Ностальгия по настоящему... Дорогая моя столица

НОСТАЛЬГИЯ   ПО  НАСТОЯЩЕМУ  Вечерние стихи  20  ноября

Любовь Сушко

НОСТАЛЬГИЯ   ПО  НАСТОЯЩЕМУ  Вечерние стихи  20  ноября


 Чем живет современная столичная поэзия? Вопрос, конечно, интересный, если учесть, что поэты все еще живы и что-то пишут.

Про таджика, бомжа и кота я уже писала и ни один раз. И вот передача 20 ноября- и снова те самые темы, только уже в контексте апокалипсиса, все еще страшнее и мрачнее.

Не только у меня одной, но и Марины Кудимовой невольно вырвалось в эфире – зачем  снова писать  об этом?

Да не одна она задает этот вопрос, накануне мы говорили  с Игорем в библиотеке им. Лермонтова о том, почему пишутся стихотворения на эти уже избитые темы, и из передачи в передачу шагают эти  литературные  герои. Представить себе такое лет пять назад было вовсе  не реально. А поэтессы все моложе и моложе, им бы о любви и страсти, а не о смерти...

И вот снова главная героиня в последней  передаче старушка в старом берете, идущая мимо какого –то там митинга, а героиня готова подарить ей и Крым, и новый берет, потому что никого, кроме этой старушки не видит в своей очумелой, другого слова не подберу, столице.

Наверное, я  из своего Омска еще долго строила бы разные догадки, если бы десять дней и сама там не была после двухлетней разлуки с дорогой столицей.

А как только погуляла по ее просторам, так все и стало понятно. С радостью могу утверждать, что в любимой моей провинции ничего этого нет и в помине, потому  и удивляюсь, и стремлюсь домой всегда- в реальность, к нормальной жизни, где можно жить и наслаждаться, а не выживать, борясь за существование.

То, что  стихи пишутся о любви разделенной, а чаще всего неразделенной,  ни для кого не секрет, на то  они и стихотворения - лирика.  Это в прозе может быть все что угодно, она всеядна, а  главные темы лирики – это любовь и смерть, но скорее даже любовь, побеждающая смерть.

Но можно ли писать о том, чего нет в помине?
В измученной непосильным трудом, богатством  с одной и бедностью с другой стороны столице нет и намека на любовь и какие-то чувства, уж не говоря о страстях.

До своего последнего  визита туда я об этом смутно догадывалась, но не верила, сопротивлялась. Поездка же заставила только в том убедиться.

Надо признать, что  с чувствами и любовью в столице и прежде были проблемы, чего стоит мода на то, чтобы увести мужа у подруги – это еще в прошлом веке. Я вот и гадала долго, почему именно у подруги, словно других мужчин там уже и нет вовсе...

А фраза москвички в третьем поколении:

- Если он не затащил тебя в постель в первую ночь, то этого не случится, не сомневайся.

Вот вам и любовь во всей красе, точнее и не скажешь. Но когда они все быстрее бегут по эскалатору, то  суть ее проясняется.

Это  самые точные описания чувств, отношений, высказанные филологом, блестящим переводчиком еще в 2006 году.

Сегодня она ее несколько изменила. Смеялись и вспоминали те времена, где страстями хотя бы пахло, на них можно было надеяться. Так вот сегодня эта фраза звучит так:

- У нас никто никого и не пытается затащить в постель, потому что есть вирт, там все проще и легче, никаких усилий не требуется, и отказа не получишь.

Что такое вирт в массовых масштабах, легко убедиться, стоит только спуститься в метро, где мир разделился на москвичей и провинциалов, первые уткнулись в планшеты, ноутбуки и телефоны со всеми читалками и играми, вторые с любопытством их разглядывают. Наушники изолируют столичных жителей от внешнего мира, и уверенность в том, что мы их навсегда потеряли растет и крепнет по мере того, как долго мы находимся в метро. Там давно никто ни с кем не знакомится.
Спросите хоть о чем москвича в наушниках, если услышит то фраза в ответ прозвучит такая:

-Представления не имею...

Пытаюсь заглянуть на планшет мужика лет 50 – на него последняя надежда – он улыбается, потом громко смеется, надеюсь, что хотя бы переписывается с кем-то в чате, на сайте знакомств, увы, там бегают те же солдатики, пауки, и дядька радуется  тому, что он прошел еще один уровень.

Вот тут мои надежды и рухнули. Скажите, может ли он или подобный ему что-то написать о любви?  Захочется ли мне, или кому-то в столице проявить к нему какие-то чувства, да просто человеческий интерес?

  А зачем, если он все равно ничего не увидит и не услышит, и ему фиолетово то, что  думает и чувствует прекрасная блондинка, или жгучая брюнетка. Подозреваю, он не заметит даже того, что сидит она рядом голая, потому что у него наушники, видит он только экран, и как раз в этот момент выходит на новый уровень.

Такая вот неразделенная любовь, а вернее, полное ее отсутствие.

Не потому ли во всех последних передачах  «Вечерних стихов» звучат по меньшей мере странные тексты без страстей и намеков на страсть. И умницы-критики пытаются нам объяснить, что она может быть скрыта за спокойствием, за  отрешенным видом самого  творца. Но простите меня, не верю я в это, нельзя быть немного беременным, и скрыть беременность, как и страсть, тоже нельзя. Бывает ложная беременность, и страсть бывает,  вероятно, ложной, но не более того.

И вот в такой ситуации, когда присутствуя, люди отсутствуют явно, они и имени своего не назовут, и не услышат, когда мы к ним обращаемся, на что обращают внимание поэты, о чем остается писать, что еще живо в мире этой электроники?

На первом месте, конечно, старушки, у них планшетов меньше, они никак не могут отказаться от нормальной жизни и сами не понимают куда попали, с ними и поговорить можно по душам, да просто полюбоваться, если поговорить не удастся.

На втором месте таджики, и тоже понятно почему, они обращают внимание на женщин. Когда на Баррикадной ко мне пристал таджик, правда не дворник, а дядька очень солидный, судя по всему и по прикиду, я  расхохоталась, выяснив, что он таджик. Мы  перешли с ним дорогу ( переходи никак не могла вычислить), и он даже напросился в гости, стал свидание назначать. И все это было так мило, что и я готова про него стихотворение написать…Оказывается, им ничто человеческое не чуждо. Понимаю бедных одиноких москвичек, которые за них выходят замуж, а что им еще остается, не с этим же погруженным в виртуал рядом жить, гадать, когда он вернется и вернется ли вообще.

Думаю, что столкнулись мы именно для того, чтобы стало понятно, почему о таджиках пишут провинциалки, которые уверены, что они покорили Москву.

Ну и бомжи, конечно, хотя с ними не сталкивалась, никаких яблок и шоколадок не брала, но они тоже не замороченные, живые, одним словом, а вполне реальные люди. Конечно,  у них нет возможности купить дорогущий телефон или комп и уйти от реальности. Но может быть, они просто не хотят этого делать?

Вот вам и ответ на вопрос –почему пишут такие стихотворения те, кто там живет и работает постоянно. А ничего другого и нет, это надо признать. Выбор-то страшно ограничен.

Я бы написала еще о неграх на Арбате, которые там кем-то вроде промоутеров остаются все время- это нечто для меня новое, когда в полумраке подкрадывается черный человек и  протягивает тебе приглашение посетить театр уродов и ужасов.

  Он улыбается и зубы блестят – ужасы уже начинаются…Об этом почему-то никто еще не писал, а тема-то новая и неизбитая. И пару слов по-русски он может сказать...

Но вопрос – зачем об этом писать ( вне зависимости от уровня мастерства автора, а если оно высоко-то тем более обидно) так и не снят с повестки дня.

Поэзия без страсти, любви, чувств, хватается за последнюю соломинку и пытается нам доказать, что она скорее жива, чем мертва. А я стою у памятника Игорю Цареву, великолепного памятника, сотворенного прекрасным поэтом и скульптором великолепным Игорем Лукштом, и думаю о том, что он живее всех живых, что с его уходом закончилась та живая, страстная, прекрасная поэзия, которую я полюбила с первой строчки и навсегда…

А что же в нашей реальности?

Не надо быть Вангой, чтобы предсказать, что и в следующей передаче, если там будут столичные поэты, снова  появятся старушки, таджики и бомжи, ну может быть негры… Это как-то произвело впечатление, когда первой оказалась Ольга Аникина, хотя и тогда уже возникало недоумение- а про любовь, ведь молодая и красивая женщина, как же так...

Да, Пушкин тоже писал о бедной своей няне, когда оказался в ссылке в Михайловском, но потом, когда он вернулся в столицу, никаких старушек там и в помине не было, и в этом величайшая сила его творчества:

Я вас люблю, хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный

- не такие ли строки остались в веках и  дарят нам ту энергию, которой нет и быть не может в стихах современных поэтов, возможно даже они и Мастера, но это не отменяет вопроса, как мы дошли до жизни такой?

И думаю вот, а не отбывают ли они ссылку в столице, не перевернулось ли все с ног на голову?

Великий испанец Ф.-Г Лорка очень боялся стариков, потому что они напоминали ему о смерти, а если не боятся, а упиваются исключительно строчками о них, то как это?
Странные аналогии напрашиваются. Поэты толкают нас в тихий омут.  А мы сопротивляемся.

Вот и переживаешь ту самую ностальгию по Настоящему, по вечному, и начинаешь сомневаться в том, что солнце и светила движутся. А если и так, они явно замедлили бег…

Мне бы хотелось издать указ и заставить поэтов писать о любви, но ведь  нельзя писать о том, чего не переживаешь, не испытываешь, чего нет в дорогой нашей столице, увы…  Когда они там выживают, то до любви ли?

Но как же так,  ведь еще Данте нам намекал на то, что она движет солнце и светила, хотя кто же помнит о том сегодня?