Прочитать. Сжечь. Развеять прах

Пра... Про...при... пры...прых.. прыхай... прыхай в нисс... прыгай вниз... стало бы... стало быть... Пора! Рисунок слов становился все четче, превращался в осмысленную речь; мозг, сперва, принялся работать в фазе сна, а затем сонная пленка становилась все тоньше  и Виктор проснулся. Его кожа была холодной, влажной и ему больше не хотелось курить. Колкий воздух холодильной камеры стянул в узкий пучок его легкие; он кашлял, бронхиальный спазм душил его, нельзя было продохнуть. Наконец все кончилось.

Люминесцентный свет; затертая до блеска металлическая кушетка (на таких вывозят из хирургии)с ножками, которые оканчиваются прорезиненными колесиками; расхлябанные трусы из которых вывалилось одно яйцо; на ноге один шерстяной носок с большой дыркой на пальце - все что было у Виктора.
Он подумал: "А что если просто закрыть глаза и умереть?"

Кровь едва снабжала его мозг, пульс был замедлен. Брадикардия. Свинцовый холод. Мягкий и липучий холод стоял вокруг. Волны озноба раскатились по телу, и Виктор принял решение встать. В углу комнаты стоял пластиковый детский стульчик, на нем была нарисована желтая бабочка. Желтое на розовом. Какой ужас. На сидении стульчика лежала какая-то мутно-белая тряпка. Виктор взял ее в руки. Оказалось что это мужское, спальное белье - треники, кальсоны... как хотите!

Натянув грязную, ворсистую оболочку, Виктор запрыгал на одной ноге в поисках второго носка, но его не было. Не было обуви, окон и дверей в это комнате. Чертовски детальный сон сумасшедшего. Виктор не думал. Какие могут быть мысли, когда ты новый человек в месте, о названии, которого ты даже не подозреваешь? С трудом удается понять только две вещи: 1. ты есть 2. ты жив.

А что такое есть? А что такое жить? Оперирование любым из этих понятий подразумевает наличие знания о них. Виктор потерял помять? Виктор не имел памяти? Виктор не жил? В каком смысле Виктор не жил? Что делал до текущего момента Виктор, пока не жил/ "не жил"? Знал ли Виктор, что он Виктор или он вспомнил первое удачное имя? Как он мог вспомнить, если ничего не знал? Действительно ли он ничего не знал?

Виктор решил, что он просто "есть", а вокруг находится "действительность". "И раз уж я в "действительности" - подумал Виктор - значит должен быть какой-то "смысл"? Иначе, зачем я "действительности"?"
Хотя, "действительность" вполне могла "обойтись" и без него. Виктор, а может и не Виктор, с тем же успехом он мог быть, к примеру, Ку, кое-что "понял", и это стало откровением. Он существовал, но в этом не было никакого "смысла".

Виктор понял, что раз уж у него есть внутренний голос, значит он что-то знает. На самом деле Виктор знал очень много, но он не мог понять нужны ли кому-то его знания, полезны ли они, приносят ли он счастье? 

Почесав волосы неопределенного цвета, (ведь как определить цвет волос без зеркала) Виктор решил, что может сделать... сделать... совершить манипуляцию... произвести вычисление... он пытался подобрать сочетание слов, разрешенное по ситуации, но не смог.

Сев на пол в трениках и одном носке Виктор посмотрел на пустой детский стульчик. Сколько же было смысла в его пластмассовых изгибах! Стульчик четко обозначал себя, он жил, служил, существовал, был розовым, а бабочка была желтой, потрясающе желтой и выразительной, а Виктор был х.у.й.ней с невыясненным цветом волос. Может быть даже без голоса. Поди, узнай есть ли у него голос, если и слушать вокруг некому. Виктор вспомнил, что кашлял недавно. Хорошо, но голос не все - должны быть слова. "Люди" - сказал Виктор спокойно. Так спокойно, что это не имело смысла. "Люди?" - переспросил Виктор. Тишина не ответила, и он закрыл глаза.

Спустя минуты, а может часы, раздался стук, три глухих удара и на пол рядом с Виктором упал кусок штукатурки. Он поднял голову вверх, сощурился от лампы, и разглядел за ней полоску света иного характера. Так светило солнце.

И вдруг в голове Виктора возник смысл.Виктор понял: для того, чтобы смысл появился нужно подключить к нему действие.Виктор не знал как правильно подключать действие к смыслу, поэтому он воспользовался желанной гибкостью рук, ощутил, что может сосредоточить их на совершении действия. Он схватил пластиковый стульчик и запустил его в лампу, раздался треск, полетели искры, и стало темно.

Прошло где-то пол минуты пока глаза привыкли к темноте, и Витя снова увидел полоску настоящего света под потолком. Герой принялся ползать на четвереньках в поисках стульчика и столкнулся с ним лбом, он установил его на кушетку и потянулся к разбитому светильнику, пальцы схватились за алюминиевую основу, Виктор выбил из под ног стульчик и завис в воздухе. Алюминиевая основа скрипнула, потом еще раз, металл выдохся и провис, обнажив еще больше света, теперь в отверстие можно было просунуть голову. Виктор подтянулся на руках, схватился за что-то твердое и протащил свое тело наружу.

Первое что увидел Виктор, продравшись наверх, был черный ботинок с широким носом. Он не думая обул его и захромал по бетонным обломкам. Дальше больше и спустя десять минут герой подобрал еще несколько частей своего нового гардероба. На правой ноге сидел кроссовок, на левой черный ботинок, нагую грудь прикрывала шуба из медвежьей шерсти, от которой воняло собакой.
Да, Виктор знал много, но черт знает к чему это все можно было применить.

На улице сконцентрировалось ранее утро, а может поздний вечер. Ветер как всегда распылялся по мелочам, гонял дождевые капли. Виктор обретал смысл. Он оделся, идет пешком, позади пусто, впереди влажно, а время суток не поддается анализу.

Люди наполнили улицы. От этой мысли Витя невольно дернул верхней губой. Идти стало скучно, и Виктор погрузил руки в карманы шубы, а потом достал их вместе с содержимым: пол расчески, карамельная конфета, десятирублевая монета и клочок бумаги. За десятирублевую монету он купил горячую, крашеную жидкость в стаканчике и бросил в нее конфетку. Виктор пил, пар шел, ноги мерзли.
Вокруг жила действительность, в ней происходило все и сразу, и все с ней ладно и точно, с этой действительностью, вот только Виктора в ней не было.

Заговорить с кем-то? Но как? Зачем? Что нужно сказать? Привет? Спросить совета? Коснутся плеча? Опасно? Опасно. Виктор шел, жизнь существовала, планеты совершали извечный ход, а чай кончился. Точно, это был чай! На дне сконцентрировался сладкий осадок от растворившей конфеты. Сладость была не уместна.  Все было лишним или только Виктор? В каком смысле все существует? И в каком смысле Виктор лишний? Похоже на ребус, если задуматься, но если нет – ни на что не похоже. Пусть так, и это ребус, тогда кому его загадать? Все-таки нужно сказать «привет», некуда деться от слов.

Виктор касался взглядом лиц, искал приветливое, а на шубе не было пуговиц. Кому нужен новый знакомый, беспечно заголяющий пузо? На тротуаре, рядом с заклинившим светофором Виктор заметил вполне определенную собаку: ее размер был средним, шерсть на вид жесткой и она спала. Он коснулся собаки и та подскочила но не убежала. Она ждала. Ждала пока Виктор что-нибудь сделать, но он больше не сделал ничего и она осталась.

Солнце определённо уходило с радаров, а собака и Виктор ели на пополам рыбу в томате, огонь грел и жизнь была действительной, самой настоящей, но только не для них. Собака и Виктор ничего не делали, они ничего не значили, а клочок бумаги, найденный в кармане шубы был призраком разума, самым настоящим стихотворением:

Я не вернусь, не надо ждать
Я написал слова зачем-то
Я не гонюсь, устал я гнать
Я пламя искаженное абсентом
Я стаял в чашку, воском стал
Я мягок и не существую,
Я так устал. Я так устал.
Устал любить. Целую.