Нью-Йорк

Нью-Йорк

Ильясаф Азарьев


Небольшая комната, в которой с трудом вмещался празднично накрытый стол, была  наполнена любимыми запахами разнообразных горско-еврейских блюд  из моего далекого детства. Пахнет, как в родном доме, мамиными блюдами, - подумал я, - забившись в угол дивана. Чувства и эмоции овладели мною, нахлынувшие воспоминания о доме, детстве, пацанах  и девчонках со слободки, которых судьба  разбросала  по всему свету были грустны, но приятны.

Я отстранено, с интересом наблюдал за происходящими вокруг стола событиями. Виолетта, хозяйка дома, суетились, как будто опаздывала к чему то очень важному. Она снова и снова приносила, всё  новые и новые блюда, для которых тщетно пыталась найти на столе дополнительные места.
 
Я ловлю её взгляд: быстрый, брошенный украдкой, удивленно-вопросительный, в нем восторг, сожаление и горечь. Много лет назад, я видел уже эти глаза, и этот пронзительно-проникающий  взгляд, который запомнился мне до сих пор. Мы провожали её всей слободкой, она была первой из нашей улицы, кто уехала в Израиль. Прижатые друг к другу  в узком проходе купейного вагона, я  мог позволить себе лишь  одно, смотреть  в  её глаза. Сегодня они были точь-в-точь, как тогда, живые, задорные, красивые,  но  очень холодные и совершенно чужие, 

Она центр  и глава  большой еврейской семьи, спустя много лет и очень далеко от родных мест сохранила среду и дух горско-еврейской слободской жизни. Ее дети и внуки, простые, крепкие, красивые люди, и здесь за океаном сохранили свою кавказскую идентичность и ментальность. Нью-Йорк, бурлящий человеческой жизнедеятельностью, наполненный людьми различных национальностей и народностей, их запахами и звуками, стал и для них родным городом. Жизнь в этом городе настолько интересна и полна масштабными возможностями, что не  найти себя в  нем просто непростительно. Горские евреи Нью-Йорка не упустили свой  шанс,  этот город и для них стал частью  их  жизни.  Здесь они смогли проявить все свои таланты и способности, они твёрдо стоят на земле, которая стала  для  них новой родиной и выиграли свою мечту. Мне было  легко  и  очень комфортно  среди  них.

Казалось, что я во сне и передо мной проходит мое безмятежное, наполненное искренними  чувствами и любовью прошлое. Как будто я за семейным застольем  у моих слободских  друзей и стоит только мне подняться со стола, пройти через маленький дворик, знакомый до мельчайших подробностей, выйти на улицу, подняться вверх по 4-ой Красноармейской всего-то  несколько десятков метров и я снова у себя  в моем отеческом доме на слободке.  Мама спешно откроет ворота, затем торопливо подымаясь вверх по лестнице, как всегда пробурчит себе под нос, "Когда же ты, наконец, будешь возвращаться домой  раньше отца". Но я сейчас, в Нью-Йорке,  до родного дома целая вечность, мне уже никогда до него не дойти, если  только  в  другой  жизни и никто меня  не порицает, некому, я одинокий человек, еврейский  бродяга

Почти все гости собрались и были готовы окружить празднично накрытый стол и приступить к застолью. Виолетта, извинившись, попросила подождать совсем чуть-чуть, "мой младший сын с супругой запаздывают, они вот-вот прибудут и мы все вместе сядем за стол",  с некоторым смущением попросила  она  гостей


Наконец появились долгожданные гости, широкоплечий коренастый не высокого роста мужчина, лет тридцати - тридцати пяти  и молодая,  красивая, похожая на восточную  принцессу женщина. Мне  повезло, она  села  напротив меня по другую сторону стола и я полностью  насладился её красотой  и  обаянием.  Её муж весельчак, разговорчивый человек, рассказывал  разные смешные истории из  жизни горско-еврейской  синагоги Нью-Йорка. Она же не проронила ни слова за все это время, только, иногда,  поддакивала  ему,  кивая  головой   в  знак  согласия с тем,  что ее  муж  так  азартно  рассказывал.

Фантастически красивая женщина с умными глазами и может молчать, повезло этому  парню,- подумал я, - и где, Господи они находят таких женщин, еле слышно прошептал я сам себе.  В Синагоге, так же  тихо  ответил мне мой старинный слободской друг, сидящий  рядом со мной  за этим прекрасным, наполненным радостью  и весельем  столом.