Лондонский подход и культурные различия

Вот наблюдаю я за всем, что происходит у нас под аккомпанемент свинцовых ноябрьских дней - затяжным пике рубля, разгоном инфляции, начавшейся (пока только начавшейся!) новой волной банкротств, которые опять, как всегда, конечно, никого ничему не научат. И вспомнился мне забавный эпизод времен прошлого "кризиса". В кавычках потому, что какие у нас кризисы? Скорее напоминания, что цены на сырье иногда, как это ни удивительно, падают, а экономика сильно-таки зависит от выкрутасов властей.

А история была вот какая. Решил я в своей предыдущей консалтинговой конторе в конце 2008 года начать пропагандировать среди российских банков  так называемый London Approach применительно к реструктуризациям долга. Это такие добровольные правила поведения банков и их несчастных должников, когда этих самых банков много и денег на всех не хватает. Если кратко - не тяните одеяло на себя, уважайте друг друга, будьте честны и открыты. Как в той задачке про двух заключенных - только с бОльшим числом участников.

В то время я еще не понимал всей абсурдности пропаганды этого идеализма средь наших банков - что государственных, что частных. Знание, которое, как известно, умножает печаль, пришло позже. А тогда с изумлением смотрел на зампреда родного ЦБ, который, когда мы с коллегами ему эти светлые идеи излагали, в свою очередь, с непониманием смотрел на нас - мол, а мне-то почему до этого всего должно быть дело!

Но я не сдавался. Устраивал всякие мероприятия с участием важных особ типа лорда-мэра лондонского Сити. И даже сходил к депутату, возглавлявшему в Думе один из профильных комитетов. Назовем депутата, к примеру, Б. 

Я рассказал Б., как было бы здорово, если бы государство поддержало Лондонский подход. Усадило бы банки за круглый стол и стукнуло по нему кулаком - договаривайтесь, мол, конструктивно! И какие бы политические очки набрал лично Б., продвинув столь своевременную идею.

Это было моей ошибкой, чуть, как говорят в таких случаях, не ставшей роковой.

Через пару недель я сидел в своем замечательном кабинете на 32-м этаже одной из башен Москва-Сити. (Кабинет был замечателен тем, что находился в углу, имел треугольную форму, а поскольку башни Сити сделаны из стекла, то и все стены кабинета были, соответственно, стеклянными, и, поработав, можно было просто развернуться на кресле и отдохнуть, любуясь панорамой Москвы... Но, впрочем, песня не о нем.) Поскольку "последствия мирового политического кризиса", как это было принято официально именовать, уже вовсю набирали обороты, засиживался я допоздна.

Часов в девять позвонила наша PR-менеджер и сказала, что только что ей звонили из Reuters с просьбой о комментарии. Мол, сегодня довольно сильно упали котировки российских еврооблигаций и курс рубля. (Прискорбно, ну и что?) А то, что было это вызвано некими заявлениями, которые сделал депутат Б. во время своей поездки... ну, скажем, в Южную Корею. (А что он сказал?) Он заявил в интервью, что Центральному банку надо ввести мораторий на все выплаты российскими компаниями по внешним долгам. (Что это он? Собачатины объелся? И все равно - почему наша уважаемая международная консалтинговая фирма должна этот бред комментировать?)

Так ведь Б. дальше сказал, что именно наша уважаемая международная консалтинговая фирма ему это насоветовала.

Дальнейшее проплыло в голове, наверно, за доли секунды. Сначала ощущение безраздельного абсурда. Потом из темноты начало выплывать понимание того, что произошло. Это он так интерпретировал наши рассуждения о том, что ЦБ и правительство должны помочь банкам выработать общие принципы, схожие с London Approach, один из которых - объявление добровольного моратория на взыскания по кредитам, чтобы дать должнику передышку и возможность согласовать план реструктуризации долгов. Как можно это извратить таким вот образом???

А наше PR-существо на том конце трубки продолжало бодро рапортовать. ЦБ, мол, уже выпустил  официальное заявление, в котором дезавуировал слова Б.  и сказал, что никакого моратория он объявлять не собирается. Но коллеги из Reuters сомневаются. Ведь и в девяносто восьмом за пару дней до 17 августа наш всенародный рубил воздух ребром ладони: "Дефолта, панимаеш, не будет!!" И коллеги вот спрашивают, что же вы такого депутату Б. посоветовали и главное - зачем?

В отдельных частях организма возникло чувство незащищенности - ровно обратное тому, которое сулит реклама женских прокладок. А мозг стал рисовать всякие картинки в стиле Босха. Как завтра утром Б. вызывают для объяснений к... Нет, лучше даже не думать, к кому его вызывают.

- Кто Вас надоумил такое сказать, нанеся тем самым многомиллиардный урон многим уважаемым, дружественным нам предпринимателям и экономике России в целом?

- Так ведь уважаемая фирма К....
- Кто конкретно из фирмы К.? В глаза смотреть!
- Ну этот, как его... З.
- А ну разобраться с этим З.и доложить по результатам!
- Есть!

И тяп по Ляпкину, ляп по Тяпкину.

Пробормотав что-то вроде "пока никаких комментариев", я дрожащим пальцем набрал своего непосредственного начальника - иностранца, понятное дело - назовем его Т. Изложил ему кратко, что произошло, и завершил свое сбивчивое (по причине крайне возбужденного состояния) выступление тем, что у нас, кажется, проблемы. На что Т., вторя герою Вицина из "Операции Ы", заметил, что "не у нас, а у Вас", что он мне давно говорил, что надо тихо делать свою работу, а не выпендриваться и не корчить из себя властителя умов. Короче, чтоб я сам теперь из всего этого выпутывался.

Прав был старина Т., как всегда, прав.

Надо ли говорить, что спал я той ночью не лучшим образом. Босх в голове продолжал рисовать свои апокалиптические картинки. Под утро я схватил загранпаспорт и стал лихорадочно перебирать страницы, чтобы понять, есть ли у меня открытая британская виза. Вполне возможно, думал я, мне самому придется применить "лондонский подход".  А вернее, отход. Хотя границы для меня наверняка уже закрыли...

Все-таки склонны мы преувеличивать свою значимость в этой жизни!

Конец у этой истории оказался малоинтересным. На следующее утро Б. опубликовал по всем каналам опровержение. Мол, корейские журналисты грубо извратили его слова - может, переводчик чего не так перевел, а может сами журналисты не поняли, что с них взять. А как там было на самом деле - никто уже, наверно, не узнает.

Мы тоже, скоординировавшись с Б., разъяснили, где только могли, "что конкретно мы имели в виду". И для меня все обошлось практически без последствий. Ну разве что на какое-то время стал снарядом для соревнований в остроумии коллег и всех, кто был в курсе, как я "обрушил финансовые рынки". 

Б., правда, через какое-то время потерял пост председателя своего думского комитета и стал простым депутатом. А уж было ли это как то связано с описанной историей или просто стало следствием политической борьбы - сказать не могу.

У меня, как и у всех нас, конечно, было множество и других забавных ляпов в работе. Куда ж без них. Например, много лет назад мы отправляли важное письмо тогдашнему министру финансов Кудрину, и в исходящем номере, состоявшем,  по нашим правилам, из инициалов партнера (которого звали David John Crawshaw) и фамилии получателя, из-за какого-то технического сбоя исчезли одна буква и косая черта, и в шапке письма первой строчкой гордо значилось: DJ Kudrin. Заметили поздновато. Еле успели вытащить из канцелярии Минфина, а то нам бы устроили дискотеку.

Но такие случаи, как правило, подразумевают только один вывод: как говаривал Жванецкий, "тщательнЕе надо". А в истории с "лондонским подходом" мораль (если она вообще в ней есть, в чем я сильно сомневаюсь), наверно, другая: всё, что мы делаем даже с самыми благими намерениями, может иметь совершенно непредсказуемые последствия. Поэтому либо сиди и не отсвечивай, либо уж изволь - будь готов.

У меня вот после того случая довольно-таки надолго отпало желание заниматься, как говорят в инофирмах, thought leadership. Кстати, причины любви корпораций к высокопарно-демагогической терминологии, приводящей к полной подмене смысла слов, заслуживают отдельного анализа. Ну ладно, выпуск всякого рода исследований, докладов и презентаций, как правило, на некоммерческой основе (что и означает термин thought leadership), можно еще иногда (хотя и крайне редко) назвать "умственным лидерством". Но автоматически называть так каждую выпущенную брошюру?? "We issued a thought leadership on..." Да откуда вы знаете, поведете вы за собой умы или нет? Меня как-то спросили ребята из европейского маркетинга, когда я говорил о важности thought leadership: "Which specific piece of our thought leadership do you mean"? Кусочек умственного лидерства... Бедные взросшие в неволе ребята, не знающие изначального смысла слов...

Или вот еще слово talent, которым вдруг стало принято именовать сотрудников (кадры, по-нашенски). Вообще любых. Когда я впервые пришел в мир иностранных фирм, это называлось "human resources", и мне было немного обидно, что я ресурс. Но talent - по-моему, явный перебор. Ау, где вы, таланты...

Это я так, отвлекся, но если надо привязать к вышеизложенному случаю, то вот, извольте, вторая мораль: западные концепции и термины, перенесенные на нашу почву без должной адаптации могут и звучать нелепо (все эти "дорожные карты", "вызовы" и т.д.), и восприниматься совсем по-другому. В причинах этого стОило бы как-нибудь покопаться. А пока - последняя иллюстрация.

На заре своей карьеры переводил я одному лондонскому партнеру - большому светилу в области несостоятельности, приехавшему просвещать наших чиновников в рамках не оскудевшего тогда еще международного содействия российским рыночным реформам.

- I am an accountant, - начал он.
- Я - бухгалтер, - честно перевел я.

- Ну что же Вы сразу неправильно переводите! - возмутился один из наших, - Посмотрите на него. Ну какой он бухгалтер?! (А начальник мой -  и правда, настоящий английский джентльмен. Высокий, статный, в хорошем костюме).
- Мы прекрасно знаем, как выглядят бухгалтерА! (см. незабвенную одноименную песню группы "Комбинация")

После недолгих дебатов на полном серьезе договорились, что слово accountant следует переводить как "их бухгалтер" - в противовес нашему, в нарукавниках. Запад есть запад, восток есть восток...