сторону правого борта. Сначала плечи, а потом и шлем с кольцами воздушных шлангов исчезли из иллюминатора.
С легкими щелчками карусель провернулась. Индикатор показал, что первый цилиндр снаружи. За бортом была слышна возня, а потом Кинси три раза постучал. Значит, закрепился. Карусель крутнулась еще раз. Спустя несколько минут шлем акванавта появился в правом боковом иллюминаторе. Пальцами он показал о’кей.
— А вода-то пресная! — неожиданно сказала Вивьен, слизнув с губ упавшие с потолочной панели капли. Все переглянулись.

Почти через три часа, находясь на глубине двадцати метров, удостоверившись, что и Кинси, и экипаж, и сам батискаф готовы к всплытию, Крупнов дал команду:
— Выбросить аварийный буй! Товсь к всплытию! Всем закрепиться! Продуть балласт!
Вадим щелкал клавишами и переключателями, потом руки его легли на джойстики управления.
— Буй на поверхности! К всплытию готов!
— Выполнять!

* * *
Полковник, уже отодвинув от себя бокал с недоеденным мороженым, лениво протянул руку к ожившей рации и включил громкую связь:
— Здесь Воган, слушаю тебя, Небо Один.
— Мой полковник, наблюдаю на поверхности озера аварийный радиобуй. Слышу СОС.
— Что-что? Какой еще СОС??? Что за буй?
— СОС и координаты!
— Какие еще координаты?
— Это где-то в Тихом океане, мой полковник!

Полковник схватил со стола бинокль и чисто интуитивно направил его примерно на то место, где несколько часов назад образовалась загадочная концентрическая волна. На поверхности мерно покачивался ярко оранжевый буек с мигающим проблесковым маячком. Вся компания повскакала с мест, опрокидывая стулья.
— Катер к восьмому пирсу! Немедленно! Прямо сейчас! К бую не подходить! — последние слова он выкрикивал, отшвырнув стул и уже прыгая через три ступеньки по лестнице, ведущей к причалу. Дени, Ален, Джоди и Брэндон припустили следом. К погоне присоединился с воплями и молодой официант с полотенцем в руке.

Выбежав на пирс, они увидели стремительно подходивший к причальной стене катер. Лихо развернувшись в последний момент, капитан поставил его четко параллельно пирсу. Вся компания, словно опытный спецназ, попрыгала в катер, который тут же, заложив крутейший вираж и глубоко вспахав спокойную воду порта, направился к открытой воде, набирая скорость. Последним, на уже отплывающий катер, сиганул, размахивая полотенцем, официант. Немного не допрыгнул и повис на руках, вцепившись в транец. Оказавшийся рядом Брэндон здоровой рукой схватил отважного гарсона за шиворот и одним сильным движением втащил на палубу. Официант, тяжело дыша, привалился к поручню и стал нервно обтирать лицо и шею полотенцем, которое он так и не выпустил из рук.
— Вы не … уф! Не заплатили по… счету, господа, — слегка заикаясь, выдавил он.
Брэндон, с интересом взглянув на отчаянного гарсона, достал из кармана три сотенные купюры и протянул молодому человеку:
— Этого хватит?

Гарсон утвердительно кивнул и судорожно сглотнул.
Тренировка оффшоров к этому времени уже заканчивалась, и последний болид под номером 14 приближался к причалу, отведенному под боксы-доки. Неожиданно он развернулся и направился к центру озера, туда, где качался на легких волнах оранжевый буек. Подойдя поближе, бирюзово-белый катер сбросил ход и остановился. Поднялись вертикально два фонаря-обтекателя пилота и штурмана, и оба гоншика, отстегнув ремни, встали в своих кабинах.
С первого взгляда казалось, что вокруг буя кипит вода. И на самом деле, из-под воды поднимались на поверхность мириады воздушных пузырьков. Но вот под водой стали проглядывать очертания большого светлого предмета. Прошла еще пара минут, и перед изумленными взорами гонщиков и пассажиров спасательного катера из глубины Женевского озера торжественно всплыл и закачался на воде белый с красно-оранжевой полосой батискаф. На борту синела крупная надпись: «OCEAN» и чуть мельче: “Science Academy of Russian Federation”. У правого борта батискафа на поверхности торчала голова в подводном шлеме. Из воды поднялась рука в перчатке и показала большой палец. В верхней части батискафа откинулась крышка люка и появилась всклокоченная голова с наушниками набекрень:
— Где мы? — по-английски с сильным акцентом спросила она, недоуменно уставившись на гоночный оффшор и спасательный катер.

Воган открыл было рот, чтобы ответить, но из горла почему-то не вылетело ни звука. Первой опомнилась Джоди:
— Лозанна!
Уже начавший было вылезать из люка океанавт, застыл.
— ЧТО? Женевское озеро?! — опомнился он через пару секунд. — Не важно, его, — жест в сторону плавающего рядом с бортом аквалангиста. — Надо срочно! Барокамера! Декомпрессия! Срочно!
Океанавт от волнения говорил не фразами, а бросался словами.
Из люка показалась вторая, на этот раз коротко подстриженная голова, рявкнувшая на нормальном английском:
— Лейтенанта Кинси – срочно в госпиталь! В барокамеру! Декомпрессия прошла слишком быстро! Скорее!

Наконец Воган справился с оторопью и прокричал в рацию:
— Небо Один, надо срочно забрать водолаза в госпиталь! Где у нас есть барокамера? — обернулся он к столпившимся у борта.
— В Нионе, в госпитале! — быстро ответила Джоди.
— Нион, госпиталь! — прокричал он в рацию.
— Мы там не сядем, — после паузы послышалось из рации. — Он рядом с берегом и там сплошные дома вокруг! Извините, полковник.
— Эй, вы там! — донеслось с гоночного болида. Оказывается, пилот и штурман все это время внимательно слушали переговоры. — Давайте его сюда! Сколько до Ниона, километров сорок? Будет на месте через десять минут!

В воду прыгнули два аквалангиста-спасателя с катера, подплыли к акванавту, отстегнули фал, которым он был привязан к батискафу, и подтянули его к оффшору. Пилот и штурман подняли акванавта, который уже сбросил баллоны и снял шлем. На него надели спасательный жилет и усадили на место штурмана. Когда стали опускаться фонари–обтекатели кабин, он сцепил над головой руки в знак благодарности. В ответ весь экипаж «Океана», уже выбравшийся наружу, замахал руками.
Штурман оффшора тоже махнул рукой своему пилоту и, спрыгнув в воду, быстро поплыл к спасательному катеру.

Фантастический болид под номером 14 взревел всем своим полуторатысячным табуном турбированных лошадей, развернулся и, задрав нос, стремительно набрал скорость, вышел на скольжение и буквально полетел параллельно поверхности, касаясь ее лишь кормой с торчащими из нее валами двигателей. В считанные секунды он исчез из вида.
Воган поднес к губам рацию:
— Кто-нибудь свяжитесь с госпиталем Ниона. Пусть будут готовы к приему подводника с кессонной болезнью…
Сказав это, он задумчиво посмотрел на покачивающийся в воде батискаф, на его команду, обернулся и просверлил взглядом двух профессоров:
— Ну, и что все это значит, Ньютоны вы наши?

Глава 2.
Двойная звезда

25 мая 20… года, 18 часов 30 минут,
подземные лаборатории Большого
Адронного коллайдера, ЦЕРН,
шлюз Босси, Швейцария

В одной из лабораторий на нулевом уровне шлюза Босси продолжалось рабочее совещание. Слово дали прилетевшему буквально два часа назад вместе с целой группой ученых с острова Гуам профессору Арутюняну.

— В результате возникшего по неизвестным пока причинам пространственного «пробоя» между квадратом 33-50 в Филиппинском море и квадратом 10-70 на Женевском озере практически мгновенно были переброшены за тысячи километров материальные тела значительной массы. Все это сопровождалось довольно серьезными разрушениями в квадрате 33-50. Погибли четыре человека: акванавт, оператор подводного лифта и два пилота вертолета. Ранено пятнадцать человек, трое – тяжело. Полностью уничтожены подводный лифт, вертолет и мобильная система глубоководных съемок, затонул спасательный катер с «Питтсбурга». Серьезные повреждения получило вспомогательное судно «Аляска».
Пока нам неизвестны какие-либо отрицательные последствия воздействия этой «телепортации» ни на людей, ни на технику. Легкая форма кессонной болезни, которую, к счастью, удалось во-время остановить у лейтенанта Кинси, нельзя связывать с телепортацией. На мой взгляд, мы имеем дело со своего рода термодинамической парой. Один элемент этой пары находился в Женевском озере, а другой – в Тихом океане. Связаны они были между собой своеобразной пуповиной, что ли, сквозь которую и были переброшены батискаф, лейтенант и Гость. Если кто еще не ознакомился со вчерашними результатами локации дна Женевского озера, то скажу, что, судя по всему, корабль лежит на дне. Но нет ясности – целиком ли. Замечу, что в момент начала движения Гостя по дну Филиппинского моря, его силовое поле отключилось.

— Я не готов связать эти события с работой коллайдера, вчерашним сбоем в системе супер-ЭВМ или с очередным испытанием СИТ-1. Допускаю, что все эти события как-то повлияли на произошедшее. Не знаю, не знаю… — задумчиво закончил свое выступление профессор Арутюнян и сел.
Слово взял полковник Воган:
— Господа, хотел бы обратить ваше внимание на некоторые факты, которые, каждый в отдельности, могли бы и не привлечь к себе столь пристального внимания, но когда их накопилось около десятка, требуют соответствующего отношения, а главное – объяснения. Я буду придерживаться хронологии. Итак, нам всем известно, что переброс батискафа из Тихого океана в Женевское озеро произошел 24 мая в 09 часов 50 минут по среднеевропейскому времени. Я не случайно напоминаю об этом, потому что это тот рубеж, то время Х, после которого и стало происходить то, о чем я хочу рассказать.
В 10 часов 45 минут того же дня в лесу на перевале Сан-Серг школьники из деревни Борэ в сопровождении своего учителя гуляли по лесу. Учитель проводил с ними урок биологии. Неожиданно из густой чащи на поляну, прямо на них, выкатился танк. Дети испугались и разбежались. Примерно через час учителю удалось собрать детей и они все вместе явились в полицейский участок Сан-Серга, где и рассказали об увиденном. Мне доложили, что в то время ни один танк, ни одна бронемашина не могла находиться в этом районе. Более того, учитель, который увлекается историей второй мировой войны, утвеждает, что танк, выползший из леса – немецкий тяжелый «Тигр VI». Дети тоже говорят, что на броне были нарисованы кресты. Я побывал на месте происшествия. Колея вывернутого гусеницами дерна начинается в пятистах метрах от проселочной дороги и заканчивается в пятидесяти. Эти следы не ведут никуда, господа. Танка нет! Но он же проехал эти четыреста пятьдесят метров! Откуда он взялся, куда делся? Нет ответа. Вот фотографии.

Далее. В известном туристическом месте Кре дю Ван, там, где находится знаменитый пятисотметровый отвесный скальный обрыв, вчера в 12 часов 55 минут произошел оползень. Но оползень непростой: часть верха скалы была срезана под углом в 30 градусов и исчезла. Место среза площадью около ста пятидесяти квадратных метров идеально ровно и будто отполировано до зеркального блеска. Свидетели говорят, что все произошло мгновенно. Каменная глыба, весом более восьмисот тонн, не упала в долину, а испарилась! Никакого видимого воздействия на утес свидетелями инцидента замечено не было. На месте работают эксперты. Опять, смотрите фото.

Идем дальше. Необъяснимый случай с лайнером авиакомпании «Сьюисс», совершавшим рейс Женева-Цюрих. Вылетев точно по расписанию в 15 часов 40 минут из аэропорта Контрэн, в 15 часов 45 минут он совершил посадку в аэропорту Цюриха Клотэн. Надо ли говорить, что в полете он должен был находиться сорок минут? Ни экипаж, ни пассажиры ничего не заметили, пока не взглянули на часы… Специальные агенты и психологи работают с пострадавшими.

В 16 часов 50 минут поступили сообщения о том, что на скоростной автомагистрали № Е 62 в районе города Вивей произошло крупное ДТП. По прибытии на место, жандармерия выяснила, что речь идет о падении пяти легковых автомашин и одной грузовой фуры с высотной эстакады. Вы все знаете, что в этом месте автомагистраль проходит по гористому берегу озера на высоте от пятидесяти до ста метров. Все машины упали на одном участке с высоты восемьдесят метров. Выживших нет. Что примечательно, так это то, что на самой автомагистрали нет никаких повреждений. Никаких! Свидетели утверждают, что одна из секций высотной конструкции дороги на несколько секунд просто исчезла, и машины, ехавшие по ней, провалились в пустоту. Ведется расследование.
В 18 часов 15 минут при подходе к причалу Парк Мон Репо в Женеве сел на мель прогулочный катер.

Посередь фарватера. Никакой мели там отродясь не было.
В 22 часа 05 минут на пляже у деревни Версуа отдыхающие наблюдали и засняли на видео медленно летящую над водой небольшую круглую платформу, на которой стояли два человека. Платформа пролетела так близко от пораженных людей, что была слышна беседа двух загадочных незнакомцев. И хоть на берегу были люди разных национальностей и гражданской принадлежности, идентифицировать язык, на котором говорили двое, не удалось. Никаких двигателей на платформе не видно. Убедитесь сами. Дайте, пожалуйста, видеоматериал!

На большой плазменной панели появилось изображение симпатичной девушки в бикини, стоящей у воды и робко пробующей ножкой воду. Уже наступили вечерние сумерки, но небо было еще достаточно светлым. Неизвестный оператор продолжал фокусировать объектив на стоящей у самой кромки воды блондинке. Объектив выхватывал значительный кусок пляжа, на котором было видно полтора-два десятка отдыхающих. Несколько человек плавали недалеко от берега. В какой-то момент слева, почти на самом срезе экрана появилось легкое белое свечение, перемещавшееся вдоль пляжа. Через несколько секунд свет привлек внимание и оператора, который выпустил девушку из центра кадра и сосредоточился на свечении. Наконец необычный объект прорисовался полностью, вплоть до мелких подробностей. Это была небольшая круглая платформа диаметром два-два с половиной метра, медленно летящая на высоте метра над водой. На платформе стояли две фигуры одетые в белые туники и подсвеченные снизу. Один мужчина стоял посередине диска, скрестив руки на груди, в то время как второй, широко раскинув руки, прислонился спиной к поручням, кольцом опоясывавшим платформу. Как это кольцо закреплено, было непонятно, потому что никаких вертикальных штанг между ним и платформой не было. Диск с незнакомцами неспешно летел вдоль берега мимо притихших купальщиков, мимо замершей блондинки, мимо оператора. Было видно, что пассажиры платформы мирно о чем-то беседуют, ничего не замечая вокруг себя. Слышалась тихая певучая речь. Скоро летающая платформа стала удаляться, забирая все дальше и дальше от берега, пока вовсе не исчезла из вида. Съемка закончилась.

В зале наступила тишина.
— Есть еще несколько иллюстраций необычных явлений, но я перечислил только те, про которые можно сказать с полной уверенностью – это было. И есть тому вещественные подтверждения, или, по крайней мере, несколько независимых друг от друга свидетелей. Остальные зафиксированные нами инциденты могут оказаться лишь игрой воображения слишком впечатлительных граждан.
И я опять спрашиваю вас, господа ученые, что все это значит? Что мне докладывать Президенту?

— Стоп, стоп, стоп! — замахал руками доктор Ванхаймер. — Доклады Президенту!.. Подождите, сначала надо самим во всем разобраться. Я, конечно, не готов давать исчерпывающие пояснения по поводу происходящего, но, похоже, сбылись опасения скептиков, и работа коллайдера привела к ломке пространственно-темпоральной евклидовой метрики в этом районе. Предлагаю незамедлительно остановить БАК, создать рабочую группу и срочно провести необходимые замеры основных констант. По получении результатов определимся с дальнейшими шагами.
— Доктор, как это, остановить коллайдер? А эксперимент?! — воскликнул Дюмон.
— Ален, эксперимент выходит из-под контроля, и мы не можем подвергать жизнь людей еще большей опасности. И так уже есть многочисленные жертвы… Все согласны?

Поднялся профессор Сертиз:
— Согласен с доктором Ванхаймером. Более того, предлагаю обратиться ко всем странам, где действуют синхротроны, временно прекратить все работы на них. До выяснения причин возникновения аномалий. А вам, профессор, грех жаловаться – у вас работы с СИТом непочатый край. Скажете, неправ я?
— Нет, не скажу… Хотя это тема Армона. Хорошо, согласен. Сворачиваем эксперимент.
— Так, коллеги, — другим голосом заговорил Дюмон. — Через час максимум все службы ЦЕРНа получат письменный приказ о прекращении эксперимента, но уже сейчас вы можете считать, что он подписан и действовать в соответствии с инструкцией. Вопросы есть? Нет. Совещание окончено, всем спасибо.
Задвигались стулья, и присутствующие стали расходиться по своим лабораториям, тихо переговариваясь.

Ашот подошел к беседующим Дени, Алену, Сертизу и Ванхаймеру.
— Все я понимаю, — качал головой Ален. — Но страшно обидно. Да, похоже, что все истории так или иначе связаны с работой коллайдера, но я больше чем уверен, что с остановкой БАКа исчезнут и все аномалии. И изучать нам будет нечего. Ладно, все равно на полную остановку уйдет не один день. Дени, давай, действительно, занимайся вплотную СИТом и «гобоем», а я сплаваю к Гостю вместе с Ванхаймером и Сертизом. Посмотрим, что там произошло с тарелкой. Нам обещали дать прогулочный батискаф. Ашот, может и ты с нами?
— Пожалуй, — охотно согласился армянин, и все четверо двинулись в сторону скоростных лифтов.
Услышав смущенное покашливание за спиной, Армон обернулся и увидел хиппи с неразлучным чемоданчиком в руках и в традиционной майке «Рамштайн». Техник выглядел расстроенным.
— Люк? — так звали техника. — Привет. У тебя новости?
— Да, месье. Плохие. «Гобой» испорчен… извините…
— Черт, черт, черт! Что случилось?
— Еще сегодня перед обедом я его осматривал, все было в порядке. А полчаса назад обнаружил необратимые изменения в механизме лучевого конвертера. Все превратилось в прессованный однородный песок, кварц… — хиппи развел руками и опустил голову.
— Полковник, — окликнул Дени уже выходящего из зала Вогана, — можно вас?

Полковник быстрым шагом подошел к ним.
— Да, профессор?
— Люк Прайс сказал, что «гобой» испорчен. Это не может быть саботажем?
— Проклятье, только этого нам не хватало! Сейчас… — Воган отошел на два шага и включил компьютер, стоявший на ближайшем столе. Пощелкав клавишами, он выпрямился и снял трубку внутреннего телефона. Что-то проговорив, он довольно долго слушал ответ, потом повесил трубку.
— Нет, исключено. Сейчас мои ребята просмотрят видеозапись, сделанную в отсутствие сотрудников в лаборатории. Посмотрим, что там происходило. Думаю, однако, профессор, что все это звенья одной цепи – аномалии множатся. Как мне доложат, я вам перезвоню, — с этими словами Воган стремительно покинул зал.
Дени проводил его долгим взглядом, потом тускло посмотрел на серого от переживаний Прайса:
— Ну, пошли, Люк, показывай наши достижения… Господи, за что все эти наказания!
* * *
25 мая 20… года, 23 часа 15 минут,
Постпредство США в Женеве.

Макс закончил свой доклад, закрыл папку, лежавшую перед ним на столе, и слегка отодвинул ее.
Рассел, сидевший напротив него, закурил тонкую дамскую сигарету «Вог», выпустил кольцо дыма и попробовал подвести итог:
— Значит, прибор чужих, или «гобой», как они его назвали, безвозвратно испорчен… Плохо, конечно, но лучше уж так, чем не в наших руках. Теперь о Госте. Макс, как ты считаешь, можем ли мы рассчитывать на наших водолазов, чтобы как-нибудь пощупать эту тарелку на дне? Ведь глубина там не запредельная?

— 125 метров. Практически предел для глубоководников. Кроме этого, погружение на такие глубины и всплытие требует специального оборудования, которое невозможно будет держать на воде незаметно. Да и не подпустят туда никого, кроме членов штаба. На поверхности уже дежурит полицейский катер. Так что здесь нам ловить совершенно нечего. Если только…
— Ну-ну, продолжай, — подбодрил Энтони задумавшегося Макса.
— Если только не внедрить одного из наших церновцев в состав участников обследования Гостя…
— А есть такая возможность, Макс?
— Теоретически – да. А получится ли практически, гарантировать трудно.
— Надо попробовать!
— А зачем? Там и так хватает американцев, тот же профессор Сертиз, Ронни Белл. Еще подъедут, я слышал, Стив Варсон и Джон Рейли.

— Макс, эти не работают на ЦРУ, а мы – да. Мы должны обеспечивать безопасность страны даже вопреки логике событий! Вопреки тем, кто ратует и верит в международное сотрудничество, добрую волю и тому подобным глупостям. Мы с тобой должны…
Рассела понесло. Макс смотрел на своего начальника и поражался все больше и больше. «Господи, перед кем этот идиот распинается, ведь никого нет! Значит, передо мной? Нет, скорее, машинально, по инерции… Это уже диагноз, клиника».

Раньше Макс старался не задумываться над той патриотическо-пропагандистской шелухой, в которую заворачивали свои мысли многие из известных ему деятелей в США, в первую очередь те, от кого многое зависело. Ему и тогда было абсолютно понятно, что всем правит маммона, какой вопрос ни подними, все упрется в деньги. Контракты, поставки, тендеры… Какая, к черту, забота о стране и гражданах! Только чистоган!

Впервые с таким наглым крупномасштабным лицемерием он столкнулся в далекие шестидесятые годы, когда еще совсем молодым работал в команде охраны кандидата в губернаторы штата. На одном из предвыборных митингов, который организовали в дотационной школе штата, кандидат с пеной у рта клялся и божился, что экология в этом районе – приоритет его программы, которого он будет добиваться всеми силами, невзирая ни на что и ни на кого. Глядя на этого крепко сложенного довольно молодого загорелого кандидата, верилось, что он-то добъется своего и свернет в бараний рог разных бюрократов и сволочей. Вечером того же дня на деловой встрече с местными бизнесменами в узком составе он также клятвенно пообещал им разрешить строительство в штате могильника для захоронения компонентов химического и бактериологического оружия, при условии перевода на его счет кругленькой суммы. Чем все дело завершилось, Макс доподлинно не знал – был отозван для выполнения задания в другом штате – но губернатор был избран, и особых оснований считать, что чиновник вдруг проникся любовью к природе и возненавидел деньги, не было.

С тех пор утекло много времени, душа и совесть Максимилиана Эдгара Грубера, далекого-далекого потомка альзасских виноделов, зачерствели и перестали реагировать на подобные мелочи, и он надолго превратился в послушный инструмент секретной организации. Но последние события вокруг СИТа и Гостя сильно поразили его и заставили вновь задуматься над тем, кому и зачем он служит, кто его окружает и за что гибнут зачастую неплохие, по большому счету, люди… Какого дьявола ЦРУ вмешивается в дело, которое ведут ученые и военные нескольких стран, и не в последнюю очередь США? Кто действительно представляет интересы страны и болеет за них, возможно, даже и неосознанно, а через призму своей работы, преданности и любви к делу? Может, как раз эти ученые-энтузиасты, космонавты, подводники?
— … и той ответственностью, которую мы несем не только перед Президентом и Правительством, но и перед всем американским народом, — продолжал патетику Рассел.
— Энтони, я все понял. Не будем терять время. Я отправляюсь на встречу с агентом, — внезапно прервал его Макс.

Рассел удивленно замолк, поднял брови, но не найдя, что возразить, ответил:
— Хорошо, Макс, действуй. Завтра доложишь.
Макс встал, пожал руку начальнику и направился к двери. Он совсем не собирался идти на встречу с агентом, потому что вдруг понял, что НЛО на дне озера уже не летательный аппарат с массой неизвестных высоких технологий, а куча никому не нужного спекшегося песка. Вся операция, которая началась с задачи похищения СИТа и перешедшая затем в фазу вооруженного противостояния с инопланетянами, была проиграна спецслужбой, и это, как ни странно, совершенно его не расстраивало, даже наоборот – он был рад, что победа окажется за учеными. Дай Бог этому швейцарскому вояке, как его там… Вогану, помочь науке. А ему пора заканчивать и с этим делом, и вообще… Мелькнула мысль об отставке. Выслуга у него есть, пенсию назначат очень хорошую, да и больная жена в Сиэтле будет только рада, если он вернется, наконец, домой из своих вечных командировок и поездок. Макс подошел к кабинету и ключом отпер дверь. Пройдя впотьмах к столу, он сел, включил настольную лампу, запустил компьютер и начал быстро набирать текст:
«Начальнику Национальной секретной службы Центрального разведывательного управления США...».

* * *
Дени, понурив голову, шел по подземному коридору. В мыслях он все время корил себя за то, что не уделил достаточного внимания изучению «гобоя», а практически все передоверил молодому парниле, пусть и талантливому, но неопытному.
Сам парнила плелся за начальником, и мысли, которые его посещали, тоже не лучились оптимизмом. Была такая возможность… Эх!.. А допустят ли его близко к работе над СИТом еще неясно. Может, и без него обойдутся. Такой шанс был!..

Вдруг Люку показалось, что в коридоре слегка притух свет, будто к электроподстанции подключился мощный потребитель. Он поднял голову и обомлел: профессор Армон на его глазах исчез! Чемоданчик выпал из рук, с грохотом ударился о бетон, раскрылся и высыпал на пол инструменты.

 


Лента Мёбиуса – топологический объект, неориентируемая односторонняя поверхность в евклидовом пространстве. Открыта в 1858 г. немецкими математиками А.Мёбиусом и И.Листингом