Судьба и небо. Май 1942. Полеты на мессершмиттах

5 мая  1942 г. КП  16-го ГИАП

- Валентин, надо из твоей эскадрильи кого-то  на воздушную разведку послать, – сказал командир полка майору Фигичеву, вызвав его на КП. -   Знаю, знаю, что не твоей эскадрильи очередь, но больше некому. Покрышкина я отправил на аэродром авиаремонтного завода,  перегнать оттуда МИГ, - добавил Иванов, заметив, что на  смуглом лице Фигичева появилось недоуменное выражение.
- Ясно, - ответил Фигичев.
-  Кого пошлешь?  Речкалова?  Как он, кстати, освоился после госпиталя?
- Нормально. Освоил МИГ. Недавно во время  разведки на двух экспертов нарвался.  Еле ноги унес, но сбить себя не дал, еще и поогрызался.
- А с кем он  в паре летел? – спросил командир.
- Паскеев  у него был ведомым. Они, когда к Сталино подходили, попали под сильный зенитный обстрел. Паскеев от разрыва заштопорил, а когда еле вышел, Речкалова из вида потерял. Принял решение вернуться домой.
- А что Речкалов?
- А Речкалов  стал искать Паскеева, и вроде как нашел, пристроился рядом и даже погрозил ему кулаком - чего, дескать, теряешься!
- Ну-ну, - заинтересованно отозвался Иванов. - И что же этот «Паскеев»?
- Этот «Паскеев» оказался немецким экспертом  на  «мессере» с желтыми полосами на крыльях, который сам принял Речкалова за своего ведомого. Увидев вместо ведомого Речкалова на МИГе, да еще грозящего ему со свирепым видом кулаком, он шарахнулся вниз, а Речкалов, соответственно, отвалил в сторону, как раз к ведомому желтокрылого фрица. И опять, представьте себе, принял того, второго, за Паскеева.  И пока он ему качал крыльями, второй  лже-Паскеев  саданул по нему из пушек. Речкалов увернулся переворотом, и тут «худые» его взяли в «клещи». Короче говоря, Грише  ничего не оставалось делать, как уйти от них отвесным пикированием, «мессеру» же на пикировании за МИГом не угнаться.
- Ушел?
- Поначалу ушел, но потом они его опять догнали и снова взяли в «клещи», клевали его, пока он летел на «бреющем», а Речкалов «брил» над самыми крышами поселков, иногда сам разворачивался и атаковал в лоб. В общем, в конце концов, они от него отстали, - закончил свой рассказ Фигичев.   
- Ну, хорошо. Речкалов – калач тертый, - резюмировал командир, - а теперь он и на МИГе лиха хлебнул. Его думаешь в разведку послать?
-   Речкалов  уже утром вылетал.  Думаю, Никитина надо послать. Даниил не подведет. Настоящим асом стал.
- Ну, добро! – согласился Иванов. -  Пусть летит Никитин.
***
Возле самолета Никитина стоял он сам, готовый к вылету, Фигичев и Речкалов.  Пока техник Никитина проводил предвылетную проверку его МИГа, комэск Фигичев давал ему последние напутствия:
- Запомни, Даня, на рожон не лезь. Ты – разведчик. В бой над вражеской территорией не ввязываться ни в коем случае. Всего три МИГа в эскадрилье осталось, остальные вон, «веселые ребята»! – Фигичев кивнул на лобастые «И-16», стоящие на стоянке .
- Все ясно, товарищ майор! – Даниил улыбнулся Фигичеву и подмигнул Речкалову. Он выглядел абсолютно спокойным. На груди у него блестел новенький орден Красной Звезды. В этот момент к самолету подбежал политрук с кипой бумаг.
- Ребята, агитнем  фашистов? – весело сказал он, протягивая Никитину бумаги с напечатанным на немецком языке текстом. При виде листовок Фигичев скривился, как от зубной боли.
- Не до агитации ему будет, на разведку летит!
- Бить их надо, фашистов,  а не агитировать! – поддержал комэска Речкалов.
- Ничего, ничего! Агитация разведке не помешает. Фронт идеологический, он, знаешь, подчас не менее важен, чем обычный будет. Или робеешь? – хитро посмотрел политрук на Никитина. - Если так, давай! Я их второй эскадрилье передам.
- Ну, вот еще! Сам разбросаю.  Давайте сюда ваши листовки.
Никитин сердито забрал листовки и забрался в кабину истребителя.
- Запуск!
- Есть запуск!
- От винта!
Мощно закрутился пропеллер, и МИГ стал выруливать на взлет.
***
В тот же вечер, несколько позднее, на аэродроме приземлился другой МИГ, подрулил к месту стоянки самолета Никитина. К МИГу подошел Чувашкин.
- Ну, как, в порядке машина, товарищ командир? – спросил он вылезающего из кабины Покрышкина.
- Нормально все. А где Никитин? – Покрышкин кивнул на пустующее место рядом.
- Никитин на задании. Пока не возвращался.  Хотя время полета уже истекло.   
- И ничего не слышно о нем? -   Покрышкин посмотрел на Чувашкина с беспокойством.
- Не знаю…, - ответил Чувашкин.  В его голосе тоже прозвучали тревожные нотки. К ним подошел Фигичев.
- Валентин, что с Даней?
- Не знаю, Саша!  Время уже давно истекло. Мы надеялись, что он где-нибудь сел на вынужденную.  Обзвонили все соседние авиачасти, нигде он не садился.
- Если бы он сел, на вынужденную в соседней части, он бы сам отзвонился, – мрачно сказал Покрышкин. - Ладно, пойду на КП.
В этот момент все трое увидели спешащего к ним адъютанта эскадрильи Медведева. Вид у него был ужасно удрученный.
- Ну что?  Никитин? – спросил его Фигичев.
- Только что получили сообщение от наземных войск. Никитин  упал на переднем крае обороны, на Миусс,  -  голос у Медведева дрожал. Все четверо обнажили головы.
- Как он погиб? – сдавленным голосом спросил Покрышкин.
- Он сбил «раму», но немецкий разведчик перед этим, видимо, успел вызвать на помощь четверку «мессершмиттов». Они вместе набросились на Никитина, но Даня сбил одного и таранил другого, а сам, скорее всего, потерял сознание и врезался в землю. 
***

10 мая 1942 г. Аэродром в Новочеркасске.
- Вот они, эти пресловутые  «мессеры»! – сказал старший спецгруппы, майор Телегин, двоим стоящим рядом с ним капитанам авиации, одним из которых был Покрышкин. На краю аэродрома, рядом с ангарами, стояли  три немецких истребителя Ме-109. На бортах и киле у них были накрашены красные звезды.

- Первый раз «мессер» вблизи рассматриваю, - сказал второй капитан. - До сих пор все только в воздухе, через прицел. Поджарый такой, бока худые. Недаром его прозвали «худым»!
- Да, аэродинамика у него хорошая, - отозвался Покрышкин, обходя самолет со всех сторон.
- И вооружение у «мессершмитта» очень даже  неплохое, - добавил Телегин. - Наша задача сейчас как можно быстрее освоить этот самолет. Нам помогут наши техники, которые ремонтировали эти «мессеры», когда они повредили шасси при посадке. Они за это время довольно хорошо его изучили. Изучим конструктивные особенности этих машин, приборы, назначение тумблеров, порядок управления мотором, проведем тренаж  на земле, а затем,  вечером, приступим к тренировочным полетам.
***

Вечером того же дня на аэродроме у краснозвездного «мессершмитта» стоял Покрышкин рядом с генералом Науменко.

- Ну, что, Покрышкин, готов к вылету на «мессере»? – спросил Науменко.
- Так точно, товарищ генерал.
- Уверен?
- Уверен.
- Ну, ладно! Взлет разрешаю.

Капитан  в одно движение забрался в кабину «мессершмитта» и закрыл колпак. Запустился двигатель, самолет вырулил на взлет, разбежался  и  взлетел. «Мессершмитт» быстро набрал высоту, мотор работал мощно и ровно, под крылом внизу осталась взлетная полоса, поле аэродрома, напряженно наблюдающие  за ним люди… Легкое движение рулей – и самолет накреняется, описывает круг.  «Мессершмитт» оказался удивительно легким и послушным в управлении. Летать на нем после МИГа - одно удовольствие.  Покрышкин сделал несколько кругов, затем пошел на посадку, плавно приземлился и остановился.  Науменко и Телегин внимательно наблюдали за полетом. 

- Ну, что скажешь, майор? – спросил  Науменко Телегина.
- А что скажу? – отозвался Телегин. - Взлет и посадка чистые, без ошибок.  Впрочем, никто и не сомневался. Он же  классный пилот.
К ним подошел Покрышкин.
- Товарищ генерал, тренировочный полет закончил, - доложил он. -  Разрешите теперь в зоне полетать, изучить пилотажные особенности самолета.
- А ты уверен, что тебе одного взлета и посадки хватит? – в голосе Науменко прозвучало сомнение.
- Для меня достаточно, товарищ генерал.
- Что думаешь, Телегин? – обратился генерал к старшему группы.
- А что, Покрышкин – летчик опытный, а «мессер» в управлении прост. Наверное, действительно, не стоит больше тратить время на отработку взлета и посадки. 
Генерал с минуту помолчал, обдумывая решение,  потом, наконец, сказал. 
- Быстрые вы больно!  Немцы месяцами «мессершмитт» осваивают, а у  вас все просто.  Нда… Ну, добро! Разрешаю полеты в зоне. Но только будь осторожен, Покрышкин!  Не угробь себя и технику.
- Есть быть осторожным, товарищ генерал.
***

11 мая  1942 г. Аэродром в Новочеркасске.
- Ну что, Саша, посмотришь сегодня, каков «мессер»  в деле? – весело  говорил майор Телегин, направляясь вместе с Покрышкиным   к  пленному «мессершмитту». - Помучай его в зоне, как следует. Мы должны отлично знать все его сильные и слабые стороны!
- В деле я его уже  видел не раз, товарищ майор, - отвечал Покрышкин. - На крутом пикировании он отстает от МИГа и медленнее  выходит   на восходящие вертикальные маневры.  Я уже не раз таким манером от них во время разведки отрывался.
- Вот сегодня за штурвалом сам  все лично и оценишь!
Они подошли к «мессершмитту», и майор придирчиво осмотрел  самолет, обойдя его со всех сторон, затем сказал:
- А ведь звезды то очень бледненько прямо поверх крестов  нарисованы. Пожалуй, встретишь в воздухе наших «маленьких» - несдобровать тебе будет. Смотри, будь осторожен, не ровен час - свои же завалят!
***

Мессершмитт уже около сорока минут крутился в воздухе, выполняя фигуры высшего пилотажа. Самолет шел в крутом пикировании до самой земли, затем взмывал вверх «горкой» и закручивался в восходящем штопоре, переворачивался через крыло, закручивался в «бочке»  и петле, летал кверху брюхом. 

- Ну, и как тебе нравится «худой», Покрышкин? - спросил генерал Науменко по радио.
- Хорошая машина.
- Ты там не накувыркался еще?   Давай уже, заканчивай свой цирк.
Александр развернулся в зоне и пошел в сторону аэродрома. Самолет был настолько послушен, что он начисто забыл о том, что управляет вражеским истребителем. В это время откуда-то сверху появился бомбардировщик СБ. Увидев «мессера» рядом, он шарахнулся в сторону, как овца шарахается от волка.
- Фу ты, черт, кажется я нашего «бомбера» до полусмерти напугал! -  передал Покрышкин по радио. - Все, иду на посадку.
Злоключения, однако, на этом не закончились. При посадке «мессершмитт» Покрышкина проскочил мимо У-2, пилот которого,  увидев «мессера» и тоже не обратив никакого внимания на звезды, резко отвалил в сторону от площадки и сел  прямо на пашню. Из «кукурузника» выскочили летчики и помчались к лесополосе.
***

- Ну что, Покрышкин? Народ своим «мессером»  пугаешь? – сказал майор Телегин Александру, когда тот пришел с докладом на командный пункт. Рядом с Телегиным сидел незнакомый летчик, старший лейтенант. Выглядел он  очень рассерженным.
- Да куда это годится, товарищ майор? Что он своих то гоняет?! – возмущенно сказал летчик.
- А вы не заметили красных звезд на самолете?
- Да было у меня время звезды замечать! – отмахнулся сердитый летчик. - Захожу на посадку, а тут «мессер» нарисовался. Здрасьте!  Давно не виделись… Предупреждать надо о таких вещах. Так же и до беды недалеко! Зачем это все  вообще придумали?!
- Ну, придумали это, положим, люди  повыше, чем мы с вами. И раз придумали – значит, нужда в этом есть, –  резко сказал Телегин, а потом, сбавив тон, примирительно добавил.      – Вот сами посудите. Технику противника надо изучать? Надо. И чтобы сбивать ее, и чтобы знать, как от атаки уходить. Вот пойдемте, я вам этот «мессершмитт» вблизи покажу и кое-что растолкую!

Телегин взял под руку старшего лейтенанта и пошел с ним к выходу. Понятно, уводит его с КП до прихода генерала, хочет замять скандал, догадался Покрышкин.  Он остался  на КП один, и тут задребезжал телефон. Капитан снял трубку.
- КП слушает.
- Кто у телефона?
- Дежурный.
- Что у вас там за чертовщина происходит?!
- Какая чертовщина?
- Кто разрешил гоняться на «мессершмиттах» за нашими самолетами?
- Никто за нашими самолетами не гонялся. О чем вы?
- Как это никто? А кто наш СБ загнал на вынужденную? Кто за это отвечать будет?!
- Видимо, экипаж повстречался с «мессершмитом» из спецгруппы, но на них нанесены наши опознавательные знаки…
- Какие еще знаки? Есть время у экипажа вглядываться в знаки, когда к нему подкрадывается «мессер»! Выяснить, кто позволил себе это хулиганство и строго наказать виновного!
- Есть.

Раздались короткие гудки,  Покрышкин задумчиво положил на рычаг трубку. Что теперь? Доложить начальству, что его надо строго наказать? А за что? Он же никого не гонял, а наоборот, покачиванием крыльев пытался дать понять «бомберу», что он свой. В конце концов, руководители спецгруппы должны были предупредить наших летчиков о полетах трофейных «мессершмиттов». Но не будут же они наказывать сами себя, значит, крайним назначат его, Покрышкина. Веселые дела… А тот, кто сейчас звонил, даже не представился и не спросил фамилии «дежурного». Ну, и ладно! Пусть разбираются теперь, если хотят, кто с ними  разговаривал.  Не будет он никому ничего докладывать.  В этот момент на КП зашел генерал Науменко.

- Аа, Покрышкин, ты здесь! -  сказал он ему сходу. -  Собирайся, поедем выручать капитана Тарасова.
- А что с ним?
- Я его на разведку послал на «мессере», чтобы он передний край у немцев прощупал. Заодно посмотреть, как отнесутся немцы и наши к появлению над позициями «мессершмитта» со звездами. Как ты думаешь, что из этого вышло?
- Немцы его не тронули, а наши сбили.
- Почти угадал. Ну, поехали, по дороге тебе расскажу все, что знаю.
***

- Немцы не обратили никакого внимания на звезды, а наши, когда он возвращался,  стали в него  стрелять из всего, что было под рукой, - говорил Науменко Покрышкину по дороге на КП пехотной дивизии. Они  сидели рядом на заднем сидении «эмки». Автомобиль подпрыгнул на ухабе так, что генерал чуть не стукнулся головой о потолок.
- Эй, ты полегче там, не дрова везешь!  - прикрикнул Науменко на шофера. -  Ну, так вот.  Наши в него вроде бы не попали, но у «мессера» все равно заклинило мотор, и Тарасов был вынужден приземлиться на брюхо у переднего  края нашей обороны. Его окружили наши солдаты и так, наверное, оддубасили, что его теперь мать  родная не узнает.
- А что же он, не пытался им объяснить, что он свой?
- Пытался, конечно, но они  его за предателя приняли. Если бы он сам одному бойцу зуб не выбил и не обложил, как следует, «по матушке», его  бы, наверное, прямо там, на месте кончили.   
- Ну, а потом что было?
- К счастью, вовремя явился батальонный комиссар и арестовал Тарасова. Теперь он сидит на КП  и ждет, чтобы мы его забрали.
- Веселые дела, товарищ генерал. А ведь не каждому повезет так, как Тарасову. Честно говоря, мне не хочется, чтобы по мне стреляли наши же зенитки и «маленькие», а потом еще на земле получать от наших солдат тумаков или кое-чего похуже.    
- Да, есть такая опасность, - вздохнул генерал. - Положим, «маленьких» на маршруте нашего «мессера» мы еще можем предупредить, а наземные части – уже нет. А «мессеров» они ненавидят люто. Но задание есть задание, Покрышкин, надо его выполнять.
***

- Забирайте своего «сокола»! – сказал Науменко и Покрышкину дежурный офицер на КП, открыв дверь в кабинет, где томился в заточении капитан Тарасов. Увидев их, он бросился к ним, как к своим избавителям.
- Товарищ генерал! Спасибо, что приехали! – произнес капитан, едва шевеля разбитыми губами. Оба глаза были подбиты, один из них так заплыл, что мог смотреть только через тоненькую щелку.
- Ну-ну, не могли же мы тебя бросить! О, брат, как тебя разукрасили! Глаза то целы?
- Глаза? Да меня чуть в расход не пустили! – возмущенно заявил Тарасов. - Спасибо комиссару, вмешался вовремя. Глаза то целы, но тумаков навешали - будьте нате! А за что, спрашивается?
- За эксперимент! – засмеялся Александр, но Тарасову явно было не до смеха.
- Тебе, Покрышкин, легко шутить, когда не ты получал по мордасам от разъяренной толпы красноармейцев.  А мне вот не смешно, и больше я на «мессере» не ездок.  Хватит с меня!
- То есть как это? – строго спросил генерал.
- А вот так! Собираю вещички и уезжаю в свой полк. В конце концов, участие в спецгруппе – дело добровольное.
- Вот что, друзья, мы это все дома обсудим, -  поспешил закончить этот разговор Науменко, заметив, с каким веселым интересом их слушает пехотный капитан. - А то мы, наверное, утомили хозяев!
- Нет, нет, товарищ генерал, пожалуйста! –   сказал дежурный. - Гостям мы всегда рады!
- Да уж, ваше горячее гостеприимство я сегодня отведал. Спасибо! – воскликнул Тарасов.
- Не обижайтесь на наших бойцов, капитан, - ответил дежурный офицер. - Дело в том, что к нам недавно один «мессер» летать повадился на разведку. Полетает, полетает, а потом наши позиции точным огнем накрывают. А тут вы сели на «мессере»!  Вот и попались ребятам под горячую руку.   
**
28  мая 1942 г. Аэродром в Новочеркасске.
- Ну что,  Саша, приручил «мессера»? – с улыбкой спросил Покрышкина приехавший в Новочеркасск подполковник Иванов, стоя рядом с ним около немецкого истребителя. Командир обошел самолет со всех сторон и внимательно оглядел его.
- Приручил, товарищ командир, - весело ответил Александр, -   летает у меня теперь, как миленький.
- Что скажешь о нем?
- Самолет  надежный, в управлении простой  и послушный, радиостанция отличная, вооружение мощное, обзор хороший, фонарь удобный, открывается легко.
- Понятно. А его летные качества?
- Горку делает легко, высоту набирает быстро, скорость высокая …
Иванов недовольно взглянул на него.
- Я смотрю, он тебя прямо очаровал!
- Нет, товарищ командир, у «мессершмитта» есть и серьезные недостатки.
- Какие, например?
- Например, в пикировании  он отстает от нашего ЯКа и тяжелее выходит из пике, на вертикалях слабее МИГа.  Вообще его с ЯКом по многим параметрам сравнить можно.
-Ну, хорошо! Значит, не напрасно время потратил? – сказал Иванов, забираясь в кабину «мессершмитта».
- Не напрасно, товарищ командир. Теперь я могу со знанием дела объяснить нашим, как его сподручнее сбивать.
- Так-то оно так…- задумчиво проговорил Иванов, переключая тумблеры в кабине. - А воевать ты не разучишься в этой академии?  Наш полк перебазируется в Лисичанск. Немцы прорвали нашу оборону под Харьковом, войскам грозит крупное окружение. Знаешь что, Покрышкин, заканчивай ты эту канитель с «мессерами» и возвращайся. Твой опыт воздушного бойца сейчас нам очень нужен.
- Да я и сам этого хочу! Уговорю Науменко отпустить меня и приеду.
***
1 июня 1942 г. Аэродром  16-го гвардейского истребительного авиаполка (ГИАП) под Лисичанском.
На аэродроме у землянки КП стояла группа летчиков, среди которых были Речкалов, Фигичев, Крюков,  Труд, Федоров,  Науменко, Вербицкий.  Андрей Труд внимательно всматривался в небо. Сейчас должен был прилететь Покрышкин, по которому Андрей очень соскучился. Чего-то ему явно не хватало, когда командир отсутствовал. Вроде бы не душа компании, молчалив, а когда говорит, так его сибирскую скороговорку подчас не сразу поймешь. Шутит не часто, хотя чувство юмора у него отличное. Это Труд сразу заметил. Юмор у Покрышкина своеобразный, почти английский.  Не всегда сразу поймешь, пошутил он или сказал серьезно. Ходишь и думаешь над его шуткой. Что и говорить, не прост, очень не прост Александр Иванович. И вместе с тем, прямодушный он в общении. Что думает о человеке, то и говорит. А людей он, как будто, насквозь видит. Сразу понимает, кто чего стоит. С такими людьми, как он, лучше дружить, а не ссориться. Но главное, это ощущение надежности, которое от него исходит. Всегда точно знаешь, что он тебя не подведет, в беде не бросит. В бою  спокойнее, когда группой командует Покрышкин. Сам он боец азартный, но рассчетливый. Все просчитывает за доли секунды и принимает единственно верное решение. А противнику ошибок не прощает. Аналитик до мозга костей. Всегда во всем досконально разберется и по полочкам разложит. Недаром он так здорово играет в шахматы. И в тактике воздушного боя задачи, как в шахматах, решает. А возьмется что-нибудь объяснять, находит такие слова, что моментально все ясно становится. Одним словом, Андрей считал, что ему крупно повезло с командиром и наставником. В небе тем временем появился одинокий У-2.
 - А вот и Александр Иваныч к нам на «кукурузнике» летит! – радостно объявил всем Труд.
Покрышкин в это время, сидя позади пилота, смотрел на землю, где рядами стояли истребители МИГ-3 и ЯК-1, штурмовики ИЛ-2.  Последних было так много, что они занимали добрую половину аэродрома. Это не могло его не радовать. Значит, скоро закончатся времена, когда истребителей в массовом порядке используют в качестве штурмовиков. А то получалось так:  хочешь – учись на истребителя, хочешь - на штурмовика, хочешь - на пикирующего, а хочешь – на дальнего «бомбера». Все равно будешь штурмовиком! Это неправильно. Каждый должен заниматься своим делом.
Самолет приземлился и прирулил прямо к КП, где стояли летчики.
- Здорово, ребята! – поприветствовал друзей Александр.
- Саша, наконец-то, вернулся, пропащая душа…
Последовали крепкие рукопожатия.
- Я смотрю, у вас тут полно «горбатых»!
- Да, - сказал Фигичев, - с ними на штурмовки летать – одно удовольствие, серьезная машина. В бою пушечным огнем поддержать могут, а уж как фрицев на земле обрабатывают – заглядение!
Что верно, то верно. Пушки у Илов мощные. Недаром «мессеры» никогда на них в лобовую не идут. Летающий танк, правильно их в печати прозвали.
- Может, ты вообще с ЯКа на ИЛ-2 перейдешь? – спросил его Речкалов. 
- Может, и перейду! -  с некоторым вызовом ответил Валентин. Покрышкин внимательно посмотрел на него. Всерьез говорит или нет?
- Ну,  как, командир, оседлал «худого»? – весело спросил Труд.  - Как тебе «мессеры»?  Лучше наших ЯКов?
 - В чем-то лучше, в чем-то хуже.
- Стреляет он долго, сатана, - высказался Федоров, - боекомплект большой.
- И все равно, у него должна быть своя ахиллесова пята! Верно, командир? – спросил Вербицкий.
- Конечно! После, братцы, поговорим. Мне доложить о прибытии надо.
- Ладно, иди.
Уже практически на пороге командного пункта к Покрышкину подлетел техник Чувашкин и тронул его за рукав.
- Товарищ капитан!
- А, Гриша, здорово! Как дела?
- Товарищ командир, вам ЯК дали не мой. Попросите командира полка, чтобы меня к вам назначили. Вы же всегда мною были довольны?
- Ну, конечно!
 Покрышкин зашел в землянку. Командир полка сидел у стола и что-то читал при свете коптилки. Рядом с подполковником Ивановым находился новый штурман полка майор Исаев. На груди у него поблескивали орден Красного знамени и орден Ленина. Исаев неприязненно поглядывал на Покрышкина, кривил тонкие губы. Иванов оторвался от документа и с улыбкой посмотрел на капитана.
- Ну что, блудный сын, вернулся?  Закончил свои эксперименты с «мессерами»?
- Закончил, Виктор Петрович!
- Ну, наконец- то! Куда же мне тебя определить? – задумался Иванов.
- Командиром первой эскадрильи назначен капитан Комоса. Заменять его командование дивизии не разрешит! – вмешался в разговор Исаев.
- А я и не претендую на должность Комосы, - холодно ответил ему Покрышкин. - Товарищ командир полка, назначайте меня на любую должность, лишь бы летать побольше. Хоть старшим летчиком назначайте!
- Пойдешь заместителем к Комосе? Он что-то  болеть стал часто. Тебе и придется эскадрилью водить на задания.  Согласен?
- Конечно, согласен. Товарищ командир, прошу назначить моим техником Чувашкина.
- Да, пожалуйста! Забирай Чувашкина вместе с его ЯКом.
-  Хорошо. Разрешите идти?
- Иди, Саша. Вечером соберем летный состав,  расскажешь ребятам об особенностях "мессершмиттов", а потом пойдете на сопровождение девятки СУ-2. Группу поведет комэск Комоса.
- Есть.
Покрышкин повернулся и вышел, Исаев недобро посмотрел ему вслед.
- Либеральничаете вы с ним, Виктор Петрович, - проговорил штурман полка. - Покрышкин очень много о себе возомнил, нарушает Наставления, окружил себя восторженной молодежью…
- Наверное, раз молодежь им восхищается, значит, есть за что, Николай Васильевич, – довольно резко ответил ему Иванов. - Покрышкин учит людей, прежде всего, личным примером.  А это всегда сложнее, чем на словах. Вот вы, например, любите летчикам советы по тактике давать, а много ли сами боевых вылетов за последние месяцы сделали?
- Я – штурман полка! – сказал Исаев, покраснев.
- А я – командир полка! И тем не менее, сам часто вожу группы на штурмовку. А вы все на земле себе занятия находите. Нет, я не спорю, и на земле много важной работы есть, и выполнять ее кто-то должен, тем более Матвеева от нас забрали. Да вы не сердитесь, Николай Васильевич! Но все-таки давайте будем боевых летчиков уважать. Они гораздо больше рискуют.
***