Поле Чудес

  За окном автобуса рейса 200А «Летний вокзал-сады…» через запотевшие стекла  мелькали сумрачные  лесопосадки,  они бежали навстречу, но, не добежав на повороте, отстранялись и оказывались где-то позади. Поля с жухлой травой, сопровождавшие автобус , казалось , стыдливо отдавались в плен широкой ленте густого тумана и новые посадки бежали навстречу , но и их пеленал  туман.
  Пассажиров было немного и почти все сидели на местах. Разговоры велись тихие и вкрадчивые, рейс утренний и, - словно сосед соседа  боялся разбудить. Вот уже и 32-й километр. Неожиданно водитель сделал длинный гудок, потом гудок повторил. Пассажиры начали ёрзать и с любопытством переглядываться, прислушиваясь к любому объяснению нарушения тишины. Гудок повторялся опять и опять. Кто-то не выдержал - крикнул водителю: Гена-а-а! ?
Словно услышав это имя, наперерез  автобусу из защитной лесополосы помчался черный ком. Когда автобус и ком встретились, водитель Гена нажал на тормоз. Пассажиры прильнули к окнам.
  Гена открыл переднюю дверь и вышел из автобуса. Он стоял над черным комом, превратившимся в небольшую собачку, вынимал из пакета хлебные кусочки и бросал ей в ноги. Собачка ловила на лету и жадно заглатывала куски, успевая, однако  радостно и благодарно вильнуть хвостом. Кто-то сказал:
-Вот так каждый раз – вызывает и кормит.
-Любит собак, - поддержал разговор кряжистый мужчина ,  из тех немногих пассажиров, стоящих на передней площадке салона автобуса. Эта фраза стала значимой, именно она привлекла внимание, сидящей поодаль у окна  женщины вида возрастной туристки.   
  -Интересно: а зимой кто её кормить  будет? Ведь до октября же рейс только!- сказала эта туристка и внимательно посмотрела на кряжистого мужчину, оглядела салон.
  Никто из пассажиров не хотел задумываться о  судьбе собаки. Всем было почему-то стыдно. Стыдно за свою судьбу, за судьбу окрестных мест и возможно за судьбу страны.
  Геннадий потряс пакетом в доказательство того, что в пакете нет ни крошки, быстро зашел  в автобус и  сел на место. Собака смотрела, не уходя с места, пока автобус не скрылся за поворотом.
- Странные переживания. Здесь  же и на Черви и на Воскресенку есть рейсы! -  громко вразумил туристку кряжистый мужик. Он от самого города стоял,  переминаясь с ноги на ногу возле своего большого рюкзака. Сразу  повеяло здравым смыслом и свежим запахом осени. Пассажиры словно проснулись: заговорили, засмеялись.
Остановка: садоводческое товарищество «Поле чудес».
  Кряжистый мужик, подаривший всем бодрое состояние духа, схватил свой необъятный рюкзак и двинулся к выходу. Других желащих здесь выйти не оказалось. Он махнул рукой на прощанье окнам автобуса и уверенно зашагал к хилой ограде и таким же хилым другим строениям. Навстречу мужчине из придорожных кустов выбежала большая собака неопределенной породы. Она с разбегу набросилась на него, словно пыталась его отогнать. Она отскакивала и снова набрасывалась зло лая, но он шел вперед, предупредительно выставив руку на примирение. 
-Неужели здесь его дача?
-Да он же председатель в этом Поле Чудес!
-И охранник!
-Отсюда же все сбежали!
-А почему?
-Почему? Змеи всех выгнали. Весной кишмя кишат и на скалах и на участках.
-Дак он что? Председатель над змеями? – пошутила туристка-активистка.
-У бомжей он председатель, – брякнула красивая дама вида профсоюзной активистки, по праву занимавшая самое удобное место заднего салона автобуса.
Было заметно, что возрастная туристка-активистка совсем расстроилась.
- Здесь для них гостиница?
-Здесь и для собак гостиница,- пропела голосом соперницы профсоюзная активистка.
  Всем стало обидно. За героического председателя, за  бомжей и за собак, ставших никому не нужными.
-Не перевились ещё герои! – возбудился, наконец, любимец всех женщин  Николай.
-Ну, ты тоже у нас герой! – пытаясь вразумить всех, вякнула профсоюзная активистка, – Жалко, что  выводитесь такие добрые и рукастые.
-Не выводитесь, вы нас выводите!
-В смысле – «рожаете?» - быстро среагировала профсоюзная активистка.
-В смысле – «умориваете», - отбился Николай,- своими аппетитами  мужиков  угробляете.
  Мужик, сидевший на заднем сиденье, молчавший все время и, казалось, вросший плечом в свою спутницу, не выдержал:
- По-настоящему жалеть мужика, это всегда находить или придумывать ему работу. Держать в тонусе мужика  – бабский героизм!
-Николай! Сегодня раньше всех на остановку придешь или останешься  с ночевкой всем отстающим бабам помогать? А-а-а?
  Вечером этот автобус будет мчаться на восток в городскую суету, прорезая лесополосы и соревнуясь с разноцветной лентой реки Томь и её стражами – крутыми берегами. В автобусе будут ехать все те же пассажиры-садоводы. На остановке  со щитом и рисунком похожим на тушку курицы с надписью «БЕГЕМОТ» будет стоять красивая женщина лет пятидесяти. Вокруг ее ног будет кататься черный комок. Геннадий остановит автобус и выйдет. Женщина будет смотреть, как Геннадий будет кормить  голодную собаку хлебом и стыдиться: «Вовка! Будто не кормлю я тебя», а Геннадий будет молчать и улыбаться. А потом он проедет остановку «Поле чудес» и поворот  с хилыми воротами напомнят ему, как жена  на прощанье, словно вспомнив  молодость, бросит ему воздушный поцелуй и побежит через дорогу  наперегонки с Вовкой.
  Николай пожалеет, что не остался с ночевкой в своем  большом двухэтажном загородном доме, и каждый перестанет жалеть собаку и председателя «Поля чудес»:  « Вот и мы словно голодные хватаем и хватаем: землю, свободу и работу. Зачем-то же это надо!?»