Это все ведет в никуда

                посвящяется эль


И вот прошел год. Ну, или около того. Сейчас октябрь, а по нашим (точнее по ее) подсчетам, познакомились мы именно в этом месяце.
Уже не первая, но одна из двух-трех девушек, к которым я испытал симпатию. Просто до этого я был чуть более стеснительным, да и у них не возникало желания поближе со мной познакомиться. Может и возникало, конечно, но я об этом так и не узнал.
Она, как и они все, была миниатюрная, с очень даже неплохой фигурой. Сейчас уже нет желания с кем-то ее сравнивать, но в то время она, как и те другие была вполне милой, но не тем человеком, к которому я мог бы испытать какие-то сильные чувства. Бывали в нашем дальнейшем общении и моменты, в которые меня в ней что-то крайне раздражало. Так думал я тогда.
И все же чем-то она особенно отметилась – те, ранние, моменты с ней я до сих пор помню, хотя других девушек того времени я теперь совершенно позабыл. Было в ней что-то, она произнесла фразу, которая заставила меня просто обмякнуть и провалиться в никуда. Дико милую фразу, просто невозможную. Если бы она пыталась мне что-то продать, я бы определенно купил весь товар.
Итак, несколько встреч. У нас появилась своя шутка. Суть шутки заключалась в том, что мы оба были из одной маленькой и, в некотором роде, забавной страны. В общем-то все, что я смогу сказать, потому, как вы все равно не поймете эту шутку. Тут даже пытаться не стоит.
В то время я довольно счастливо жил, ведь мне никто не нравился. Мне нравились все вокруг. Девушки, женщины, парни, мужчины, дети, старики… Я как раз пережил почти трехлетнюю «любовную» историю, которая ни к чему, кроме разочарования, не привела. Возможно, бывали и не самые хорошие дни, но слишком серьезно я ни во что не влипал.

Прошло несколько месяцев и я забыл о ее существовании. Как я уже сказал, она была очень мила, но не в моем вкусе. Внезапно, она напомнила о себе, причем довольно интересным и польстившим мне образом. Я вспомнил, кто это, и мне стало интересно, что ей от меня понадобилось. Как оказалось, я заинтересовал ее. Этим она, в свою очередь, заинтересовала меня.
Как-то я позвонил ей. Мы немного поболтали и этим все закончилось. Обоим разговор был приятен, но дальше ничего не пошло.
Спустя месяца полтора (в которые я уже не забывал о ней, и даже приметил ее, как один из двух вариантов (тогда мне нравилась одна девушка и я пытался определиться с чувствами, и решить, делать ли мне шаги ей навстречу)), мне попался случай снова ее увидеть. Недолго думая, я воспользовался этим случаем и провел неплохую и вполне веселую ночь в небольшой компании приятных мне людей. Все обернулось не совсем так, как планировалось, но в целом все прошло едва ли не лучше, чем обговаривалось сначала.
Это и был, наверное, переломный момент.
Всегда, когда я нравился той или иной девушке, я видел это, но до последнего не признавался себе. В конце концов всегда выяснялось, что мои догадки были верны, и я привык доверять им.
Вот и глядя на действия и слова этой прекрасной девушки я начал думать, что она явно испытывает ко мне не простой дружеский интерес, а явно что-то хоть немного большее.
После этой ночи мы стали переписываться. Какое-то время (если быть точным – только первый день) мы постоянно кидали друг другу смс, а после это перешло в более удобное виртуальное пространство. Несколько раз мы созванивались и болтали по несколько часов, до ночи, рассказывая о себе те вещи, которые при свете дня мы бы предпочли оставить при себе. Были и вполне банальные вроде бы вещи – например, я узнал, что она любит, чтобы вода в душе была очень горячей, чтобы даже пар шел. В какой-то степени она помогла мне пережить переезд, помогла привыкнуть к новой квартире.
Она начала мне нравится. У меня появилось ощущение, что в любом месте, в любой ситуации, у меня есть кто-то, с кем я смогу поговорить. Благодаря этому, каждый раз, когда кто-то портил мне настроение, я сам его себе довольно быстро поднимал. Появилось даже какое-то чувство собственности.
Примерно через две недели после той ночи мы снова встретились. Просто пешая прогулка через пол города. Мы зашли перекусить, я рассказал ей кое-что о своем бывшем лучшем друге (благо мы оказались рядом с его домом), пришло время ехать домой.
После того, как мы спустились в метро и посидели на скамейке (я положил голову ей на колени), она взяла меня за руку, сказав, что я обязан ее проводить, и пошла к переходу. У меня не было желания прощаться с ней, так как часы нашей прогулки прошли слишком быстро, и я с радостью поехал с ней.
И вот мы дошли до ее дома, долго стояли у подъезда и продолжали болтать. Потом, вместо прощания, пошли в соседний двор и сели на скамейку. Никак было не попрощаться. Позже все-таки вернулись к подъезду и долго обнимались.
У нее прекрасные волосы. Просто замечательные. Когда я шел обратно к метро, я обнаружил на своем пальто ее волос и долго крутил его в пальцах.

Я много рассказывал о ней друзьям и знакомым. Прошел еще почти месяц и мы снова увиделись. Эта встреча разрушила все мои планы на совместную счастливую жизнь (странно, по-моему это все должно идти со стороны девушки, а не с моей – но, я все же уже успел разочароваться в тех планах, которые строил почти всю свою сознательную жизнь, и построить новые, хоть и немного банальные, но по-моему самые что ни на есть прекрасные, планы с ней). Удивительно, как я успел привязаться к человеку, который вроде бы и не в моем вкусе совсем.
Был поздний вечер и мы пришли в кофейню. Заняли места и сидели; то вместе, то отдельно друг от друга; то в обнимку, то нет. Я показал ей свои записи, и ей особенно понравилась та, которую я сделал в ночь, с которой все началось. Правда она так и не узнала об этом.
Она сказала, что у меня чудесные волосы (впрочем потом она еще не раз об этом говорила), сказала, что это удивительно – обычно она очень долго привыкает к людям, а тут мы так сблизились за несколько встреч.
И после всего этого она начинает рассказывать мне о том, что недавно она стала встречаться с одним парнем и у них все замечательно складывается.
И вот я, как уже говорил раньше, полностью уверенный в том, что нравлюсь ей, просто не знаю, что на это ответить.
Какую-то часть пути до ее дома я несу ее на спине и она смеется. Прямо мне в ухо. У подъезда мы опять очень долго обнимаемся и она говорит, что это замечательно – что в ее жизни появился человек, с которым можно так долго обниматься.
Мы начинаем все реже и реже переписываться. Теперь это не ежедневное занятие, а иногда даже не еженедельное.

Идет время и каждый раз, когда я собираюсь наконец с ней поговорить, она не может. Иногда я начинаю злиться. Даже не знаю, на кого больше – на нее или на себя, за свою глупость. Мне все меньше и меньше хочется предлагать ей что-то, каждый раз я уверен в том, что она больше не хочет встреч со мной.
В определенный момент я звоню моей «бывшей возлюбленной» (а по совместительству и неплохой подруге) и она, как чрезвычайно добрый психолог, выслушивает мои истории и оплачивает мой алкоголь.
Но все же я постепенно перестаю рассказывать одно и то же знакомым – тут уж как ни рассказывай, легче не становится.
Собираюсь забыть о ней. У нее есть парень – друг из меня ей никакой, да и вообще глупо все это.

Проходят три месяца с нашей последней встречи и месяца полтора с последней попытки связи (с сообщения или звонка), я возвращаюсь из прекрасной поездки с другом на природу. Прожив несколько дней почти без людей, с природой, книгами и скотчем, я все чаще думаю о ней. Думаю, что нужно все-таки поговорить с ней и все рассказать, узнать, как понимать всю эту ситуацию и хотя бы попрощаться по-человечески, а не так, как я прощался со своей первой любовью и лучшим другом.
Итак, по возвращении из поездки у меня остается еще несколько дней отпуска, и в ближайшие выходные мы с ней все же встречаемся. Встреча, наконец удается.
Мы опять идем в ту кофейню, садимся на те же места и проводим какой-то час за разговорами. Позже мы идем по улице и она ожидает от меня начала истории. Я же все никак не решусь начать.
Время поджимает, скоро закроется метро. На небольшой площади я выкладываю ей все, ну или почти все, о чем я думал все это время. Она объясняет все тем, что интересовалась мной исключительно как человеком. Я не до конца ей верю и все не могу решиться попрощаться с ней навсегда.
Однако приходит время торопиться на метро и на прощание она спрашивает меня, что я буду делать если не успею на метро. С усмешкой отвечаю, что прогуляюсь (через пол города, ага) и ухожу. Она остается стоять на том месте, где я ее оставил.

Наша встреча длилась меньше двух часов и уже через пару дней мы успеваем соскучиться друг по другу. Мне это одновременно и нравится, и не нравится. Ведь я должен стать  ей просто другом. По крайней мере попытаться. А если мы будем постоянно друг по другу скучать, ничего точно не получится.
Проходит еще недели полторы и мы снова договариваемся встретиться. На этот раз планируется ночная прогулка. Мы договариваемся встретиться на ее любимом месте в городе. Я задерживаюсь на работе и  все равно прихожу на место раньше нее, хоть и приходится поругаться кое с кем, чтобы все же уйти. Эта ссора того стоит.
Я жду ее на набережной канала, недалеко от обговоренного места встречи. Сижу на краю тротуара, надо мной горит фонарь, рядом несколько музыкантов наигрывают классическую музыку.
Вот появляется она, проходит мимо, а я встаю и неторопливо иду за ней.
Мы валяемся на подстилке, на траве. Болтаем. Я говорю ей, о том, как мы с ней сблизились, глажу ее по спине. Начинает моросить дождик. Она говорит, что пора идти, но я долго не отпускаю ее.
Наконец, мы собираемся и не торопясь идем по улицам, она достает зонтик – я несу его, а она держит меня под руку. В одном месте мы видим плакат какого-то концерта. Собственно говоря я его уже раньше видел и даже чуть не решил на него пойти. Оказывается что мы оба не так уж и плохо относимся к этой группе и она просит меня сходить с ней на это концерт. Я с радостью соглашаюсь.
Опять заходим, уже в «нашу», кофейню и нас обслуживает уже «наш» официант.
Мы доходим до ее дома и поднимаемся в квартиру. Она приносит чай и яблоки. Я выпиваю чай, но не съедаю яблоко – она же, наоборот, съедает яблоко и не притрагивается к чаю. Пытаемся найти какую-то комедию, но в результате начинаем просмотр «пятидесяти первых поцелуев». Удивительно, но она не смотрела этот, уже не новый, средненький, фильм.
Она переодевается в домашние штаны и футболку. Так она нравится мне еще больше. Мы ложимся на кровать, но вскоре практически перестаем следить за фильмом и углубляемся в разговоры. Прекрасно лежать вот так с ней, обнимать ее, как будто это никогда не кончится.
Но все же ее начинает клонить в сон и она предлагает лечь спать. Какое-то время я пытаюсь заставить ее бодрствовать, но потом сдаюсь и, пока она крепко не уснула, прошу закрыть за мной дверь.
Иду по улице, начинает светать. Пока я дойду до метро, оно как раз откроется.
Пока еду домой, с улыбкой вспоминаю пережитые ночью моменты. Ей не нравится то, что я курю, и в наши встречи я стараюсь забывать об этой своей вредной привычке. Только с ней я согласен на это. Те вещи, которые раньше меня в ней, бывало, раздражали, теперь нравятся мне.
Последующие дни я размышляю над тем, к чему все это собственно идет, слушаю песни, которые мы обсуждали и напевали той ночью. Оказывается ни к чему. То ли я меняю к этому свое отношение, то ли это все настолько мне нравится, что я понимаю, что она – вторая девушка в моей жизни, которая не просто нравится мне. Я понимаю, что люблю ее.

Следующая встреча происходит спустя еще около двух с половиной недель. Конец лета – буквально дня три и наступит осень. Мы собирались поехать за билетами на концерт, но за день до этого я узнаю, что его отменили. Мы оба разочарованы и не верим в то, что решив наконец пойти на какой-то концерт, остались без него. Мы злимся и обвиняем во всем группу.
Вечером того же дня я предлагаю ей все же встретиться на следующий день. Робко спрашиваю – может, мы все-таки встретимся завтра – на что она отвечает – все таки?
Мы договариваемся о встрече и мое настроение резко поднимается. Конечно, я все еще недоволен группой – это же был наш шанс встретиться лишний раз, но все же засыпаю я в предвкушении хорошего дня.
Впрочем на следующее утро мое хорошее настроение мгновенно испаряется, когда я вижу ее сообщение, в котором она пишет о плохой погоде, и предлагает отложить или перенести встречу. Мы созваниваемся и договариваемся о встрече на следующий день. Но в течении этого дня она успевает еще раз передумать и я, грязный после велосипедной прогулки под дождем, еду к ней в центр города, чтобы что-то ей купить.
Я выхожу из метро, над головой серое небо. Встречаюсь с ней у одного из магазинов в торговом комплексе и чувствую себя ужасно. Я, грязный, потрепанный, в том, в чем провел весь день (а день был довольно подвижный), и она – чистая, маленькая, нежная.
Мы заходим еще в пару магазинов и, так ничего и не купив, выходим на улицу.
Не торопясь идем по городу, она пытается понять, из-за чего я такой печальный. На одном из светофоров мне кажется, что прямо передо мной стоит моя первая любовь. Замечаю я это, конечно, в самый последний момент, а впрочем – я успеваю пойти повернуть в другую сторону и увести свою спутницу за собой. Мы проходим какую-то часть улицы и идем обратно. Дорога свободна. Моя спутница сразу начинает расспрашивать меня «кто там был» и «как этот кто-то выглядел». Оказывается, сразу как я повел ее в другую сторону, она стала «сканировать» взглядом всех людей поблизости. Я рассказываю ей, кто это был. Или, скорее, как мне показалось, кто это был.
Мы доходим до той самой небольшой площади, на которой я месяц назад рассказал ей, что я чувствовал, и пытался узнать у нее, для чего она решила со мной сблизиться. Настроение ни к черту. Уже не в первый раз говорю ей, что нам пора перестать общаться. В конце концов она останавливается и говорит мне, что раз уж я постоянно ей об этом говорю, то пришло время прямо сейчас все решить, а она, в свою очередь, поддержит любое мое решение. Мы стоим друг напротив друга и я не имею абсолютно никакого понятия, что делать дальше. Она ждет.
В результате я подхожу к ней, обнимаю ее, и в нерешительности мы идем дальше.
Идем по небольшим улочкам в сторону ее дома, и тут она произносит наимилейшую фразу, которая до сих пор дает мне немного надежды. Не знаю, правда, надежды на что, но все же. Фраза эта звучит примерно так: «Запомни, раз уж мы с тобой так сблизились, то я тебя так просто не отпущу». О, сколько приятного в этой небольшой фразе!
На этот раз мы минуем кофейню, так как я уже недели две сижу без работы, и денег у меня почти нет. Зато мы заходим в магазин и покупаем пиво и апельсиновый сок (как позже оказалось – для мартини (впрочем он так и не пригодился)).
На улице темнеет и мы опять идем к ней. У подъезда мы расцепляем руки, так как там кто-то стоит, а у нее, все же есть парень. Оказывается это было лишней предосторожностью – в лифте мы смеемся над этим.
Мы ужинаем и пьем пиво – я опять замечаю про себя, как она мне нравится в домашней одежде. С утра, заспанная, она мне тоже очень нравится.
Постепенно мы перемещаемся на кровать, где допиваем пиво (точнее, допиваю я, а она, медленно, и не до конца одолевает свою часть). Рассказываем друг другу какие-то истории, краем глаза смотрим телевизор.
Потом выключаем телевизор. Продолжаем лежать в обнимку. Она опять предлагает лечь спать, но я говорю, что если бы хотел спать отдельно, поехал бы домой. Впрочем на метро ты уже не успеваешь, - замечает она. Я удивляюсь тому, как быстро идет время.
Мы продолжаем лежать вместе, и я рассказываю ей, что ничего не прошло. И даже говорю о том, что полюбил ее и все теперь совсем плохо. Вопрос «что делать?», который я собирался ей задать, уже не имеет смысла. Я понимаю, что она, как и я, не сможет на него ответить.
Говорю ей о том, что она слишком многое мне позволяет, все же у нее есть парень, и то, что происходит между нами, мне бы, будь я тем парнем, совсем не понравилось. Она говорит, что тоже много об этом думала, но мы вместе пытаемся придумать этому оправдание – в конце концов мы же не делаем ничего особенного. Затем она говорит – ты знаешь, наверное, это действительно в последний раз – не наша встреча, а то, что ты приходишь ко мне домой. Я убираю с нее руку и говорю – видишь, я молодец, я тебя даже не трогаю, хотя мне жутко хочется тебя поцеловать. Она немного откатывается от меня и со смехом просит меня не делать этого. Нет, что ты, конечно нет - говорю я.
Она говорит, что я действительно слишком много думаю, и все могло бы быть совсем по-другому еще тогда, в самом начале нашего знакомства. Я возвращаю руку и слышу что-то вроде «маньяк-извращенец вернулся?». Она кладет на мою ногу свою маленькую, изящную, прекрасную, как и все в ней (что бы она там не говорила о том, что еще не готова для шорт и юбок) ножку, а я продолжаю ее гладить.
Вскоре она засыпает. Спит она тихо, спокойно. Я же читаю книгу и время от времени тоже проваливаюсь в сон. Пару раз за ночь она привстает и что-то говорит мне сквозь сон. Один раз она даже полу присаживается и говорит – ты представляешь, а мы ведь с тобой так и не съездили никуда – хотя наутро, когда я рассказываю ей это, она мне не верит.
Утром я пальцем чищу зубы и мы съедаем скромный завтрак – небольшая ватрушка пополам, бутерброд с каким-то мясом и чай. Она предлагает что-нибудь приготовить, но я, хоть и хочу есть, отказываюсь. Она показывает мне фотографии и видео из своей недавней поездки в отпуске, потом рассказывает мне кое-какие факты о некоторых местах в районе ее дома.
Время подходит к двенадцати и я решаю, что ей нужно остаться одной, чтобы подготовиться к встрече с подругой. Не знаю чего хотела она, но я решаю не злоупотреблять гостеприимством, хоть и (была бы возможность) предпочел бы остаться с ней на весь день, провести его в обнимку, например, перед телевизором.
На прощание я стараюсь прижать ее к себе настолько, насколько это возможно не причинив ей боли. Пытаюсь впитать ее в себя, целую в голову. Пока двери лифта за мной закрываются, я смотрю на нее, выглядывающую из входной двери.
Иду к метро, настроение хорошее, но я знаю, что это долго не продлится. Однако пока оно такое, какое есть, я успеваю хоть с кем-то этим поделиться – у входа в метро стоит старичок с обычной керамической тарелкой, просит милостыню; я отдаю ему все свои оставшиеся деньги, за исключением тех, что понадобятся мне на проезд до дома.

Первые несколько дней после нашей последней встречи мы вяло переписываемся, все реже и реже. Я иногда пью, но в результате все сводится к тому же, к чему и рассказы друзьям и знакомым – это все равно не помогает. Иногда я катаюсь до ее дома.
Проходит месяц, я звоню ей, после чего уже не могу держаться дальше. Начинаю звонить чаще. Пару раз пишу. Но при этом беспокоюсь – мне не хочется быть слишком надоедливым – она говорит, что это не так.
В один из дней у меня оказываются билеты на концерт в филармонию. Никто из тех кому я предлагаю не хочет или не может. Уже сдавшись, я звоню ей. С одной стороны я с радостью пошел бы именно с ней, с другой стороны я знаю, как плохо мне будет после этой встречи. Ей этого не объяснишь, но она саркастически поблагодарив меня за то, что стала последним вариантом, говорит, что пошла бы, но у нее, к сожалению, вечерняя учеба. В результате я никуда не иду.
Последний раз я звоню ей вечером, и час перед сном мы болтаем о всяких мелочах. Она в очередной раз спрашивает меня, что я хочу себе на день рождения. Я отвечаю, что мне не нужно абсолютно ничего – разве что она обвяжет себя подарочной ленточкой.
Она говорит, что хочет сходить со мной в «нашу» кофейню. Хочет куда-нибудь со мной съездить. Нет, не куда-нибудь – в Выборг. И обязательно зимой – чтобы был снег и горячий чай в термосе. Я спрашиваю ее, специально ли она надо мной издевается. Она отвечает, что понятия не имеет о том, что мне не нравится, и что творится у меня в голове.
Сейчас я только устраиваюсь на работу, и денег у меня все еще нет. Возможно, позже мы все-таки съездим в Выборг и сходим в «нашу» кофейню, и я уже знаю, что я подарю ей на ее день рождения.
Но к чему это все ведет?
Я опять мучаюсь, не зная, что я буду со всем этим делать. Что мы будем с этим делать. Она ведь тоже не знает, как бы там она ко мне не относилась.
Я наливаю себе ликер и начинаю писать.


Прошла неделя с момента написания текста. Я не мог даже предположить, что все закончится так быстро. И так глупо.
Я позвонил ей, просто чтобы рассказать ей, что скоро выходит фильм из ее любимой вселенной, но она, конечно, уже знала это. Сказал, что позвонил только для этого, а она в ответ спросила, не случилось ли у меня чего-нибудь. Ничего нового не случилось и разговор на этом закончился.
Через час она позвонила мне, очень меня этим удивив, я рассказал ей небольшую историю, которую она так хотела услышать, а потом сказал, что у меня есть ответ на ее вопрос (заданный неделю тому назад). Вопрос заключался в том, что, собственно, происходит у меня в голове. Я сказал, что у меня есть ответ в письменном виде, и отправил его ей по электронной почте, приписав «тебе не понравится, лучше не читай». Она обещала прочесть, и перезвонить минут через десять.
Прошло сорок минут. Я написал ей смс: «Либо ты так долго читаешь, либо действительно решила перестать со мной общаться.»
Она ответила, что не знает, что мне сказать.
Я позвонил ей. Я знал, что ей не понравится «публичность» этого текста и, вскоре после ее прочтения, удалил его. Меня очень удивило то, что ее так тронуло, так задело написанное. Ведь, по сути, она все это уже знала. То ли она впервые действительно всерьез восприняла это, то ли все, сложенное вместе, в печатном виде наконец донесло до нее, что происходит. В любом случае она сказала, что ей нужно все обдумать. Хотя раньше мы так и не приходили ни к какому результату, сейчас она решила что-то все-таки придумать. Покончить с неопределенностью и странностью наших отношений. Мы договорились встретиться в воскресенье. Воскресенье было послезавтра и мы неловко пожелали друг другу спокойной ночи.
Вечером следующего дня я возвращался из центра города и, проезжая предпоследний на моем пути мост, получил от нее смс: «Завтра мы не увидимся. Извини.»
Сначала я ответил ей смс. Потом стал звонить. Ответа не было.
Неужели конец нашей истории будет именно таким? Почему именно текст заставил ее так сильно задуматься об этом? Все ведь уже было сказано лично? Или не все? Она нашла здесь что-то, что я упустил?
Я поехал к моему другу, которому по счастливой случайности досталась большая бутылка бордо. Красное «Mouton Cadet», урожая две тысячи десятого. Хороший был год.
После вина мы открыли ликер…
На следующее утро я проснулся в луже собственной блевотины, по крайней мере у себя дома.
Ночью я отправил ей несколько глупых пьяных смс. Я чувствовал себя ужасно, да и серое небо не добавляло ничего хорошего в этот день. Однако я чувствовал, что этот день должен быть именно таким. Именно всего этого я и заслуживал. Я просто не мог понять, как, и главное зачем, для чего, мне дальше жить?
Ее больше не будет в моей жизни. Я больше никогда не возьму ее за руку, не обниму, не услышу ее голос.
Вся моя жизнь в последнее время сводилась к ней. Мне было плохо без нее, но я знал, что я еще встречусь с ней. И это будет прекрасный день.
Теперь же?
День прошел отвратительно, как и начался. Я поехал на свою старую работу, чтобы встретиться со своей бывшей коллегой, но встретил еще и лучшую подругу той, которая попрощалась со мной накануне. Как раз, когда мы прощались, позвонила она. Отличное напоминание.
Я уже не верю в ее фразу, показавшуюся мне такой чудесной. «Запомни, раз уж мы с тобой так сблизились, то я тебя так просто не отпущу». И она даже не дала мне сказать ей пока, хоть по телефону.
Только ночью до меня доходит ее позавчерашнее электронное письмо, в котором она пишет, что если бы я не хотел, чтобы она прочла текст, не отправил бы его, и вообще не говорил бы о нем.
Заплакать не получается, наоборот, я улыбаюсь. Отвечаю ей в последний раз. Извиняюсь за «пьяные» смс и выражаю соболезнование кончине нашей истории.
Она, в общем-то поступила правильно, жаль только, что все закончилось именно так.
Мне будет очень не хватать ее. Все же я полюбил ее, и буду теперь любить уже «до конца своих дней». Но мы справимся. Я справлюсь.

               
                10/05-06-13/14