Мы писали я и трактор Послесловие о брехне

Перечитала я свое творение и растерялась. Вся раздерганность нараспашку. И обидно, и стыдно. Было.
 
С одной стороны, изначальная жажда отомстить экс-соавтору трансформировалась в нечто иное, чему пока и названия дать не могу. С другой, это мое кострубатенькое произведение мне неожиданно понравилось, со всеми его стилистическими ляпсусами и прочими шероховатостями.

С третьей, у нас сегодня Майдан. Даже Майданы. Годовщина Майданов. Моя крошечная беда растворилась в майданных страстях. Толпа в припадке единения - это нечто настолько мощное, что переплавляет личные горести в общую радость. От чего?

Многие меня не понимают. Некоторые считают "прислужницей хунты". Пусть. Сложно объяснить, что на Майданах, как в гигантском костре, пылали и низменные, и высочайшие страсти. Что это редкостное счастье - видеть, как люди пытаются стать по-настоящему свободными. Пусть на миг. Пусть на день. Пусть иллюзия. Пусть они заблуждаются, но ведь стремятся-то к высокому. Умные власти поддержали бы такой импульс и направили его в конструктивное русло.
 
Впрочем, скатываюсь в политологический бред. Извините.
 
Почему я о Майданах?

Потому, что корень и нашей с Михаилом глупой стычки, и побоища в Киеве год назад один и тот же, - БРЕХНЯ.

Еду в метро. Пересекаю нашу древнюю реку, которая была когда-то морем. Правый берег проваливается в сумрак, левый призывно подмигивает оранжевыми и синеватыми огнями. Люди в вагоне растерянно счастливы, будто получили подарок под елочку.

Внезапно все для меня прояснилось. И мне стало жаль Михаила. Занят нелюбимым делом, окружен нелюбимыми людьми, истекающий завистью и желчью. Писательство - его единственная отдушина. Но мой соавтор по сути, как выяснилось, трус. Он страшно боится умереть и не оставить после себя ничего, боится, что его труды раскритикуют, боится, что критике подвергнется он сам, боится, что никогда в жизни не узнает высоких страстей, боится влюбиться, наконец, боится собственных чувств. Страх порождает трусость, а уже та - предательство, подлость, мерзость, мелкую низость и прочие "цветы" зловонного букета.

В продуваемом влажными сквозняками, туманном Петербурге, в далеком прошлом, осталась у него та, которую любил, да не добыл. И повестью о художнике он, подозреваю, хотел разделаться именно с ней. Отплатить за унижение отказа. Поскольку в нашем тандеме я писала за Софи (прототип той женщины) и он увидел, что персонаж получается волевым, что я не желаю оставлять ее в виде безмолвной резиновой куклы для реализации комплексов героя (и автора), - он испугался, что получится опять так, как в Петербурге, что опять она (то есть, я), а не он возьмет верх. И он сознательно сделал все, чтобы меня как можно больнее уязвить. Дабы восторжествовать хоть на сей раз, хоть не в реальной жизни, а на бумаге.

За этим озарением последовало другое. Я вдруг увидела его дальнейшую жизнь. Представилась она так зримо, что едва я не пропустила свою станцию. Будет он брюзжать и далее, стремительно стареть, дряхлеть, исторгать желчь на весь мир, размазывать по стенке загнивающее, тонущее в мерзостях общество, метаться по работам и квартирам, обижать всех настоящих друзей (не я первая в этом ряду, как выяснилось) и свято верить в свое высокое предназначение.

Антон Павлович Чехов. "Черный монах". Или, если ближе, Вампилов "Утиная охота". Зилов! Зилов, разрушающий все вокруг, презирающий правила, возносящий сам себя над "загнивающимм обществом" в качестве мести за то, что общество не признало в нем гения... 

Он меня упрекает, что не желает быть лучше, чем есть. "Не желаю из кожи вон лезть", - его слова. Но если я делаю его лучше, то, значит, мое влияние благотворно?

Он врал себе, врал окружающим. врал мне и настолько изолгался, что и сам не понимает теперь, где правда, а где ложь нижайшего пошиба - брехня. Корень всего - трусость. Его трусость.

Я бы никогда не обиделась ни на одно слово правды. По моему глубочайшему убеждению, даже самая жуткая правда предпочтительнее лжи. Потому что, только правда позволяет принять верное решение. Неправда, даже крошечная, ведет к искажениям и порождает многочисленные виды лжи, одним из премерзких является брехня. Наглая ложь, замешанная на трусости, с целью оскорбить, унизить, восторжествовать.

В моем последнем письме к экс-соавтору просила его в ответе быть честным. Однако даже теперь он не смог быть честным. Хотя, наверное, хотел.

Написано драматично. Ведь это ироническая проза! Что это меня занесло, а? Правду так правду. Мне тяжело терять друга. Мне страшно тяжело наблюдать, как враз жутко изменился этот человек. Даже страничку свою закрыл, а меня, естественно, удалил из друзей в Фейсбуке. Микроскопическое торжество трусости.

Какие глупости!

Обидеть меня, чтобы залечить старую рану. Принести в жертву своему Эго.

Ха-ха-ха!

Боги жаждут, а жертвы мстят.

P.S. Я распечатала его фотку и пришпилила булавкой к ковру. Еще один в коллекции. Экземпляр.

Ха-ха-ха!

Нуте-с, а мы пойдем на охоту. Без добычи не возвращаться!