29. Вечность между жизнью и смертью

29. Вечность между жизнью и смертью.

      Я всегда считала, что когда жизнь заканчивается, после неё сразу же наступает смерть, и времени на размышление больше не остаётся. Действительность оказалась совершенно неожиданной. Впрочем, я не могу утверждать, что мой случай не является исключением из правила. Видимо, умудрившись родиться настолько необычной, я уже более не могла претендовать на типичную, непримечательную смерть.

       Моё падение в пропасть должно было закончиться на острых пиках скал. Я ждала невероятно сильной боли, после которой сосуд моей души будет разрушен безвозвратно и мой дракон обретёт свободу. Падение было стремительным, морской ветер - резким и злым до жестокости. Даже мой отчаянный крик был прерван немилосердным ураганным порывом. Показалось, что кто-то невидимый снабдил меня воздушным кляпом. Я захлебнулась холодным, влажным, солёным воздухом. Трепыхнулась, как подбитая птица, после чего налетела на острый выступ скалы. Это столкновение замедлило моё падение, но не остановило его. Я ощутила пронзительную боль с правой стороны. Рваная рана от плеча до бедра стала предвестницей моей скорой и неминуемой гибели. Крик Лордина всё ещё нёсся во след, но он был бессилен остановить приближение смерти. И всё же в последний миг жизни я не вспоминала о былом, не сожалела о будущем, не печалилась из-за вечного расставания с любимым. Как ни странно страха тоже не было. Он будто выветрился из меня ещё в ту минуту, когда мои пальцы оторвались от рук того единственного, кто был способен меня спасти. В голове царила пустота, эхом отдавался гул ветра, блуждающего в расщелинах прибрежных скал, да шум волн, с шипением обрушивающихся на золотистый берег. Я чувствовала, как кровь стекает по телу, по капле отбирая у меня жизнь. Хотелось только одного, чтобы всё закончилось, как можно скорее. И всё же, вопреки этому желанию, мне почему-то казалось, что миг перед смертью превращается в вечность.

      Почему я так опрометчиво подумала о вечности! Не иначе, как накликала её на свою несчастную голову. Даже умереть по-человечески мне не дали. Дракон во мне, освободившийся от пут древней магии, взревел, выплеснул огонь, не щадя искалеченное тело. Может быть, он предвкушал  свободу, не желая дожидаться окончательного разрушения своей темницы. Это пробуждение подняло в моей душе неожиданный вихрь. Роковое падение вдруг почудилось полётом. Крик восторга сорвался с искусанных губ. Пришло понимание того, что я, наконец, пробудилась. Вся предыдущая жизнь теперь казалась лишь сном, необходимым только для того, чтобы я смогла прожить этот единственный миг, чтобы я могла превратиться, отдаться той сущности, которой на самом деле являлась. В сознании даже  мелькнуло чувство благодарности к Конраду. Без него мне бы и в голову не пришло  добровольно прыгнуть в пропасть. Кто же мог знать, что этот прыжок сделает меня по настоящему счастливой. Больше не возникало ни тени сомнений - всё это правильно, иначе и не могло быть.

       Мой счастливый миг казался бесконечным. Я готова была наслаждаться им до самого конца, до той минуты, когда моё хрупкое человеческое тело разобьётся, поставив жирную точку в столь странной судьбе. Но я так и не упала на скалы, потому что на меня вдруг обрушилась темнота и погасила едва тлеющую искру сознания. Слабое человеческое сердце не вынесло нахлынувших эмоций. Страх и сожаление, боль и горечь, смешались с восторгом, исступлением, жгучим счастьем и музыкально звенящей в душе радостью. Весь этот клубок, подогреваемый пламенем дракона, буквально взорвался во мне, после чего рассыпался чёрным пеплом, оставив лишь прожженную дыру. Дурно пахнущая чернота поспешно поглотила меня, не позволив ощутить удар, итоговый всплеск боли и мой последний выдох, обычно дающий возможность душе покинуть сломанное тело. Всё что удалось запомнить, это был толчок под сердцем - яростный, победный удар увлеченного игрока, перепутавшего моё сердце с мячом.

       С этого мига я официально могу считать свою жизнь закончившейся. Вот только смерть всё никак не наступала, запаздывала, позволяя серым теням терзать меня, бесконечно удерживая в плену. Я очень долго не могла понять, после того, как научилась существовать в поглотившей меня пустоте, кто и почему задерживает мою смерть. И лишь познакомившись с богами нашего мира, получилось определить истинные причины этой неприятности. Как странно нынче упоминать о богах и принимать их совершенно естественно, даже буднично, точно так же, как наличие деревьев, травы, неба, драконов. Впрочем, самыми первыми гостями в моём мраке были сны.

        Я не знаю, сколько находилась в пустоте без чувств, без мыслей, без каких-либо ощущений. Я просто не существовала, но это не было небытие. Какая-то едва тлеющая искра упрямо убеждала меня в этом. Только на ней я была сосредоточена, только к ней тянулась, только за неё держалась, дабы не исчезнуть окончательно. А потом мрак стал не сплошным, а серо-пыльным. Кроме тлеющего уголька, в сознании замелькали картинки, возможно, отображающие какую-то реальность. Мысли появились значительно позже. Сначала же я могла лишь воспринимать образы и действия, не всегда улавливая их смысл.

Чёрные гигантские кошки разрывают тела людей, с довольным урчанием пожирая сладкую плоть... Человек с лицом, отмеченным серой тенью проклятья, яростно отрывает уродливую голову своего противника, не способного среагировать на молниеносные движения убийцы... Женщина-змея обращает людей в каменные изваяния. Она странная, пугающая и прекрасная одновременно. Огромные нечеловеческие глаза смотрят не мигая на своих жертв - вооружённых людей, сошедших на каменистое побережье с пришвартованных к плавучей пристани кораблей. Женщина одета в узкое, плотно охватывающее фигуру платье, скрывающее отсутствие у неё ног. Передвигается она с помощью длинного, гибкого хвоста, то припадая к земле,  то поднимаясь во весь рост. За ней тянется шлейф из её шипящих родственниц. Гладко выбритая голова имеет лишь одно единственное украшение - золотой обруч с живым человеческим глазом вместо драгоценного камня... Чёрное небо прорезают яркие вспышки, громкие разрозненные крики оглушают. Драконы вытеснили бывших хозяев поднебесья - птиц. Вместе с драконами в моё едва живое сознание вползли странные мысли, ленивые , вязкие и совершенно чужие. Теперь я знала, что драконы вернулись и напомнили о своём праве владеть этим миром.  Только боги способны удержать их. Именно это изначально было возложено на хрупкие божественные плечи - удерживать равновесие, охранять мир драконов от них же самих. Позже откуда-то извне ко мне пришло чёткое осознание того, как сложно  уравновесить столь противоречивые силы: люди, драконы, нелюди, маги. Ведь каждый из них намерен был подчиняться исключительно своей крови. Нерушимый союз между всеми ними могло удерживать в своих руках лишь то  существо, которое было связано с каждой расой кровными узами, являясь  законным представителем каждой из существующих групп, населяющих этот мир. И более того, это должен быть прямой потомок Древних королей, чья власть была признана и узаконена богами изначально. Моё сознание упорно сопротивлялось пытке знанием, но оно всё же проникало, словно ядовитая кислота, разъедая меня изнутри, заставляя считаться с собой, принуждая начинать оценивать его, воспринимать, как часть себя самой. Я вынуждена была увидеть, как долгое время боги с трудом удерживали мир на грани гибели и лишь теперь у них появилась надежда вдохнуть в него жизнь на долгие века. Именно поэтому моя смерть была отстрочена. Ведь спасителя нашего мира, как оказалось, предоставить богам могла лишь только я.

      Самым сложным было знание о самих богах, так как данное понятие никогда не посещало меня прежде. Сознанию пришлось смириться со столь непривычным явлением, хотя для этого ему потребовалось некоторое время. Богами нашего мира были не отдельные личности, а целая сложная система, состоящая из самых неожиданных элементов, объединённых в единое целое незнакомыми энергиями, отличными от прочих существующих в мире сил. Единство множества сознаний было тем божеством, которое тщательно следило за целостностью мира, в котором вынуждено было существовать. Моё сознание определило эту энергию, как связующий материал изначальных элементов, из которых драконы в незапамятные времена слепили свою собственную вселенную. Мысль-воспоминание о гневе лесовиков через повреждение их леса стала иллюстрацией, наглядно подтверждающей это новое знание. Нанесённые лесу раны были болезненны и опасны для всего божества, а также  для каждого его элемента, в частности. Теперь не составляло труда понять простую истину: как сами леса со странной непознанной магией, так и всё, что их наполняло, являлись теми самими божественными частями единого целого, искусно вплетённого в драконий мир. Тот выстрел в пробудившегося крылатого хозяина был всего лишь гневным предупреждением и напоминанием всем прочим о том, как близко они подошли к истинному разрушению своего дома.

        После того, как я перестала сопротивляться внешним энергиям, моё существование стало более разнообразным. Мир перед внутренним взором по-прежнему оставался призрачно-серым, но пустоте вокруг меня пришлось значительно потесниться. Я стала более внимательно приглядываться к всё чаще вспыхивающим вокруг картинкам, неторопливо сопоставляя увиденное с проникающими в меня знаниями. Однажды я рассмотрела, как люди в чёрных мантиях покорно подчиняются сердитым хозяевам лесов, одетых в традиционные зелёные костюмы. Они неумело расчищают землю, подготавливая почву для посадки деревьев и кустов. После чего меня снова посетила мысль-воспоминание о гибнущих в драконьем пламени лесах. Как лесному народу удалось принудить надменных магов и высокомерных мудрецов восстанавливать свои угодья, стало ясно не сразу, но непонимание не умаляло уверенности, что увиденное является реальностью. Точно такой же реальностью было видение о работе стражей над восстановлением разрушенных городов. Впрочем, запримеченные над головами тружеников драконы, являлись достаточной причиной их увлечённой трудоспособности. Драконы вели себя мирно, не покушаясь более на людей, но в то же время по хозяйски оглашая округу нетерпеливыми криками. Человеческие фигуры вздрагивали, вжимали головы в плечи начинали трудиться ещё быстрее и старательнее. В отличие от крылатых хозяев поднебесья, двуногим трудно было смириться и снова начать учиться жить в их тени.
           Со временем я всё чаще стала видеть рядом с собой огромную человеческую фигуру с глазами зверя. Скорее всего, он находился поблизости ежеминутно, но моё сознание вынуждено было довольствоваться лишь периодическими видениями гиганта. Знание о том, что этот дракон охраняет меня и, в то же время, чего-то терпеливо ждёт, настигло также мгновенно, как и мысль о присутствии рядом других, заботящихся о моих останках существ. Разрушенное , нежизнеспособное тело теперь больше мне не принадлежало, я не чувствовала никакой связи с ним, но душу подле него что-то продолжало удерживать. Сначала мне вспомнился мой дракон. Был ли он той искрой, за которую уцепилась я, чтобы не раствориться во мраке? Но откровение снизошло внезапно: мой огонь, как и всё вокруг, как и моя собственная душа, находился в состоянии ожидания. Что-то должно было произойти, что-то очень важное для всего мира, без чего он не сможет более существовать. И только один ярился, только один ненавидел это ожидание, только у одного горе спеленало разум. В какой-то миг я почувствовала эту муку - муку зверя тоскующего, рыдающего, не способного ни жить, ни умереть, чтобы избавиться от своей всепоглощающей боли. Он так же как и я застыл между жизнью и смертью, не в силах освободиться от мучительного плена. Это делало нас близкими, это внушало доверие. Почему-то верилось, что только он сможет освободить меня, только он захочет подарить мне свободу, и я ждала этого, надеясь на него. Того, кого не могла видеть в своих видениях, потому что его боль делала облик настолько призрачным, что он сливался с тенями, окружающими меня.

     Лишь однажды мне удалось услышать некое подобие разговора. Возможно, таким образом проявилась одна из последних вспышек жизни в моём теле. Те знания, которые мне удалось получить подобным образом, отличались от нарочно присылаемых миром.

- Она умрёт? - отчаянное рычание зверя.

-Яна вжо памерла, - тонкий девичий голосок.

- Спаси её! Ты же богиня!

- Я тольки багиня, я не магу вярнуць ёй душу. Тольки яе тело застаецца з нами. Але искра згасне. Агонь здабудзе свой новы посуд.

- Я ненавижу его за те муки, которые он ей приносит! - рычание зверя переросло в вой. - Если не можешь спасти, отпусти! Ты же богиня!

- Я тольки багиня, - глубокий здох девушки выдал её сожаление. - Всёму свой час. У кожнага сваё прызначенне. Яна и я - мы абедзве всяго тольки ратуем свой свет.

- Когда ты получишь своего дракона, она будет свободна? Мы сможем уйти? - он умолял, явно надеясь на чудо.

- Ды, зразумей жа, кот! Яе больш няма з нами! Табе няма каго кликаць за сабой. Цябе больш нихто не пачуе. У маих руках тольки тело, якое павинна падарыць нам выратаванне. Пасля гэтага яго чакае магила пад калинавым кустом и вечны упакой.

- Спасти мир...Ну, что же, я подожду. Я не могу оставить её. Пусть даже если она никогда больше неуслышит мой зов, калиновый куст сможет приютить нас обоих.

- Хай будзе па тваим, - покорно согласилась девушка принять его добровольную жертву.

С этого мига слова, похожие на шелест листье более не достигали меня. Но я успела понять, что никто не знает, о моём присутствии у тела, даже сами боги. Проникшие в меня знания были случайными волнами, которые самовольно проплывали в близи моего тлеющего сознания. Поэтому они были так разрознены и порой бессвязны. То виделся скучающий юноша в брахате и шелках, с хитрыми, вороватыми, всё же удивительно умными глазами и ехидной улыбочкой. Его осаждали толпы просителей в мантиях или же в рванье, а он с тоской вглядывался вдаль, не решаясь покинуть ступеньку трона, на которой обычно сидел, окружённый разномастыми советниками, похожими на мудрецов и магов. В других видениях мне являлись бесконечные дороги, пыль на которых сбивала сапогами хрупкая девица с решительным, дерзким взглядом и её спутник - худой, неприметный мужчина в сером балахоне с живыми, яркими глазами. Иногда, очень редко, я видела перекошенную избушку и в ней двух стариков, колдующих над травяными настоями, способными вылечить от хворей их неимущих соседей.
Я понимала, что не случайно приходят ко мне эти призраки - я всех их знала когда-то при жизни. Но жизнь закончилась и память упорхнула, оставляя меня в равнодушном неведеньи. Только один продолжал волновать меня, только его рычание вызывало зябкую дрожь в душе, не успевшей раствориться во мраке. Он ещё не знал, но я уже понимала, что отзываюсь на его зов, что не хочу оставаться одна в пустоте небытия. И когда пришёл срок, мой дракон покинул меня, душа услышала призывный вой:

- Верна!

И я шагнула за ним следом, проскользнув в разлом пространства, на бесконечную дорогу теней, не имеющую конца.