Олег батталов, серж петров не буди! глава 23 истор

ГЛАВА 23

– Ну что, вы готовы слушать? – спросил Игорь, когда вся четверка собралась вечером у него и удобно расположилась за большим гостиным столом. Алена пришла чуть пораньше, приготовила кофе и все сейчас попивали его, с любопытством посматривая на Огаркова.
– Итак, прежде всего несколько слов о первых годах существования дома, – начал Игорь. – Некто Семен Алексеевич Исаков, занимавший довольно высокое положение в Горном правлении, подкопил деньжат и в 1794 году решил построить себе дом...
– И что, этот дом потом станет Дворцом пионеров? – наивным голосом спросила Алена.
– Гм, ты поразительно догадлива. Однако не гони лошадей, до этого мы еще дойдем. Слушайте дальше. Так вот, этот Исаков начал строить свой дом в 1794 году, но в том же самом году при довольно загадочных обстоятельствах погиб. Доктора констатировали разрыв сердца, но вследствие чего это произошло, осталось невыясненным.
– Это уже становится интересным! – потер от удовольствия руки Дима.
– Через несколько лет после смерти мужа вдова Исакова решила, что делать здесь больше нечего, и свалила в Пермь. Но перед этим она, цитирую: “Продала деревянное строение со службами, а также находящееся при этом каменное строение – 2 этажный покой с приготовленными материалами, купцу Расторгуеву за 2 тысячи рублей, о чем свидетельствует купчая от 18 декабря 1798 года”. Конец цитаты.
– Повезло ему! – заметил Дима. – Я бы тоже этот замок за две “штуки” купил.
– Размечтался! Сейчас – те 2 тысячи рублей стоят около 2 миллионов долларов.
Игорь налил себе мандаринового сока, закусил конфеткой, прокашлялся и продолжил:
– В 1799 году Расторгуев подает прошение в городскую Думу:
 “В Екатеринбургскую Городскую Думу от волжского второй гильдии купца Льва Расторгуева
                ОБЪЯВЛЕНИЕ
Имею собственное мое недвижимое имение, т.е. деревянный дом, состоящий в Екатеринбурге по течению реки Исети, на левой стороне от прихода соборной церкви Святой Великомученицы Екатерины в Нагорной улице...” Ну, тут неинтересно, можно пропустить, а далее... Расторгуев всенижайше просит, чтобы ему разрешили строительство каменного дома, цитирую: “купленного у вдовы губернского секретаря Семена Алексеева, сына Исакова.” Самое интересное, что к этому времени Расторгуев вдобавок к дому построил каменный подвал. А вскоре – еще несколько подвалов.
– Зачем? – недоуменно спросила Алена.
– Скоро узнаете. Итак, разрешение на строительство дома было получено. Далее. В 1808 году Расторгуев подал прошение начальнику заводов Екатеринбурга с целью, как сказано в документе: ”получить в потомственное владение пустопорожнее место, болотистое, топкое, и от засорения и нечистот которое причиняет гнилостью воздуха в здоровьи человеческом тяжесть.”
– Так послушайте! – удивленно воскликнула Таня. – В этой пещере как раз такая гнилостная атмосфера!
– Точно!
– И что все это значит? – спросила Алена.
– А вот этого я сам, хоть убей, не понимаю, – пожал плечами Игорь. – Но давайте оставим все рассуждения на потом, я вам еще не все рассказал. В начале 1814 года Расторгуев подает в Городскую Думу прошение о выдаче свидетельства уже на два каменных дома, а также на баньку, два амбара, две конюшни и каретник. Кстати сказать, на том месте у дворца, где я припарковывал машину, – раньше находился хозяйственный двор с конюшней.
– А что, правильно! – засмеялся Дима. – Раньше конюшня была для лошадей, а теперь стала пристанищем для железных коней с лошадиными силами. Налицо – преемственность поколений!
– Дима, не перебивай! – попросил Игорь. – Иначе я забуду все, что хотел сказать. Да, надо еще упомянуть, к этому времени Расторгуев стал владельцем 4 заводов: Кыштымского, Каслинского, Нязе-Петровского и еще какого-то, я забыл записать. Кроме того, он сделался хозяином 10 000 приписных крестьян и обладателем 500 000 десятин земли.
– Ого! – присвистнул Дима. – На чем же он нажил такое состояние?
– Сначала на виноторговле. В то время спиртные напитки были монополией государства, и чтобы торговать ими, нужно было купить права на ведение торговли алкоголем – это называлось откупом. И соответственно людей, выкупающих такие права, называли откупщиками. И вот Расторгуеву повезло:
у него нашелся такой спонсор – откупщик Злобин. Этот Злобин ссудил Расторгуева деньгами и послал в Екатеринбург. Кабаков тут было мало, а люди пить любят – вот он и развернулся, поставил дело на широкую ногу и постепенно стал спаивать весь край. А затем Лев Расторгуев купил заводы у Демидова, еще у кого-то, и пошло-поехало.
– Знали люди, на чем деньги можно делать, – заметил Кольцов.
– Построил дома, амбары, конюшни – Расторгуеву показалось этого мало, и он решить соорудить около усадьбы роскошный сад. Его вы можете видеть и по сей день. Разумеется, тогда он не был в таком убогом, запущенном состоянии. В саду было разбито искусственное озеро с зеркальной гладью...
– Да-да! Я уже рассказывал девочкам об этом саде, когда водил их на экскурсию, – вставил Дима. – Когда-то это все было украшением города. А теперь полностью погрязло в дерьме. Хорошо, есть еще добрые люди, которые ухаживают за деревьями, не дают саду полностью погибнуть.
– А что дальше, Игорь? – спросила Таня.
– При своей жизни, однако, Расторгуев желанного сада так и не увидел. Он поехал по делам в Петербург, где 11 февраля 1823 года неожиданно умер.
– И кому достался дом? Судя по названию – Харитонову? – осведомился Дима.
– Верно. У Расторгуева были две дочки. Он выдал их за золотопромышленников и заводчиков Зотова и Харитонова. Довольнo интересна судьба Зотова-отца. Григорий Зотов сначала был обыкновенным крепостным, но потом, не знаю уж как, наверно, гений был, он сумел получить не только вольную, но и стать одним из самых могущественных людей Урала. Был мастером на Верх-Исетском заводе, а потом сделался его главным управляющим. И с того момента ВИЗ стал давать три миллиона чистой прибыли в год! Это было намного больше, чем, скажем, годовой доход некоторых германских княжеств, представляете?
– За счет чего же он этого добился? – поинтересовалась Таня.
– Во-от! Интересный вопрос! Ну, во-первых, за счет жесточайшей эксплуатации рабочих. Тех, кто смел идти против него, – он нещадно гноил в подвалах, избивал и даже убивал. Сколько человек, осмелившихся поднять свой голос против Зотова, потом находили убитыми! Так что мало кто решался идти войной против главного управляющего. А во-вторых, он сам был отличный специалист, во всем разбирался, обмануть его было невозможно. Кроме того, Зотов вводил всевозможные усовершенствования производства. Даже, если не ошибаюсь, с его именем связывают кое-какие открытия.
Позднее получив вольную, Зотов женил своего сына Александра на дочери Расторгуева и прибрал к своим рукам его заводики, стал полновластным хозяином Кыштымского края.
– Следовательно, он стал хозяином Кыштымского и Каслинского заводов, – вслух размышляла Таня. – Каслинское литье. Музей каслинского литья, что стоит на Плотинке, – его особенно любят показывать иностранным туристам, выходит, Зотов тоже приложил руку к славе каслинских изделий?
– Выходит, что так. Но еще раз подчеркиваю: в отношении рабочих он был здорово жесток, просто демон какой-то. Его так и прозвали “Кыштымский зверь.” Хотя в молодости был работяга, сам себя вылепил.
– А что Харитонов?
– А Харитонов, женившись на дочке Расторгуева, после его смерти как раз и стал новым владельцем усадьбы. Делами он не интересовался, постоянно жил в доме, позже стал городским головой Екатеринбурга. Вел он, надо сказать, шикарную жизнь. Дважды в неделю – балы, богатые обеды, танцы с утра до ночи, попойки, женщины, музыканты, крупная карточная игра. Вся мебель была сделана из красного дерева, золото кругом, вазы из сибирской яшмы, малахита. Кстати, когда игрались свадьбы дочерей Расторгуева с Зотовым и Харитоновым – выпили все шампанское, что имелось в трех ближайших губерниях, с ума сойти! И по пьяному делу – устилали улицы перед домом дорогими коврами и мыли лошадей шампанским!
– Да-а-а! Круто жили люди! – с завистью отметил Кольцов. – Пожалуй, у меня появилась новая мечта. Куплю когда-нибудь себе лошадь и вымою шампанским! Что ни говори, классное было время! Я бы хотел пожить в прошлом! Естественно, только не крепостным.
– Зато в то время люди не ездили на автомобилях, не летали на самолетах, вертолетах, космических кораблях, не играли в компьютерные игры, не смотрели телевизора, не могли снимать себя на видеокамеру, – заметила Алена.
– Все в этом мире относительно, и каждый период времени хорош по-своему, – резюмировала Таня.
– Ну ладно, мы отвлеклись, – опомнился Дима. – Продолжай, Игорь, дальше.
– А дальше мы подходим к самому главному. Оказывается, существование подземелий и замурованных в стену людей – это вовсе не домыслы и не легенды. Это все было НА САМОМ ДЕЛЕ!
При этих словах Алена почувствовала себя неспокойно. Форточка от внезапного сильного порыва ветра с грохотом захлопнулась. Шторы закачались. Все с тревогой обернулись к окну.
СЛИШКОМ УЖ ЭТО НАПОМИНАЛО СОБЫТИЯ, ПРОИЗОШЕДШИЕ ВО ВРЕМЯ СПИРИТИЧЕСКОГО СЕАНСА!
– Расторгуев был раскольником, старообрядцем, а таких церковь преследовала, – после некоторой тишины тихим голосом продолжал Игорь. – Раскольники скрывались по всей стране и устраивали себе подземные убежища – скиты. Но Расторгуев уже был заводчиком, уже заявил свой капитал по первой гильдии и вынужден был носить маску добропорядочного человека.
– А что такое – заявить капитал по первой гильдии? – спросила Алена.
– Это означало заявить, что твой наличный капитал составляет не менее 50 000 рублей, и ты в любой момент можешь это доказать, – пояснил Игорь. – Разумеется, не сегодняшние 50 000 рублей, сегодня с ними не попадешь даже в стотысячную гильдию, а 50 000 на период, начиная с 1807 года, что по нынешним меркам составляет около 100 миллионов долларов США.
– А почему начиная именно с 1807 года? – полюбопытствовала Таня.
– Потому что именно с 1807 года, чтобы попасть в почетные ряды купцов первой гильдии, капитал должен был быть не менее вышеуказанной суммы. А скажем, в 1794 году для этого было достаточно, чтобы капитал составлял всего 16 тысяч рублей. А еще раньше, в 1775 году и того меньше – 10 тысяч. Ну, все это лирика. На чем я остановился до этого?
– На раскольниках.
– Ага! Так вот, раскольники, всевозможные наставники старообрядчества тайно приходили, как предполагают, в расторгуевский дом, проповедовали свои учения, а потом так же тайно уходили через сад. Долгое время это оставалось незамеченным. Но тайное всегда рано или поздно становится явным, и вскоре о дворце заводчика поползли зловещие слухи. Что особенно интересно, что в своем доме Расторгуев, а затем Харитонов с Зотовым устроили страшную пытальную комнату, оснащенную по тем временам совершенными садистскими орудиями убийств и пыток. Через потайные люки в темные подвалы попадали смутьяны с заводов, бунтовщики, жалобщики, иногда даже богатые конкуренты, которых заманивали в дом под видом богатых обедов и развлечений. Жертв сажали на цепи как псов, и они дожидались решения своей участи. Случалось, и заживо замуровывали людей в стены, где они и кончали свое существование.
– Наверное, мы как раз на такой подвал и наткнулись, – задумчиво сказал Дима.
– Очень может быть, – согласился Игорь. – Между прочим, когда Емельян Пугачев поднял бунт, его сообщников встречали на Кыштымском и Каслинском заводах хлебом и солью, а когда они прочли манифест Пугачева, все жители близлежащих поселений взбунтовались и арестовали офицеров и солдат стоящей там команды. Расторгуеву пригрозили, что если он не наведет порядок на своих заводах, они будут отобраны. И тогда хозяин тайно умертвил нескольких зачинщиков.
– А как же они избавлялись от тел? – спросила Таня. – Неужели просто замуровывали в стене и все?
– Кое-кого замуровывали, кое-кого закапывали в лесу, третьих – просто бросали в кусты, не удосужившись даже закопать, так они и гнили. Да! Я забыл упомянуть, что, кроме заводов, Зотову по наследству достались еще и золотые прииски, так вот на них было оборудовано специальное кладбище “для скороумерших”. Мертвых также засовывали в рогоженные кули и по специальному желобу, предварительно приняв меры, чтобы покойники не всплыли, бросали их в пруд.
– Ой, какой ужас! – схватилась за голову Алена.
– В подземельях Расторгуева, – продолжал Игорь, – скрывались беглые каторжники, беглые крестьяне, преступники, которых очень выгодно было использовать в качестве дешевой рабочей силы на заводах. Легенды гласят также, что в подвалах было налажено производство фальшивых монет.
– Ну, надо же! – поразился Дима. – Со всех сторон текли доходы!
– Но недолго. На Зотова и Харитонова накатали очередную “телегу” в Санкт-Петербург, расписали все их злодеяния, из столицы приехал ревизор граф Строганов, выкачали пруд и нашли там сотню мертвецов в страшных кулях. После этого сослали в Финляндию, где они оба и умерли.
– А кто же стал владельцем усадьбы Зотова и Харитонова?
– Сначала она пустовала, затем наследники решили сдать ее в аренду и под квартиры. Дом был разделен на 112 частей.
– Не слабо! – заметила Алена.
– История повторяется! – принялся рассуждать Дима. – Скоро дворец тоже начнут сдавать под офисы, и где тогда бедные детишки будут коротать свой досуг?
– Здание принадлежало всем и одновременно никому. А раз никому – никто за ним не ухаживал, не восстанавливал. Крыша во многих местах отстала и проржавела. Штукатурка отвалилась. В общем, усадьба потихоньку начала разваливаться.
– Прямо как сейчас! – с негодованием воскликнула Таня. – Лучший дом в городе рушится, а никому до этого и дела нет.
– Знаете, судьба дворца напоминает мне судьбу нашей страны. Когда у дома, завода, города, страны нет настоящего хоязина – они обречены на гибель, – заметил Кольцов.
– Да уж, бардака в стране хватает, – соглаcилась Таня.
– Ну, ребята, ребята, – спохватился Игорь, – не знаю уж, страна ли у нас такая или время и люди такие, но почему-то все разговоры будь то на празднике или на дружеской вечеринке – обязательно заканчиваются дебатами о политике. Пусть в политику играют политиканы, а у нас с вами очень серьезное дело. Я вам для чего все это рассказываю в таких подробностях – чтобы мы вместе подумали и смогли бы прийти к каким-нибудь выводам относительно пропажи Алеши и всех этих спиритических галлюцинаций. Итак, поехали дальше. В 1905 году акционерное общество Кыштымских заводов купило дом за 61 тысячу рублей. В годы Великой Октябрьской Социалистической революции и гражданской войны в усадьбе размещался отряд красноармейцев, который бился с Колчаком. Здесь же находились раненые бойцы. В 1919 году в здании был организован Уральско-Сибирский университет высшей коммунистической школы. И уже в 1937 году он стал...
– Дворцом пионеров и школьников и был передан детям, – закончила Алена за Игоря.
– Ты делаешь успехи, голубушка, – похвалил Огарков. – Какая живость и глубина ума! Ну ладно, – продолжал он, отбросив иронию, – думаю, вы разделяете мое мнение, что пещера, с которой мы столкнулись, является скорее всего ни чем иным, как замурованным подземным ходом.
– А что, там были еще подземные ходы? – спросила Алена.
– Представь себе! Я посмотрел карту, там обозначено, куда вели эти подземные ходы.
– И куда же?
– Первый – к дому Зотова, который располагался совсем неподалеку. Второй – к Вознесенской церкви. Третий проходил прямо под прудом и выходил на остров. Четвертый ход вел в сад к беседке-ротонде. Пятый выходил к дому инженера Ипатьева...
– Как? К тому самому дому, где расстреляли царскую семью? – изумилась Таня.
– Вот именно! – подтвердил Игорь. – Да это и не удивительно. Ведь дом Ипатьева находился всего в двухстах шагах от расторгуевской усадьбы. Поэтому провести туда подземный ход больших проблем не составляло.
– А почему снесли дом Ипатьева? – спросила Алена.
– Позволь, дорогая, я процитирую кое-какие документы. Они лучше всего ответят на твой вопрос.

“ЦК КПСС:
26 июля 1975 год Записка № 2004–А
О СНОCE ОСОБНЯКA ИПАТЬЕВА
Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются разного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в гор. Свердловске. Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города. В нем размещается учебный пункт областного управления культуры.”... – Так, это можно выпустить... – “В последнее время Свердловск начали посещать зарубежные специалисты. В дальнейшем – круг иностранцев может значительно расшириться, и дом Ипатьева станет объектом их серьезного внимания. В связи с этим представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка в порядке реконструкции города... Просим рассмотреть.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА
ГОСУДАРСТВЕННОЙ
БЕЗОПАСТНОСТИ
АНДРОПОВ.”

– Теперь тебе, Алена, ясно? Просто наши партийные боссы испугались массового паломничества к невинно убиенным жертвам. Все это могло разворошить старые грехи революции; в западной печати, в зарубежных радиоголосах начали бы появляться сообщения о жестокостях большевиков, на словах ратовавших за мир во всем мире, а на деле наводивших жуткий террор, не щадя ни женщин, ни детей. А отсюда могли вспомниться события хрущевской “оттепели”, и все это вместе могло существенно подорвать незыблемую советскую идеологию. В то время, сами понимаете, этого допустить не могли. Поэтому вскоре после записки Андропова вышло секретное постановление.
“ЦК КПСС:
СЕКРЕТНО.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК КПСС О СНОСЕ ОСОБНЯКА ИПАТЬЕВА
В ГОР. СВЕРДЛОВСКЕ.
1. Одобрить предложение Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР, изложенного в записке № 2004–А
от 26 июля 1975.
2. Поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка Ипатьева в порядке плановой реконструкции города.
СЕКРЕТАРЬ ЦК.”

– Как раз тогда первым секретарем Свердловского обкома партии был наш нынешний Президент Борис Ельцин.
– А Андропов тогда еще был далеко от поста Генерального секретаря ЦК КПСС, – промолвил Дима.
– Но вернемся к дому Расторгуева, – предложил Игорь. – Когда в 1924 году чистили пруд, спустили воду, то обнаружили отверстие вовнутрь, в которое можно было войти согнувшись. Этот путь тянулся приблизительно около 20 метров в сторону усадьбы Расторгуева. Дальше был тупик. Скорее всего, этот ход был засыпан.
– Ничего себе! – вырвалось у Димы.
– А в 1937 году, когда шла реконструкция усадьбы перед тем, как передать ее детям, один из строителей провалился в глубокий двухэтажный подвал, сломал себе ногу и два ребра. Это был самый главный подвал, который вел к подземным ходам. Строители замуровали его, а также скрыли под штукатуркой потайные люки.
– Как интересно! – воскликнула Таня.
– Но главная тайна в том, что НИКТО не знает, КТО построил этот дом!
– Что??? – спросили все слушатели в один голос, а Таня даже привстала от удивления.
– Да, да, вы не ослышались! – сказал Игорь, довольный произведенным эффектом, и внятно повторил:
– НИКТО НЕ ЗНАЕТ, КТО ПОСТРОИЛ ЭТОТ ДОМ!!!
– Но ведь это невозможно! – запротестовал Дима. – Как так?
– Правда, нашелся вроде как документик, – уточнил Игорь, – что весь дворец состряпал беглый каторжник и государственный преступник, которого Расторгуев за взятку позаимствовал из Тобольской тюрьмы специально для постройки усадьбы. Тот был даровитым зодчим и в обмен на постройку дома просил у Расторгуева организовать ему побег. Но когда строительство дома было завершено, Расторгуев обманул зодчего и отдал его обратно в тюрьму, а по дороге обратно в Тобольск тот и повесился. Имя узника было неизвестно, поскольку официально он давно считался умершим. Вот такая есть версия, но уж больно она скользкая.
– Почему же?
– Дело в том, что дом построен на основе различных архитектурных стилей, ведь правда, Дима?
– Правда! – подтвердил Кольцов. – Тут присутствуют и черты классицизма, и столичное, и уральское зодчество. Один человек не смог бы создать такое великолепное попурри, причем так, чтобы все гармонично сливалось друг с другом. Для этого надо было быть либо самим Богом, либо самим Дьяволом.
– Известно также, что последнюю фазу работ по дому делал известный екатеринбургский архитектор Малахов; именно ему в современных отечественных путеводителях, книгах и отдают славу постройки всего дома. А это далеко не так. Он является автором соединительного корпуса, ажурных ворот и каменной ограды. А вот, скажем, изразцовые печи изготовила артель крестьян Ярославской губернии. Штукатуры из села Печонок, согласно договору “обязались вышеуказанный дом убрать и совсем отделать самой чистой штукатуркой лепной работы.” А роспись потолков была сделана вскоре после смерти Расторгуева в 1823 году столичным мастером плафонной живописи неким Алексеевым. Так что отдельные части сооружения имеют своих авторов, но кто был главным автором, вдохновителем всей композиции – так и осталось неизвестным. У меня все. Фф-у-у! Устал, – Игорь изможденно вздохнул и закрыл свою тетрадку.
– Ты, Игорь, просто чудо! – похвалила Таня. – За один день смог проделать такую работу! Поэтому по полному праву ты заслужил поцелуй. – Девушка поцеловала Игоря.
– Ух ты! Я тоже так хочу! – заявил Дима. – Ты, Алена, меня поцелуешь?
– При условии, что твой рассказ окажется такой же увлекательный, как у Игоря!
– Хорошо, я буду стараться. Не забывайте также, девочки, что я вам уже довольно много поведал об архитектуре нашего особняка. И поскольку тогда вы меня не поцеловали, все сказанное мною ранее следует присовокупить к моему сегодняшнему рассказу о походе в Государственный архив Свердловской области.
– Начало крайне интригующее! – одобрил Игорь. – Остается надеяться, что все остальное будет не менее захватывающим. Начинай!
– Тебе легко говорить! Ты рассказал три четверти из того, о чем собирался сообщить я! И ты получил за это поцелуй! А мне как всегда не везет!
– Не расстраивайся так, Дима! – успокоила Алена. – Ведь у тебя осталась целая четверть не известной нам информации!
– Это единственное, что согревает мне сердце! Вся надежда на нее! Итак, первое, что мне удалось обнаружить интересного в архиве, – это описание путешествия императора Александра I по Уралу. Позвольте, я уж вам тоже кое-что процитирую. Он достал из своей сумки толстую тетрадку.
– И ты тоже при полном параде? – удивилась Таня. – Ну, вы, ребята, сегодня просто молодцы!
– Если ты, Таня, подаришь мне один поцелуй прямо сейчас, я совсем не буду против. Более того, это меня окрылит и подтолкнет к новым подвигам! – сказал Дима.
– Боюсь, это тебя слишком разбалует, и ты утратишь качество слога. Потерпи маленько, доведи до конца начатое дело.
– Хорошо, – согласился Кольцов, – еще немного я смогу подождать. В общем, слушайте: “В первый год второго столетия своего существования город Екатеринбург ощастливен был присутствием в первый еще раз венценосцем российского императорского дома всемилостивейшим Государем Императором Александром Первым. Поутру 25 числа сентября Августейший Путешественник изволил прибыть на границу заводов Екатеринбургских, в Арамильском заводском селении остановившись для перемены лошадей, был встречен у церкви Священником со крестом и святою водою; обозрев церковь и распрося жителей по принадлежности селения к заводам, отправился в город Екатеринбург.”
–Далее говорится, что царь посетил несколько фабрик и заводов, для нас это особого интереса не представляет. Теперь слушайте дальше: “Звон колоколов раздавшийся во всех церквах города возвестил жителям о всерадостнейшем прибытии Государя Императора, народ тысячами толпившейся во всех улицах по коим произходило высочайшее шествие, сгоравший от нетерпения насытится лицезрением возлюбленного своего Монарха изъявлял восторг радости своей веселыми криками, и громогласное ура! сливаясь со звоном колоколов раздавалось по воздуху; при въезде в город, Государь Император встречен был полицмейстером г(осподином) подполковником Ирманом и остановясь в доме купца Якима Резанова изволил переодеваться; удостоив всемилостивейшаго разговора хозяина дома о торговых делах, соизволил наградить его перстнем, а хозяйку фермуаром, украшенным бриллиантами. Потом в сопровождении полицмейстера через Уктусскую улицу изволил прибыть к соборной церкви святыя великомученицы Екатерины, в сопровождении Его превосходительства генерала-адъютанта барона Дибича, лейб-медика Виллие и полковника Соломки, где и встречен был г(осподином) начальником бергауптманом Осиповым со всеми горными, военными и гражданскими чиновниками, разставленными у крыльца оной в два ряда. При входе на крыльцо изволил прикладыватся ко кресту и в сопровождении духовенства и чиновников по вшествии во храм совершено было протоиереем Карпинским соборне о здравии и долгоденствии Государя Императора и всего Августейшего дома благодарственное молебствование; по отслушании коего Монарх, сопровождаемый радостными восклицаниями восхищенного народа отправился в дом наследников купца и заводосодержателя Разторгуева назначенный для пребывания Его Величества...”
– Вот это новость!!! – воскликнул ошарашенный Игорь. – Выходит, Александр I жил в этом дворце! Ночевал там! Может быть, даже в той самой комнате, где ночевали и мы! Я начинаю чувствовать себя великим человеком!
– Кажется, Дима заслужил не два, а двадцать два поцелуя! – засмеялась Алена.
– Мои ставки растут! – с удовлетворением отметил Кольцов. – Будем и дальше работать над повышением благосостояния наших клиентов. Однако это еще не все! “... У крыльца дома горный начальник удостоен был принятием словесного и письменного рапортов о благосостоянии вверенных управлению его заводов и города, а в комнатах встречен был Государь хозяевами дома с хлебом и солью. Весь народ, обратившейся к дому ощастливен был вторично лицезрением Государя Императора. Милосердный Монарх и великодушный Отец своих подданных упреждая желание народа изволил показатся на балконе и радостные восклицания ура! переносились из конца в конец в тысящах стоящих народа...”
– Далее описывается знакомство царя с духовенством города, почетнейшим купечеством, горным начальством, все это представляет для нас лишь относительный интерес, а вот отсюда следует процитировать:
“На другой день 26-го числа... в три часа пополудни Государь Император соизволил отправиться в Верхисетский завод г(осподина) гвардии корнета Алексея Ивановича Яковлева, отстоящий от города в 4-х верстах... Государь изволил осматривать корпус, в коем помещены все части заводского правления, потом пожарный инструмент, поставленный на плотине, заводскую плотину, доменную фабрику, литейную, паровую машину, плащильную, катальную и резную машины, в которой фабрике в присутствии Государя Императора прополащивалось полосовое и дощатое железо и разрезывалось на прутья в резном стану; золотопромывальную фабрику, с устроенную в ней особенного рода конструкции промывальной машины, для промывки горных песков управляющим заводами Китаевым; шпикарную фабрику на таковой же предмет.”
– Что самое интересное, Александру I был представлен на Верх-Исетском заводе Григорий Зотов, от которого монарх был в таком восторге, что даже написал о нем в письме своей жене: “Я впервые встретил мужика с такой светлой головой!” И в это же самое время царю было подано на Зотова несколько доносов. Но тогда они остались без внимания. А вскоре один жалобщик был найден мертвым, другой объявлен умалишенным, третий сам отказался от своего доноса. Вообще, описи в архиве пестрят жалобами рабочих и крестьян на приказчика Зотова; не один их десяток был послан ими в Екатеринбургский уездный суд. Вот, например, пишет жалобу “Григорий Ермолаев сын Быков, от роду 47 лет, грамоте учон, на исповеди, причастии бывает”:
“Назад тому 11 лет Зотов отобрал дом у крестьянина Быкова, по высочайшему повелению принадлежащий покойному тестю его...”
Уездный суд постановляет:
1) Принудить приказчика Зотова явиться в присутствие Управы благочиния для отобрания от него показаний.
2) Принять по делу сему объяснение...” Зотов писал объяснения, и неизменно суд признавал его невиновным и наказывал самих же рабочих и крестьян.
– Конечно, у кого есть деньги, тот и музыку заказывает.
А платил он, наверно, судьям немало! – сказал Игорь.
– Надо думать! – кивнул Дима, листая странички своей тетради. – Ну и, наконец, чтобы закончить сообщение о царском визите, еще одна цитата: “Во время пребывания Государя Императора погода стояла тихая, теплая и ясная, благоприятствовавшая торжеству города и всеобщей неописанной радости как самих жителей города, так и прибывших гостей из городов Шадринска, Камышлова, Тюмени, Верхотурья, Тобольска и других желавших насладится лицезрением Августейшего Посетителя, во все три дни производился колокольный звон и весь город был превосходно иллюминирован.”
– Так закончился визит Александра I в наш город, а вскоре после этого он умер!!
– О, Господи! – вырвалось у Алены.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он умер от того, что провел несколько ночей в этом дворце? – спросил Игорь. – И не хочешь ли ты сказать, что и мы тоже скоро...
– Очень может быть!
– Перестань, Дима! – испугалась Алена.
– Я лишь констатирую факты, а эти факты свидетельствуют, что все или почти все царственные или близкие их роду особы, побывав на Урале, в скором времени умирали. Те же из них, кто лицезрел дворец Расторгуева в непосредственной близости, как Александр I и вся семья Николая II, – умерли после этого в самое ближайшее время.
– Успокоил ты нас, нечего сказать! – уныло буркнул Игорь. – Хорошо хоть, мы с тобой уволились оттуда!
– Да не отчаивайтесь вы так! – попытался воодушевить остальных Дима. – Может, я всего лишь ошибаюсь, и это простое совпадение. И умирали вовсе не из-за того, что видели дом Расторгуева! А ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ВИДЕЛИ ДОМ ИПАТЬЕВА!
– Час от часу не легче!
– Но мы-то с вами, слава Богу, не царственные особы! Поэтому, думаю, нам ничего не грозит!
– А что если действительно есть какая-то закономерность: умирает тот, кто провел ночь в усадьбе Расторгуева-Харитонова? – высказался Игорь.
– Это чепуха! – отверг эту мысль Кольцов. – Если так, то все бабки-вахтерши давно уже должны были быть на том свете.
– При чем тут бабки? Они ведь на ночь не остаются! Они только до вечера на вахте сидят!
– Ну, я не знаю, но ведь кто-то до нас сторожил это здание по ночам, бабки, дедки...
– А ты что, проводил социологическое исследование, сколько из них умерло? – язвительно спросил Игорь.
– А вдруг они действительно умерли! – прошептала Алена.
– Да ну вас, ребята! – недовольно промолвила Таня. – Давайте сменим тему.
– Слушай, Дима, а во время путешествия по Екатеринбургу с Александром I ничего странного не произошло? Или в доме что-нибудь такое особенное... – спросила Алена.
– К сожалению, история об этом умалчивает.
– Что ж, Дима, ты, я вижу, много потрудился... – начал было свою похвальную тираду Игорь.
– Подожди, подожди, это еще не все! – остановил его Кольцов. – Несколько слов я хочу сказать о семье Ипатьевых. Кто знает, раз Дворец пионеров и дом Ипатьева стояли поблизости друг от друга, и между ними имелся подземный ход, вероятно, эти дома имеют какую-то связь. Прежде всего, немного о хозяине дома – Николае Николаевиче Ипатьеве. К Октябрьской революции он отнесся вполне благосклонно. В это время он занимал довольно высокий пост инженера железнодорожных войск и одновременно с этим был членом областного комитета общественной безопасности. В 1919 году Николай Ипатьев, по постановлению Совета Министров Уральского временного правительства назначается Главным государственным контролером Уральской области, а чуть позже как гласный городской Думы стал председателем комитета по борьбе с тифом. Тогда люди дохли, как мухи, и Ипатьев много сделал для того, чтобы приостановить эпидемию. Кстати, по его предложению были придуманы так называемые гигиенические значки с надписью:
“Приветствую без рукопожатия”.
– А что, через рукопожатие можно было заболеть тифом? – удивился Игорь.
– Запросто. Так, дальше... Осенью 1919-го Ипатьев был эвакуирован вместе с горным институтом на Дальний Восток.
А затем через Японию попал в Прагу, где и стал преподавателем в Русском высшем училище техников путей сообщений. Там же и умер в 1938 году. Но особый интерес вызывает его брат – Владимир Николаевич Ипатьев. Вы когда-нибудь о таком слышали?
– Нет, – в один голос ответили все. – Никогда.
– А между тем это был выдающийся русский химик. По своему значению и заслугам его ставили на третье место в ряду выдающихся ученых после Ломоносова и Менделеева. Он имел высшее научное звание – академик и высокое военное звание – генерал. В 1900 году Ипатьев создал бомбу, которую так и назовут “бомба Ипатьева”.
В первую мировую войну он наладил производство взрывчатки и был высоко отмечен Николаем II. С приходом к власти большевиков он входил в состав Высшего Совета Народного Хозяйства. “Глава нашей химической промышленности и человек исключительных умственных способностей,” – так оценил Владимира Ипатьева сам Ленин. В 1930 году, очевидно, почувствовав опасность, которая нависла над интеллигенцией буржуазного происхождения, Ипатьев уезжает в зарубежную командировку и не возвращается. Позже перебирается в Америку и становится во главе одного из исследовательских институтов. Избирается почетным членом многих иностранных академий. А в нашей стране как раз наоборот: его лишают всех званий. В 1936 году его сын, оставшийся в СССР, публично осудил его как предателя социалистических интересов и пособника мирового империализма. Умер Владимир Николаевич в 1952 году и лишь спустя 38 лет посмертно был восстановлен в Академии наук СССР. Вот теперь всe, что я хотел сказать, я сказал.
Дима, замерев, посмотрел на девушек. Все в раздумье молчали.
– Таня! Алена! Девочки! – игриво обратился к своим подругам Игорь. – Разве вы не видите – Дима ждет обещанной награды!
– Дима, безусловно, достоин 222 поцелуев. И он их получит. Просто нам нужно какое-то время, чтобы осмыслить все вами сказанное. Я все еще в себя прийти не могу, – призналась Таня.
– О! Пожалуйста! – воскликнул Дима. – Я никого не тороплю! Тем более, когда мне обещают целых 222 поцелуя! Мне тоже нужно время, чтобы осмыслить все это!
– А я тебе даже расписку готова написать, что должна тебе ровно 111 поцелуев, – засмеялась Алена. – И в самое ближайшее и подходящее время я верну тебе этот долг.
– Зачем же расписку! Я верю вам на слово!
– Только, девочки, я вам не советую откладывать это дело в долгий ящик, – рассмеялся Игорь. – А то, похоже, Дима включил на вас “счетчик”, и за каждый день просрочки вы должны будете ему еще по сто поцелуев.
– А тебе то что, завидно? – показал ему язык Дима. – Я же говорю, мои акции постоянно растут и дают стабильно высокие дивиденды. Только не думай, что я тебе отдам хоть какую-то часть их долга.
– Даже взаймы?
– Даже взаймы!
– А продашь?
– Смотря что ты мне за это предложишь!
– Ну, за них я могу предложить тебе, скажем, рассказ Тани о том, что она узнала о таинственной книге. Покупаешь?
– Покупаю! – быстро согласился Дима. – Но не больше, чем за 10 Таниных поцелуев.
– Годится! – кивнул Игорь. – Итак, Таня, чем ты нас порадуешь?
– Прежде чем продавать меня и мою информацию, джентльмены, не помешал бы незначительный пустячок – спросить мое мнение обо всем этом!
– С должниками не советуются! Им диктуют условия, с которыми они независимо от своих желаний должны соглашаться, – разъяснил Игорь.
– Как хорошо, что я живу не в рабовладельческом строе! – вскинула руки к потолку Таня. – Однако ближе к делу. Меня послали к одному бывшему священнику. Он оставил книгу у себя и велел прийти к нему завтра. Знаете, ребята, он какой-то немного тронутый! Во всяком случае, когда я с ним разговаривала, от его отсутствующего взгляда у меня не раз возникало желания бросить все и бежать.
– Подожди-ка! – прервал ее Игорь. – Я что-то не совсем понял. Ты расскажи все по порядку, кто тебя послал к священнику, зачем послал...
Тане пришлось описать в деталях все свои сегодняшние визиты.
– Вот теперь более-менее ясно! – сказал Огарков, когда Таня закончила говорить. – Хотя какое там ясно! Все еще больше запуталось! Ты сама-то как думаешь, сумеет он нам помочь?
– Абсолютно без понятия! – пожала плечами Таня. – В любом случае, кроме него, нам никто ничего объяснить здесь не сможет. Так что будем надеяться на лучшее.
– Ну, хорошо-о! – протянул Дима, допивая кофе. – Подобьем бабки: Алена завтра уезжает на два денька домой. С кучей впечатлений и огромнейшим долгом! Ну, а мы втроем собираемся завтра вечером, также часиков в восемь здесь у Игорька, и послушаем доклад Тани.
– Эх, Леха, Леха! Где же ты теперь? – Игорь тяжело вздохнул. – Наверно, мы зря всe-таки уволились. Надо было еще денька два подождать. Ну, да ладно. Действуем по оговоренному плану. Если у кого-нибудь появятся какие-то ценные идеи относительно исчезновения Леши и дворцовых чудес, сразу же звоните мне, не дожидаясь вечера. Может быть, важна каждая минута! У меня какие-то нехорошие предчувствия! Очень нехорошие!


ГЛАВА 24
Екатеринбург, 29 июля 1992 года
 Вот и снова Таня вошла в старинный дом священника. Он приветствовал ее молча и окрестил своим распятием. Посадив девушку в кресло, отец Павел медленно подошел к столу, взял оттуда Танину книгу и опустился в кресло напротив.
Сегодня его лицо совсем не было той бесстрастной маской, как вчера. Наоборот, оно было крайне встревоженным.
– У нас мало времени, дитя мое, – сразу же перешел к делу священник. – Наш мир находится в страшной опасности, а вам всем четверым грозит смерть. С каждой минутой ЗЛО становится все сильнее. Еще немного – и остановить его будет невозможно. И тогда – Царство Тьмы будет править всем миром!